Я распрямилась, словно меня кольнуло воспоминание. Человек в белой маске
«Лесное дело», прошептала я.
Шаманка кивнула.
Твой отец считал, что есть связь между похищенными девушками и тем «лесным делом», в котором были замешаны вы с сестрой.
Я попыталась вспомнить, что тогда произошло, но, как обычно, у меня ничего не получилось. Ни деревьев, ни людей, ни голосов. Пустое место. Как будто кто-то взял острые ножницы и вырезал из моей памяти это важное воспоминание, словно страницу из книги.
«Агасси [10], вы ведь были в тот день с сестрой в лесу, вы видели погибшую девушку?»
Я вспомнила, как служанка однажды спрашивала меня об этом. Помню, как я испугалась ее вопроса, растерялась, не знала, что ответить, подумала, что она меня с кем-то перепутала. Только потом мама объяснила мне, что я действительно была в том лесу. Что мы с сестрой были там вместе, и там же нашли мертвую девушку. Все выветрилось из моей памяти, но сестра клялась, что видела, как по лесу бежит человек в белой маске со сверкающим мечом.
Я снова нахмурилась, попыталась осознать то, что только что узнала.
Значит, отец поехал на Чеджу чтобы расследовать дело тринадцати девушек потому что считал, что оно как-то связано со старым «лесным делом»?
Вот почему его так волновало чужое расследование. А я все не могла понять, зачем он уехал.
Очень похоже на него, прошептала я. Он ведь так и не смог понять, что случилось тогда в лесу. Его не отпускало нераскрытое преступление.
Нет, он не поэтому вернулся. Он приехал на Чеджу из-за твоей сестры.
Что? не сумела я скрыть удивления.
Он боялся, что Мэволь в опасности. В конце концов, она была единственным свидетелем того старого преступления. Девушки начали пропадать, твой отец испугался, что и с ней что-нибудь случится. Он хотел раскрыть это дело и пообещал ей, что в этот раз она вернется домой вместе с ним.
Почему отец не рассказал мне об этом? Он никогда не говорил, что Мэволь вернется. Про сестру мы говорили только, когда он спрашивал, не забыла ли я ей написать.
Я вдруг почувствовала жжение где-то в груди, будто проглотила кипящий чай. Боль все усиливалась, пока не превратилась в слова: так нечестно! Я все делала правильно, я была послушной, и вот он оставил меня ради другой своей дочери, которая доставляла одни неприятности.
Понятно, ответила я безжизненно.
Каждый год, когда твой отец приезжал на остров Чеджу, он обещал в следующий раз вернуться сюда с семьей, поджала губы шаманка Ногён. А потом он возвращался на материк и забывал обо всем. Хотя в последний раз, мне показалось, он готов был сдержать обещание. Жаль.
Я резко обернулась к ней.
Чего вам жаль?
Жаль, что он погиб.
Он не погиб!
Глаза старухи округлились от удивления. Возможно, она не ожидала, что я отвечу ей с такой яростью.
Но полиция закрыла дело.
Ну и что, ответила я на этот раз спокойным голосом. Пока нет доказательств, он жив, аджиман.
Мэволь не такая, как ты.
Шаманка спрятала руки в длинные рукава и внимательно изучала мое лицо, каждую черточку.
Она не пытается ни в чем разобраться просто верит тому, что ей говорят. И она права. Лучше жить тем, что есть, а не охотиться за тенями. Возвращайся домой, Хвани-я. Через несколько дней жители деревни соберутся здесь на общественный кут [11], мы с Мэволь будем очень заняты, поэтому лучше уходи. В последнем письме твоя тетя написала, что ты помолвлена. Выходи замуж, живи дальше. Зачем тебе наша глушь? Так хотел твой отец
Она внезапно замолчала и скривилась.
Я оглянулась и увидела, что из-за раздвинутой решетчатой двери за мной наблюдает сестра. Я не видела ее с тех пор, как мне было тринадцать, а ей десять. В косой тени, которую она отбрасывала на пол, я разглядела, что ее волосы заплетены в неряшливую косу. Темные брови нависали над ее раскосыми глазами. Она, как и шаманка, подвела их углем, и они резко выделялись на ее бледной, будто светящейся коже.
