Ярким динамическим процессом, характеризующим современное состояние газетных текстов, является также изменение социальной оценочности многих лексических единиц. В большинстве случаев названный процесс оказывается тесно связанным с процессом снятия идеологических наслоений в семантике словесных знаков русского языка и формированием в обществе определенного отношения к реалиям, явлениям, событиям.
В прагматически насыщенных текстах нередко одновременно используются различные средства создания экспрессии, что создает сильный эмоциональный фон и усиливает эффект воздействия. При этом преобладают языковые структуры со значением отрицательной оценки:
«Но как иначе назвать неповоротливое, мычащее стадо: женщины, не следящие за собой, расплывшиеся, как пельмени в кипятке; мужчины с красными от упрямства и алкоголя лицами; неурожайные дети; злые и никчемные подростки они все чего-то хотят, и выражается это в истошном крике «Россия!»Им приказали собраться, и они загрузились в автобус, анчоусы Среднерусской возвышенности, месиво городских окраин, российское быдло они доехали до места демонстрации, топчутся на холоде, переминаются с ноги на ногу, тянут шеи кверху, орут» (КП, 12.06.12).
Интенсивность использования некодифицированной лексики в значительной степени обусловлена характером того или иного издания. При этом наблюдается определенная тенденция: чем выше уровень оппозиционности периодического издания, тем жестче в языке данного средства массовой информации при отборе языковых средств проявляется оппозиция «норма»/«антинорма». Например:
«В натуре, пора московских начальничков-пофигистов перевести на зарплату слесаря, содрать три шкуры с миллиардеров, опустить олигархов ниже уровня городской канализации и сделать так, чтобы фига с маслом простому народу была по карману» (НВК, 1824.12.03.).
В публицистических текстах способность выражать социально-оценочные значения, предопределять экспрессию всего речевого построения нередко проявляют слова общеупотребительные, стилистически нейтральные. Например, контекстуальное окружение нейтрального слова красный варьируется в текстах региональных газет от обозначения цвета до наименования приверженца левых политических взглядов, нередко меняя знак оценки: «Мужчины с красными от упрямства и алкоголя лицами» (КП, 12.06.12); «Красные знамена с черными свастиками» (КП, 12.06.12); «Есть дороги, переходить которые можно только на красный свет» (НСЗ, 13.11.08);
«Красный барин» («Полярная правда» о Г. А. Зюганове; ПП, 16.02.12); «Параллельно мы переносимся в годы Великой Отечественной, вместе с героями участвуем в отчаянном броске красной кавалерии, в тяжелых позиционных боях за Ржев, невидимо присутствуем на совещаниях Сталина и его генералов» (НСЗ, 05.05.07); «Это красный роман перед человечеством выбор: коммунизм или фашизм, революция или война, равенство или неравенство, и выбор автора не оставляет сомнений» (КП, 12.06.12); «Сотни миллиардов уходило из глупой России каждый год и собирали дань не баскаки, не гауляйтеры, не красные комиссары но просвещенные богачи, сидевшие теперь в зале имени королевы Елизаветы» (КП, 12.06.12); «Этот депутат всегда симпатизировал красным» (НВК, 2531.12.03).
Изменение социально-идеологических оценок происходит по трем направлениям: многие слова и словосочетания, которые имели отрицательную окраску с точки зрения марксистско-ленинской идеологии, приобретают нейтральное звучание: капитализм, конкуренция, бизнес. Лексика, характерная для коммунистической идеологии (товарищ, передовик, стахановец и другие), в подавляющем большинстве газет, кроме коммунистических, отсутствует или используется с иронической и пейоративной оценкой. Прежде отрицательно оценивавшиеся явления и понятия меняют знак оценки на противоположный (белогвардейский, плюрализм, фракция и другие).
Активный характер носят включения в газетные тексты иностилевых элементов. Лексическая база газеты расширена до объема всего языка. Разностилевая и разносистемная лексика часто используется в пределах одного газетного текста: политическая дихотомия и политическая тусовка, руководить володеть, править и рулить. Отмечен бурный рост разговорности. Актуальными становятся разговорные, просторечные и жаргонные слова, что обусловлено сменой тоталитарного дискурса плюралистическим, предполагающим возрастание диалога в коммуникации. Сниженная лексика вышла за пределы устной бытовой речи.
Такое явление расценивается как «новый виток вульгаризации» литературного языка» и свидетельствует об общей тенденции перемещения элементов из периферийных сфер языка в центр языковой системы (балдеть, тусовка, баксы). Отмечается интенсификация использования иноязычных заимствований (преимущественно из американского варианта английского языка), что вызвано социальной ситуацией открытостью современного общества для международных контактов (Юэхуа, 2003: 4143).
