Атэ в это время мысленно рассуждал, искоса погладывая на императора. Синие глаза застелила пелена задумчивости. Много рассуждал, мыслил, но не мог понять Анго. У императора попросту не было причин становиться императором. Не было причин помогать людям. Он мог всё сделать при помощи машин. Но не стал. Ещё Атэ не мог понять других окружающих его людей. Неужели они настолько слепы? Настолько, что не способны увидеть очевидное? Атэ не понимал Анго и за это ненавидел, хотя видел впервые в осознанном возрасте. Вопреки убеждению о его рациональных способностях, парень умел ощущать. Он был чувствующим, но не настолько, чтобы уметь писать картины или сочинять музыку, однако и этого хватало для того, чтобы предполагать неправильное в действиях Анго, противоречащее самой машинной природе, построенной исключительно на логических алгоритмах. Подобные мысли наводили на мысли более глубокие, касающиеся того, что здесь существует логика подковёрная скрытая от общих глаз подобно пустотам в семейных шкатулках для самых дорогих сердцу вещей. Вот только Атэ держал в секрете свои чувства и мысли, опасался. За такими рассуждениями его застало письмо Канцелярии Его Величества на прокси-линзу. Приглашение на беседу. Личную беседу с императором. Зачем?
Парень вдруг вспомнил сюжеты из детективным романов Начала, сотнями прочитанных им на досуге ещё в детстве. Особенно эпизоды, где преступника ловят с поличным. Ему показалось, будто его мысли были подслушаны. Тем не менее, он не умел терять самообладания. А потому, до назначенного времени предпочёл делать вид, будто ничего не произошло. Хотя холодок, пробежавший волной мурашек по спине говорил об обратном. Атэ никак не мог предположить, почему же из всех здесь присутствующих Анго захотел видеть только его.
Часть 4
Занимателен вопрос о том, на что способен человек, движимый идеей. Идеей равноправия, справедливости, убийства, или же расизма? Сознательное уравнение данных понятий в подобном ключе сперва может показаться абсурдным да, действительно абсурдно. Однако за большим и ёмким понятием идеи, причём совершенно любой, стоит один и тот же механизм. Механизм получения удовольствия химия мозга, создаваемая самим человеком, когда он предан высшей цели, подчас будучи способным верить даже в иллюзию. И не имеет значения, какого эта иллюзия характера положительного или отрицательного. Но ещё более забавным является и то, что идеей этой самой высшей целью может стать даже отсутствие цели, как таковой.
Чёрная куртка небрежно свисала с плеч, скрывая белую толстовку. На эту школьную недоформу все давно перестали обращать внимание, хотя порой завуч, доведённая выходками Артёма до белого коления и вызывала его в учительскую писать объяснительную, но далее дело никогда не заходило. Вот и сейчас Лидия Матвеевна старательно делала вид, что не замечает нерадивого ученика, явившегося к ней на занятия будто с дачи. Что было недалеко от истины: Артём почти каждые выходные проводил в загородных домах в компании чередой меняющихся друзей и новых девушек. В свои четырнадцать с хвостиком он уже неплохо разбирался в отношениях и даже мог дать фору некоторым старшеклассникам, что и делал, но лишь из-за скуки. Учёбу презирал, в школу приходил только под надзором отца. Если надзора не было, Артём благополучно прогуливал уроки.
Арин! Просыпайся!
Когда парень открыл глаза, над ним стояли директор и завуч. Два урока были совмещены, что казалось огромной удачей удалось проспать вдвойне больше. Но кто же знал, что вдруг придёт директор? «Вот попал, *****» пронеслось у него в голове, старательно пытавшейся донести до сонного тела, что теперь придётся несладко. Весь класс писал промежуточный тест, а Артём, не посчитавший нужным даже открыть скреплённые листы с заданиями, провалил его, так и не начав. Отца вызвали в школу.
