Хэвон поставила чашку и пролистала предыдущие страницы календаря. В каждом месяце было много праздников. Всемирный день кофе, День смеха, День телевидения Был даже День молока и День левшей. Она рассмеялась. Найти и выписать настолько тривиальные праздники Автор календаря либо пошутил, либо сделал это на полном серьезе. В любом случае зануда тот еще.
Откуда у тебя этот календарь? Здесь фотография Пукхён-ри.
Мне дал его Ынсоп из соседнего дома. У него свой книжный магазин.
Лим Ынсоп?
Оказывается, это он управляет книжным магазином, который она видела днем. Хэвон вспомнила его лицо. Одноклассник, который ходил с ней в ту же среднюю и старшую школу в Хечхон-ыпа. Очень неразговорчивый. Они жили по соседству, но лишь здоровались при встрече. Кажется, он потом бросил учебу. Есть ли он в выпускном альбоме? Хэвон не могла вспомнить.
И как идут дела? Даже в Сеуле районные книжные не выживают.
Вроде бы неплохо С момента открытия прошло, должно быть, больше года.
Вот как. А здорово, когда в деревне есть книжный магазин.
Мёнё сняла очки и закрыла книгу.
Не беспокойся о магазинах, расскажи о себе. Так как ты собираешься жить теперь?
Я хочу жить хорошо.
Так как ты собираешься жить хорошо?
Я могу жить, как ты.
Она произнесла это в шутку, в то время как Мёнё слегка нахмурилась:
Тебе нравится надо мной потешаться? Как насчет того, чтобы обучать рисованию? Здесь наверняка есть женщины и дети, которые захотят научиться.
Хм Здешние дети хорошие слушатели?
Неужели детям обязательно нужно тебя слушать?
Хэвон вздохнула и призналась:
Я пришла к выводу, что Я не думаю, что рисованию или письму можно научить. Талантливых людей учить не надо, а других бесполезно.
Это прозвучало холоднее, чем она хотела. Мёнё посмотрела с упреком, и Хэвон смущенно пожала плечами:
Я сказала что-то плохое? Только горячим чаем в меня не брызгай.
А ты сказала что-то плохое?
Несмотря на саркастичность, Мёнё смягчила выражение своего лица.
Ты, видимо, даже и заметила, как оскорбила меня. Поговори со мной, если хочешь, я спокойно выслушаю тебя.
Она слышит оскорбления даже там, где их нет. Когда ее мама и тетя жили вместе, Хэвон несколько раз становилась свидетельницей их ссор. Казалось, они никогда больше не захотят друг друга видеть. Как будто мама колола острой иглой, а тетя била по голове большим камнем. Но даже после такой ожесточенной ссоры уже через несколько дней сестры смеялись и ели вместе, наряжались в одежду друг друга и болтали, чем озадачивали юную Хэвон. Теперь все это в прошлом.
Как мама? спросила тетя, словно прочитав ее мысли.
Должно быть, хорошо.
Ты с ней не видишься?
Вижусь. Раз в несколько месяцев. Мы едим и пьем кофе.
Но мать и дочь не ходили вместе за покупками, не смотрели кино, сидя рядышком. Когда времена года менялись, мама первая звонила ей, спрашивала, ела ли она нэнмён[3] летом, горячую еду зимой, а потом в кафе они в течение часа говорили о пустяках. Кроме этого им было нечего сказать друг другу.
Знаешь, давно не рисовала людей. Ненавижу рисовать людей.
Мёнё облокотилась на диван и наблюдала за своей племянницей.
Мне кажется, у меня нет права учить кого-то.
Вот как. Не знала, что у тебя такая низкая самооценка.
Дело не в этом. Это не потому, что я думаю, что недостаточно хороша. Просто есть тип людей, которые могут учить других. Но не я. Я осознала это.
А не потому, что ты слишком много души в это вкладываешь? И ждешь от людей слишком многого.
Вот как, растерянно подумала Хэвон. Нет, она ничего ни от кого не ждала с пятнадцати лет. Только быстрее разочаровалась в своих способностях и узнала свои пределы. Так же, как тетушка перестала писать, она Хэвон покачала головой, чтобы прогнать эту мысль.