Выводы по I главе
Внимание лингвистов к изучению газетной публицистики обусловлено важной ролью СМИ в современном обществе. Многочисленные проблемы языка прессы (его сущность, природа, специфика, назначение, стилистическая характеристика и т.д.) являются актуальными и требуют решения. Теоретическую и практическую значимость имеет изучение проблемы эволюции газетно-публицистического стиля, который в большей степени, чем другие стили, соотносится с развитием общества здесь можно наблюдать большую изменяемость стилистических средств, вызванную конкретными историческими причинами.
Тексты газет Мурманского региона демонстрируют те же языковые явления и процессы, которые наблюдаются в языке федеральных изданий: изменение социально-идеологических оценок, включение иностилевых элементов, изменение сочетаемости, политизация и деполитизация некоторых групп лексики, разрушение прежней смысловой корреляции и возникновение новой, метафоризация, использование специальной лексики не в денотативной, а в экспрессивной функции и т. д. Принцип «сопряжения экспрессии и стандарта» и обусловленные им стилевые черты, свойственные газете в доперестроечный период, сохраняются.
Тексты современных газет являются зеркалом современной российской жизни: отражают все, что свойственно нашей действительности. Язык газет 20002012 гг. демонстрирует раскованность, стремление авторов выразить личное мнение, их отказ от лицемерия, казенного бюрократизма и безликости, полемичность и повышенную экспрессивность, гражданский пафос и резкость, доходящую до нарушения языковых, а иногда и этических норм. Однако в последние годы все чаще наблюдается стремление противопоставить языковой агрессии сознательное этическое регулирование коммуникации в СМИ.
В текстах региональных газет социальная оценочность языковых средств выступает как главная особенность газетно-публицистического стиля, проявляющаяся на всех уровнях, особенно в лексике. Так как вопросы, освещаемые в газетах, имеют политическое содержание, политическую окраску, то и выбор языковых средств, обусловленный во многом их социальнооценочными качествами и коммуникативным потенциалом в плане эффективного воздействия на массовую аудиторию, носит осознанный и вполне целенаправленный характер. Однако под влиянием социальных обстоятельств оценочность в текстах региональной прессы начала XXI века принимает несколько иные формы. Сфера действия оценочности в сравнении с газетами доперестроечного и перестроечного периода сужается, степень ее выраженности снижается.
В условиях недостаточной четкости или многообразия политических ориентиров, что, возможно, связано с расслоением общества, трудно давать однозначные оценки изменениям в общественной и политической жизни, и это не может не сказываться на газетной лексике. В обществе идут поиски новой идеологии, поэтому активны и поиски новой оценочности, новой газетной экспрессии, идут процессы ее формирования. Общее направление этих поисков ослабление прежних резко положительных или резко отрицательных оценок.
Глава II. Средства создания экспрессии в региональной публицистике
Истоки современной политической коммуникации можно обнаружить уже в античной риторике: проблемами политического красноречия занимались в Древней Греции и Риме. Традиционно власть относится к числу высших социальных ценностей, поэтому в борьбе за власть или для её удержания социальные группы используют различные средства, среди которых важная роль отведена публицистике и используемым авторами-публицистами экспрессивным ресурсам. Для получения нужного результата авторы политических текстов затрачивают немалые усилия. При этом необходимо заметить, что в отдельных случаях текст может демонстрировать творческие неудачи авторов, но ярко выраженная экспрессивность текста в конечном счете предопределена особенностями языковой личности, талантом и мастерством.
Наблюдая за многими процессами в газетном языке в период с 1990 по 1994 год, лингвисты констатируют: «После долгого господства однообразия, шаблона, унифицированности и официозности в современных газетах поражает прежде всего пестрота языковая, стилевая, содержательная и идеологическая. Отмена цензуры, идеологических табу, строгих стилевых установок привела к раскрепощению традиционно-нормированного газетного языка» (Солганик, 1996:13).
Изменение роли СМИ в постперестроечном российском обществе повлекло за собой появление газет нового типа. В газетном тексте экспрессивность стала превалирующим качеством, в том числе и в текстах политической проблематики. Среди текстов о политической жизни, опубликованных в региональной прессе, преобладают статьи пропагандистского характера, политическая реклама и политическая полемика.
Речевая практика СМИ в настоящее время является наиболее динамично развивающейся частью речевой практики общества в целом. Постоянно и интенсивно растет объем порождаемой речевой продукции, усложняется структура речевой сферы СМИ, активно развивается внутренняя стилевая дифференциация, меняется в сознании общества статус текстов, порожденных в сфере СМИ.
