Я словно не слышал, о чем мне говорят. Я был растерян. Казалось, на мое еще юное сердце навалилось слишком много испытаний для одного дня. Почувствовать и поверить в чувства девушки, разочароваться в девушке, которая казалась ангелом, спустившимся с небес да еще и друзья теперь могут подумать, что я тут за каждой юбкой бегаю. Возможно, в больших и полных семьях на эти темы говорят несколько развязно, но я, возможно, был немного диковат и слишком стеснителен. Не могут все люди быть одинаковыми, нельзя сказать: почему он такой, а вон тот другой, вовсе не такой.
Отстаньте, парни! Вы чего тут разошлись, словно следователи ЗНАТОКИ! Я просто прошелся в центр, в сторону магазинов, наконец, пришел я в себя и попытался вырваться из крепких лап своих друзей.
Эх, юность, юность! Как быстро мы нашли новую тему для шумных разговоров и шуток. Кто в юные годы всерьез обращает внимание на такого рода всплески эмоций и поступков молодых людей. Тем более у нас с собой был фотоаппарат «Смена». Они как раз в те годы появились в продаже, стоили относительно недорого, всего 15 рублей. Мало кто из школьников в те годы занимался фотографией, ведь непросто было научиться фотографировать, если даже у тебя и появился аппарат. Мы шли домой и на ходу, сменяя друг друга, фотографировали себя. Какая это была радость!
Сегодня ночью отпечатаем фотки? спросил Турпалхан, когда мы расставались.
От центральной улицы его проулок сворачивал первым, нам же нужно было еще порядочно идти.
Не знаю, кажется, у нас фиксаж закончился, ответил я.
А все остальные химикаты есть?
Кажется, есть все, снова ответил я.
А сколько стоит этот фиксаж? Я вечером буду идти, куплю и принесу с собой, свернул Турпалхан в свой переулок.
Восемь копеек, кажется, сказал я вдогонку Турпалхану.
Нам с Арби нужно было еще порядком идти еще.
Сайдали, ты куда все-таки ходил? спросил Арби еще раз, когда мы с ним остались одни.
Да, так, прошелся немного по центру, нехотя ответил я и замолчал.
Ты точно ни с кем не поссорился? Не на разборки ты ходил случайно? сменив руку со школьной сумкой, всегдашним своим басом снова спросил Арби, показывая, что не совсем верит моим словам.
Да, нет! Не было никакой ссоры. Все нормально, я снова замолчал.
Друг словно заразился моим настроением, и он поплелся рядом скучной походкой. А далее до самых ворот Арби мы с ним и вовсе промолчали, уйдя каждый в свои мысли.
Сайдали, может быть, я вечерком подойду, если будет настроение. Если меня не будет, смотри, чтобы этот Турпалхан не забрал самые лучшие фотки, сказал Арби и скрылся за своими огромными деревянными воротами.
Теперь я и вовсе остался один со своей печалью. Мне в тот момент казалось, что меня сильно обманули, обманули все. Если бы мне можно было взглянуть на себя со стороны, я бы понял, что я похож на ребенка, которому не досталась конфетка. Откуда мне было знать, что жизнь еще не раз протянет мне сладостную конфетку, и, что она не всегда бывает сладкой, если вдруг она тебе и достанется.
Дома я, как всегда, не попросив у матери даже поесть, сразу ушел в свою комнату и, не сменив школьную форму, кинув сумку в угол, прилег на спину на своей кровати. Я был в эту минуту еще больше растерян, я не мог прогнать небесные глаза, являвшиеся мне наяву словно сновидение. Это чувство было настолько сладостным, насколько и отталкивающим, после того, что произошло сегодня. Мне казалось, что сорвался с вершины и лечу вниз, было неприятно и в то же время дух захватывало. Я в то время еще этого не понимал, но оказалось, что это была самая сладостная и прекрасная полоса моей жизни юность. Возможно, меня поймет лишь парень, мужчина, который хоть раз в своей жизни был опутан сетями чувств, являющихся в жизни многих из нас словно чудесное сновидение.
Был уже поздний вечер, когда меня разбудил звонкий голос друга Турпалхана.
Ты чего тут лежишь, спишь средь бела дня, словно котяра! Вставай быстрее! друг стал меня теребить в плечо.
Чего? не понял я.
Ну-ка, гляди, правильный фиксаж я купил, он годится нам? Я, правда, не нашел в наших «Культтоварах» фиксаж за восемь копеек, купил за 14 копеек. Пойдет? Годится нам такой фиксаж? стоял надо мной Турпалхан и тараторил безостановочно, пока я не пришел немного в себя.
Где она? спросил я парня, все же еще не понимая, где я.
Вот! повертел перед моим носом фиксаж в целлофановом пакетике друг.
Что это? вновь спросил я.
Кажется, я искал во сне наяву ее, но друг не понимал меня.
Да, проснись же ты, наконец! Это фиксаж, вот погляди. Я его купил для нас, не понимал друг, о ком я все же говорю.
Фиксаж, фиксаж, я присел на кровати.
Ну-ка, глянь, вот такой фиксаж годится? Я не нашел тот, о котором ты говорил, друг очень боялся, что фиксаж, который он притащил, нам может не подойти.
Несмотря на то, что он очень хорошо разбирался в школьных предметах, в Турпалхане все же детства сохранилось больше, чем в нас.
Я еще раз взглянул на пакетик с порошком, напоминающим соль, в его руках.
Сойдет. А где Арби? спросил я.
Я-то к нему и заворачивал, думал, что он уже тут, словно он провинился в чем-то, извинялся Турпалхан.
Да, ладно. Если честно, то он больше мешает, чем помогает, буркнул я.
Кто не помогает! Если бы меня не будет, то вы оба тут так и будете сидеть, лениться, пробасив, вошел к нам в комнату Арби, словно радиостанция «На веселой волне».
У него не было привычки обижаться, тем более на такие мелочи, но спорить он готов был до посинения. От этого он получал, кажется, не только удовольствие, но и какой-то дополнительный заряд.
Вы чего тут расселись? Я знал, что вы так и будете лясы точить, пока я вас не растормошу! Ну-ка, вставайте оба! Живее! Так мы будем печатать фотографии или нет? набросился на нас Арби, приводя нас в чувство своим басистым голосом.
Ну, все! Началось. Теперь он не остановит свой «пулемет» до завтрашнего утра! оценил Турпалхан появление нашего друга.
Пока на улице не стемнеет, у нас ничего не получится, мы не сможем так плотно закрыть окна, чтобы свет не просочился. Фотобумагу можем просветить. Надо немного подождать, ребята, объяснил я друзьям ситуацию.
В наш низенький домик-мазанка, который в большей мере своими руками построила моя мать после возвращения с высылки из Казахстана, не был рассчитан на специальную комнату для фотографирования. А фотопленка, рассчитанная лишь на 65 кадров, при удачной съемке, и фотобумага, продаваемая в магазине в специальной защищенной от света упаковке, при малейшем соприкосновении со светом могли просветиться и прийти в негодность. Поэтому мы с друзьями как-то умудрялись с наступлением темноты оборудовать мою комнату, плотно занавешивая окна, чем попало, чтобы с улицы даже свет фар проезжающих машин не навредил нашему делу.
Тогда, может, выйдем во двор, пока не стемнеет? На улице чудесный теплый вечер, предложил Арби, которому никак не сиделось на одном месте.
Сойдет. Давайте, ребята, сначала чайку попьем и перекусим чего-нибудь, попросил я их.
Мы уже сидели на улице, на скамейке, и как всегда болтали о всяком, когда вдруг я вспомнил про фотопленку, которую я вчера проявил и повесил сушиться. На этой пленке должны были быть пара кадров Малижи. Я больше не слышал, о чем говорили друзья. Солнце почти скрылось за горизонтом, но оно так медленно заходило, что я терял последнее терпение.
Ребята, вы немного здесь посидите, я пока приготовлю все для печатания фотографий, придумал я причину и тут же зашел в дом.
В углу на гвоздике, прибитом к стене, висела уже высохшая пленка. Я схватил ее и, включив свет, тут же поднес ее к электрической лампочке и стал искать фотокадр с Малижой. Пленка была черно-белой, и в фотокадре высвечивалось все наоборот, но перед моими глазами ясно всплывало лицо девушки. Хоть пленка сама только черно-белая, мне же казалось, что глаза ее источают голубизну. Я застыл на месте и был плену своих мыслей и мечтаний. Каким милым мне казался фотокадр на пленке с изображением Малижы. «Взгляни-ка, Малижа, вон туда! Вот эти две светлые комнаты с солнечной стороны папа обещал отдать нам с тобой, когда мы поженимся!» словно гром прогремел голос Умара в моих ушах.
Я скомкал и с сердцах кинул пленку в угол.
Ты что, с ума сошел что ли! Мы же еще не отпечатали фотографии с этой пленки. Целый день ведь потратили на то, чтобы отснять ее и проявить! по привычке набросился на меня Арби, но взглянув в мои залитые злостью глаза, охладил свой пыл и, не скрывая удивления, поднял фотопленку и стал ее рассматривать, не повредилась ли.
Сайдали! не понимая, что происходит, застыл на месте и Турпалхан.
Я быстро пришел в себя, словно испугавшись, что друзья догадаются о моих отчаянных мыслях.
Пленка эта вышла неудачно, увел я друзей от своих мыслей.
Ну и что? Хоть что-нибудь с этой пленки на фотобумаге проявится, недовольно пробасил Арби, испугавшись, что я передумаю печатать фотки сегодня.
Что случилось? Не будем сегодня печатать фотки? никак не мог скрыть своего расстройства и Турпалхан.
Почему не будем? Эта пленка, насколько я понимаю, не хуже, чем те, что мы снимали до сих пор, добавил Арби, не понимая ничего.
Я был недоволен тем, что расстроил ни в чем не повинных ребят.
Будем печатать. Только получатся они неважно. Поэтому я и психнул, поспешил я успокоить друзей.
Мы достали старые одеяла, которыми мы плотно закрывали окна от лучей света фар проезжающих по нашей улице машин, и принялись за работу. Очень скоро в разведенном в воде проявителе, налитом нами в большую тарелку, появились первые листы фотобумаги, обработанной под фотоувеличителем. Еще через мгновение на этих листах начали появляться из-за действия проявителя первые лица наших одноклассников, других ребят с нашей школы и наши лица. Какими юными и беззаботными, веселыми и счастливыми были эти лица! На фотобумаге, словно по мановению волшебной палочки, появлялись изображения. Нам с друзьями казалось, что мы тоже в какой-то мере волшебники. Это было удивительно, мы имели возможность посмотреть на себя, на свою юность со стороны и радоваться ей. Интересно, какие мысли витали в головах моих друзей? Кто знает? Но в наступившей тишине мы все были во власти своих мыслей. Возможно, так же как и я, их очарованные глаза тоже искали милые их сердцу лица на фотографиях.
Я нетерпеливо передвигал листы фотобумаги прямо в проявителе и искал фото Малижы. Вскоре появилась на фотобумаге улыбающееся лицо девушки. Мне казалось, будто и сама она вдруг оказалась с нами рядом. Если бы мои друзья не были столь яро увлечены своими мыслями и изображениями на фото, они бы заметили мою растерянность при проявлении на фотобумаге лица Малижы. Словно далекая звезда, которую видишь, но никогда не сможешь дотронуться до нее, была для меня улыбающаяся девушка в эту минуту. Отныне я мог Малижу видеть на фотографиях, на уроках в классе, но я не мог подойти к ней и сказать, как Умар: «Взгляни, Малижа, видишь вон тот большой кирпичный дом! В этом доме две светлые комнаты на солнечной стороне будут наши!»
Как и всегда и было, Арби забрал себе самые удавшиеся фотографии, и мы друзья пошли домой далеко за полночь.
На второй день я немного опоздал в школу, хотя и торопился, как мог. В классе уже за своим столом сидел учитель. Как и положено учителю делать, он решил поругать меня немного, как того требует приличие и дисциплина, но мне было не до него, и я его не слышал. Я противился изо всех сил, но глаза мои сами по себе искали Малижу. Я не в силах был отвести их от нее. Но девушка была далека от моих волнительных мыслей, она сидела и спокойно читала книгу. Одноклассники из разных углов класса мне уже жестами заказывали фотографии. Я все понял Арби с Турпалханом уже сидели в классе, не было сомнения, что они ребятам выложили, чем мы занимались вчера всю ночь.
Наконец-то, до меня дошло, что учитель требует от меня, чтобы пошел и сел на свое место. Поверх своих очков он проводил меня до моей парты, показывая тем самым свое явное недовольство. Знать бы ему о моем состоянии и мыслях хоть чуточку!
Я не успел сесть на свое место, как одноклассники с разных сторон начали меня доставать, требуя себе фотографий. Учитель, которому начали мешать щепоты ребят в классе, встал со своего места и прошелся по классу, тем самым прекратив шум в классе.
Что у нас за урок? спросил я соседа по парте Ису, тем самым немало удивив парня.
У тебя с головой порядок, приятель? Что делает в классе Иван Архипович по-твоему? привел меня в себя Иса.
Иван Архипович преподавал нам историю, кроме того он являлся и нашим классным руководителем. Опоздать я умудрился, теперь мне не хватало еще и того, чтобы он у меня спросил домашнее задание. Не хватало, получай тогда! Иван Архипович не успел толком дойти до своего стола и присесть, когда он мельком взглянул в журнал и назвал мою фамилию. Из этого следовало, что мне нужно отвечать домашнее задание.
Иван Архипович, у меня никак руки не доходят до этих уроков, сделал я вид, что недоволен собой.
Это почему же у тебя руки не доходят до уроков? без всякого удивления спросил меня учитель.
Понимаете, я болен!
И что же за хворь-болезнь у тебя?
Вот моя болезнь! выложил я кипу фотографий, что я отпечатал за ночь, выложил я на стол учителя.
Что ж, хорошая болезнь, в жизни вполне может пригодиться. Но эта болезнь не уважительная и не освобождает тебя от уроков. Тебе за сегодняшний урок двойка, с некоторым старанием изобразил на страницах журнала мою первую двойку за сегодняшний день Иван Архипович.
После того, как он аккуратно поместил мою двойку на своем месте, он собрал кучу фотографий со своего стола и вернул мне. Когда Иван Архипович повернулся спиной к классу и направился к своему столу, одноклассники вмиг расхватали фотки с моей парты. И я лишь с трудом успел выхватить парочку для себя. Я их тут же протянул Малиже, лишь краем глаз коснувшись ее. Девушка протянула руку и забрала их, но никаких слов благодарности от нее я не услышал. Когда я через мгновение тайком взглянул в ее сторону, она как обычно сидела и повторяла домашнее задание. Оказалось, что делала она это совсем не зря, вскоре она ответила на вопрос, заданный ей учителем, и получила «пятерку». Девушка вдруг взглянула в мою сторону, и я словно споткнулся обо что-то. Ни капли тепла в глазах, которые являлись мне во сне и наяву.
«Как же так? Неужели я ошибся в них? Почему они смотрят, словно меня и нет?» беспокойные мысли охватили меня.
Закончился урок, и ребята из класса торопливо начали выходить на улицу. Учитель тоже на миг задержался, записывая что-то в журнале, и затем вышел. Я встал и пропустил соседа по парте, он сидел возле стены, и затем снова присел ненадолго. Малижа тоже осталась сидеть на месте, уставившись в открытую книгу. Ее подруга, что сидела рядом с ней, тоже быстро сложив учебник с тетрадью в сумку, вышла, бросив на ходу Малиже: «Я буду на улице». Я незаметно посмотрел на девушку и заметил, что она рассматривает фотографии, вложенные ею в книгу.
Малиж! Ну-ка, покажи, как ты получилась на фото? ловко устроился рядом с девушкой Умар.
Неважно я вышла на фотках, ответила Малижа и протянула их парню.
Да ты здесь выглядишь словно ангел! Моя Малижа просто ангелочек! Но в жизни намного красивее, в упор, словно какую куклу, стал разглядывать девушку Умар.
В классе на площадке перед доской несколько одноклассников толкались и шутили. Их шум не дал мне разобрать, что еще там болтал Умар. Я быстро положил учебник в сумку и тоже вышел. Дети во дворе школы играли и бегали, радуясь весеннему теплу. Один я, кажется, не радовался этой красоте. Для меня одного был этот яркий солнечный день хмурым. Сунув руки в карманы, я прошел вдоль стены школы к широкой асфальтированной дороге с тротуаром. Между тротуаром и дорогой стоял длинный ряд высоких ореховых деревьев, и я пошел вдоль них по тенистой аллее в сторону от школы. Я теперь как бы успокоился и даже то, что теперь там, в классе, Умар сидит рядом с Малижой и говорит ей всякие надуманные комплименты, меня не так бесило, как вначале. Я теперь понимал, что я не скоро буду иметь возможность говорить с девушкой, так как это делал он. Нечего было мне думать и о всяких там институтах с моими успехами в учебе, если не считать мое небольшое увлечение литературой. «Сначала нужно будет отслужить в армии два года, а затем все-таки нужно будет получить какое-нибудь образование. И после, когда начну работать, надо будет помогать матери и младшим братьям. Так что создать свою семью, вряд ли эта идея будет в скором времени актуальной», проносились у меня в голове мысли одна не лучше другой, словно я вдруг в один миг стал взрослым. Оказалось, что во власти своих мыслей довольно отдалился от школы, и поэтому не слышал даже звонка на урок. Я порядочно опоздал на следующий урок. Сегодняшний день был не мой, и наш классный руководитель Иван Архипович именно сегодня решил оторваться на мне за все мои вольные и невольные грехи. Я только успел схватиться за ручку двери, чтобы войти в класс, как он появился в конце коридора, заложив за спину руки, как обычно он это делал. Я, конечно же, успел заскочить в класс, но вслед за мной в эти же самые двери заглянула, с небольшой залысиной и седая голова Ивана Архиповича.