Где-то в деревне залаяла собака. Каштан приподнял голову с подушки и вскоре снова задремал. Тетя Мёнё крепко спала в комнате внизу.
Хэвон не могла заснуть. Надев кардиган, она вышла на темную террасу. Тапочки, в которые она засунула босые ноги, были ледяными. Хэвон задрожала от холода, но почему-то это было приятно. Погруженная в темноту деревня выглядела очень тихой. На деревьях у нового гостевого дома на склоне холма мигали лампочки гирлянд. По сравнению со старым ореховым домом даже ночью там было тепло, и это словно манило зайти внутрь.
Она включила радиатор на террасе. При многократном включении и выключении он задрожал, словно просыпаясь от зимней спячки. Запахло бензином.
«Ты рисуешь с таким сердцем? Как может человек, который думает, что можно испортить чужой рисунок, создать свой собственный!»
Вспоминая об этом сейчас, она не знала, почему поступила так в тот день. И сейчас Хэвон снова задавала себе этот вопрос. За время ее работы случалось и что похуже.
Ей часто приходилось нервничать, когда академия увеличивалась или уменьшалась, преподаватели уходили и приходили, замечая результаты вступительных экзаменов и количество студентов. Директор места, где она впервые получила работу, потребовал от Хэвон поступить в другое учебное заведение в качестве студентки и узнать, как там преподают и какая там атмосфера. Хэвон это не понравилось: это означало шпионить за другими. Директор сказал, что это ради исследования.
Она проработала неделю, но больше не захотела. Несколько месяцев спустя, идя по улице, чтобы купить кимбап[4] своим ученикам, случайно наткнулась на директора академии. Он искоса смотрел на Хэвон как на шпионку, и она надолго запомнила его лицо.
Ко многому девушка относилась как к формальностям и вела себя соответственно, но в тот день она, сама того не сознавая, схватила парня за плечо. Он вывернулся, и тонкий джемпер порвался.
Она спросила цену одежды. На следующий день пришла мать ученика и перевернула учительскую с ног на голову, требуя возмещения оплаты за обучение и извинений. Директор извинился от своего имени и вернул деньги, а после вымыл швабру в ведре и умышленно вылил грязную воду на Хэвон.
Все говорили, что в этом нет ничего страшного, что если зацикливаться на таких вещах, то не сможешь работать. Но это не действовало. Думать, что ничего не произошло, самообман. Так посмотреть необязательно был виноват ученик. Это произошло и потому, что столько всего навалилось, да и он просто под руку попался.
«Тр-р-р» Кто-то выехал на тропу на скутере, нарушив ночную тишину, и остановился под фонарем между ореховым домом и соседним. Хэвон, которая шла по террасе со скрещенными руками, встретилась глазами с Ынсопом, когда тот слезал со скутера. Между их домами было всего несколько метров.
Ынсоп, одетый в парку, снял перчатки и шлем. В свете фонаря она увидела его взлохмаченные волосы. Некоторое время оба сомневались, стоит ли здороваться.
Хэвон первой нарушила неловкость в ночном воздухе.
Привет. Давно не виделись.
Привет. Ты сегодня приехала?
Как ты узнал?
Я видел с катка, как ты шла.
От их дыхания шел пар. На Хэвон были розовые пижамные штаны, свитер и кардиган. Ее волосы были намного длиннее, чем когда Ынсоп видел ее в последний раз два года назад. Он заметил, что она стоит на террасе в одних тапочках.
Холодно, почему ты вышла?
Не могла заснуть, захотелось подышать свежим воздухом. Я уже скоро пойду.
Масляный обогреватель на террасе почти не давал тепла. Обхватив себя руками, Хэвон спросила:
Ты владеешь книжным магазином?
Да.
Двое замерли на мгновение. Ынсоп, казалось, хотел что-то сказать. Но произнес только:
Ладно. Когда подышишь, иди в дом.
Он припарковал скутер и обернулся, услышав голос Хэвон.
Я хотела спросить
Ынсоп остановился.
Эти маршмеллоу на поле. Цилиндры из соломы. Как они называются?
На мгновение на лице Ынсопа промелькнуло странное выражение. Глядя на нее, он сказал:
Ты задавала этот же вопрос три года назад.
Хэвон выглядела немного озадаченной:
Правда? Я помню, что мне кто-то говорил. Но забыла, что это был ты.