Она ушла, даже не поздоровавшись.
Словно лед сковал мое сердце, и когда я заговорила, голос мой прозвучал очень холодно.
Я проплыла по морю тысячу ли, сказала я. Хоть какой-то ответ я заслуживаю получить.
Снаружи завывал ветер, но в жалкой крошечной комнатке, в которую меня поселили на несколько дней, царила тишина. От ночного горшка, стоявшего в углу, воняло мочой.
Я зажгла сальную свечу, огонек затрепетал в темноте, и комната наполнилась тенями. В тысячный раз я открыла обгоревший дневник отца.
Большая часть страниц сгорела, сохранилось лишь несколько в самом начале, на которых можно было что-то прочесть. Я пролистала отчет отца о тринадцати пропавших девочках, мысленно додумывая те части и страницы, которые поглотил огонь. На последней странице в ряд были записаны имена, четырнадцать женских имен. Рядом с последним именем стояла точка. Жирная точка, будто отец снова и снова постукивал по этому месту кончиком каллиграфической кисти. О чем же он думал, перечитывая и перечитывая это имя?
Ынсук.
Кто такая Ынсук? Может быть, она из тех пропавших тринадцати? Но почему в списке четырнадцать имен? Шаманка сказала, что отец приехал на Чеджу, потому что решил, что давнее дело и новые преступления как-то связаны. Может быть, это правда. Что если воскресло прошлое то прошлое, которое я никак не могла вспомнить?
Я вытащила из мешка свой дневник и открыла его на чистой странице. Потом закатала рукав, взяла бамбуковую кисть для каллиграфии, окунула ее в чернила и вывела маленькими буквами:
«Лесное дело пятилетней давности».
Резкая боль в левом глазу. Словно пелена заволокла мой взор, чернила растеклись по странице черными ветвями, передо мной были уже не буквы, а ветвистый лес. Я прижала пальцы к векам, снова открыла глаза, и лес исчез. Остался лишь аккуратный ряд знаков на чистом листе бумаги ханджи.
Я выдохнула и попыталась вспомнить все, что со мной случилось пять лет назад. Отец нашел меня в лесу на горе Халла недалеко от места предполагаемого самоубийства. Я снова окунула кисть в чернила и решила записать все что знаю:
«Мы пошли в лес вместе с папой и Мэволь. Сестренка убежала, мы пытались найти ее, и в итоге я заблудилась. Мы обе заблудились.
Несколько часов спустя папа вместе со слугами нашел нас лежащими без сознания в нескольких шагах от тела молодой женщины.
Ее звали Сохён.
А теперь пропал папа, и женщина по имени Поксун прислала мне его дневник».
Я постучала по губам концом бамбуковой кисточки. Одно ясно: эту Поксун нужно найти. А потом уже можно подумать, что делать дальше
Кисть замерла в моей руке. Где мне ее искать?
Я вскочила на ноги и выбежала из комнаты, но не наружу, во двор, а в другую сторону, в жилую часть дома, откуда можно было попасть в любую из комнат. Я остановилась напротив комнаты сестры. Дверь была открыта, свечи зажжены, но внутри никого не было.
Я обошла весь дом в поисках Мэволь все было тихо, лишь ветер завывал за стенами да слышался звучный храп шаманки Ногён. И тут я услышала странный шум за дверью.
Я вышла во двор, гудевший под порывами морозного ветра, пахнущий дымчатым запахом вековых сосен. Странный звук привел меня на кухню. Мэволь сидела на корточках на земляном полу и помешивала деревянной ложкой в глиняном горшке.
Мэволь-а, тихо шепнула я: мне не хотелось напугать ее.
Она продолжала помешивать, из горшка струился специфический лекарственный запах. Как-то Мэволь написала, что у шаманки Ногён больные ноги и что она частенько варит для нее корень чосыльссари растения, которое оставалось зеленым всю зиму и, как говорили, обладало волшебными свойствами.
Мэволь-а! снова окликнула я сестру.
Она вскочила, сжимая ложку так, словно это был нож. Потом вздохнула с облегчением:
А, это ты. Она снова повернулась ко мне спиной и продолжила помешивать. Чего тебе?
