Бери. Только немного, заскулил Павлик, у меня чуток осталось, а еще весь вечер впереди.
Отсыплю столько, сколько сочту нужным. Будет время, и тебе возьму.
Ты, как всегда, в себе уверен, Арс, недовольно и свысока произнес Гайтанов. Наверное, у тебя есть гениальный план, как нарушить режим, чтоб никто не заметил?
Уж побольше соображений, чем у вас, хвастливо заметил Арсений.
Еще бы, ты ж у нас эксперт. Знаешь Елизарова как облупленного. И Степанчука вокруг пальца обведешь как не фиг делать, издевательски констатировал Костицын.
А он знает тебя, ударил с другой стороны Денис Акмальдинов, о котором до этого словно позабыли, а он есть: маленький да удаленький паренек, уже давно потерявший интерес к хоккею, но команду почему-то не покидавший.
Это вряд ли, уверенно отмахнулся Митяев.
Какое-то неуважение к нему он тебе все, а ты ничего. Не находишь? произнес Зеленцов.
Не изволит ли его высочество поделиться, что же гениального родилось в его светлой головушке? картинно поинтересовался Волчин.
Все просто, заявил Сеня и выждал интригующую паузу, прежде чем выдать свой план. Мы тупо свалим и никого не спросим, сказал он и довольно развалился на скамейке под ошарашенные взоры окружающих.
Упасть не встать!
Ебать-копать! Да ты стратег, щенок, выцедил Бречкин.
Гениально, мать твою! театрально сыграли своеобразный «восторг» другие. Ты серьезно?!
Абсолютно, спокойно ответил решительный Митяев. Пора уже дать им понять, что никто не вправе нас удерживать. Мы ходим, где захотим. Как это и было до появления сами знаете кого.
Придите же в себя, мужики! выступил в поддержку Митяева Чибриков. Какие-то два говноеда способны нам помешать?! Вы только вспомните, из каких ситуевин мы выходили сухими. Самые классные именно те дни, когда мы с вами, парни, наплевали на все и отжигали на полную катушку. Без оглядки на тренеров, родителей, учителей. Я прав или нет? Кто мы, в самом деле, а?! Рабы?!
Да, потрепало нас знатно. Уже за дверь выйти боимся, согласился Филиппов.
Тут все повально стали вставать на сторону Митяева.
А последствия? резонно спросил сомневающийся Волчин.
Переживем. Кто они нам такие, по-твоему?! Мама с папой, воспитатели, надзиратели? Последствия, говоришь? Поорут, мозги повыносят. Может, на трене пожестят и успокоятся. Нам не привыкать. Будто это что-то решает. До лампочки вообще! Зрелища-то на льду устраиваем мы, а не они.
Нет, не унимался капитан команды, я предчувствую что-то неладное. Неспроста это.
Да брось ты!
Капитан нас вперед должен вести, напомнил Кошкарский.
А ты зассал как сучка.
Кто за то, чтобы выбрать нового капитана?! предложил Брадобреев, зная, что это заденет Андрея.
Ты с нами? Или так и будешь сомневаться? Можешь, в принципе, остаться в гостинице тебя никто не заставляет. Согласись, это ненормально, брат. Как мы без тебя? произнес Митяев.
Конечно, я в деле, без особого энтузиазма согласился Волчин.
Во-о-о-т, совсем другой разговор. Выше нос, Андрюша! все принялись жать руки кудрявому, но Волчин все равно предчувствовал опасность. Интуиции ему не занимать нечто в грядущей поездке его настораживало. Либо таким образом проявляется его внутренний протест из-за участия Пети в выезде.
Так что все в силе никакой отмены, понятно?! Когда мы под кого-либо прогибались?! Ни под кого и никогда! объявил Арс. А если кто-то еще хочет слиться самое время
Чего отменять собрались?
От неожиданности все чуть не подпрыгнули на месте и дружно обернулись.
В раздевалке возник помощник тренера: незаметно подкрался, как и всегда.
Что там у вас в силе? поинтересовался я.
Воцарилась гробовая тишина, непривычная для раздевалки, не считая, конечно, первых минут после провальных игр. Белые стены, деревянные вешалки со скамьями и полками, заполненные под завязку всякой хоккейной всячиной: рюкзаками, баулами, клюшками, сумками, поилками, крагами, блинами, щитками. Казалось, что все это навалено хаотично до потолка и готово свалиться на тебя и придавить насмерть.