Тюк. Еще его называют силос.
«Тюк» пробормотала Хэвон себе под нос.
Сложно запомнить.
Спроси меня еще раз следующей зимой. Я тебе снова скажу. Спокойной ночи.
Ынсоп улыбнулся, быстро махнул ей рукой и вошел в дом. Оставшись одна, Хэвон выключила керосиновый обогреватель и стала смотреть, как он остывает.
Настоящее название «маршмеллоу» тюк. Хэвон решила, что, пожалуй, она все же будет называть их маршмеллоу. Дул холодный ветер. Ярко светила луна.
Глава 3. Легенда о грустном маршмеллоу
БЛОГ КНИЖНОГО МАГАЗИНА
8 декабря
# Сегодняшний завоз: «Словарь значений вещей на языке цветов», Ималли
Я получил независимое издание «Словаря значений вещей на языке цветов». Автор поведал, что долго писал книгу и собирал к ней фотоматериал.
Сперва, получив запрос на комиссионную продажу, я поинтересовался, что означает «язык цветов». Подобно тому, как у каждого цветка есть значение, так и у вещей, встречаемых нами в повседневной жизни, есть подходящее им значение. Но какое? Вот что меня волновало.
Если клевер на языке цветов означает счастье и удачу, то что на языке вещей означает камера? По мнению Ималли, это мгновение, секунда И хотя его не так просто изучить, выглядит он вполне рациональным. Для начала я заказал две книги в качестве эксперимента. На домашней странице книжного магазина рассказал об этом издании и надеюсь, что кто-то им заинтересуется.
Кстати, маршмеллоу на языке цветов означает «безразличие», а также «неспособность вспомнить».
# Проблема катка на рисовом поле
Я открыл магазин полтора года назад, но в последнее время дядя создает мне проблемы. Раньше книжный работал шесть дней в неделю, но сейчас, когда зима в самом разгаре, дядя постоянно просит меня помочь ему на катке. Из-за этого магазин все чаще бывает закрыт.
Уехавшие в город двоюродные братья должны знать о моих трудностях. Я бы хотел взять сотрудника на полставки, но дядя не слишком доверяет незнакомым людям. В этом вся проблема. Если не приду я, то он должен будет сам отвечать за безопасность на катке, но в его годы уже тяжеловато носиться по льду.
Кроме того, кто-то еще должен выдавать напрокат коньки и шлемы. Вдобавок тетя открыла рядом с катком закусочную. Моих родных не остановить!
В любом случае рано или поздно мне придется найти сотрудника себе на замену. Но перед этим нужно будет все хорошенько обговорить, чтобы дядя и тетя на меня не обиделись. А деньги, заработанные на катке этой зимой, я вложу в книжный магазин. Да, дядюшка, у твоего племянника есть тайные намерения.
# Проблема сувенирной продукции книжного
Год назад я выпустил настольный календарь. (Почему нет Дня маршмеллоу?) Были планы выпустить и в этом году, но я поздно спохватился. В прошлый раз календарь был с фотографиями, а в календарь следующего года я хотел поместить милые иллюстрации. Но мне не удалось найти художника. Еще я хотел напечатать отдельно открытки с такими же иллюстрациями, как в календаре, но удастся ли теперь
Я слишком занят. Это все каток Думаю, на этом можно и закончить.
Три часа ночи. В соседнем доме, в комнате Х., горит свет. Она сказала, что ей не спится, поэтому она вышла. Мне самому бессонница привычна, но неужели ей страдает и Х.? Предложить ей присоединиться к клубу «Гуднайт»?
Но я, наверное, не смогу. Да, не смогу. (Смайлик.) Поэтому спи спокойно, Х.
Члены клуба «Гуднайт», разбросанные по всему миру, вам тоже спокойной ночи. Когда увидите маршмеллоу на зимнем поле, вспомните, что где-то в Канвондо живет человек, который дал глупый ответ. Спроси меня еще раз следующей зимой, и я снова и снова отвечу, что есть парни, которые говорят одни и те же глупости. Думаю, у вас бы получилось лучше.
На этом спокойной ночи.
В этой деревне морозно и ярко светит луна.
Конец связи.
Блог книжного магазина «Гуднайт», закрытая запись.
