Полицейские переглядываются.
Ладно. По-быстрому! с меня снимают наручники. Тру затекшие запястья. Дую на них
Через двадцать минут спускаемся к полицейскому воронку.
Двери закрываются с гулким скрежетом, отделяя меня наивную от враждебного внешнего мира. Машина едет в раздражающем звуковом сопровождении мигалки. Оно проникает мне под кожу, разрывает мозг изнутри.
Ёжусь. Вжимаюсь в спинку сиденья.
Не верю, что этот кошмар происходит со мной. Наверное, я смотрела боевик и уснула.
Вижу себя, словно со стороны
Полицейский бросает на меня злобный взгляд, поворачивает голову к товарищам:
Умеют же бабы накосячить на срок, а затем изображать из себя невинных овечек.
Его напарник смотрит на меня в упор:
Чайкина, не строй из себя жалкую, ничего-то непонимающую потеряшку! Бесполезно! Удальцов лютый зверь, матёрый следак, он тебя будет пытать морально столько, сколько нужно. Вмиг расколешься!
По щекам катятся жгучие слёзы обиды и страха. Ловлю их соль губами. Нервно сглатываю.
Не понимаю, откуда взялся свидетель, утверждающий, что я тащила девочку к себе? На улице никого не было! А если там был человек, почему он не подошёл к малышке?
Разве так можно? Быть таким безразличным.
Сижу на жёстком сидении, с ужасом смотрю на свои руки, закованные снова в наручники.
Ловлю обрывки судорожных рекомендаций моего врача:
Злата Дмитриевна, избегайте тревожных ситуаций! Может быть повторный срыв.
Как я могу избежать, если весь мир против меня!
Не знала, что невинного человека можно обвинить в похищении живого человека! Сюр! Мотаю головой из стороны в сторону.
Страшно до одури. Как тогда два года назад.
В груди жжёт, нечем дышать. Открываю рот, делаю глоток воздуха.
Окидываю затравленным взглядом ментов.
Приехали! Чайкина, на выход, грубый толчок выводит меня из оцепенения.
Выбираюсь из машины. Осторожно спускаюсь на землю. Кружится голова, в глазах всё плывёт. Неожиданно пухлый взрослый полицейский поддерживает за локоть.
Спасибо, отвечаю на автомате.
Иду в участок на негнущихся ногах.
Чайкина, сюда! подводят к клетке в полицейском участке, Посидишь тут до утра, подумаешь, там и Удальцов подъедет. Будь с ним милой и пушистой, расскажи всё как есть, сдай подельников, тогда он точно определит тебе хорошую койку в достойной хате!
Меня всю трясёт. Шмыгаю носом, глотаю слёзы.
Можно один звонок, сиплю еле слышно.
Прости малышка, но майору это не понравится, мужчины красноречиво переглядываются. Все просьбы к Удальцову. Он теперь вершитель твоей судьбы.
Разве я не имею права на звонок? Я видела в кино
Полицейские громко расхохотались.
Злата Дмитриевна, отдыхайте, язвительно произнёс полицейский, протолкнув меня вглубь пустой клетки.
Со скрежетом за спиной лязгнул замок. Прижавшись щекой к железным прутьям, я с мольбой смотрю, как стражи удаляются
Оглядываюсь вокруг. Я тут совершенно одна. Похоже, остальные ведут себя хорошо, не нарушают закон.
Темно сыро и очень страшно. Обнимаю себя руками. От реалистичности происходящего в венах стынет кровь. Падаю, как подкошенная на скамейку
Не замечаю, как засыпаю Мне снится сон. Мы с Наташей гуляем на причале в родном Сочи. На улице лето, полно приезжих, но мы никого не замечаем, мы так счастливы.
Мамочка, купи мороженое!
Я отворачиваюсь от пятилетней дочери всего на минутку. Поворачиваюсь назад с мороженым в руках.
Наташа исчезла
Глава 3.2
Бегу по набережной к дому, обвитому виноградной лозой. Поднимаюсь по винтовой лестнице. Врываюсь в комнату ребёнка.
Нет! кричу я, оседая на пол. Смотрю в огромные печальные глаза дочери на фотографии с чёрной лентой в уголке.
Она как живая, смотрит на меня. Мамочка! эхом отдаётся в ушах.
Но моё сердечко знает наверняка, что всё
Нет!..
Сквозь сон слышу лязг отпираемых запоров, морщусь от неприятного звука, закрываю уши ладонями.
