Не прошло и недели, и курсант, и коммунист назначен на должность помощника командира Морского Охотника МО-25 охраны водного района главной базы СТОФ, а ещё через неделю приказом Народного комиссара ВМФ Антонова ему присвоено звание «лейтенант»
Дети лейтенанта Шмидта
Двадцать девятое марта Государственные экзамены.
Прошли обыденно, с элементами волнения, нахальства и восхищения.
А как не восхищаться, когда за одним, пусть и экзаменационным, столом сидят Осипов и Юмашев!
Начальник училища контр-адмирал Осипов и легендарный Юмашев, вступивший в ряды партии летом девятьсот восемнадцатого года и уже в девятнадцатом году направленный служить стране, на флот. Прошедшим путь от комендора до командующего Тихоокеанским флотом.
Получили дипломы.
Заслушали приказ о распределении.
И в путь. По уже своим морским дорогам жизни.
Расставались быстро.
Собирались ещё быстрей.
Вещей-то практически и нет.
Весточку маме.
Документы о назначении в карман.
Вот так из курсанта и стал командиром. Теперь уже немного осталось, и лейтенант Миша приступит к несению службы на Тихоокеанском флоте.
А сейчас построение. Перекличка.
Бычковский!
Я!
Железняк!
Я!
Карагодин!
Я!
Ланской!
Я!
Лс!
Я!
Люлин!
Я!
Олюнин!
Я!
Поташов!
Я!
Смирнов!
Я!
Чёрный!
Я!
Все на месте.
Товарищ контр-адмирал! Группа курсантов в количестве десяти человек убывающая к месту назначения Советская Гавань построена.
Ну, уже не курсанты, а офицеры флота Российского!
Напутственные слова и начальник училища жмёт руку.
Каждому.
Преподаватели и друзья. Все вместе. Ещё тут, а ты уже в пути. Стук сердца заглушает рёв машины. В кузове десять человек. И путь на Восток. Через ставшим родным причал.
На причале уже стонет канатами старый и добрый пароход «Лейтенант Шмидт» рвётся в очередной поход.
Доложились вахтенному матросу. На берег по качающемуся мостику сошёл вахтенный офицер. Внимательно проверил все документы и дал «добро» к подъёму на корабль. Чуть позже всех разделили по тесным каютам. Пока устраивались, корабль качнулся, задрожал двигателями и глубоко вздохнув лёг на волну. Мимолётное ощущение невесомости, отрыва от палубы, а затем лёгкая дрожь, удар волной, лёгкие белые, словно шампанские брызги по лицам, угольный дым из трубы
В путь.
Получается ждали только их выпускников. Ещё через минуту зашёл старшина и раздал памятки по номерам. Здесь они хоть и пассажиры но всё же одна команда, где каждый маленькая часть большого и цельного. В море по-другому нельзя. Здесь все за одного. И до одного. А один иногда бывает и всё. Устав, написанный жизнью, помимо храбрости, долга, дисциплины, сохранности тайны, требует в совершенстве знать правил использования средств борьбы за живучесть и боевого расписания. Правильно организованный и обученный экипаж это практически наверняка залог полной победы. Залог успеха в бою.
А он сразу пошёл из душной каюты на мостик. Поучиться, осмотреться, закрепиться. А может сказать Владивостоку: «До свидания»?
Внутри много и всего. И волнения. И страхов. Как там, на новом месте? Без друзей? Без преподавателей? Без родных? Стучит, колотится сердце одиноким утёсом о набегающие волны.
Пятнадцатого апреля сорок пятого года и пароход «Лейтенант Шмидт».
Время прибытия в Совгавань восемнадцатое апреля сорок пятого года.
А между ними качка, духота кубрика, запрещённые для команды карты и сон.
Звучание Победы
Звуки мест и времён всегда разные.
Тревожные и гудящие, шумящие и смеющиеся, плачущие и вздыхающие.
Всегда разные.
Ко времени и так себе. Западающие в душу, переживающие или мелькнувшие неприметным, обыденным движением ресниц.
