Похоже, тропежка у нас на ближайшие три дня отменяется, вполголоса говорил Серега Игорьку, выразительно кивая на плывущий впереди ионов рюкзак.
Да уж, реально киборг какой-то. Только бы не сломался случайно. Игорек, если и завидовал Иону самую-самую малость, то никогда бы не признался в этом даже самому себе.
Так быстро идем, что ориентироваться не успеваю. Серега то и дело останавливался, доставал из нагрудного кармана карту и пытался найти на ней соответствия наблюдаемым речным изгибам. Вот если считать, что предыдущий ручей вот этот, а этот вот тут, а тот, что впереди, вообще не нарисован, то получается, что метров через триста уже наш будет.
Они отшагали триста метров; за это время слева в реку успели упасть еще три безымянных ручья.
Чер-ти что. Эти меандры вообще на карте не отражены. А может, мы на самом деле еще вот здесь? Да нет, не похоже, вот эта скала точно уже была Э-эй! Мишаня, покричи-ка там этого супермена!
Подобно длинному поезду с большой инерцией, группа, наконец, остановилась. Ион, явно не привыкший экономить силы, тут же развернулся и на рысях подкатил к оперативному штабу. Но на карту он даже не взглянул.
Не, ребзя. Рано. Вот эти все ручьи он потыкал лыжной палкой в воздух в сторону склона ведут на Ложный Каменный. Топоним народный, выстрадан мучительными часами проб и ошибок. Оттуда спуск вниз по ледопаду. Нет, если есть желание совершить подвиг, то я, конечно, не против
Вообще-то вот именно сегодня желания нет. А на гм, Истинный Каменный что ведет?
Еще чуток пройти, и будет ручеек. Там еще сосну с корнем выворотило, она нависает над рекой. Вот по нему и подниматься.
Если бы не эта сосна, Игорек, который бежал теперь вослед Иону, ни за что бы не заметил этот ручей. Его пойма почти сливалась со склоном, и только между стволами елей прочитывалась неглубокая ложбинка.
Слушай, ты уверен? Какой-то он не такой Неужели вариантов нет? Ну а вот этот большой приток? Смотри, он же прямо под перевал ведет Игорек с надеждой тыкал в карту.
Ион смущенно поджал губы и помотал головой, словно сам был кругом виноват в том, что большой приток под перевал не ведет.
Он выводит на каменистую осыпь и там теряется. А тут мы сами спускались. Может, там еще и лыжня наша кое-где осталась.
После такой метели вряд ли, вставил подоспевший Серега.
Мужчины с недоверием смотрели на снежную ложбинку. Крутая и извилистая, она походила на трассу для бобслея. С учетом свежего снега тонуть в ней предстояло чуть ли не по пояс. И главное, не видно было перспективы все скрывали лохматые лапы елей.
Через двести метров будет выполаживание, участливо сказал Ион.
А потом что?
Потом висячая долина. Потом маленькое озерцо под самым перевалом. Сейчас оно почти не читается. Дождевое, наверное. И еще пятьсот метров подъема до седловины.
Танюша удивилась термин «висячая долина» она прежде слышала применительно к высоким горам, где-нибудь на Кавказе или Тянь-Шане. Ион, словно услыхав ее вопрос, принялся объяснять:
Висячая долина это мы так называли. Может, и неправильно. Это такое сухое ущелье. Короткое, метров триста, на картах не обозначено не масштабное. Воды там нет. Но сейчас нам это неактуально.
А с перевала спуск нормальный? Серега все больше хмурился.
Ну как нормальный Сначала там довольно крутой склон среди берез. Метров сто. Но ничего, снега много, можно на попе съехать. Ион снова виновато улыбнулся. А потом уже хорошая катуха по кулуару, и прямо в лес. И куча сушин. Пили́ не хочу.
До ночи-то спустимся?
Как пойдется. Но можно на озере заночевать. Правда, там дров нет Ион оживился, надеясь утешить Серегу. Зато уж завтра с утра быстренько перемахнем, и все.
Холодная ночевка? с обреченностью старого солдата усмехнулась Оля. Мокрые спальники, ужин на горелках?
Какая еще холодная ночевка! У нас по плану две холодные ночевки на седьмой и десятый день, и газ четко расписан. Не получится холодной, отрезал Серега.
Ну, тогда давайте теплую. Я согласен. Идем через перевал, ухмыльнулся Мишаня.
«Там каменистая осыпь, здесь ледопад, тут холодная ночевка. Чего-то везде одна хрень. Может, лучше вообще на этот Каменный не ходить? Обойдем по притоку и сразу в другую долину», пронеслось в голове у Сереги. Но вслух он этого не сказал.