Всю дорогу до дома родитель с сыном не разговаривал. Понимал, бесполезные до этого времени разговоры и в этот раз окажутся таковыми. Артём не был в курсе того, что его освободили от занятий на следующий месяц с последующим переводом в другую школу ещё в кабинете директора отец написал соответствующее заявление, пообещав принять меры по перевоспитанию сына, портившего репутацию престижного учебного заведения. А парень просто тихо радовался, что ему не устроят очередную головомойку. Однако вскоре пожалел о том, что её не было.
Войдя в квартиру, Артём обнаружил открытые чемоданы и собиравшую его вещи мать.
Мам? А что происходит?
Это у тебя стоит спросить, сынок, что происходит, обычно раздражённый в подобных ситуациях голос Софьи Алексеевны был совершенно спокойным и настораживал.
Почему ты собираешь мои вещи?
Женщина буднично пожала плечами и молча продолжила своё дело, увидев мужа в дверном проёме. Олег Николаевич ответил за неё:
Потому что ты переезжаешь.
Чё? В смысле? Куда?
Не «куда», а «далеко», Тёма. И не «че», а «что». В Ижевск. К бабушке. Поживёшь у неё пока. Там посмотрим на твоё поведение.
Вы совсем что ли? Какой ещё Ижевск?!
Поговори мне здесь! Какой надо! отец понизил голос. Марш в свою комнату! Завтра в девять выезжаем.
Семья Ариных жила в достатке. Но Артёму не нравилось быть средним. Ему хотелось быть первым. Неважно, каким способом, главное поменьше усилий. Родители любили и жалели сына, поэтому пытались решить проблемы мирно, списывая выходки ребёнка на переходный возраст. Однако вскоре походы к директору стали регулярными. Публичные оскорбления, в том числе учителей, нулевая успеваемость, частые драки и порча школьного имущества лишь малая часть достижений Артёма. Парень мечтал быть блогером и записывать хайповые видео, собирая сотни тысяч лайков и ненавидел свою жизнь. Он хотел быть уникальным, но был одним из множества таких же, как и он, творил глупости, не задумываясь о последствиях. Видя лишь себя самого, трудно замечать всецело меняющийся каждую секунду мир вокруг, особенно тяжело осилить понимание неправильности своих взглядов вот так простое всегда самое сложное открыть уши с глазами и начать понимать. Родители казались ему парой сошедших с ума трудоголиков, а хорошисты и отличники в школе лицемерами. И лишь в душе, где-то на дне её, оставалось место для желания писать потрясающие картины и вызывать восторг, видеть и чувствовать счастье от того, что нужен и необходим тысячам, смотрящим на его произведения. Порой ему во снах грезилась слава великого художника, чьи творения задевают сердца, но Артём тщательно прятал эти желания от самого себя, храня, скорее, в качестве красивой, но бесполезной мечты.
Часы тихо отмеряли время, разбавляя ночную тишину. Артём не мог уснуть, думая о побеге ехать в Ижевск совершенно не хотелось. Но осознание того, что бежать в общем-то некуда, да и незачем, постепенно сморило, и он заснул около часу ночи.
Часть 5
Капли теплого летнего дождя падали на тонированное стекло седана. Артёму уже в принципе было всё равно, что с ним станет. Ему было скучно жить до скрежета зубов. Хотя в душе и не хотелось покидать яркие витрины торгово-развлекательных центров, однако всё же он не видел особой разницы между ними и простыми придорожными рынками. Так или иначе, суть не менялась. Он не видел смысла в собственных действиях, и это тяготило его. Несмотря на разгульный и явно аморальный образ жизни, парень был подписан на цитатники Джобса, Конфуция, Ошо и Жака Фреско. Листая новостные ленты своих соцсетей он нет-нет, да останавливался на тематических фотографиях с их словами в шапке постов. И задумывался. На секунду, но достаточно глубоко, чтобы защемило сердце от того, насколько неправильную жизнь он ведёт. И сейчас, сидя в машине отца на заднем сидении, откинув расслабленную голову, он вспоминал недавно прочитанные им слова Стива Джобса о том, что гонка за богатством не имеет и капли смысла, ведь часы за 30$ и за 300$ показывают одно и то же время. Ижевск в сравнении с Москвой словно ястреб и канарейка. Но летают они одинаково при помощи крыльев, и парень чувствовал, что просто сменил одни часы на другие.
Ижевск встретил Артёма дурацкой погодой и ветром, зато любвеобильная бабушка Люда сумела поднять настроение вкусным домашним ужином, а дед Григорий настоящей русской баней. Семья почти в полном сборе сидела на малюсенькой кухоньке старого дома, поедая маринады и солонину и обсуждая последние новости, политику, жизнь уехавших друзей и даже соседскую собаку, что неустанно лаяла на каждого прохожего, будь то человек или комар, надоев, в общем-то, добродушным старикам настолько, что деда Гриша уже пару раз обещался посреди глубокой ночи подстрелить глупое животное из охотничьего ружья, но уговоры бабушки давали своё: животное не виновато в том, что не было обучено хозяином.
Артём, лишь краем уха слушавший такие глупые, но от чего-то родные, шутки, едва ли не физически ощущал в душе странную необъяснимую тоску. Возникло желание остановить время навсегда и сидеть вот так вечно. Среди своих. Знающих о тебе всё, но принимающих тебя таким, какой ты есть. Понимая, что ты нужен и являешься частью чего-то. Он уже не мог скрывать, что соскучился по родителям, видя их только утром и вечером, да и то, с выражением боли, обиды или гнева на лице, вызванных выходками сына. Пусть его ругали, говорили, что лучше бы он и вовсе не появлялся на свет, но его любили. И он знал, что в любую минуту мог вернуться сюда, обратиться за помощью. Счастливое спокойствие сменилось страхом. Страхом потери всего этого по его собственной вине. Однако он не собирался ничего менять, откладывая решение проблем на задворки сознания, предпочитая ничего не менять в своей жизни. Ещё успеет.
Часть 6
Извивающиеся линии дворцовых коридоров совершенно не нравились Атэ. Вкус Анго был полной противоположностью бытовым предпочтениям самого парня, поэтому он чувствовал себя здесь неуютно. Его собственный дом состоял из одних прямых. Он терпеть не мог изгибов, поэтому педантично подходил к организации пространства, в котором жил. Прислужник бесшумно скользил по воздуху впереди, показывая дорогу к императорским покоям, лишь изредка помигивая индикатором.
Император сидел за овальным столом, держа в своей механической руке какую-то цепочку, будто зависнув. Стеклянные глаза были устремлены далеко в небесную глубь, открывающуюся взгляду из окна. Долгое время он не обращал внимания на возникшего в помещении Атэ. Он отвлёкся только на тактичный, сдавленный кашель. Механический голос произнёс:
Здравствуй.
Приветствую вас, ваше величество.
Оставь формальности. Он минуту помолчал, будто теперь увидел что-то в самом Атэ. Знаешь, что это? Анго разжал цепочку в своих коротких, почти детских, металлических пальцах.
Да. Это кулон на подвеске. Раньше люди носили такие на шеях. Их дарили в качестве ценного подарка или памятного сувенира.
Верно. Ты хорошо разбираешься в истории. И не только в ней. В риторике, математике, физике, химии, астрономии. За свои четырнадцать лет интеллектуально сравнялся примерно со взрослым, сформированным умственно профессиональным учёным. около тридцати, хотя эмоционально чуть менее устойчив, эгоистичен и самонадеян. Впрочем, как и все гении. Плюсом ко всему бродишь вокруг произведений искусства, будто тебя к ним тянет. Однако в действительности всё куда проще, как могло бы показаться. Но вместе с тем и в сотни раз сложнее. Не удивляйся моей прямоте, в данном случае правдивость уместна. Я знаю о тебе довольно много, достаточно для того, чтобы находить мотивы твоих поступков.
К горлу Атэ подкатывал ком раздражения. Ему надоела бессмыслица. Надоело думать, что здесь не так. Почему именно лишь он один удостоился ненужной ему аудиенции с личностью, к которой испытывал неприязнь. Парень хотел бежать от проблем. Спокойно пилотировать пассажирские аэры, возможно, перебраться в другую Систему, где будет интереснее. Не так скучно, как сейчас. Разумеется, после завершения обучения. Но ход его мыслей вновь был нарушен.
Я совершенно такой же. Когда придёт срок, ты всё поймёшь самостоятельно, робот протянул ручонку с полимерными имитациями мышц через стол. Возьми. Это принадлежит тебе.
На лице Атэ отражалось недоумение.
Что это значит, ваше величество?
Не стоит задавать вопросов. Пока я не могу дать тебе на них ответа.
Анго приподнялся со стула, и в пустом пространстве, отражаясь от глянцевых стен, разнёсся звук работающих механизмов. Император прошёл мимо Атэ, кивком головы приглашая за собой, и продолжил:
Полагаю, у всех есть особый план. Такой список дел на жизнь. Вот только жизнь, как оказалось, поддаётся планированию мало. Видишь ли, я имел редкую, вернее сказать, единственную в своём роде возможность наблюдать продолжительный отрезок истории. И он, скажу по секрету, длиннее всем известных шести сотен лет. Из своих наблюдений я смог вынести кое-какие выводы. Что-то я разговорился Медальон, что я тебе дал, на нём установлен таймер. Храни и береги его. Он откроется в определённое время. От этого слишком многое зависит. Это моё тебе послание. Не упусти его.
Тем временем они дошли до тронного зала. Уже долгие годы компанию Анго на досуге составляли только андроиды-прислужники, его величество не располагал даже простой кроватью, хотя и вовсе не мог спать. Поэтому ночи напролёт он просиживал на троне, совершенно не двигаясь, вглядываясь отключёнными стёклами глаз-камер в пустоту ночного мрака, ни на секунду не переставая думать обо всём на свете.
Тебе пора, Атэ. Благодарю за то, что ты составил мне компанию в столь поздний час.
Всегда рад услужить, ваше величество.
Анго застыл. Теперь император был похож на одну из кукол, множество которых парень перевидал на старых и двумерных картинках.
Часть 7
Закон бумеранга вытекает из закона всеобщего баланса. На каждое действие есть противодействие. У всего есть обратная сторона, даже у обратной стороны. Важно помнить, что что стороны это лишь взгляд человека. Медали в принципе всё равно, есть у неё стороны или нет на неё можно смотреть даже сверху. Поэтому нельзя также и утверждать, что медали эти металлические монетки с особенными барельефами и вовсе имеют стороны. Ведь стороны это понятие, выдуманное самим человеком.
Артём проснулся с головной болью и ломкой слабостью. Мелкая дрожь прошлась по всему телу, сигнализируя о холодной температуре воздуха. Парень поёжился. Пересохшее горло неприятно саднило, а о виски ударился пульс. Желудок сводило тошнотой. В голове он смутно перебирал события прошлой ночи, силясь вспомнить, с чего вдруг у него симптомы жуткого похмелья. Не найдя ничего способного пролить свет на его сегодняшнее состояние: алкоголя Артём не употреблял; он с трудом открыл глаза и не поверил им.
Белая, по всей видимости, кашемировая обивка пупырышками покрывала какую-то капсулу, в которой лежал Артём. Это было уже нисколько не похоже на сон, однако рука сама собой тянулась ощупать незнакомую поверхность, чтобы удостовериться в её реальности. Будь на месте Артёма кто-либо другой, наверняка стал бы пытаться звать на помощь, поскольку так обычно должно происходить, если человек просыпается запертым в странном месте, не помня, как он туда попал. Но Артём нисколько не был человеком обычным, как сильно бы ни отличался своей подростковой типичностью, поэтому догадался не привлекать к себе внимания, тем более, что это было сложно при болезненности его состояния. Боковая крышка открылась, стоило поднести к индикатору сбоку руку. За открытой дверью дивайса показалось очень просторное, по меркам Артёма, огромное помещение размером с их квартиру. Матовые поверхности идеально ровных стен составили бы мечту заядлого перфекциониста, чему способствовали специфическая расцветка и отсутствие мебели. В комнате находилась лишь капсула. Парень огляделся вокруг. В голову лезли мысли об аварии, последующей амнезии и коме.