Тишь да гладь продержались буквально пару мгновений.
Полнейший разнос «Мечела», конечно, уверенно ответил Сергей Соловьев, разрядив обстановку. Все зашевелились и вернулись к делам, которые бросили всем хотелось поскорее уйти (и без того задержались).
Я же никуда не делся считал наслаждением лишний раз поторчать на виду, зная, что хоккеюгам это, мягко говоря, не по душе.
Радует, что настрой на выезд подобающий. Будет очень плохо, если уделать ближайших соседей не получится.
Если проиграем, скажем, что ты накаркал, исподлобья зыркнул на меня Патрушев.
Зачем постоянно проговаривать очевидное? недовольно спросил Волчин.
Думаю, что быстродействие головного процессора у некоторых может слегка отставать от твоего гениального мозга, Волчин. Что ж, тогда до завтра! выкинул я последний на сегодня козырь, думая, что они не в курсе моего участия.
Волчин резко ударил Кошкарского локтем в бок тот мигом сообразил, что надо сделать:
В смысле «до завтра»?! выразил недоумение Степан.
В коромысле, торжествовал я. Я еду с вами в Челябинск, ребята. С единственной целью. Чтобы до каждого дошло: выезд это серьезное мероприятие, а не увеселительная прогулка с целью перебеситься вдалеке от дома. И я сделаю все, чтобы не допустить неповиновения. Это ясно? количество недовольных взглядов увеличилось в геометрической прогрессии. Чего ж вы так поникли? Здорово же! Чао бамбино, махнул рукой я и с самодовольной ухмылкой удалился.
Не дождешься, еле слышимо фыркнул Зеленцов.
Степанчук явно что-то почуял, заключил Брадобреев, оттопыривая нижнюю губу, чтобы закинуться.
***
Четверг, 15 декабря 2011 года, три пополудни.
Ярко светит солнце. Не согревает нисколько. Клонится к закату в столь ранний час, как это и бывает в середине декабря. Всюду искрится снежок.
На пустой парковке у старого Ледового дворца в Магнитогорске стоит автобус. Все мигом перебежали в него из помещения, на ходу закинув баулы с формой в багажник. Надевать шапки и перчатки ради пары метров никому не хочется, а ведь после душа и тренировки можно в два счета простудиться на таком трескучем морозе. Ничего страшного, сунул руки в карманы и побежал, попутно зачерпнув в кроссовки свежего снега.
Все организационные моменты выезда на мне я всеми силами старался ничего не упустить. После подсчета хоккеистов, занявших свои места в автобусе, а также объяснения водителю проезда к пункту нашего назначения я заметил затянувшуюся возню снаружи.
Степанчук уже извелся:
Митяев! Ты мешок с говном! Нет, ты говно с мешком! Шевелись!
Что здесь такое? вылез на мороз я.
Я хочу выехать через минуту. Разберись, или оба тут останетесь, рявкнул тренер и залез обратно в салон. Без вас управимся.
«Это вряд ли», мысль промелькнула синхронно и у меня, и у Митяева.
Ну чего, умник, получил? улыбнулся Арсений. Помогай.
Не думал я, что ты такой тормозной, Арся. Знаешь, особо не хочется в темноте там шарохаться.
Видишь, место ищу не лезет, блядь такая, Митяев придерживал коленкой бесформенную сумку, одновременно пытаясь запихнуть ее голыми руками между чужими баулами.
Дорога и без того выматывает всех. А вам бы еще выспаться и сыграть нормально. Ради вашего же блага, констатировал я. Так что быстрее доберемся больше будет времени на А чего это у тебя за махина такая, скажи-ка мне на милость?
Сухпаек.
Для целой роты солдат?!
Для всех.
А ну-ка покажи.
Петь
Открывай не задерживай остальных, настоял я.
Митяев и не думал сдаваться, лишь безысходно бросил на землю тяжеленную сумку так, будто в ней ничего особо ценного нет. Подумаешь, пару бутылочек для разогрева в потайных карманах, а остальное всего лишь продукты. И Елизарову необязательно сообщать, что продукты не на ужин, а в качестве закуски (спиртным их на месте снабдит Данил Озеров).