Иногда плывут грядой мелких, выпрыгивающих из тумана и серой хляби, островов, а бывает и скалой посреди спокойного океана, обласканного летним солнцем. Что-то эпохально, а что-то мимолётно. Что-то ярко и солнечно, что-то опадающими листьями, свистящей иголками льда зимы, и робким цветом пролесков просыпающейся жизни.
Эта весна, это лето сорок пятого принесло волнения, которых, казалось, и не переволновать.
Окончание училища наконец. Волнения, радость, грусть расставанья, ожидание ожидаемого. Это апрель.
А май
Приказом командующего СТОФ назначить выпускника Владивостокского Военно-морского училища лейтенанта Л. М. М. со второго мая тысяча девятьсот сорок пятого года командиром БЧ-2 помощником командира ТЩ-24 Николаевской-на-Амуре военно-морской базе с местом дислокации Советская Гавань
Май это наконец понятно и куда!
Указом Президиума Верховного Совета СССР от восьмого мая сорок пятого года, в ознаменование победоносного завершения Великой Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков и одержанных исторических побед Красной Армии, увенчавшихся полным разгромом гитлеровской Германии, заявившей о безоговорочной капитуляции, установить, что девятое мая является днём всенародного торжества ПРАЗДНИКОМ ПОБЕДЫ. девятое мая считать нерабочим днём
Вот и всё! Праздник! Ура! Победа! Да почему же так горько в глубине души!? Почему так трепыхается сердце?! Стучит и рвётся от радости Победы, замирает и плачет от того, что оказался в стороне, от того, что всё закончилось и не смог, не получилось внести свой личный вклад в разгром фашистов
Не рабочий день! Да кто будет работать, когда глаза не видят от слёз радости, когда руки дрожат от волнения, когда от счастья ушедшей беды кружится голова?! Когда все вышли на улицы, когда в каждом дворе, у школ, магазинов, да просто на улице митинги, смех, плач, счастье Не было таких дней. Каждый корабль, каждая казарма митинги, песни, речи. Колонны. Знамёна.
Победил советский народ и его Красная Армия, осенённые знаменем великого Ленина, под руководством нашего вождя и полководца товарища Сталина.
Гитлеровская Германия, поставлена на колени и ответит за все свои злодеяния.
В этот час победы наши сердца обращаются к тому, кто привёл нас к этому торжеству, к любимому товарищу Сталину!
Наше дело правое мы и победили!
Вдохновителю и организатору побед товарищу Сталину и в лице его всем доблестным воинам Красной Армии наше «Ура»!
Гениальному полководцу Маршалу Советского Союза товарищу Сталину «Ура»!
Да здравствует Красная армия!
Да здравствует наша победа!
Слава товарищу Сталину, слава Красной Армии, избавившей человечество от фашизма!
Море
Океан, шумящий и ревущий. Смеха и радости. Рукоплесканий и речей
Ночь пришла, а океан счастья шумел, веселился, пел, гулял. Небо полыхало от уже мирных сотен и тысяч сигнальных ракет освещая бушующие волны слёз Победы
Нашей Победы!
Предчувствие
Прошли дни, недели, месяц праздника.
Ритм службы и жизни установился. Вернулся в повседневные будни. В рутину. В порядок. Привычку. В скуку и разочарование. В непричастность. Вроде должно растаять, раствориться, ан нет жжёт и рвёт. Мысль о большой земле. Рано или поздно придётся ехать на запад и там спросят: «А что ты сделал для Победы!? Где ты был, когда нас убивали фашисты?!». И ещё много и много мыслей и вопросов, на которые нет и не будет ответа Стыд не причастности
Секретный приказ Командующего СТОФ о проведении пятидневных учений на острове Сахалин хоть как-то сколыхнул и увёл от мрачных мыслей. Тоска на берегу. Время тянется. Особенно когда все скрываются со своими, похожими мыслями и чувствами, за обшивкой кораблей.
Недолго, конечно, двадцатого июня уже к ночи должны стоять в Гавани. Ну хоть что-то!
А цель-то какая?! Снова поиграем в войну и всё?
Может и так. Но учения полномасштабные. Да и задача отработка наступления во взаимодействии с флотом и морским десантом. Такого мы ещё не отрабатывали. В любом случае, наша задача как всегда мы впереди и тралим проходы для десантных кораблей. Наша задача мины и безопасность. Так что Миша, ты идёшь первым!