Ладно, полезли, выдавил он упавшим голосом. «А может, все и ничего будет. Чего там двести, да триста, да еще сто. И до леса полкилометра, не больше. Больше здесь не бывает. Нам что, километр не пройти, хоть и с набором высоты? На озере перекусим».
Группа медленно выстраивалась на подъеме. Штатный штурман Игорек сосредоточился на своих лыжах, стараясь не смотреть на Серегу все равно альтернативных идей у него не было. Ион снова заспешил вперед, пробивая снег то «лесенкой», то короткими галсами. С виду он проваливался довольно глубоко, почти по колено, но на его скорость это совершенно не влияло: подобно сильному длинноногому животному, для которого снег родная стихия, он легко выбирался из каждого шага и тут же проваливался в новый. Выбирался и снова проваливался, и так без конца, не чувствуя усталости, глядя только вверх. Вниз он старался не поворачиваться, стесняясь, видимо, своей возмутительной легкости на фоне пыхтенья, сопенья и кряхтенья остальной группы. За ним, стиснув зубы, полз Игорек; не отстать для него было делом чести. Третьим тяжело ступал Мишаня. Шапка его сбилась на затылок, обнажив лысину, очки сползли на лоб, и держались только на заблаговременно привязанном шнурке. Глаза были выпучены, пот катил градом. Несмотря на двух тропильщиков впереди, Мишаня из-за своего веса проваливался так, как будто шел по целине первым. Он сразу стал отставать, отрезав группу от лидеров. За ним Серега сначала пустил было девушек, но, заметив, что колонна растягивается, решил их обогнать и проконтролировать, что да как. В конце оказались флегматичный, плосколицый Данила и Петя, самый молодой из всех, еще студент. В середине бултыхались девушки Оля, Ксеня и Танюша. Им пришлось тяжелей, чем парням: после трех пар лыж снег в колее перемешался до гомогенного состояния, и держал еще хуже, чем целина. Данила постоял, посмотрел и со вздохом полез делать новую колею, параллельную первой. Петя пошел за ним. Теперь девушки замыкали шествие (походившее, скорее, на царапанье насекомых по стенкам стеклянной банки). Последней оказалась Танюша. Ложбина перед ней была распахана, как поле перед севом. Куда бы она ни ступала, как бы высоко ни задирала ногу, лыжа неумолимо сползала по склону вниз, и набранная высота измерялась в смешных процентах от каждого шага. Вверху покачивались огромные рюкзаки товарищей, скрывая некрасиво напряженные лица, и снизу казалось, что им все нипочем. Расстояние между ними и Танюшей постепенно увеличивалось, а с ним увеличивался и страх, что она не осилит его сократить. Страх порождал уныние, уныние забирало последние силы, и разрыв рос еще быстрее. Качающиеся рюкзаки уже скрылись за ближайшими елями. Теперь Танюша уже не стеснялась, стонала и плакала почти в голос. Она снова ненавидела Серегу, чье идиотское тщеславие затащило их сюда, ненавидела Иона, который совершенно не делает скидок на чужие возможности, ненавидела Олю и Ксеню, которым, как всегда в жизни, и здесь повезло больше, ненавидела всех остальных. Но еще больше, чем ненавидела, она боялась, что ее отставание заметят. И все, и все, она будет навек опозорена! Все наконец узнают тайну, которую ей столько лет удавалось успешно скрывать (так она думала) то, что она слабее других. И отныне ее больше никогда не возьмут в поход. Последний смысл ее жизни исчезнет, и серая пустота окончательно поглотит ее.
«Ну же, поднажми, ты же можешь! в отчаянии молила себя Танюша. Ты же еще и близко не выложилась. Это просто паника, ты же знаешь! Вспомни Маресьева, вспомни Че Гевару, кого хочешь вспомни. Они на твоем месте даже не заметили бы усталости, просто шли бы и шли, как эти мерзкие девицы впереди. Надо просто не думать о страхе, вот и весь секрет Серега, ты просто сволочь, ты настоящая тварь, сдохни, сдохни же наконец от рака легких А вы, две идиотки, у вас никогда не будет детей, слышите?! Думаете, если жить по поганым американским стандартам, по десять лет встречаться с парнем, не обременяя себя детьми, то потом они хо-па и появятся? Нет, за свой эгоизм нужно платить. Вы останетесь навсегда одинокими и несчастными Ну пожалуйста, умоляю тебя, ну постарайся! Они же увидят Они же прогонят».
