Как только корабль и персонал были одобрены, начались долгожданные учения.
Предстояло двое суток охоты: капитан Сид Морли с подлодки «Александрия» против коммандера Дениса Хэмптона с противолодочного фрегата «Халибёртон».
Задача подлодки: в течение сорока восьми часов незаметно подойти к цели и имитировать выстрел.
Задача фрегата: оставаться начеку, прослушивать океан, обнаружить подлодку, в идеале ее уничтожить или хотя бы избежать попадания учебной торпеды.
Учения были непростыми, к тому же стали собираться грозовые облака, и волны, вздымаясь, будто бы смешивались с ними, мотая корабль, словно игрушку в ванне.
Хэмптон бросил экипаж на первые тридцать часов учений, передав командование помощнику. Не выходя из каюты, он лишь читал отчет об операции. На тридцать первом часу, с чашкой остывшего кофе в руках, отдохнувший, он доложил о результатах в штаб. Старый морской волк сохранял идеальное равновесие, несмотря на качку.
Я знаю Морли, заверил своих людей Хэмптон. Был у меня в подчинении. Он паук, терпеливый шахматист. Никогда не начнет атаку сразу. Притаился прямо под нами, мотает нам нервы.
Старпом сел рядом с командиром. Их кресла были надежно привинчены к полу.
А вы? Будь вы кошкой, как бы вы погнались за мышью?
В северной части Тихого океана? В середине лета? Я бы завис в термоклине. Разница температур между теплым и холодным слоями воды обеспечивает идеальную защиту. Звуковые волны отклоняются, и гидролокатор ловит помехи. Да, я бы ушел в термоклин. И Морли явно собирается это сделать.
Затем Хэмптон поведал несколько баек о своих военных заслугах и подвигах от Берингова моря до Индийского океана, как дед у костра рассказывает внукам истории из жизни.
Слышу подлодку, предупредил вахтенный, надев наушники и приковав взгляд к экрану.
Хэмптон вскочил с кресла:
Расстояние?
Двадцать пять морских миль. Но по классификации контакт очень слабый и диффузный.
Новое покрытие «Александрии» лучше экранирует ее. Так что сигнал и должен быть диффузным.
Мы же не собираемся бить кита торпедой?
И то верно. Приготовьте вертолет «Си хоук». Он будет нашими глазами.
Пилот вертолета выскочил из каюты. Под вой тревоги он промчался по освещенному красным светом проходу, чуть не сбив пару матросов, и взбежал по металлической лестнице на открытую палубу «Халибёртона». Два авиационных техника заканчивали последний осмотр вертолета, который был готов взлететь ровно через пять минут после отдачи приказа.
Вслепую преодолев плотное месиво кучевых облаков, пилот вел вертолет по приборам сквозь ливень, пока не вошел в сердце бури. Очень осторожно попытался занять позицию «диффузного контакта», обнаруженного гидролокатором.
Видимость нулевая. Надо выбираться отсюда. Опускаюсь до двухсот футов.
Концентрическими кругами вертолет снизился до шестидесяти метров. Небо озарилось вспышкой молнии, и на четверть секунды показалась водная поверхность.
Перед пилотом предстало невиданное зрелище, и он не сразу подобрал слова.
Нахожусь над «контактом», но Что-то невероятное. Эта штука тянется метров на пятьсот. Пока не знаю, что это, даже не вижу контуров. Надо спуститься пониже
В оперативном центре на «Халибёртоне» захлебнувшийся штормом радиосигнал зашипел, и конец сообщения утонул в белом шуме.
Пятьсот метров? повторил Хэмптон. Таких крупных животных не бывает.
А как насчет «Кузнецова»? Русские вооружили его только в прошлом году, и мы не знаем ни всех его характеристик, ни возможностей маскировки. Не его ли они испытывают в наших водах?
Я знаю схемы этого корабля наизусть. Длина «Кузнецова» триста метров. Не пятьсот. И его присутствие здесь было бы объявлением войны, не больше и не меньше.
Вахтенный увеличил громкость рации.