Опубликовал: 葉[5]
Глава 4. Слухи
Несколько дней спустя всю ночь шел снег. Метлой сметя его с террасы, Хэвон вышла на тропинку перед домом. Нужно убрать сугробы до того, как дорожка покроется льдом.
У соседнего дома Ынсоп уже чистил снег лопатой. Они обменялись приветствиями и продолжили молча чистить тропинки. Были слышны только звуки лопаты, зачерпывающей снег, и метлы на тропинке.
Не убрали тыкву?
В засыпанном снегом огороде между двумя домами Хэвон наткнулась на желтую тыкву. Она присела перед ней. Рукой в перчатке смела снег, и показались плоды, замерзшие в этом природном морозильнике. Соседи бережно возделывали свой огород, и она удивилась, почему на этот раз они не собрали урожай. Ынсоп, наблюдая за ней через плечо, сказал:
Видимо, потому, что я один здесь расту, вот и не позаботился.
В этом году никто не занимался огородом?
Мои родители уехали. В позапрошлом году переехали в Хечхон, в городскую квартиру. Решили, что в загородном доме им уже тяжело жить и что здесь холодно.
Так ты один живешь?
Да.
Хэвон продолжала сметать снег в поисках замерзшего урожая. Она наткнулась на засохший аспарагус и побеги люфы, понурившие свои головы. Перчатки намокли, и она на мгновение засунула руку между коленями, а затем снова взялась за метлу.
Она попыталась смести снег, который лежал в тени и уже успел покрыться ледяной корочкой, но ничего не вышло. Тогда Ынсоп подошел и разбил его лопатой. Снег, лежавший на ветвях дерева, упал, осыпав лицо и волосы Хэвон. Тогда она встряхнула головой, и Ынсоп почувствовал, как по руке у него бегут мурашки. Словно перышко Ощущение, мягкое и щекочущее, поднялось к затылку.
Хэвон вдруг вспомнила, что утром толком не умылась, а волосы лишь слегка расчесала пальцами. Она исподтишка бросила взгляд на Ынсопа: он несильно отличался. Его растрепанные густые волосы были похожи на воронье гнездо, а под паркой была домашняя толстовка.
Но все же Он изменился. Ей так кажется потому, что они давно не виделись? За последние лет десять они только обменивались короткими фразами при встрече. Часто бывает, что кто-то, кого ты, казалось, знаешь, спустя время на самом деле уже не тот.
В этот раз надолго останешься? спросил Ынсоп, не глядя на Хэвон.
Да. Думаю, что до весны.
Ты останешься в деревне?
Наверное. Пока такие планы.
Он продолжал орудовать лопатой. Вдруг непонятно откуда послышался треск, и раздался громкий голос:
А-а! Снег убираешь? Давай, здесь тоже убери!
Ынсоп выпрямился и достал из кармана парки рацию. Из динамиков донесся какой-то звук, и Хэвон оглянулась. Из-за забора нижнего дома показались седые волосы старосты деревни.
Я вас и так слышу, зачем же по рации? сказал своему дяде Ынсоп.
Что говоришь?
Просто скажите
Но я тебя не слышу!
Тут дядя вставил слуховой аппарат, и его морщинистое лицо расплылось в улыбке:
О! Школьница из дома «Грецкий орех» приехала?
Здравствуйте! поздоровалась Хэвон.
Ынсоп нахмурился:
Школьница, говорите Это уже давно не так.
Действительно. Теперь ты взрослая, очень взрослая.
И все же староста озорно улыбнулся, словно он смотрел на деревенских детишек. Хэвон тоже просто улыбнулась. Для пожилых людей пять или десять лет не имеют большого значения. Из динамиков снова вырвался треск:
Сходи потом на каток, да захвати скребок! Теплицу тоже нужно почистить.
Когда седые волосы старосты исчезли за забором, Ынсоп покачал головой и сунул рацию обратно в карман парки. Он вытер пот со лба и, вздохнув, продолжил расчищать дорожку.
Я помогу.
Нет, тебе-то зачем? Можешь идти.
Все в порядке, у меня полно времени.
Ынсоп, наблюдая, как Хэвон сметает метлой снег, произнес:
Пока ты здесь скажи мне, если тебе что-нибудь понадобится.