Но ни мольбы, ни проклятия не помогали. Отставание все нарастало. Словно пропасть разверзалась между Танюшей и нормальными людьми, которые, в отличие от нее, все могут. Группа уже скрылась в ельнике, и лишь изредка то там, то здесь мелькали разноцветные пятна рюкзаков среди заснеженных лап. «Все кончено. Я неудачница. Это конец всему!» взвыла Танюша. Она уже хотела по-настоящему зареветь все равно никто не услышит, как вдруг услышала позади себя шорох снега. Она не последняя?! Боги, ее могли услышать Но кто же? Она стыдливо обернулась и застыла на месте. Вверх по взбитому снегу за ней бежал Ион. Именно бежал, едва касаясь лыжами поверхности, и почти не нагружая палки, словно это была не густая снежная каша на крутом склоне, а прогулочная лыжня в лесопарке. Он улыбался, и солнце спешило проникнуть сквозь кроны елей, чтобы блеснуть в его глазах.
Как дела? крикнул он издалека. Подойдя поближе и убедившись, что дела неважно, он поспешил сместить акценты. Уфф, ну я и замучился. Нет, курить надо точно бросать. Да еще и подлип проклятый
Подлипа, слава Богу, никакого не было, и Танюша догадалась, что своим деланным унижением он пытается ее подбодрить.
Да н-ничего, нормально А почему ты сзади? Ты же вроде был впереди всех?
Да соскучился я там один. Дай, думаю, спущусь, посмотрю, не забыли ли кого, а заодно и языком почешу.
Только сейчас Танюша поняла, что он без рюкзака.
А как же ты так спустился, что я тебя не заметила?
Наверное, была очень увлечена своими мыслями, Ион хитро прищурился. Да я по верхнему краю оврага скатился, вот там. Он показал палкой. Хорошо приземлился пару раз, хе-хе. Один раз прямо в березу. Прямо между лыж ты-дынс!
Он ждал, что Танюша рассмеется его выдуманной неловкости, но она так пала духом, что смогла самое большее сдержать слезы. Тогда он прибег к последнему средству.
Слушай, снимай-ка рюкзак. И, не дожидаясь ответа, подошел сзади и ухватил танюшин рюкзак за боковые стяжки. Расстегни поясник.
Танюша, которая машинально уже потянулась было к пряжке, остановилась следовало все-таки из приличия запротестовать.
Ой, ну что ты, зачем Я ничего, я так дойду. Просто снег очень рыхлый.
Конечно-конечно, дойдешь, кто бы спорил! Просто медленно, и устанешь. И будешь грустная. А это неправильно. А без рюкзака ты дойдешь быстро и будешь веселая. Так ведь оно лучше, верно?
Отеческий тон подействовал, и Танюша покорно опустила руки. Рука Ионы незаметно скользнула по ее поясу, и пряжка ремня, которая всегда была довольно тугой, вдруг сама собой раскрылась. Тяжесть рюкзака вдруг исчезла, а в следующую минуту он уже оказался у Иона на спине, словно вообще ничего не весил.
Давай, ступай точно за мной. Где я там не проваливается, хе-хе. Ты Кастаньеду не читала? Нет? Что? Глупость и пошлость? А, ну да. Вобщем-то, согласен. Но там было про такие невидимые щупальца, которые ты выпускаешь и прикрепляешься к впереди идущему. И все ты на нем как бы едешь. Он тебя везет. Ну что, прикрепилась ко мне? Хорошо идется? Чего, и раньше так делала? Ну вот, а говоришь пошлость. А, ты сама придумала? Ну поня-ятно. А еще, знаешь
Он говорил без остановки, поминутно оглядываясь. Танюша напрягла все свое внимание, чтобы уследить за его словами, и сама не заметила, как забыла об усталости. Странно, и снег действительно как будто стал меньше проваливаться. Ну да, ведь без рюкзака она стала легче. Но было еще что-то. Будто бы это не она вцепилась невидимыми щупальцами в лыжи Иона (она и вправду всегда так интуитивно делала, да и другие, наверное, тоже), а Ион выпустил свои щупальца назад, обхватил Танюшу и тащил вверх по склону. Ей вдруг стало легко, и она изумилась, отчего прежде было тяжело?
Началось выполаживание, и деревья стали заметно редеть. Между елями теснилось все больше костлявых берез, свидетельствуя о смене высотной зоны. Галсы лыжни, по которой они шли, постепенно спрямлялись, пока не превратились в ровную линию. Но при этом появился встречный ветер. Танюша все гадала, заметят или нет ее отставание. Но, увидев качающиеся впереди рюкзаки девчонок, успокоилась: значит, ждать будут не только ее, и ответственность удастся поделить. Вскоре и ели закончились, окончательно сменившись березняком, который становился все ниже и тоньше и, наконец, рассыпался по склону тонкими прутиками, похожими на чью-то редеющую шевелюру. На самом верху видимой перспективы сгрудилась кучка разноцветных пятен: группа ждала отстающих, не снимая рюкзаков. Холодный ветер не способствовал длительному отдыху.
