Конечно, история развивается волнами, в ней есть свои ритмы, жизнь всё время пульсирует. И нынешняя яма, в которой мы обитаем сегодня, не на вечные времена.
Находясь во тьме лабиринта, мы вместе с тем должны доказать и самим себе, и нашим оппонентам из грядущего (они ведь будут внимательно изучать нашу эпоху), что, несмотря ни на что, мы оставались людьми, не потеряли разума и воли. Правда, не все.
Какие мысли пробудило в вас опубликованное в «Правде» 30 сентября нынешнего года письмо группы деятелей культуры страны Президенту СССР М. Горбачёву? И стенограмма встречи с ним, опубликованная недавно.
Мотивы обращения понять можно. Писатели, актёры просят Президента взять под личную опеку нужды культуры, взвалить на себя заботу о её деятелях.
Если бы мне предложили подписать это письмо, я не сделал бы этого.
Данное обращение наивно. В самом деле, у Президента всё вываливается из рук. Трудно назвать какой-либо его указ, который бы выполнялся. Ситуация обострилась до такой степени, что мы впервые после трагической осени 1941 года, когда враг осаждал стены Москвы, думаем о сохранении нашего общественно-политического строя, целостности государства. И несмотря на то, что вроде живём в мирное время, положение наше оказывается более драматично, нежели тогда.
Естественно, обращение не возымеет абсолютно никакого действия. Так же, как и встреча с Президентом. К тому же это была встреча Президента с литературными и театральными «генералами». И что они могли сказать? Разводить аллилуйщину, низкопробно холуйствовать и только. Они разводили аллилуйщину и при Брежневе. Будут разводить её и при следующем «фюрере». Я думаю, он появится скоро. Практически уже появился.
Над чем вы сейчас работаете, какие проблемы вас волнуют сегодня и какое отражение они получат в ваших будущих книгах?
Писательская судьба у каждого складывается по-разному. Так случилось, что первые десять литературных лет я отдал прозе, писал рассказы, повести. Практически не печатался. Всё, что я писал, возвращалось мне из редакций и издательств с разгромными, разносными рецензиями. Этот период завершился в 1969 году сожжением вроде бы в случайном пожаре всего, над чем я трудился более тринадцати лет. Следующее десятилетие я занимался драматургией. Здесь успехов как бы оказалось больше, но только в казанских театрах в 7080-х годах практически были уничтожены «театральной мафией» вкупе с партгосаппаратом шесть спектаклей, поставленных по моим пьесам.
Но нет, как говорится, худа без добра, и последние десять лет в силу ли этих причин, а может быть в силу какого-то внутреннего настроения я осваивал жанр философской эссеистики.
Что меня интересует и волнует? Судьба мирового человека. Мне хочется познать путь, пройдённый человеком от его микроипостаси к его мегаипостаси. Я выдвигаю идею об а-классическом, классическом и суперклассическом уровнях творческой деятельности человека. Года два я писал большую работу о пульсациях или ритмах мировой истории. Я полагаю, идеи, заключённые в этих рукописях, принципиально новые, они ещё не были в мировом обороте. Это эссе на стыке философии, истории, литературоведения, искусствознания, политологии. Такое смешение жанров объясняется тем, что понятие жизни и сама жизнь настолько обширны, бесконечны, что посредством только какого-нибудь одного языка, скажем, языка философии, истории, искусства, их невозможно выразить. Требуются универсальные средства, при помощи которых я попытался рассмотреть явления человеческого бытия на фоне мировой истории.
Не сомневаюсь, ряд моих идей может вызвать возражения, даже резкие. Меня это абсолютно не смущает.
Мне не нужны особая слава, большие деньги, кроме минимума, чтобы нормально работать. Но мне обязательно нужно издать мои тексты. Эта задача порой трудновыполнима, ибо она организационного толка и зависит от множества других людей.
Есть задачи и творческого плана. Это подготовка к печати рукописей, которые пока по тем или иным причинам не опубликованы, это нереализованные долги перед собой в прозе и драматургии.
На писателя я смотрю как на проводника некой божественной космической силы или объективного бесконечного мира, окружающего нас. Смысл писательского существования в том, чтобы перелить на страницы бумаги хотя бы часть этой мировой энергии. Художник должен победить хаос жизни, придать ей формы, в которых бы сливались воедино добро, истина, красота.
1990, 29 октября
Спектакли театра марионеток
I
Январь 1991 года, Паланга, дом творчества художников. Здесь на ежегодном всесоюзном семинаре искусствоведов находится моя жена. Я приезжаю в Палангу накануне Нового года. И вовремя в Литве заварушка.
Небывалая истерия, психоз. Это чудовище Советский Союз в очередной раз показывает свои зубы на маленькой, беззащитной Литве. Таково общее мнение. Психоз и среди участников семинара, преимущественно москвичей известной национальной или политической группы. Настроения такие же. Мы с женой одиноки.
Возвращаемся в Казань. Здесь те же зомбированные люди. Тот же психоз, только градусом поменьше. То же одиночество. Встреча с журналистом Артёмом Карапетяном.
Итак, вы были одним из тех случайных «наблюдателей», оказавшихся в Литве в разгар январских событий
Да, я недавно вернулся из Литвы, где пробыл с 27 декабря 1990 года по 16 января 1991-го. Правда, находился не в самом Вильнюсе, а в Паланге, но в республике господствовала какая-то общая мрачно взвинченная атмосфера, которая ощущалась всюду. Впрочем, мои наблюдения кардинально расходятся с тем, что приходится читать в газетах и слышать от людей.
Расходятся?
Русское население в Литве находится в информационной блокаде. Передачи по радио и телевидению звучат сплошь на литовском языке. В те дни, когда начались вильнюсские события, прекратились даже двадцатиминутные передачи на русском, звучавшие один раз утром, один раз днём и раз вечером. Передачи гиперполитизированы. И на литовском языке нет ни музыкальных, ни литературных, ни развлекательных программ одна голая политика, голые призывы! Центральные газеты в некоторые дни купить очень сложно, видимо, номера, в которых появляются материалы, не устраивающие литовское руководство, просто не пропускаются в киоски. Информация для русского населения очень избирательна, люди практически находятся на голодном информационном пайке. Вместе с тем передачи нагнетают обстановку до истерии.
Наступил день повышения цен. Он был внезапен и для литовцев, и для русских, и, конечно, произвёл шоковое впечатление. Очереди мгновенно исчезли. Это был резкий удар по желудку и, можно сказать, по интересам народа. Сейчас об этом ударе все забыли, никто не вспоминает. А надо помнить, ведь что-то стояло за этим.
Такая «забывчивость» объяснима: цены, какими бы они ни были, и танки вещи не одного порядка.
Я сам своими ушами слышал неоднократные призывы по радио: приходите на площадь, надо защищаться, надо охранять Сейм. На площадь сгоняли студентов, школьников. Непрерывное давление на психику имело большое значение. И жить в постоянном радиотелевизионном прессинге человеку было сложно. А когда на площадях собираются десятки тысяч людей, обязательно что-то должно случиться.
В том, что произошло в ночь с 12 на 13 января, результат чего четырнадцать трупов, оставшихся на асфальте, виноват, с одной стороны, режим Ландсбергиса и он сам, а с другой политики в Москве, отдавшие приказ солдатам.
То есть первым виноватым вы всё-таки называете Ландсбергиса!
Да. Я убедился в этом, познакомившись с его пропагандой. После повышения цен, совершённого для подъёма общественной температуры, Ландсбергис висел на волоске. Он пошёл на резкое обострение ситуации, пошёл ва-банк, и в результате выиграл именно он. В итоге наши танки проложили и вымостили ему дорогу к абсолютной власти, и теперь он «национальный герой».
Неужели те, кто отдавал приказ, этого результата не могли предвидеть?
Они на такой результат рассчитывали. Я думаю, что для них это была провокация более крупного порядка, и цель её не какой-то путч в Литве (если бы такая цель ставилась, она была бы достигнута, ибо для армии такой переворот технически не сложен). Цель, повторяю, стояла перед ними более крупная дестабилизация положения не только в Литве, не только в Прибалтике, а в целом в стране. Это детонатор. А взрыв должен состояться во многих местах, главным образом, может быть, в России.
Судя по всему, вы разделяете недавно опубликованный в «ВК» прогноз Михаила Полторанина, который заметил: сначала полномочия под пост Президента, потом некто организует беспорядки, потом кто-то подстёгивает требования рабочих об отставке Президента; ситуация дойдёт до предела. Горбачёв вынужден будет уйти, и тогда случится переворот. Военный или гражданский неважно, но правый переворот. Вы склоняетесь к этой версии?
Я не знаю, о чём вы говорите. Но переворот именно «правый», необуржуазный переворот в старом значении этого слова я предвижу. Заваруха в Литве его репетиция. Свою роль в грядущем перевороте в стране сыграет, конечно, и человек с красной отметиной на лбу.
Танки в Вильнюсе вызваны не столько прибалтийским кризисом, сколько кризисом общесоюзным. Главное острие этих событий имеет общесоюзный адрес. Идёт очень крупная игра по развалу страны, глобального порядка. Общественное мнение, мне кажется, совершенно не разобралось в этой игре.
По существу, в Литве теперь устанавливается фашистский режим. И общественное мнение фактически выступает в его защиту, в защиту Ландсбергиса и ему подобных. А этот режим, возможно, модель будущего для всей страны. Из одного тоталитаризма, который мы сейчас проклинаем, мы попадаем в другой, модернизированный, быть может, более страшный. Но этой опасности никто не видит
Если продолжать эту мысль, то отражение Ландсбергиса можно видеть в руководителях других республик, в Ельцине, например?