Я попыталась что-то сказать, но замолчала. Как заговорить с сестрой, с которой не виделась столько лет? Я немного помялась, но потом вздохнула и решила сразу перейти к делу.
Я ищу женщину по имени Поксун. Как думаешь, кто-нибудь в этой деревне ее знает?
Мэволь накрыла горшок крышкой, а ложку отбросила в сторону. Она прошла мимо меня, не проронив ни слова.
Кровь бросилась мне в лицо.
Мэволь-а! Я выскочила за ней из кухни. Я столько сюда плыла. Мне нужна твоя помощь. Наш отец пропал
Твой отец, не мой.
Я осеклась от неожиданности.
Папа ради тебя вернулся на Чеджу.
Мэволь остановилась так резко, что я чуть не врезалась в нее. Она уставилась на меня своими раскосыми несимметричными глазами, один больше другого, и в них полыхала черная ненависть.
Он вернулся из-за «лесного дела», хотел исправить свою ошибку.
Какую ошибку? переспросила я с раздражением. Ты о чем?
Он ошибся в тот день, и из-за этого все в нашей жизни пошло наперекосяк.
Ошибку в тот день, Мэволь-а, допустила ты. Это ведь ты раскапризничалась и убежала.
Так вот что он тебе рассказал, парировала она, что я заблудилась, потому что сама убежала?
Тон, с которым она это сказала, немного напугал меня. Сама я о том дне ничего не помнила и потому верила всему, что мне рассказали о нем другие, но при этом я никак не могла избавиться от страха, что мне врут. Однако папа не стал бы мне врать. В этом я не сомневалась.
А почему я должна поверить тебе, а не папе? спросила я. Живот скрутило от тревоги, и я продолжила, не дав сестре произнести ни слова: Почему я вообще должна тебе верить? Ты постоянно лгала мне! Крала мои вещи, убегала из дома. Меня часто ругали, что я недоглядела за тобой!
А как ты думаешь, кто превратил меня в лгунью? Отец дал тебе все. А как же я? Меня он постоянно воспитывал. Я ничего не могла получить просто так. Я все время делала что-то не то, как бы ни старалась вести себя хорошо. Мне тоже хотелось того, что доставалось тебе, вот я и брала у тебя вещи на время.
«На время»! Меня так развеселило это ее выражение, что я не удержалась и прыснула. Потом уставилась в ночное небо, испещренное красными и темно-синими полосами, и задумалась, с чего это я решила, что мы с сестрой сможем понять друг друга. Я надеялась, что мы вместе будем искать отца, что его исчезновение как-то объединит нас.
Пять лет, вдруг сказала Мэволь, мы не виделись пять лет. И тут ты являешься и даже не удосуживаешься спросить: «Как поживаешь?»
Чувство вины кольнуло где-то внутри, но я поскорей его отогнала. Папа неизвестно где, а она мне тут претензии какие-то предъявляет.
Довольно, огрызнулась я, сама его найду, без тебя.
Делай что хочешь.
Мэволь прямо покраснела от ярости, она собиралась сказать что-то еще, но вдруг замерла, уставившись мне за спину. Я оглянулась посмотреть, что она там увидела. За каменной стеной, окружавшей хижину, на фоне холма мерцало множество огней, будто звезды вдруг осветили ночь. Это были огни факелов. Огни становились все ближе и ближе, и постепенно в их оранжевом свечении я разглядела лица, истощенные и испещренные морщинами горя. Они шли против ветра, куда-то на север, в сторону черных хребтов горы Халла.
Наверное, ее нашли, прошептала Мэволь, тринадцатую девушку.
Глава третья
Мэволь убежала обратно в дом. Я осталась одна во дворе, свет факелов становился все ярче, люди с изможденными лицами собирались у хижины шаманки.
Что привело целую деревню к воротам шаманки Ногён? спросила я тихим голосом.
Никто, похоже, меня не узнал. Все мое детство мои родители прятали нас с сестрой от посторонних глаз: то переодевали в чужую одежду, то возили в закрытом паланкине. Так поступали многие родители в Чосоне, отчасти для того, чтобы сохранить невинность и чистоту своих дочерей, отчасти из страха, что их дети могут оказаться в правительственном списке, и тогда их отберут и увезут куда-то. Так что меня совсем не удивили взгляды крестьян. Перед ними стоял совершенно незнакомый человек. Дело, из-за которого они пришли, было довольно срочным, и потому никто не стал тратить время и выяснять, кто я.