Учения промелькнули незаметно и быстро. Погода замечательная. Район знакомый. Экипаж сработан и слажен. Без нештатных и вообще каких-либо ситуаций. Одним словом учения. Начались и закончились.
И снова причал.
И снова мысли.
Мысли.
Мысли.
Мысли
Незаметно в гавани стало теснее.
Незаметно.
Постороннему обывателю не увидеть, но, когда знаешь каждый корабль в радиусе пяти километров. Не только по названию, по очертаниям, по поцарапанному борту Когда даже в полной темноте, по звуку, можешь определить кто и где дышит, хлюпает и стучит бортом о доски причала
Изменилось
И не военные. Нет. Гражданские.
Пропыхтят к разгрузке. Скинут на берег грузы и не уходят, а под какими-то непонятными предлогами швартуются неподалёку и что-то там чинят, красят И команды не гражданские¸ а свежесобранный состав
Незаметно
Что думаешь? Война?
Да не знаю Начало августа Поздно Посмотри на погоду. Шторма начинаются. Вряд ли. Может просто проверка какая грядёт или новые учения
А зачем с первого августа поменяли опознавательные знаки?!
так их раз в две недели меняют!
А сейчас на неделю раньше
Ерунда это всё! В августе выход крайне опасен, можно попасть так, что и половины кораблей назад не вернётся. Да и силёнок у нас маловата. У японцев миллионы, а у нас? Сначала сил набраться надо, разобраться что к чему, войск перебросить, а это не быстрая песня, ну и флоту поднастроить Год-два не меньше
Ну может быть и так Разберёмся. Вон вестовой бежит. При параде. Сейчас на ужин позовёт
Товарищ лейтенант. Вам приказано немедленно прибыть на тральщик!
Что случилось?
Не знаю, но объявлена боевая тревога и через десять минут мы уходим из гавани ставить минные заграждения
Ну, вот о чём мы и говорили! А ты год-два
Товарищ лейтенант! Вы распишитесь в получении!
Давай И карандашом на приказе, Седьмое августа сорок пятого года. Восемнадцать пятнадцать
Амурский лиман. Времени нет. Получили оружие и боеприпасы. На тральщик и на каждого. Идём тралить минные поля и делать проходы. За спиной пойдёт десант. Скоро зайдём на грядки, засаженные японскими помидорами и огурцами. Соберём урожай и в сторону.
Южный Сахалин будем будить не мы.
Наша задача полоть грядки в тумане
Ослики моря
Всё началось с тумана.
Тёмная белая масса затянула горизонт скрыв под собой сопки.
Вкрадчивой поступью.
Шаг за шагом пошла по воде.
Под вечер исчезла линия, разделяющая небо, сушу и океан.
Осталась одна у ног.
От них сейчас и начинался горизонт.
Словно на краю земли и времени.
Тишина.
Лишь вкрадчивый шорох волн и звёзд.
Неторопливая поступь чьих-то неосторожных шагов, пугающих это умиротворение.
А у тральщиков никогда не бывает мира.
Какой бы ни была обстановка у них всегда война. Каждый метр от берега боевой. Их работа незаметна, как дыхание или стук сердца, но без них сложно. А может быть порой и невозможно.
День ночь.
Война или мир.
У них нет разницы в каком они измерении или вселенной они смертники, они камикадзе, они ослики. Они всегда на грани, разделе, границы, черты. Во всех мыслимых и возможных значениях. Морские ослики, взвалившие на свои плечи огромную ответственность они охрана водного района и противодесантная оборона побережья.
ОВРа! Охрана водного района
В войне ли, в ожидании мира они в ответственности за своих старших братьев. Допустишь небрежность и погибнут идущие за тобой друзья и товарищи.
Первая пуля врага разведчику. Так говорят на суше. На море, первая мина тральщику так думают. И так бывает. Шансов на ошибку нет и не будет. Есть объективная возможность выжить и победить. Как боевая единица тральщик необходим, но даже если пропустит, и нарвётся на мину, то даже погибая он приходит на помощь. Отведя от кого-то его беду и служа последним, пусть и недолгим маяком границы вражеских мин.
А кто его будет жалеть?!
Вот он есть, пыхтящий черным угольным смрадом и раздувающим белые клубы пара старенький пароходик бывший манёвренный буксир Владивостокского пароходства, призванный на защиту страны четвертым минным тральщиком второго дивизиона ОВРы, а налетел на мину неизвестной постановки сорванную штормами ветрами с якоря и нет его. Нет ни в пароходстве, ни в Красной армии. Была боевая единица и пропала. Это её задача находить такие мины и обезвреживать.
В миру, вчера, в жизни гражданской, обычный БП-582, а в этой, сегодняшней жизни, военной ТЩ 24.
Ну, и кто его вспомнит?
Оттуда ушёл, а здесь не вернулся.
Там не ищут, здесь забыли.
Тральщик ТЩ 24. Водоизмещение четыреста тонн, длина тридцать два метра, осадка семь метров, что очень и очень хорошо. Главная энергетическая установка котломашинная (попросту говоря паровой котёл на угле). Машина мощностью четыреста лошадок развивающая скорость до восьми узлов в час. Дальность плавания четыреста миль. Экипаж до полста человек. Построен в девятьсот тридцать восьмом году. До сорок второго года был буксирным пароходом плавсредств Главного военного порта Тихоокеанского флота. В сорок первом году был призван на защиту Отечества в ряды Военно-Морского флота и переоборудован в тральщик, а что делать? Суда, как и людей тоже призывают к защите Отечества Оснастили двумя сорокапяти миллиметровыми полуавтоматическими универсальными пушками 21-К, четырьмя пулемётами калибра семь шестьдесят два, двумя тралами: Шульца (МТШ) и змейковым (МЗТ), после чего и приняли в ряды ТОФ. А тринадцатого сентября сорок четвёртого зачислили и почти сразу отправили на боевое дежурство в четвёртый отдельный дивизион тральщиков Военно-Морской базы г. Советская Гавань.
Вот так, коротко о жизни и возможностях маленького океанского мула. Маленького и неприхотливого искателя мин. Скользящего среди звёзд, волн, мин и языков тумана.
Незаметного и незаменимого
Нырнувшего в туман до завтра или навсегда
Туман встречает, привечает, но не всегда отпускает.
Можно добавить, что и ошибок он не прощает, но кто не скажет, что ошибок простить может не каждый и не всегда? Он играет по не им неписанным правилам. А если с навигацией ошибся да напоролся на скалы или отмели, так он не причём. И нечего сваливать все беды на него.
Он просто встречает.
Он провожает.
От него уходят и к нему возвращаются.
Туман
Туман
Спешил к войне, а она пришла сама.
Как-то странно, до скрипа в суставах, начинать войну. Вернее, первому прокладывать к ней дорогу.
Это приказ.
Это жизнь.
Это необходимость.
Туман
Ответственность неимоверная.
Напряжение убийственно невообразимое.
Только тихое бухканье двигателя дразнит повторением стука сердца. И неизвестно, что стучит сильнее и громче.
Спасибо туману прячет грохот, идущий из груди в своей белой бездне холода.
Туман
Всё, что может светиться выключено, отключено, завешено, закрашено, занавешено. Над трубой разместили листы дырявого железа для случайно вырвавшихся искр. Сигареты, папиросы, махра под замком страха и ответственности. Военной, комсомольской, партийной. А курить хочется с такой силой, что кажется взорвутся мозги.
Глаза прикрыты до японских слишком сильно горят могут демаскировать.
Туман
С палубы убрано всё, что может гореть, загореться, воспламениться, вспыхнуть. Всё то, что может осветить туман на время больше расчётных тридцати секунд. Ну, максимум на минуту. Эта минута: от взрыва мины под днищем и полного исчезновения тральщика под водой. Просто и понятно, как и то, что тот, кто останется на плаву обязан затушить привлекающие внимание врага горящие, не утонувшие обломки. Ценой всего.
И никто, никто не придёт на помощь сначала уничтожается враг и только затем спасаются погибающие. На флоте свои уставы и порядки. По-другому не выжить.