Для реализации диалектического единства стандарта и экспрессии в газетах используются разные языковые средства, и в первую очередь лексические. Это связано с тем, что наличие в языке средств определенной эмоционально-экспрессивной окраски неодинаково на разных уровнях языка. Их больше на лексическом уровне и значительно меньше на других. Например, окраски неодобрения, торжественности, презрительности, широко представленные в лексике, почти отсутствуют в грамматике (Кожина, 1983:43). Принцип отбора и употребления языковых средств ориентирован и на логико-понятийную сторону речи, что диктует использование языковых единиц, которым присущи точность, нейтральность, объективность выражения, и на экспрессию речи, что обусловливает использование эмоционально-окрашенных слов (тропов и т.п.), а также функционально ограниченной лексики.
В региональных газетных текстах употребляются различные средства создания экспрессии, среди которых наиболее частотными являются: метафора (прежде всего политическая, так как СМИ являются средой существования политических коммуникаций), прецедентный текст, фразеологизмы, авторские неологизмы, лексика ограниченной сферы употребления. Эти средства, на наш взгляд, являются стратегическими. Кроме того, наблюдается амплификация этих средств в рамках одного текста, что усиливает их стилистические позиции и эффективность речевого воздействия.
2. 1. Политическая метафора как доминирующее средство создания экспрессии в текстах общественно-политической тематики
2.1.1. Политическая метафора в семантико-грамматическом и когнитивном аспектах
Одним из традиционных, восходящих к античности, действенных экспрессивных средств является метафора. И это не случайно, так как метафора отражает процесс познания.
Слово метафора восходит к греческому µεταφέρω («перемещаю») ИЭС, 1994:527).
«Метафора наиболее распространенный троп, основанный на принципе сходства, аналогии, реже контраста явлений, часто используется в обиходной речи» (ЛЭТ, 2001:533). Метафора троп или механизм речи, состоящий в употреблении слова, обозначающего некоторый класс предметов, явлений и т.п., для характеризации или наименовании объекта, входящего в другой класс, либо наименование другого класса объектов, аналогичных данному в каком-либо отношении (ЛЭС, 1990:296).
В широком смысле метафора применяется к любым видам употребления слов в непрямом значении (ЛЭС, 1990:296).
Замечено, что когда-то каждое слово было метафорой, которая выражала казавшиеся наиболее характерными и важными свойства объекта (Веселовский, 1967: 234). Греческая метафора еще не троп, поскольку отвлеченное, понятийное значение образа должно быть непременно тождественно его конкретной, мифологической семантике. Постепенно их связь становится условной, символичной. Медиевисты (В.П.Адрианова-Перетц, Д.С.Лихачев) писали о метафоре-символе, существующем в более широком контексте, чем словосочетание, вплоть до контекста всего произведения (ЛЭТ, 2001:533). Иногда метафорой называют всякое иносказание, в том числе охватывающее очень пространный текст. Замечено использование метафоры не только как средства выражения, но и как важнейшего орудия мышления; отмечается ее «маскировочная функция» функция подмены, табуирования предмета (Х. Ортега-и-Гассет).
Современная когнитивистика (М. Джонсон, Ф. Джонсон-Лэрд, Е. Киттей, Дж. Лакофф, М. Тернер, Ж. Фоконье, Н. Д. Арутюнова, А. Н. Баранов, Ю. Н. Караулов, И. М. Кобозева, Е. С. Кубрякова, А. П. Чудинов, Г.И.Берестнев и др.) рассматривает метафору как основную ментальную операцию, как способ познания, структурирования, оценки и объяснения мира. Человек не только выражает свои мысли при помощи метафор, но и мыслит метафорами, познает при помощи метафор тот мир, в котором он живет, а также стремится в процессе коммуникативной деятельности преобразовать существующую в сознании адресата языковую картину мира. Как троп метафора функционирует в бытовых разговорах, анекдотах, деловой речи, СМИ, ораторской прозе.
Кроме когнитивной теории метафоры, традиционна для российской лингвистики теория регулярной многозначности (Ю. Д. Апресян, Д. Н. Шмелев, Н. В. Багичева, Н. И. Бахмутова, Л. В. Балашова, Л. А. Новиков, И. А. Стернин, А. П. Чудинов и др.), а также иные направления лингвистики, связанные с изучением регулярности семантических преобразований (М. В. Володина, В. Г. Гак, О. П. Ермакова, Н. А. Кузьмина, Г. Н. Скляревская, В. Н. Телия, Е. И. Шейгал, Т. В. Шмелева и др.).
Как известно, в «метафоре заключено имплицитное противопоставление обыденного видения мира, соответствующего классифицирующим (таксономическим) предикатам, необычному, вскрывающему индивидуальную сущность предмета. Метафора отвергает принадлежность объекта к тому классу, в который он на самом деле входит, и утверждает включенность его в категорию, к которой он не может быть отнесен на рациональном основании. Метафора это вызов природе» (Арутюнова, 1990: 17).