Нарисуй, как я сплю в кабине, попросил я нашего самоучку, а я тебе попозирую. Минут сорок.
Хорошо, сказал Молин и вытащил заранее приготовленные карандаши и альбом, обтянутый шинельным сукном, я сейчас набросаю сам рисунок, а раскрашу уже в казарме.
Я развалился в водительском кресле. Закрыл глаза и уснул. Мгновенно. Как это возможно только в армии.
Снилось мне лето. Июльский поздний вечер. Года два до армейской службы. Я тогда летом подрабатывал в местной столовой. Поваром.
Снилось мне, что я стою у распахнутого окна столовой. А по улице идёт Женька Ермакова. В лёгком ситцевом платьице и на каблуках.
Цок, цок, стучали её каблучки по асфальту.
Вадик, иди картошку чистить, позвала меня откуда-то из недр столовой заведующая, Тамара Васильевна.
Я не могу, ответил я, прислушиваясь к удаляющемуся цокоту каблучков, мне в библиотеку надо.
Какая библиотека ночью? удивилась Тамара Васильевна и, подойдя сзади, схватила меня за плечо. Завтра в шесть утра завтраки. Пойдём картошку чистить.
Не пойду, как попугай повторил я, не хочу я картошку чистить
Товарищ младший сержант Вадик, проснитесь, прошипела мне на ухо Тамара Васильевна и принялась трясти меня, как грушу.
Я открыл глаза.
Знакомая кабина изделия 6944. Надо мной склонился Молин.
Товарищ младший сержант, почему-то шёпотом сказал он мне, это не моё дело. Но, по-моему, там драка.
Сон мгновенно прошёл. Я вскочил. Открыл люк и почти бесшумно скатился по лесенке на бетонный пол ангара.
Внизу никого не было. Весь личный состав я обнаружил по правую сторону машины. Мои подопечные стояли полукругом. В полукруге, пригнувшись и сжав кулаки, раскачивался эстонец Терас. Напротив него в той же напряжённой позе приготовился к схватке низкорослый узбек Бабаев. Рядом с ним, то ли в качестве секундантов, то ли как поддержка против высокого эстонца, стояли два украинца. Пилипенко и Бойко.
Воздух! заорал я, мгновенно оценив ситуацию.
Все попадали как подкошенные, закрыв головы руками. Откуда-то сверху, видимо, с крыши машины, свалился татарин Мамонов, больно ударив меня сапогом по плечу.
В шеренгу по одному строиться, подал я новую команду, потирая ушибленное плечо.
Взвод вскочил и построился. В шеренгу. Вдоль стены ангара.
Я застегнул крючок на хэбэшке. Подтянул ремень.
Пилипенко, Бабаев, Бойко и Терас, выйти из строя.
Четверо сделали шаг. Развернулись. В ангаре повисла томительная тишина.
Неуставные отношения, значит, я принялся расхаживать вдоль строя, старательно обходя четыре застывшие фигуры, ну, рассказывайте. Кто зачинщик. На какой почве конфликт. Кто виноват и что делать?
Тишина. Лишь слышно, как где-то бьётся о стекло муха.
Ваше чистосердечное признание смягчит моё наказание, добавил я.
Опять тишина.
Не хотите по-хорошему, будет по-плохому, пообещал я, завтра зарядка начнётся пораньше. Три километра по пересечённой местности. А потом будем отрабатывать команду «газы».
Взвод горестно вздохнул.
Всё равно же я всё узнаю, продолжал я расхаживать вдоль строя, рано или поздно узнаю. Только лишние мучения сами себе устроите. Фантазия у меня богатая. И утренний кросс это будут только цветочки.
А почему все должны страдать? подал голос стоящий на правом фланге Алиев. Мы же ничего не делали.
Вы наблюдали и не предотвратили конфликт, парировал я, следовательно, тоже виноваты.
Это всё хохлы замутили, не сдавался Алиев, я их зарежу нафиг.
Пилипенко и Бойко побледнели. Одновременно.
Я подошёл к Алиеву.
Резать можно будет только по моему личному указанию, сказал я ему, только когда я отдам письменный приказ. Понятно?
Понятно, улыбнулся мне Алиев.
Это всё прибалт начал, подал голос Бойко, это всё он.