Чего «нет»? Вставай! Разлеглась тут! меня толкают в бок. Сейчас Удальцову всё сообщишь и отоспишься в СИЗО.
Меня ведут к Удальцову на допрос.
Может, он выспался и сейчас в адеквате, выслушает спокойно?
Заводят в кабинет полный людей.
За рабочим столом сидит майор. Только сейчас он в кителе.
Под глазами пролегли тёмные мешки от бессонной ночи. Русые немного вьющиеся волосы всклокочены и собраны в небольшой пучок. Голубые неоновые глаза внимательно изучают бумаги на столе.
Демонстративно делает вид, что не замечает того, что я вошла.
Сбоку на приставных стульчиках сидят люди, одетые по гражданке. Девушка с чернильными волосами и седой мужчина. Его я узнала сразу! Неприятная особь.
У него жуткая собака, которая меня всегда пугает. А ещё я с соседом ругалась пару раз не только из-за отсутствия намордника на псине, но и из-за места на стоянке. Седовласый мужчина внаглую ставил своё авто на моё парковочное место.
Можно сесть? уточняю дрожащими губами.
Снимите с подозреваемой наручники, приказывает майор, смотрит мимо меня.
Чайкина Злата Дмитриевна, садитесь, скользит по мне ядовитым взглядом.
Послушно присаживаюсь на краешек стула. Жду, что будет дальше.
Свидетельница, представьтесь.
Галина Ерохина.
Вы опознаёте эту женщину? Её вы видели вчера ночью в моей квартире?
Галина яростно кивает:
Она!
Простите, в чьей квартире? шепчу я, пребывая в полнейшем шоке. Но мне делают знак молчать.
Свидетель, Вы подтверждаете, что видели эту женщину ночью с ребёнком?
Да, мужик радостно подскочил, и бросил на меня взгляд победителя.
Вбираю побольше воздуха в грудь, пытаюсь бороться за себя:
Это наговор! Всё было не так! Я не знаю, кто эти люди и зачем они топят меня, но всё было по-другому. Я расскажу.
Не надо, обрывает меня майор.
Протягивает мне бумагу, исписанную мелким почерком, говорит:
Подписывайте.
Я не буду!
Поток свежего воздуха проникает через окно и даёт мне сил бороться. Вдыхаю.
Могу сделать один звонок?
Всё подпишешь, тогда звони!
Разве не должна я написать признание своей рукой?
Должна, нагло утверждает майор, но ты же отказываешься от чистосердечного, а твоё мерзкое враньё мне не нужно!
Ещё чуть-чуть и я просто сойду с ума от этого театра абсурда. Вот так запросто в двадцать первом веке признать человека виновным? Без единого доказательства.
От ужаса происходящего, страха перед жутким будущим, сознание начинает шалить.
От несправедливости, что творят со мной перестаю контролировать себя вовсе.
Ломаюсь, как тогда, отключаясь от настоящего.
Голова как в тумане, перестаю видеть людей.
Плохо соображаю, где нахожусь.
Стою у двух свежих могил. В одной лежит мой муж, во второйдочь.
Наташенька! падаю на свежие веночки, принесённые соседями, не уходи, пожалуйста. Останься с мамой!
Охрана! Позовите врача, слышу женский истошный визг.
Хороший спектакль! Браво! майор хлопает в ладоши.
Плохо понимаю, что происходит.
Меня выводят на улицу, сажают в автозак
Глава 4
Демид
После тяжёлого рабочего дня и жуткой ночи, откидываюсь на спинку рабочего кресла, прикрываю глаза. Представляю сексуальную женщину из глянца, с аппетитными щёчками, пышной грудью, пухлыми губками. Мысленно касаюсь её везде.
Крутая медитация. Трудности рабочего дня забываются моментально.
Также помогает, когда на меня наезжает на планёрке подполковник Лисицын.
Вместо его лысой головы представляю красивую женскую грудь. Дотрагиваюсь до неё, а когда открываю глаза и вижу перед собой злое лицо босса, плохое настроение как рукой снимает.
Вот и сейчас рассчитываю на бонус, закрываю глаза
и вместо грудастой блонды вижу эту чокнутую, с рыжими кудряшками, миловидными заплаканными щёчками, задранным носиком, и огромными печальными ореховыми глазами.
Твою мать!
Впервые воображение даёт осечку.
Тяжело вздыхаю, пытаюсь вернуть себя в нормальную медитацию. На реальную женщину у меня сейчас нет ни времени, ни денег, ни желания.