Да. То, что делает Ландсбергис в своей республике, будет делать и Ельцин в России, если получит возможность. Во время августовского визита Ельцина в Казань я задал ему вопрос на встрече в Союзе писателей: гарантирует ли он, первый человек России, что мы все, сидящие в зале, в ближайшие год-два просто останемся живы? Тогда меня никто не понял, мои коллеги-писатели закричали, что это демагогия, а Ельцин начал говорить, что военный переворот невозможен. А я имел в виду не военный переворот, а опасность, исходящую из новых псевдодемократических, популистско-фашистских масонских кругов. Опасность, исходящую от его собственной команды.
Ваше мнение, несомненно, расходится с мнением большинства граждан страны, с мнением прессы, в том числе и нашей газеты. Как вы оцениваете такое расхождение?
Я думаю, истина не там, где большинство.
Я имел в виду прежде всего истоки этого расхождения
За последние двадцать лет сформировался новый мощный класс советской необуржуазии. Находиться на строгой диете он не желает и, естественно, захотел открыто добиться экономической и политической власти. И совершает через своих людей, своих агентов, которых провёл на разные уровни властных структур, переворот.
События, которые происходят в Литве, как раз ложатся в рамки этого глобального переворота.
Ваша точка зрения не вызывает сомнений с той только оговоркой, что вы называете это переворотом, а кто-то «новым мышлением», кто-то конвергенцией. То есть вопрос в отношении к происходящим процессам
Я, например, сторонник конвергенции в том её понимании, которые декларировали Гелбрайт, ранний Сахаров, когда ещё в нём не проявлялись признаки старческого маразма. Но сейчас, мне кажется, о конвергенции уже поздно говорить, речь идёт о полном поглощении одной системы другой, о полном поражении.
Игра идёт очень крупная, в рамках вселенского масштаба, и те события, которые сегодня происходят, разменные карты в этой игре.
Каков ваш прогноз на этот глобальный переворот? Состоится он, или это невозможно?
Конечно, ещё несколько лет назад я считал подобное невозможным. Но сейчас вижу: он вполне вероятен. Ведь первая попытка такого переворота произошла в 1987 году в Бирме, которая перешла с социалистического на капиталистический путь развития. Никто на это не обратил должного внимания. «Удачно» получилось там, почему не получится здесь? В 1989 году это же повторилось во всех странах Восточной Европы, в 1991 году ситуация краха может повториться и здесь. Ничего случайного нигде не было. Всё спланировано и точно осуществляется.
Но в каком качестве в этот процесс вписывается Вильнюс? В качестве остановки, срыва?
Я думаю, что и Карабах, и Литва исполняют роль детонаторов, катализатора всех этих разрушительных процессов.
Как бы вы спроецировали вильнюсские события на Татарию? В принципе мы имеем здесь сходные с Литвой моменты: есть коренное население республики, есть определённый экономический потенциал, дающий как Литве, так и Татарии возможность самостоятельного существования, и есть значительная русскоязычная диаспора.
Проецировать надо прямо: то, что происходит в Прибалтике, может произойти и в Татарии. Поэтому и к вильнюсским событиям надо подходить с этой точки зрения: желательны эти процессы или нет, что они дают?
Значит, в какой-то степени Вильнюс предупреждение ТОЦу, «Иттифаку» и другим силам, которые по устремлениям можно сравнить с «Саюдисом»?
Это их подстёгивание. И предупреждение всем нам, всем народам, проживающим в Татарии, в России. «Саюдис», «Иттифак», ТОЦ мне думается, образования, рождённые в структурах КГБ. Роль последнего здесь решающая.
Гражданская война пока в вялотекущей форме в стране практически началась. В условиях войны говорить о демократии смешно. Её нет. Налицо диктатура чуждых стране масонских группировок и агрессия их примитивной, лживой пропаганды.
Так что людям надо разобраться, чего они хотят: действительно демократии или наступления фашистского режима. «Фюреры» для него уже готовы.
Наш разговор печатается в газете. И в редакцию сыпятся письма. Их довольно много. Ещё одна встреча с А. Карапетяном.
«Очень болезненно наша пресса воспринимает события в Прибалтике. Но это восприятие крайне односторонне и субъективно. К Диасу Валееву корреспондент А. Карапетян применил вежливое выражение: «Ваше мнение, несомненно, расходится с мнением большинства граждан нашей страны, с мнением большинства прессы, в том числе и нашей газеты». О каком большинстве может идти речь, если задававший этот вопрос корреспондент мнения большинства не знает, поскольку он один из представителей какой-то группировки, о которой говорил Диас Валеев, и всеми правдами и неправдами отстаивает своё мнение? Я целиком и полностью разделяю мысли Д. Валеева, но никак не А. Карапетяна, который свою правду преподносит крайне односторонне, думая на этом нажить себе капитал. В. Ефремов».
«Глубоко сожалею, что на выборах в народные депутаты СССР поддерживала кандидатуру Диаса Валеева. Не дай Бог, наделить таких людей властью: железными цепями задушат они свободомыслие не только своего народа, но и всех других народов нашей страны. В. Хабибуллина».