Колбаска, лимоны, апельсины не слишком роскошно? осмотрел содержимое сумки я.
Белки и витамины. Да что ты вообще понимаешь в правильном питании?! недовольно топтался на месте Митяев.
И всегда на выезды вы так серьезно затариваетесь?
Спрашивает человек, который едет с нами в первый раз, твердил он. Петь, не задерживай остальных.
Вдвоем мы все же всунули провиант в багажный отсек.
Можем отправляться, зашел в автобус я, проводив взглядом Митяева, присевшего рядом с Брадобреевым. Педаль в пол.
Я кивнул в сторону тренера, ожидая подтверждения.
А ты ничего не забыл? словно намекая на очевидное, спросил Степанчук.
Нет, уверенно заявил я.
Смотри мне, с презрением протянул он и отвернулся к окну.
«Черт, зачем он так? Это как спросить, а выключил ли ты утюг в собственной квартире на другом конце города, которую второпях покидал. Зато есть повод еще раз перебрать бумаги. Все однозначно будет при мне, ибо я завел привычку собираться с вечера. А если б тренер промолчал, я бы не озадачился, подумалось мне. Эх, плакала спокойная дорога».
Ну как там? все в округе развернулись, привстав с мест и взявшись за спинки кресел, устремив взгляды на Арсения.
Порядок. Но чтоб я еще раз тащил все это добро.
Оно и твое тоже.
Потише, шикнул Акмальдинов.
Упаковывать вас надо учить, недотепы, бросил Митяев, оглядываясь в мою сторону. Я же ушел на свободное сиденье позади и принялся рыться в рюкзаке.
Мне кажется, он все равно что-то подозревает, поделился Коротков.
Да брось ты. Я все сделал чисто, заверил Митяев.
Он уже собаку съел на нас думаешь, ничего не найдя в сумке, он успокоится? Ты дебил, если так считаешь, произнес Абдуллин.
Мне лучше знать, заявил Митяев, понарошку замахнувшись на Артема своим тяжелым кулаком. Тот демонстративно задрожал, прикрылся руками и плюхнулся на место, не скрывая улыбки.
Не на том вы сконцентрированы, мужики, с выражением полнейшего безразличия заявил Волчин. Расслабьтесь.
А кто тогда вчера дрожал больше всех, а? Закинул успокоительного, капитан? спросил Андрея Антон Малкин.
Предчувствие и сейчас есть, не подал вида Волчин. А этот человек не стоит ваших переживаний, поверьте. Загнались вы, ребята. Причем конкретно.
Кэп прав, согласился Глыба. Пора завязывать.
Тебе лишь бы поспать, отметил Бречкин.
Кто, чем любит, тем и занимается в пути.
Тогда спокойной ночи! из-за спинки кресла Глыбы выскочил Кошкарский и натянул шапку Никиты ему же на глаза.
***
Выезд рядовое мероприятие для хоккеистов. Именно так они и бывают во множестве мест, причем не единожды. И дело даже не в осмотре достопримечательностей. Часто все ограничивается гостиницами, ледовыми дворцами и кафешками на выезде. Но в каждом из таких городов хоккеисты оставляют частичку себя (особенно в молодые годы). Там случаются знаковые игры, проходят беспощадные летние сборы. Или же команда попадает в передряги, благодаря которым становится ясно, кто и из какого теста сделан. Либо, наоборот, происходят уморительные, порой сумасбродные истории, которые сплачивают хоккеистов, оставляют после себя незабываемые воспоминания. Случаются и мимолетные знакомства с девушками.
Стоит лишь обозначить название города, как, например, Арсений мигом припомнит что-либо памятное оттуда. «А что для парней значит Челябинск? Надо бы спросить, подумал я. Ах да, вспомнил со мной, наверное, только Митяев нормально поговорит».
Переезды неотъемлемая часть жизни спортсменов. В изнурительных дальних поездках хоккеисты знают, чем заняться: кто-то вдоволь высыпается, кто-то читает, кто-то зависает в телефонах. Вот и сейчас все при деле. Автобус едет неторопливо. Я же решил поразмышлять. Над чем? Как обычно: а что, собственно, я тут делаю?