Ион с Танюшей почти догнали Олю и Ксеню, и Танюша почти успокоилась, что ее страшный проступок слабость потеряется в общей статистике. Правда, Серега заметит, что Ион помог ей нести рюкзак. Но ведь это можно объяснить джентельменской любезностью. Может, она вовсе и не хотела рюкзак отдавать В этот момент Танюша посмотрела направо и тотчас забыла о страхах. Вид, который открылся перед ней, был тем самым, ради чего нормальные люди ходят в походы, и ради чего, хотя бы отчасти, ходила и она. Почти на половину окоема расстилалось бескрайнее лесное море. Она и не заметила, как лыжня поднялась на плато. В самом низу угадывалась узкая щель тот самый каньон, из которого они выбрались. А вдали, за лесом, подобно лысинам в венчиках волос из березняка, начали выступать белые увалы соседнего хребта. Над этой долиной еще светило солнце, в то время как другая половина небосвода, слева, уже была скрыта огромной белой тучей. Резкий ветер в лицо был ее предвестником.
Доковыляв до группы, Танюша поняла, что горизонт, как всегда, жестоко ее обманул: подъем здесь не заканчивался. Хребет был выше; правда, в середине его спина как будто раздваивалась, образуя черную каменную щель, уводившую неведомо куда. Серега и Игорек озабоченно ее рассматривали, сверяясь с ненужной, вобщем-то, картой.
Это оно? Типа висячая долина?
Угу, она самая. Ион прислонил Танюшин рюкзак к своему и присоединился к суровому мужскому совещанию.
Щель была близко, и оттуда доносился гул ветра.
Не хрена себе, да там аэротруба целая.
Девчонки, берегите уши. Отмерзнут-отвалятся
Ребята, это конец смотрите, наш Сусанин утепляется! Нас ждет что-то страшное!
Действительно, Ион извлек из клапана рюкзака тощенькую флисовую кофточку и, быстро сбросив ветровку, натягивал ее под низ.
Ну да Там немножко дует.
Как думаешь, прорвемся? Серега обреченно посмотрел на Иона.
Да выбора-то вобщем нет. Только если назад пойти. А по склону если так больно круто, мне лично страшно. Он ухмыльнулся, поглядев на Танюшу. Да вобщем-то там проходимо, в ущелье-то. Мы там вчера шли. Так же дуло, только еще с метелью.
Метель, похоже, тоже скоро будет, ответствовал Серега, взглянув на хмурый горизонт слева. Проскочить бы раньше.
Так чего тогда ждем? Пошли! сказал Игорек и первый зашагал наверх.
Подъем к щели хоть и был крутым, но снег тут имел совсем другую плотность. Лыжи в нем не проваливались, а лишь выдавливали аккуратную ступеньку для устойчивости. Но ветер все больнее бил в лицо, словно пытаясь сбросить группу вниз. Танюша, конечно, предпочла бы, чтобы бездушный Серега выбрал из предложенных вариантов самый маловероятный пойти назад. Но так как выбран был вариант наиболее вероятный, то она послушно затопала вверх лесенкой, пообещав себе, что теперь уж точно ни за что не позволит себе отстать. Ей и вправду стало намного легче, как будто вес рюкзака уменьшился. Ион опять шел впереди, сразу за Игорьком, но по-прежнему как будто тащил ее за собой. Наконец, они влезли наверх. Но ожидаемого катарсиса от вида таинственного ущелья не последовало: его заглушил небывалый удар ветра, выскочивший им навстречу, как рассерженный хозяин, желающий прогнать непрошенных гостей. Девушки в первый момент чуть не упали. С трудом, прикрывая лицо рукавицами, можно было рассмотреть перспективу. Вперед уходил ровный прямой овраг со скалистыми стенами и толстым снежным надувом на дне, над которым кружила поземка. Солнце не проникало сюда, и посреди ясного дня здесь царил серый полумрак. Ветер, не встречая препятствия и не рассеиваясь, набирал такую скорость, что ущелье пело на разные голоса то гудело, как огромная труба, то свистело, как стая птиц. Но надо было двигаться. Лыжники не шагали, но плелись плотно-плотно друг к другу. Каждый пытался спастись от ревущего, хлещущего по лицу и телу ледяного потока за спиной у товарища. Игорька сбило с ног очередным порывом; пока он, чертыхаясь, поднимался, Ион ловко прошмыгнул вперед.