Если честно, устал бороться с Алёнкой. Она ревнует меня ко всему женскому полу. Два раза пытался привести в дом жену, но оба раза мой чертёнок изгонял их из адато есть из дома.
Воображение рисует очертания блондинистой женщины с пышными формами. Касаюсь лица красотки:
Смотри на меня! шепчу ей.
Она вскидывает свои испуганные карие глазёнки.
Пытаюсь её обнять, а она затравленно пятится назад, мотая головой с рыжими кудряшками бесноватыми кудряшками.
Льну к женщине. Касаюсь женских волос щекой. Мягкие пряди касаются моей шеи, становится щекотно и сладко.
Перестаю бороться с собой, целую «то», что подкинуло моё воображение.
Губы мягкие, влажные, податливые
В рабочий чат падает сообщение. Дзинь.
Какого ляда? нехотя распахиваю глаза, смотрю на часы.
Время 17.59. До конца рабочего дня ровно одна минута.
В обычный день я бы открыл файл, не задумываясь. Но сегодня намерен провести вечер с дочуркой.
Выключаю компьютер, поднимаюсь из уютного кресла. Растягиваюсь. За день всё тело затекло. Сегодня провёл день за бумагами, отчётами, допросами.
Мобильный разрывается. Приходится ответить:
Удальцов.
Демид, я отправил тебе файлы по Злате Чайкиной. Сочинские ребята из УГРО раскопали в архивах двухлетней давности. Удивись! Бумаги-то под грифом Секретно. А это значит, что расценки за информацию другие.
Сочтёмся, глухо отвечаю я.
Ты уже читаешь? Закачаешься, да. Вот это переплёт! Агата Кристи отдыхает.
Уваров, я сегодня не в том состоянии, чтобы изучать эту Чайкину, мне к ребёнку надо, остужаю пыл друга. Не буду же обсуждать с ним по телефону матёрую преступницу.
Ладно! Передавай Алёнке от меня привет. Может, на следующих выходных вы к нам на дачу заглянете?
Попробую вырваться! кладу трубку. С жадностью смотрю на выключенный компьютер. Так и подмывает включить и почитать дело Чайкиной.
Вместо этого застёгиваю китель, двигаюсь на выход из управления.
По дороге заезжаю в цветочный магазин, покупаю малышке букет ярких оранжевых цветов.
Через тридцать минут уже вхожу в квартиру.
Запах исходящий из кухни крышесносный. Мясной, как я люблю.
Татьяна Ивановна, пахнет волшебно. Вы богиня кухни.
Так себе комплимент! Раздевайся, мой руки, приказывает мне как ребёнку. У меня котлетки.
Где Алёна? с тревогой спрашиваю у няни, когда она выходит в холл.
Глава 4.2
Обычно моя неугомонная обезьянка встречает меня у дверей, а сегодня я её даже не слышу. Тут же начинаю беспокоиться как мать-наседка.
В спальне спряталась, весь день носа не показывает. Тревожно как-то, после того что случилось
Осторожно приоткрываю дверь, наблюдаю, как моя девочка играет в куклы:
Мамочка, ты не бойся. Мы с папой приедем и заберём тебя из цирка.
Дочка, скажи папе, что я Вас жду.
Снова играет в дочки-матери. Опять накатило, скучает по блудной мамке.
Подхожу, тихонько зову:
Алёнушка, протягиваю букет ярких цветов.
Дочка радостно вскакивает, убирая упавшую светлую прядь волос с глаза.
А затем замирает, будто что вспомнила. Дует пухлые губки, ставит руки в боки:
Мы должны забрать Золотце из цирка!
Удивлённо взираю на дочь. Такой обиженной я её давно не видел.
Пойдём, тяну малышку за собой на кухню.
Тётя Таня пожарила котлетки с пюрешкой!
Есть хочу, аж слюнки текут от запахов, которыми пропиталась вся квартира.
Но знаю наверняка, пока не успокою малую, ужина не видать.
Не хочу котлетки, топает ножкой, кусает губы, щурит глазки, как взрослая.
От её потуг быть похожей на меня становится тепло на душе.
А что ты хочешь? стараюсь сохранять спокойствие.
Жареных крабиков. Мы пойдём в цир, заберём Злату, она пожарит нам сосиски.
Хмурю брови, начинаю терять терпение.
Эта рыжая бестия с дурацкими кудряшками раздражает меня с каждой минутой всё больше и больше.