Командир? Восстанавливаю связь с «Си хоуком». «Си хоук»! Мы вас потеряли. Все в порядке?
Связь прерывалась, но слова пилота можно было разобрать.
Спустился до ста футов. Полностью вижу цель. Сделаю снимки, иначе вы мне не поверите. Тут не пятьсот метров, а гораздо больше. Оно бесконечное.
«Си хоук», передает «Халибёртон», нетерпеливо крикнул Хэмптон. Что там? Что за хрень? Что вы видите?
Кажется, пластик. Куски слипшегося пластика. Насколько я вижу издалека. Континент из пластика.
Позади вертолета образовалась гигантская волна. Постепенно она поднялась на двадцать метров и чуть не лизнула полозья. Пилот видел, как в метре от кабины плещутся миллионы тонн мусора. Бутылки, банки, соломинки, разноцветные части каких-то предметов, покрышки, пакеты всех размеров все это плавало в желе из пластиковых микрочастиц. В океане словно ожило мусорное чудовище и широко распахнуло помойную пасть, чтобы поглотить вертолет.
Становится опасно. Возможен отказ приборов, возвращаюсь на борт!
Хэмптон также вернулся на место. Ситуация его беспокоила, но он был прагматиком.
Пилот опытный? спросил он у старпома.
Как и весь ваш экипаж, коммандер.
Вахтенный заметил на экране гидролокатора контакт, не слабый и не диффузный, сразу позади корабля. В тот же миг дошло радиосообщение от противника по учениям.
Командир, несмело позвал офицер.
Что вам, черт подери? рявкнул Хэмптон не по протоколу.
«Александрия» по левому борту. Морли сообщает, что зафиксировал цель и смоделировал два пуска ракет по нам. Мы погибли на тридцать втором часу и сорок третьей минуте. Операция завершена.
«Беда не приходит одна», подумал командир.
Свяжитесь со штабом. «Халибёртон» потоплен. Конец учений.
А что насчет того, что видел пилот?
Информации нет. Отправим туда команду. Не хочу показаться чокнутым из-за этой ерунды. Мусорный континент![28] Мы бы его заметили раньше. Бред какой-то.
8
Нанси, площадь Станисласа, вся в пандах. Лилль, площадь Шарля де Голля, вся в пандах. Площадь Биржи в Бордо, вся в пандах. Площадь Комедии в Монпелье, вся в пандах. Можно объехать всю Францию, переключая новостные каналы. Тысячи панд со шрамами вышли на улицы по всей стране. В магазинах распродали все маски, на сайтах их тоже не осталось, самые ловкие вырезали черно-белую морду из картонки, прикрепили к палке и несли перед лицом на манер венецианских масок. У каждого шрам индивидуальной формы, нарисованный маркером или губной помадой.
На площади Республики в Париже панда, более прыткая, чем другие, забралась на величественного бронзового льва. Этот лев, как и окружающие его статуи, аллегория всеобщего избирательного права, признания права голоса за каждым гражданином. Но голосование раз в пять лет это не демократия, и поскольку никто ничего у народа не спрашивал, сегодня вечером народ решил высказаться сам.
Полиция окружила площадь кольцом, туда же вызвали бригады быстрого реагирования. Пробившись сквозь толпу, трое полицейских в штатском незаметно подошли к панде-альпинисту. Его схватили за лодыжки, стянули со льва, завели руки за спину и надели наручники. «Нарушение общественного порядка», напишут в рапорте.
Возмущенная их действиями молодая женщина что-то гневно выкрикнула, и журналист, услышав крик, передал ей микрофон.
Правительства меняются, но не учатся на своих ошибках, возмущенно сказала она. Будто каждый президентский срок начинается с нуля. Пенсионные реформы полиция на улицах. Люди протестуют и ставят палатки опять полиция. Реформа школьного образования полиция тут же в лицеях. Беженцы в лагерях опять полиция в Кале и Дюнкерке. Демонстрации феминисток полиция на площади Италии. Мирные демонстрации полиция уже на Елисейских Полях. Полиция не может быть единственным политическим ответом на проблемы общества. Полиция вообще не является политическим ответом. Но однажды полицейские устанут оттого, что их используют как затычку. Когда они поймут, что эта борьба ведется и для них, и для их детей, для всех нас, когда они опустят щиты и присоединятся к нам, тогда в правительстве начнется настоящий кошмар!
Видеокамера развязывает язык, и микрофон взял другой демонстрант. Раздались одобрительные возгласы, люди уже достаточно разогрелись.
Этому типу дают возможность выбраться из клетки, перестать быть убийцей и стать национальным героем! Не понимаю, чего он ждет! Зеленая энергия в сочетании с ядерной идеальный дуэт. Уголь и нефть это самоубийство. Неужели так трудно придумать экономику, которая не ведет к геноциду?
К микрофону протолкнулась женщина лет пятидесяти в очках с толстыми стеклами и в футболке с крупной неровной надписью зеленым маркером «Я Гринвар».
Статья тридцать пятая Декларации прав человека и гражданина, милый мой, назидательно сказала она репортеру, которому уже не требовалось задавать вопросы. Когда правительство нарушает права народа, восстание является самым священным из прав и самой прямой обязанностью. Поскольку они ничего не делают, чтобы завтрашний день был лучше, действовать нужно сегодня!
* * *
Постепенно голоса затихли, исчез шум машин, умолкли полицейские свистки и сирены. Шеф «Бастиона» загасил бунт, уменьшив громкость до нуля, и заставил площадь Республики замолчать хотя бы у себя в телевизоре.
После демонстраций, от которых Францию трясло больше года, они поняли, что могут нагнуть правительство, проворчал он. После двух месяцев в изоляции из-за коронавируса люди осознали, что без них экономика рухнет, не будет ни больших начальников, ни дивидендов. Их научили петь в унисон, в них снова открылось желание бороться, защищать себя, раз уж государство этого не делает. Их научили протестовать, и они теперь применяют эти знания. Нашего типа взяли в заложники в самый неподходящий момент, будто страна только и ждала сигнала. Но посмотрим, будут ли они по-прежнему ликовать, когда увидят его убийство в прямом эфире.
Напротив него сидели Модис и Диана. Как опытные метеорологи, они ждали, пока буря утихнет.
Министерство внутренних дел прислало мне записку из Главного управления
Из Главного полицейского разведывательного управления, уточнил Модис для Дианы. Оно информирует правительство о динамике общественного мнения и общественных движений.
Своего рода профайлинг на государственном уровне, объяснил шеф. В политическом плане «Гринвар» не принимают ни ультралевые, ни ультраправые. Иначе и быть не может. В то же время акции «Тоталь» на фондовом рынке резко падают.
Вы не будете инвестировать в компанию, которая может потерять двадцать миллиардов евро, заметил Модис.
Не знаю, это вне моей компетенции. Я полицейский, мои люди арестовывают убийц и насильников. Мое сырье зависть, гнев, ревность или предательство, то есть базовые инстинкты.
Внезапно Диана почувствовала симпатию к этому грубоватому человеку с такими же проблемами, как у нее, пусть он и не признавал их до конца.
Больше всего меня волнуют соцсети. Счет шестьдесят сорок в пользу «Гринвара». Признаюсь, я думал, эта маска никого не напугает. Панда милая зверушка, но шестьдесят тысяч панд на площадях Франции выглядят зловеще.
Он снова взял пульт и запустил видео без звука.
Вот что крутится в Интернете. Больше всего просмотров у видео, где «Тоталь» вот так запросто рассказывает о потеплении на три с половиной градуса. Потом отрывки из вашей беседы. Больше всего лайков у истории о выкупе-залоге, когда похититель говорит, что вернет деньги. Неприятно признавать, но это умно. Не буду показывать ролики с призывами к скорейшей казни. Люди превратились в палачей, каждый участвует в этом народном суде, прячась за монитором. Надеюсь, что все эти диванные судьи требуют смерти, только чтобы шокировать или набрать просмотры.
Вовсе нет, поправила Диана. Растет скорость выражения мыслей, мы все ближе к базовым эмоциям. Например, бумажное письмо это продуманное цивилизованное действие. Вы пишете, читаете, исправляете, это занимает время, а время смягчает слова. Электронные письма совсем другое дело. Вы печатаете быстрее, чем водите ручкой, за несколько минут создаете текст, отправляете, не задумываясь, иногда на следующий день жалеете. Но в комментариях соцсетей люди строчат первое, что придет на ум, кричат, ругаются. Эти реакции отражают самое примитивное и животное, что есть во всех нас, и, боюсь, отражают очень точно.
Вижу, вам стало лучше, заметил шеф.
Да, извините за побег. Модис привел меня в чувство.
Это и есть задача напарника. Не извиняйтесь, у меня более двухсот полицейских на этом деле, но лишь благодаря вам мы продвинулись.
Вы опознали его?
Через военную разведку, как вы и предполагали. Он действительно бывший военный. Но не только. Мне передали его дело и психиатрическую экспертизу.
Он раскрыл картонную папку и вынул черно-белую фотографию. На глянцевой бумаге серьезное лицо. Похититель.
Виржиль Солал. Сорок пять лет. Начал карьеру в Тринадцатом парашютном драгунском полку, выполнял многочисленные задания в Африке, был награжден Крестом воинской доблести за храбрость. Затем с помощью связей армии и полиции вернулся во Францию и присоединился к полицейским штурмовым группам.
Полицейский? удивленно повторил Модис. Наш коллега?
Четырнадцать лет уже, да.
И никто из нас не узнал его?
Солал недолго оставался в штурмовых группах. Учитывая его профиль, он был принят в другую нашу службу, Управление международного сотрудничества, в качестве технического эксперта в Африке.
Чем именно он занимался? спросил Натан. Его все больше беспокоило то, что он узнавал о бывшем коллеге.
Шесть лет руководил программой подготовки антитеррористических подразделений против «Боко харама»[29], а затем пять лет обучал рейнджеров Нигера борьбе с браконьерами в биосферном резервате «Дубль-Ве»[30]. Два самых опасных задания. Ни пятнышка в послужном списке. Парень из тех, кто выполняет приказы не задумываясь, просто потому, что это приказ.
Он сильно изменился, заметил Натан.
Но он по-прежнему военный. Обученный насилию и привыкший его применять, заметила Диана.
Затем он встретил свою будущую жену, продолжил шеф. Лора Жентиль работала за рубежом, специалист по университетскому сотрудничеству в посольстве Франции в Абудже. Они поженились в Париже, где она устроилась на новую должность в Сорбонне. Два года Виржиль Солал работал то во Франции, то в Африке. Жена забеременела, он взял несколько недель отпуска и его след затерялся.
Дезертирство?
Лучше бы дезертирство. Неудачные роды. Малыш родился мертвым.
Засомневавшись, он снова заглянул в папку.
Малышка, простите. Затем Солал просто исчез. В одночасье, не подавая в отставку. Шесть месяцев спустя разведка несколько раз обнаруживала его в различных группах гражданского неповиновения, таких как «Восстание против вымирания», и один раз на корабле «Морского пастуха». Никто не объяснил это внезапное превращение из военного в активиста.
Обе структуры мирные экологические организации. Возможно, он не нашел того, что искал, отметил Модис. С другой стороны, не исключено, что он набирал своих бойцов из числа наиболее радикально настроенных.
Диана решила вернуться к единственному вопросу, который считала важным: потере ребенка. Она нащупала слабое место человека, у которого наконец-то появилось имя. Вероятный психологический перелом. Она посмотрела на часы. Стрелки показывали полночь.
Виржиль Солал, повторила она, привыкая к звучанию нового имени. Вы ведь вызовете его жену?
За ней готовится ехать бригада.
Я хочу поговорить с ней.
Я только что сказал, что мы вам ее доставим.
Нет, вы собираетесь привезти ее силой. Я хочу пообщаться у нее дома, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Можно нам с Модисом поехать туда вместо бригады?