Через 10 минут я знал о конфликте всё. Точнее, почти всё.
Кто первый начал, так и осталось невыясненным. Украинцы обозвали Тераса фашистом. А он их бандеровцами. Слово за слово, перешли к прямым оскорблениям. Родственников по материнской линии и вообще всего народа.
Каким-то образом Бойко и Пилипенко настропалили проходившего мимо узбека против эстонца. Вдвоём со здоровенным Терасом они побоялись драться.
Я появился вовремя. За секунду до рукоприкладства.
Ну и что мне с вами делать? спросил я, выслушав все стороны. Вы мне такой сон прервали. Такой сон
Четвёрка провинившихся молчала.
Остальной взвод усиленно изучал шасси изделия 6944.
А я в голове прокручивал различные методы наказания. Наряд вне очереди, чистка туалетов, марш-бросок
И тут я вспомнил, что Женька вышла замуж. Ещё год назад.
И чего тогда, спрашивается, она мне снится?
Я вздохнул.
Вот что, бойцы, сказал я, приготовите мне рефераты. В течение двух недель. Не менее десяти листов формата А4. Каждый. И на политзанятиях прочтёте лекции личному составу.
Какие рефераты? обалдело спросил Пилипенко.
А что такое реферат? задал другой вопрос Бабаев.
Реферат это доклад такой, пояснил я, напечатанный или написанный на бумаге. С диаграммами, рисунками и статистическими данными. Вот ты, Бабаев, подготовишь мне доклад об Эстонии. Пилипенко о Латвии. А Бойко о Литве.
А я об Украине, догадался Терас.
И об Узбекистане, кивнул я, с тебя два доклада.
А почему с меня два, а с них по одному? опять спросил Терас.
Потому что крокодил, отмахнулся я от него. Срок вам две недели. Не сделаете из нарядов до конца учебки не будете вылезать. Всё понятно?
А где информацию брать? И кто нам диаграммы нарисует? поинтересовался Бойко.
Диаграммы сами нарисуете, ответил я, а информацию в библиотеке возьмёте. Рядом со штабом здание.
Там библиотекарша новенькая, причмокнул губами Бабаев, красивая. Блондинка.
Теперь понятно, на кого нас наш лейтенант променял, вздохнул я. В общем, через две недели жду от вас рефераты. Иначе пойдёте в вечный наряд. Где старшим я назначу Алиева.
Через две недели рефераты были готовы. И на ближайших политзанятиях моя четвёрка драчунов рассказала про страны Прибалтики, про Украину и про Узбекистан.
За что замполит роты получил благодарность. От командира части. За отличную работу с личным составом и за укрепление дружбы между народами.
Конечно же, Пилипенко и Бойко не подружились с эстонцем. Но и конфликтов на национальной почве у меня во взводе больше не было.
Караул
К середине срока службы в армии ты начинаешь испытывать пофигизм к жизни. До дембеля ещё год, и он где-то там, за горизонтом. А с другой стороны, ты уже прослужил год и уже пообтёрся. Познал все тяготы военной жизни.
Одной из тягот этой самой армейской жизни была караульная служба.
Караул это охрана объектов. Приходил взвод в покрашенное зелёной краской караульное помещение. И жил там сутки. Взвод это 30 человек. Три отделения по 10 человек. Я был в то время командиром отделения. И у моего отделения была задача охранять автопарк.
А автопарк у нас был огромный. Автомобильная учебная часть как-никак. Соответственно, для охраны этой территории было выделено аж три часовых. Каждый имел свой маршрут. Задача простая ходить по маршруту с автоматом и охранять автотранспорт. Через два часа часовой менялся. Менял их я. Должность моя называлась разводящий. То есть я разводил часовых на их посты и забирал после двухчасового бдения. Три смены по три человека.
За время службы я ходил в караул раз 30 или 40. Но из всех, в принципе, монотонных и малоинтересных караулов запомнил только один. На всю жизнь запомнил.
Дело было осенью. Поздней. Когда тёплые деньки уже ушли, а снег ещё не выпал. С неба временами моросил мелкий и противный дождь. Иногда выглядывало солнце. Пригревало на пару часов и потом опять стыдливо пряталось за свинцовые тучи.
Наш взвод получил оружие. Сходил на построение. И после него бодро потопал в караульное помещение.
Затем рутинное сдал-принял у предыдущего караула. И первый развод часовых по месту несения ими службы.
Три рядовых. Кобелев. Мамедов. Сергунин.
Первый пост был около въезда в автопарк. Деревянная будка с прямой телефонной линией в караульное помещение. Второй пост располагался на самом парке и представлял собой маршрут между ангарами с военной техникой. Третий пост был в самом конце автопарка, на границе с городом.
Итак. Отвёл я первую тройку бойцов по постам. Вернулся обратно. А через два часа повёл их менять.
Кобелев все два часа отстоял около ворот, под навесом, глядя, как вечереет и ремонтники с механиками идут домой. В части служило большое количество вольнонаёмных гражданских.
Пост сдал, сказал Кобелев и зевнул.
Пост принял, сказал заменивший его боец.
Пошли за Мамедовым. Тот стоял между двумя ангарами и задумчиво смотрел куда-то вверх.
Мамедов, окликнул я его, хватит ворон считать. Ты же на боевом дежурстве, в конце концов.
Извините, товарищ младший сержант, откликнулся Мамедов, замечтался. За время моего дежурства никаких происшествий не было.
Мечтать будешь в караулке, проворчал я, а тут делом занимайся. У тебя в руках оружие, между прочим.
Пост сдал, гаркнул Мамедов.
Пошли к третьему посту, где нас ждал Сергунин.
За время моего дежурства никаких происшествий не было, как положено, отрапортовал часовой, кроме
Сергунин замялся.
Да говори уже, чего там, подбодрил я его.
В общем, один из мужиков, которые тут работают, не стал через проходную идти, а через забор перелез, начал рассказывать Сергунин.
А ты что? спросил я.
Я ему по уставу: «Стой, назад», продолжил Сергунин.
А он? спросил я.
А он меня послал, вздохнул Сергунин, на три буквы послал и пообещал ноги выдернуть. Перелез через забор и спрыгнул на ту сторону. У них тут вот даже бочка около забора стоит, чтобы удобно было лазить.
Я бы стрельнул, влез в наш разговор Мамедов.
Я покосился на ретивого бойца, но ничего ему не сказал. Обратился к Сергунину.
Ты если действуешь по уставу, то действуй до конца, сказал я ему. Следующие твои слова должны были быть: «Стой, стрелять буду».
А если бы он не остановился? спросил Сергунин.
Если бы он не остановился, тоном усталого воспитателя продолжил я, то тебе надо снять автомат с предохранителя и передёрнуть затвор.
И стрельнуть, опять влез Мамедов.
Ну, если звук затвора его не остановит, то тогда да, надо стрелять, продолжил я, но в воздух. Предупредительный выстрел. Поверь. После этого любой человек остановится.
На несколько секунд все замолчали, переваривая услышанное.
Вопросы есть? спросил я.
Никак нет, хором ответили трое часовых.
За мной в колонну по одному шагом марш, скомандовал я и бодро зашагал на выход из автопарка.
Смеркалось. После дневного гнусного дождика парило. Вместе с ночью пришёл туман. Густой, как кисель. Он накрыл нашу часть ватным одеялом. Даже звуки в нём казались приглушёнными. А видно было не далее одного-двух метров.
Я каждые два часа разводил часовых по постам. В промежуток между разводами пытался поспать.
В полночь отвёл Сергунина с товарищами в автопарк и сразу же пошёл в комнату отдыха. Снял сапоги. Улёгся на топчане. Только положил голову на подушку, как толчок в плечо. Подъём. Оказывается, полтора часа прошло. А мне показалось, одна секунда.
Вышли во двор. У специального стенда пристегнули магазины к автоматам. Три разводящих, каждый со своей тройкой часовых, ушли в туман.
До автопарка мы дотопали минут за пять по асфальтированной дорожке. Ориентируясь по фонарям, висящим где-то в вышине. Свет от них едва угадывался.
Сменили Кобелева. Он стоял в будке, и пахло от него сигаретами.
За время моего дежурства никаких происшествий не произошло, отрапортовал Кобелев.
Курил? спросил я.
Никак нет, товарищ младший сержант, ответил Кобелев, это вам кажется. Это ветром принесло.
Ну-ну, проворчал я, сдавай пост.
На место Кобелева шагнул долговязый Волков. А мы пошли дальше, менять Мамедова.
Мамедова на месте не оказалось. Мы постояли несколько минут под столбом с прожектором. Подождали.
По маршруту, наверное, ходит, высказал предположение Юрка Балабан, который и должен был менять Мамедова.
Маршрут у часового второго поста проходил между ангарами по кругу. По часовой стрелке.
Мы ещё постояли. Мамедова не было. Стояла звенящая тишина. И вокруг был плотный молочный кисель. И где-то вверху прожектор.
Пойдём ему навстречу, скомандовал я, в колонну по одному. Против часовой стрелки. И держитесь поближе друг к другу. А то в этом тумане я и вас растеряю.
Пошли. Гуськом, стараясь не потерять друг друга из вида.
Прошли весь маршрут второго часового. Против часовой стрелки. Натыкаясь на стены и тихо матеря Мамедова. Ориентирами оставались лишь светящиеся кое-где в вышине лампы.
Вернулись к прожектору.
По идее, он нам должен был встретиться, высказал предположение Балабан, если только он правильно ходит по маршруту, а не спит где-то под забором.
Или его диверсанты зарезали, вдруг высказал предположение Кобелев, погода самая подходящая для этого.
Заткнитесь все, велел я, сейчас ещё один круг сделаем. И если не найдём этого горе-часового, то объявлю тревогу.
А в какую сторону пойдём? поинтересовался Балабан.
Против часовой мы уже ходили, чуть помедлив, сказал я, пойдём по часовой. Мож, он чего перепутал и ходит не в ту сторону в тумане.
Как ёжик, сказал Балабан.
Какой ёжик? не понял я.
Ёжик в тумане, пояснил Балабан, мультик такой есть.
Боже мой, пробормотал я, с кем мне приходится служить? Одного по матушке посылают. Второй про мультики вспоминает во время службы. Третий курит на посту.
Я не курил, возразил Кобелев, это надуло. А Мамедова, наверное, диверсанты зарезали.
Да какие тут диверсанты? разозлился я, спит ваш Мамедов где-то. Я ему после караула устрою весёлую жизнь. Главное, чтобы живой и невредимый нашёлся.
И я шагнул в туман. Вслед за мной паровозиком, след в след, пошли три бойца.
Над автопарком стояла тишина. Все звуки поглощал проклятый туман. Лишь слышалось собственное дыхание и шорох идущих за мной часовых.
Прошли половину маршрута. Я остановился под ближайшим столбом с фонарём наверху.
Прислушался, вглядываясь в клубящийся передо мной туман.
Вдруг из тумана медленно вынырнул штык-нож. Вслед за ним дуло автомата. Время замедлило свой бег. Я видел, как из тумана выползает тускло блестевший клинок с капельками росы на лезвии. Штык-нож был пристёгнут к автомату. Ствол автомата так же медленно стал появляться из тумана. Появился затвор, рука, держащаяся за магазин.
Штык-нож упёрся мне в пуговицу на шинели и остановился. Я вдохнул и замер. Выдохнуть не получалось. Всё тело сковало. Я смотрел на торчащую из тумана часть автомата и даже думать ни о чём не мог.
Стой, кто идёт? раздался приглушённый голос Мамедова.
Второй разводящий младший сержант Фёдоров, выдохнул я.
Время опять вернулось к обычному ритму.
Товарищ младший сержант, вы как-то долго, прошелестел Мамедов, я соскучиться успел.
Возьми автомат на плечо, попросил я часового.
Штык-нож отлепился от моей пуговицы и поплыл вверх. Я сделал шаг вперёд. Мамедов стоял, моргая глазами и всматриваясь за мою спину.
У тебя автомат на предохранителе? спросил я его.
Конечно, ответил тот.
Спал? строго спросил я.
Никак нет, обиделся Мамедов, я машины охранял. Спать буду дома.
Балабан, принимай пост, скомандовал я.
Пост принял, отозвался Балабан.
Пост сдал, запоздало откликнулся Мамедов.
Затем мы сменили Сергунина и вернулись в караульное помещение.
Что так долго? недовольно спросил командир взвода. Почти час менялись. Уже скоро новую смену разводить.
Туман, коротко ответил я, а в этом тумане полчища ёжиков бродят.