Вроде я должен радоваться, что закрыл её решением суда на два месяца.
А вот ни в моей жизни, ни в моём воображении покоя нет. Наоборот!
Кудряшка ворвалась в нашу с Алёнкой Вселенную и разорвала её пополам, на «До» и «После».
Демид, иди сюда, кричит меня тётя Таня.
Да, захожу на кухню.
Сжимая губы, женщина впивается озадаченным пристальным взглядом. Указывает на стул.
Сядем. Поговорим серьёзно!
Сажусь. Смотрю на женщину, ей чуть за сорок, а строит из себя мою мать. Изумительно!
То, что случилось сегодня ночью выходит за рамки нормального.
Ну да, соглашаюсь скрепя сердце. Работа такая. Я должен служить людям.
При чём здесь это? она всплёскивает руками.
Замираю, всматриваюсь в её испуганные наполненные слезами глаза.
Если бы у Алёнушки была мать! Она бы засудила этого козла Макарыча, заставила водить псину в наморднике. А эту Галю наказала бы так, что та забыла бы о мальчика навсегда!
Ух, ты! Столько агрессии в тёте Тане не замечал никогда. Обычно молчаливая, спокойная, исполнительная, сегодня как с цепи сорвалась, готова судить всех вокруг.
Нате! Получите майор Удальцов!
При чём здесь псина? Макарыч? Галя? Её мальчики? удивлённо взираю на женщину.
Весь двор судачит, а ты мент прости, полицейский, не в курсе того, что случилось сегодня ночью?
Я так понимаю, Вы хотите меня проинформировать. Конечно, в наше время соседи знают о нас больше, чем мы сами! ехидно цежу я, задетый за живое.
Тяну руку, чтобы взять котлетку, тут же получаю лёгкий шлепок по руке.
Ого!
Няня явно не шутит.
Глава 5
Злата
Двери автозака закрываются, сотрясая воздух внутри пыльного фургона.
Жизнь второй раз делится на «До» и «После».
Лязг запираемых запоров проникает прямо под кожу.
Вжимаюсь в спинку сиденья. Вхожу в ступор
Снова теряю связь с реальностью.
Что происходит? Почему меня везут в закрытом фургоне?
Где Наташенька? Слава с ней? Они не возвращаются с рыбалки уже два дня!
Почему полиция ничего не предпринимает?
Автозак трясёт на ухабе, и я ударяюсь плечом. Тут же прихожу в себя.
Меня! Злату Чайкину обвиняют в похищении живой девочки? Это полный бред!
В фургоне так душно и пыльно, что начинаю кашлять. Пытаюсь дышать, но вместо воздуха в лёгкие попадает пыль.
Стискиваю зубы. Лучше не дышать!
Затравленным взглядом осматриваю фургон. Это уже второй раз в жизни! Когда приходится прокатиться в подобном. Был и первый
Толчок. Машина останавливается. Лязгает замок. Дверь распахивается.
Чайкина! На выход! прихожу в себя, поднимаюсь.
Послушно выбираюсь из фургона.
Июльское полуденное солнце припекает, и я успеваю насладиться его лучами, пока не получаю толчок в руку.
Дёргаюсь, будто электрошокером ударили. Нервы на пределе.
Плохо соображаю, но повинуюсь. Иду вперёд.
Проходим двор, входим в тусклое мрачное помещение. Меня догоняют окрики:
Лицом к стене!
Расставить ноги!
Раздевайтесь!
Такого ещё в моей жизни не было!
Сначала чудовищный допрос Теперь жуткий досмотр Переодевание в тюремную одежду
Я многое в жизни прошла. Но с унижениями встречаюсь впервые.
За спиной гулко захлопывается железная дверь. Понимаю, что этот звук не забуду никогда.
Замок запирают. И сердце ухает в бездну.
Это всё!
Потому что денег на адвоката у меня нет. А справиться с майором, повёрнутом на дочери, мне явно не удастся.
Хотя, стоп! Есть ещё право на звонок.
Неужели придётся просить помощи у главного врача моей больницы?
О звонке я подумаю завтра. Если есть возможность подать жалобу, и выйти под залог! То надо воспользоваться этим правом.
Решительно поднимаю глаза, осматриваю камеру на четверых в изоляторе временного содержания.
Вдоль стен стоят двухъярусные кровати, заправленные коричневыми байковыми одеялами. Почти под потолком небольшое окошко с решёткой.