Я словно делал очередную запись в дневнике (когда-нибудь уже напишу книгу): «Шел третий месяц моего пребывания в хоккейной школе. Нет, не в качестве спортсмена. Вы мне льстите. По стечению обстоятельств я помощник тренера на общественных началах. Да, из той же возрастной категории, что и хоккеисты «Магнитки-95». Но из совершенно противоположной среды. Поэтому ожидаемого совпадения в мыслях и действиях не случилось, но было нечто другое, что я открыл в себе и что пришлось по нраву тренеру. У меня полный воспитательный карт-бланш, поле для интриг и экспериментов над пацанами, которых я считал зазнавшимися и тщеславными. Я испытывал их, пользуясь положением, заставляя работать, не отлынивать и повиноваться, показывая, как они не правы. Без оглядки на себя человека с ворохом проблем и комплексов. Что ж сказать: приходится, иногда даже нравится. Чего я только не придумывал, чтобы заставить их работать на пару с тренером прекрасно получается страшить, поучать, манипулировать, издеваться. Ради дела, ради успеха, ради их же блага. У парней ведь гормональный взрыв, корона на башке, необоснованная установка на усиленное сопротивление, собственную неповторимость и превосходство. Но с каждым днем я все больше осознаю, что это условности, стереотипы о хоккеистах. Люди, конечно, разные бывают, но правильно ли мы поступаем? Парни ведь сами по себе нормальные порой удивляют, открывают мне новый мир, невольно заставляют под другим углом смотреть на хоккей, на них самих и на собственную жизнь. Сложно что-то доказать закрывшемуся и нелюдимому человеку, вбившему себе в голову единственную цель и единственную правду, основанную на непроверенных домыслах. Пока что я собственноручно сделал себя их главным врагом. При этом стал где-то смягчаться, защищать, страховать, наставлять. Тренер находил эту работу необязательной: они не дети, чтобы их воспитывать пора бы уже соответствовать (не в детском саду ведь). А они все ему наперекор, вот он и обозлился пуще некуда, возненавидел их. И совершенно случайно нашел меня. Случился своеобразный «ход конем», когда появился и когда до них дошло, что я собираюсь здесь вытворять. Они подумали, что это шутка. Они могли с легкостью выбросить такого ботана, как я, из хоккейной школы. Однако я задержался, меня оказалось не так просто отодрать прям как жвачку от линолеума. Я так хотел этого общества, и вот оно кинулось в мои объятия и поглотило с головой. Задача стояла ясно: любыми способами навести порядок, поставить дисциплину, отслеживать результаты расхлябанных и разнузданных парней, думающих только о себе, сделать из них команду, дать им понять, как нужно настраиваться и бороться. Несогласных следовало подавить. Или, как я интерпретировал это, «убедить». Спору нет, я хорошо продвинулся: Митяев, Глыба, Кошкарский, Вольский (с последним, конечно, жуткий перегиб вышел). Объемное досье на каждого со всей подноготной я перегибом не считал это, скорее, необходимость. Мне интересно выяснять, выслеживать, вживаться в роль, которую я играл для них и для себя самого. Но я с каждым разом все сильнее осознавал, что это лишь спектакль. Команда оставалась командой, и перевес, благодаря моей работе с отдельными людьми, пока не превосходил всеобщего мнения о том, что я враг и от меня нужно избавиться. Когда мы жестили, стремительно росли показатели, побед прибавилось, как и борьбы, как и конкуренции внутри коллектива. Пацаны стали дисциплинированны, мотивированны, стали покорнее. Едиными стали, наверное, в общем порыве сопротивления мне и моим методам. Тоже результат. Но какой ценой? Мне оставалось продолжать в том же духе закрыться панцирем строгого, неадекватного, ненормального циника-мизантропа и попирать приличие и здравый смысл в работе с хоккеистами. Стоило ли об этом размышлять сейчас? Неужто я посмел размякнуть, будто сухарик в бульоне? «Заигрался, Петь!» Кто так сказал? Арсений? А ведь к этому невозможно привыкнуть, но мне нравится, ибо хоть где-то я имею вес, власть какую-никакую. Играя в неуравновешенного сатрапа, я стал превращаться в него в реальности. Пока отвлекался грязной работенкой, которую тренер делать не хотел либо просто-напросто не успевал», мы чересчур заговорились не время поддаваться унынию из-за собственного желания выделиться. К тому же сейчас, кажется, будет остановка.