Высокая девушка с мертвенно-бледным лицом подняла факел высоко-высоко, и свет от огня отразился в ее темных, будто бездна, и полных отчаяния глазах. На мгновение мне показалось, что я гляжусь в свое отражение. Именно такой я была, когда узнала об исчезновении отца.
Здесь не все жители деревни, только семья и родственники. Дома ли шаманка Ногён? Девушка опустила глаза и говорила тихим, еле слышным голосом. Казалось, еще немного, и она упадет в обморок. Мы хотели позвать ее с нами на гору Халла.
Зачем? спросила я.
Моя Она моргнула, как будто все никак не могла поверить в то, что говорила. Там моя сестра Ее нашли Она погибла.
Холодок пробежал у меня по спине. Мертвая девушка где-то там, на горе Халла в бескрайней дикой местности, где так легко потеряться навсегда. Именно туда отправился отец, но так и не вернулся назад.
Я взглянула в сторону горы, и сердце заколотилось у меня в груди. Там в тумане пряталась тайна, нечто, что могло бы объяснить связь между похищением девушек и загадочной смертью. Если я смогу понять, что случилось с последней жертвой, может, мне откроется и все остальное.
Сейчас позову шаманку, сказала я.
Я повернулась к хижине и столкнулась лицом к лицу с сестрой. Лохмотья она сменила на белый конопляный ханбок, а в руках сжимала шаманскую погремушку для обращения к миру духов. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения.
Мэволь прошла мимо, словно меня и не было, прямо к столпившимся перед воротами людям. Все они были на голову или две выше ее.
Шаманка Ногён рано легла сегодня, объяснила Мэволь. Пусть отдохнет. Я пойду вместо нее.
Пойдемте скорее, крикнул кто-то из толпы, пока гроза не началась!
Мэволь пошла за ними. Меня никто не пригласил, но я и не ждала приглашения: я направилась следом.
Мы шли сквозь тьму и свистящий ветер по бесплодной земле, покрытой камнями и редкой травой. Примерно через час или больше мы дошли до места, где тропа ускользала куда-то вглубь, на гору.
Крестьянин, который шел впереди с факелом в руке, протянул руку.
Сюда!
Мы с Мэволь переглянулись. В тот миг, как мы ступили под сень деревьев, лес словно очнулся, будто огонь факелов разбудил его. Он скрипел и шумел, деревья раскачивались в разные стороны. Множество вопросов теснилось у меня в голове.
Кто нашел ее? спросила я у сестры погибшей девушки. Ее звали Ко Исыл я слышала, как кто-то окликнул ее так, и на вид ей было лет двадцать, а может быть, и больше. И когда?
Исыл заговорила куда-то вниз, словно обращалась к подолу моего ханбока. Я еле расслышала ее, так тихо и нервно она говорила.
Крестьянин по имени Чхул пошел на гору нарубить дров и нашел ее, господин.
А когда? снова спросила я и подошла чуть ближе, чтобы расслышать, что она пробормочет в ответ.
Исыл отвернулась и с мольбой взглянула на мою сестру. Ей явно было неловко, она вся раскраснелась от смущения, и тогда я вспомнила, как я одета. Я же нарядилась в молодого дворянина. Эта маскировка защищала меня во время путешествия, но воздвигла стену между мной и Исыл. Я отошла немного в сторону, чтобы девушка успокоилась, и заметила, как постепенно расслабились ее напряженные плечи.
Наконец, Исыл ответила:
Кажется, он сказал, что это было вечером. На закате он нашел нашел мою сестру Хёнок.
В каком состоянии было ее тело?
Он слишком испугался, чтобы подойти к ней близко и рассмотреть ее, просто побежал сразу к моей матери рассказать обо всем. В голосе девушки звучали слезы. Хёнок было всего четырнадцать. Поверить не могу, что она умерла.
И тут все остановились. Я встала на цыпочки и вгляделась в темноту. Что там впереди? Но передо мной были только спины. Потом послышался чей-то шепот, бормотание, и тут кто-то пронзительно крикнул: