Клоун. История одной любви
Юлия Монакова
© Юлия Монакова, 2023
ISBN 978-5-0059-6656-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Юлия МОНАКОВА
КЛОУН. ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЛЮБВИ
Роман
Жанр: молодёжная проза, драма.
АННОТАЦИЯ:
Макар «цирковой ребёнок» из известной династии воздушных гимнастов. Он с детства привык к кочевой жизни и постоянным переездам, поэтому ни к чему и ни к кому надолго не привязывается.
Динка простая девчонка из маленького городка, о которой в школе ходит множество грязных слухов. Именно она сведёт Макара с ума и станет его болезненным наваждением тем, за которое ему придётся заплатить очень высокую цену.
Внимание: неидеальные герои, эмоции на разрыв, старшеклассники, первая любовь, ненависть, зависть, предательство, цирковое закулисье, любовный треугольник, встреча через годы.
ПРОЛОГ
«Попасть в цирк легко, а вот уйти оттуда практически невозможно. Из цирка не уходят, из цирка уносят»
Максим Никулин
Она влетела в больницу подобно шаровой молнии, появившейся из самого эпицентра грозы. Мокрые волосы прилипли к бескровному лицу, тушь и помада размазались, словно у дешёвой привокзальной проститутки, а повлажневшая от дождя короткая юбка бесстыдно и вызывающе обрисовывала аппетитные бёдра.
Однако на появление девушки мало кто обратил внимание. Вечерняя жизнь приёмного отделения текла в привычном сумасшедшем ритме пьяные драки, поножовщина, аварии, травмы и переломы, нашёлся даже кое-кто с огнестрелом. Те пациенты, которые были в состоянии сидеть или стоять, терпеливо ждали своей очереди на осмотр, медсёстры и санитары носились туда-сюда, гремя каталками, персонал в регистратуре заполнял документы на вновь поступивших.
Вознесенский Макар! заполошно выкрикнула девушка; в её обезумевших глазах плескался не страх, а самый настоящий ужас.
Среди всей этой больничной размеренный суеты крик прозвучал неожиданно громко так, что все вокруг невольно вздрогнули и обернулись.
Вознесенский Макар, повторила она уже тише и нервно облизнула пухлые губы. Его должны были привезти на скорой около часа назад.
А вы ему кто, родственница? нехотя осведомилась девица за стойкой регистратуры, брезгливым взглядом окидывая промокшую визитёршу.
Я растерянно пролепетала та, невольно отступая на шаг. Не родственница, но очень близкий ему человек. Наверное, самый близкий из всех, что у него есть! горячо и убедительно добавила она.
Посторонним справок не даём, равнодушно отозвалась сотрудница больницы, тут же теряя к ней интерес.
Да поймите вы, девушка чуть не плакала, это очень важно! И мне, и ему я обязательно должна его увидеть Прямо сейчас, немедленно! Ну пожалуйста, пустите меня к нему!
А, явилась, не запылилась! раздался нервный женский голос из противоположного конца коридора.
Девушка моментально узнала её это была Зоя Вознесенская, знаменитая воздушная гимнастка. Прямо сейчас она стремительно приближалась к девушке, не отрывая от неё злого колючего взгляда невысокая, худенькая, даже хрупкая с виду но девушка машинально втянула голову в плечи и еле удержалась от порыва испуганно зажмуриться, словно боялась, что женщина сейчас с размаху влепит ей пощёчину.
Немедленно выставьте эту дрянь вон! напористо потребовала гимнастка, наткнувшись взглядом на первую попавшуюся медсестру. Ей тут вообще не место. Это из-за неё мой сын сейчас здесь!
Да что с ним? робко пискнула девушка. Скажите хотя бы, он жив?
А ты хотела бы, чтобы умер?! взвизгнула Вознесенская; лицо её пошло красными пятнами. Тварь, какая же ты тварь Гадина подколодная, малолетняя шлюха! Ненавижу тебя! отрывисто выплёвывала она оскорбления, и, похоже, заводилась с каждым словом всё больше и больше. Всю жизнь моему мальчику сломала! Погубила его карьеру! Все наши планы похерила всё, о чём мы с ним мечтали всё, всё! руки её ходили ходуном, глаза блестели лихорадочным блеском кажется, она находилась на грани истерики. Убирайся отсюда немедленно, пока я тебя не придушила!
Пожалуйста, Зоя Витальевна, успокойтесь, подошедший врач положил ладони разбушевавшейся женщине на плечи, пытаясь её утихомирить, но та резким движением сбросила их и обвиняюще ткнула пальцем в девушку, словно призывая всех присутствующих полюбоваться на эту стерву.
Она же всю душу Макару вымотала! Он жить не захотел после того, как она его бросила Сука проклятая, ну какая же сука-а-а завыла она, обхватив себя руками и раскачиваясь в разные стороны.
Вам действительно лучше уйти сейчас, мягко обратился к девушке доктор.
Губы у той задрожали, однако она упрямо сжала их в полоску и вскинула подбородок, явно намереваясь стоять до последнего.
Я просто хочу узнать, что с Макаром, и всё! В конце концов, у меня есть на это право. Я я его люблю.
Любишь?! снова завизжала Вознесенская, услышав последнюю фразу. Любишь, паскуда?! Это у тебя называется любовью? Когда раздвигаешь ноги перед первым встречным?!
Девушка тяжело дышала. Глаза у неё сделались совсем огромными из-за непролившихся, тщательно сдерживаемых слёз. Она обернулась к доктору и умоляюще уставилась ему в лицо.
Можете мне не верить, но мне и правда есть дело до Макара, проговорила она, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. До того, что он действительно хочет, о чём мечтает в отличие от его матери, которая думает только о его будущей карьере, а на то, что он чувствует ей плевать.
Гимнастка задохнулась от возмущения.
Это ты на меня, что ли, намекаешь?! Да как ты в принципе смеешь вякать что-то на мой счёт? Ты вообще никто и звать тебя никак! Что ты можешь знать о нашей семье?! О нас, о наших с ним отношениях?!
Только то, что вы задушили Макара своими амбициями, безжалостно припечатала собеседница, снова повернувшись к женщине и с вызовом уставившись ей в глаза. Вам ведь по большому счёту вообще насрать, о чём думает и чем живёт ваш сын. Главное это то, чего вы сами от него хотите. И ещё скажите, что это не так! запальчиво выкрикнула она. Вы же всё будущее ему уже распланировали на много лет вперёд! девушка повысила голос до критического уровня, казалось она вот-вот сорвётся и разрыдается.
Невольные зрители наслаждались этим спектаклем, разворачивающимся прямо у них на глазах: цирк, да и только! Ещё бы в волосы друг другу вцепились вообще крутяк будет.
Да, я планировала! истерично выкрикнула женщина. Я надеялась и верила! Потому что я точно знаю, что хорошо для моего ребёнка, а что плохо. Я мать! Я его рожала, растила и воспитывала, поэтому вправе решать!
Поняв, что из двух зол надо выбирать меньшее и диалог сейчас лучше строить именно с девушкой (она показалась ему более адекватной), доктор обратился к ней:
И всё-так, прошу вас, уйдите. Больница не место для выяснения отношений и сведения личных счетов. Ещё только вашей драки нам тут не хватало для полного счастья.
Я не собиралась выяснять отношения и драться тоже, что я дура, что ли?! Просто хочу узнать, что с Макаром. Господи, ну что же вы такие трудные, такие непробиваемые?! воскликнула девушка в отчаянии. Неужели так сложно понять и она наконец разрыдалась, обессиленно привалившись затылком к стене и медленно сползая по ней вниз.
Доктор закатил глаза в красноречивой пантомиме «я так и знал».
Успокоительного. Обеим, негромко распорядился он, обращаясь к медсестре, и буркнул себе под нос презрительно и ёмко:
Бабы
ЧАСТЬ I
1
2012 год
Правда, здесь миленько?
Тон у матери был заискивающий и слащавый до тошноты. Она смотрела на Макара с такой надеждой, будто ждала, что он сейчас же кинется рассыпаться в комплиментах этому убогому городишке.
Макар нехотя оторвал взгляд от видов, проплывающих за окном такси, и мрачно высказался:
Ну и чёртова же д-дыра.
Мать укоризненно вздохнула и покачала головой:
Ну что ты такое говоришь, милый! Взгляни только, что за красота, а какая архитектура! Ты привыкнешь. Тебе здесь обязательно понравится! А ещё море, море ну разве это не прекрасно?
Море У Макара презрительно дёрнулся уголок рта. Нет, он с детства был приучен к постоянным разъездам и кочевой жизни, но всё же всё же гастролировать и переезжать насовсем в другой город это разные вещи. Чёрт возьми, он уже отчаянно скучал по Москве!
Цирк здесь такой же п-паршивый? выговорил он.
Ну почему паршивый? в искреннем огорчении всплеснула руками мать. Очень даже неплохой, стационарный, со своей небольшой, но постоянной труппой
Ага, «неплохой», даже не относящийся к Росгосцирку. Интересно, на какие шиши он существует без поддержки государства? Там хоть зарплату артистам выплачивают? Впрочем, Макар не стал говорить этого вслух.
Сынок, мать нежно накрыла его горячую ладонь своей узкой и прохладной. Ты же знаешь, что мне пришлось очень нелегко в последний год. Я привыкла работать в паре, и тут так кстати подвернулся Миша с его предложением совместного номера
Скажи, вдруг перебил её он, а ты любишь п-папу?
Мать отвела взгляд.
Конечно, я его любила.
Нет, он с досадой поморщился. Любишь ли т-ты его сейчас?
Она закатила глаза, явно испытывая неловкость и неумело стараясь это скрыть.
Ну что ты как маленький?! Папы больше нет. Надо принять уже этот факт и смириться, а не бегать от действительности и притворяться перед самим собой, что в нашей семье ничего не изменилось. Прекрати прятать голову в песок и отрицать очевидное. Жизнь продолжается даже без папы, понимаешь? патетически заключила она, и Макар снова невольно поморщился от явственной фальши в её голосе.
П-подумать только, как удачно всё сложилось д-для этого самого Миши, со всей язвительностью, на которую только был способен, выговорил он. Отец т-так вовремя п-погиб когда Макар волновался, то начинал заикаться сильнее обычного.
Тебе не стыдно? насупилась мать. Миша мой давний друг и бывший однокурсник. Он всегда с большим уважением относился к твоему отцу и восхищался его талантом
Вау. Его вт-торое имя не Иисус, случайно?
Макар! взвилась мать, наконец потеряв терпение.
Он молча отвернулся к окну, давая понять, что не собирается продолжать этот дурацкий разговор, и чувствуя какое-то злорадное удовлетворение из-за того, что ему удалось её выбесить. Родительница же, несколько минут обиженно посопев и пофыркав, традиционно предпочла смалодушничать и сделать вид, будто ничего не случилось. Такая модель поведения уже стала привычной для них обоих
О, посмотри-ка! воскликнула мать с преувеличенным оживлением, как ни в чём не бывало. Вон то красное кирпичное здание твоя новая школа!
Сейчас описаюсь от радости, без всякого выражения прокомментировал Макар, даже не пытаясь сделать заинтересованное лицо.
О ней очень хорошие отзывы, я читала, продолжала мать. Завтра же прямо с утра отправляйся к директору, чем раньше ты приступишь к занятиям тем лучше. У тебя ЕГЭ на носу!
Я к-как бы в курсе.
Макар, как и все дети цирковых артистов, давно привык к постоянной смене школ. В той, прошлой жизни до гибели отца они с семьёй переезжали с места на место практически каждые два-три месяца. У него было два пути получения образования: заниматься с репетиторами и сдавать экзамены экстерном или же устраиваться в новую школу в каждом городе, куда цирк приезжал на гастроли. Макар предпочитал второй вариант. Иногда он мог сменить пять-шесть школ за год! Он не успевал толком привыкнуть к новому классу и учителям, все они сливались для него в какую-то бесконечную вереницу одинаковых серых лиц и суетливых голосов. Да и зачем было привыкать? Он прекрасно понимал, что это всё равно ненадолго. Гораздо важнее было другое: работа в цирке.
Макар не знал и не представлял себе другой жизни, кроме цирка он, что называется, «родился в опилках». Родители чуть ли не с младенчества начали готовить его к будущим выступлениям: растягивали, развивали, ставили на мостик В три года он уже регулярно появлялся на манеже в различных номерах: помогал клоунам в их репризах, ассистировал жонглёрам и даже дрессировщикам. Когда Макару исполнилось двенадцать, родители решили задействовать его в своём новом номере. Отец ежедневно репетировал с ним по несколько часов, и Макар буквально заболел воздушной гимнастикой. Уровень увлечённости и вовлечённости был максимальным: тренировки семь дней в неделю, руки в мозолях, вечно разбитый нос, зажимы в шее, бесчисленные синяки И самое главное осознание: «Это моё! Зачем жить, если нельзя летать?!» В свои двенадцать он выглядел значительно взрослее: тело окрепло, подкачались руки, а сила воли у него всегда была другим на зависть.
Работать в жанре воздушной гимнастики официально позволялось лишь с восемнадцати лет, но у Макара так здорово получалось, что родители добились для сына разрешения летать под куполом цирка уже в четырнадцать. Он выступал с номером на кордепарели1 на высоте пятнадцать метров первый и единственный в этом возрасте абсолютно без страховки.
У всех цирковых детей даже игры были соответствующие они устраивали представления друг для друга. А школа ну что школа? Всего лишь скучный, но, к счастью, преходящий фоновый элемент.
Обычно цирк приезжал в какой-нибудь очередной город, а уже утром Макар шёл к директору с пачкой документов. Как правило, просто спрашивал у администрации гостиницы: «Где у вас тут ближайшая школа?»
Он не затруднял себя запоминанием имён и лиц одноклассников, не вливался в их тусовку, не зависал с ними вместе после уроков было банально некогда. Его даже от физры освобождали потому что чего-чего, а физкультуры в жизни Макара Вознесенского было и так предостаточно.
Квартира, к слову, оказалась неплохой. Лучше, чем он ожидал. Трёшка, вид на Балтийское море из окна гостиной, симпатичная меблировка
А вот Миша, бывший однокурсник матери, Макару категорически не понравился. Этакий слащавый типчик с улыбкой как у грёбаного, мать его, Кена!
Ну, здорово, приятель! Миша протянул Макару ладонь для рукопожатия, делая вид, что страшно рад его видеть.
Я вам не п-приятель, строптиво отозвался тот. И вряд ли когда-нибудь им стану. Не г-горю желанием, знаете ли
Макар! шокированно ахнула мать, заливаясь краской. Какая муха тебя тебя укусила? Извинись немедленно!
«Ага, щас, разбежался. Шнурки только поглажу». Макар не стал говорить этого вслух, но судя по вытянувшейся физиономии красавчика, иногда он вполне неплохо читал мысли.
Миша столько для нас сделал! продолжала распыляться мать, снова сбиваясь на уже знакомый Макару ненавистный пафосный тон, как в плохом театре. Он нашёл для нас это жильё! И именно ему мы обязаны тем, что
Перестань, Зоенька, Миша предостерегающе поднял руку. Не стоит.
Зоенька!.. Не, ну охренеть просто.
Спасибо, дядя Миша, с чувством отчеканил Макар, даже не запнувшись на проклятой «д» в первом слоге; он бы даже отвесил ему поклон, но понял, что это будет смотреться уже совсем издевательски.
Тот скривился, словно прожевал дольку лимона.
Можно просто «Михаил» и на «ты», великодушно разрешил он.
Макар округлил глаза в притворном ужасе.
На «ты»?! Что вы, я не могу. К-как можно, и всё-таки он не сумел выговорить целую фразу без запинки. Вы же это ну, уже в возрасте.
Миша скрипнул зубами.
Мы с твоей матерью ровесники.
Макар, конечно же, был в курсе, мать ведь говорила, что они учились вместе. Однако он сделал вид, что страшно удивился: