Сонно таращусь на круглые аккуратные коленочки. Так и хочется коснуться. Девчонка взвизгнет, подпрыгнет. А я подхвачу.
О, очнулся наш герой державы! хмыкает сидящий напротив Крепс. От этого перца ничего не укроется. Здоровье поправить не желаешь? кивает на накрытый стол.
Водочка, нарезки, соленые огурчики.
По какому случаю поляна? Тяжело отрываю башку от кожаного дивана. Тру и без того мятую морду лица. Плохо еще соображаю. Лекарство подействовало, но башка до сих пор раскалывается. Но тяпнуть можно. И уже собираюсь пересесть к пацанам, как рядом раздается строгий голос.
Вам нельзя спиртное. И пища сейчас должна быть легкоусвояемой, нравоучительно выговаривает Надежда. Прям как учительница младших классов. Так бы и съел со всеми потрохами и напускной строгостью.
Там на кухне ящик с детским питанием болтается, довольно хмыкает Крепс. Выбирай, брателла, кролик с брокколи или цыпленок с кабачком?
Бедные твои дети, Дима, вздыхаю я.
А Крепс, зараза, многозначительным взглядом обводит салон Гольфстрима и замечает весело:
Что это они бедные? Богатые! Маман им на десять поколений вперед наскирдовала.
Кстати, хмыкает Кирсанов. Мой старый товарищ и командир. И добавляет решительно: Юля не любит, когда мы у нее на борту выпиваем. Давай, Дима, по третьей, не чокаясь. И сворачиваем поляну.
Во все глаза всматриваюсь в довольные рожи братьев по оружию. Сколько мы с ними прошли. Мокли под проливными дождями или изнывали от засухи в пустыне. Лишь недавно наши пути разбежались. Крепс женился на матери своего ребенка, которая по совместительству до сих пор является президентом небольшой нефтяной компании. Сначала сам перешел к ней работать. А потом и Кирсанова переманил, когда тому пенсия засветила.
Звали и меня. Но я отказался. Не смог бросить «Секиру». Там я хоть начальник. И никогда не позволю, чтобы мною баба командовала, хоть и Димкина жена.
Наверняка это мое решение сильно повлияло на наш развод с Галкой. Уже разводились. А она мне все выговаривала.
Все люди, как люди
А у меня хрен на блюде, огрызнулся я тогда. И ни разу не пожалел.
А кто помер-то? интересуюсь обалдело. Судя по довольным мордам, потеря небольшая. Но тогда зачем поминать
Фунт преставился, торжественно заявляет Кирсанов и, подняв глаза к потолку, обтянутому бежевой перфорированной кожей, истово крестится.
Да ну? усмехаюсь радостно. Пришла беда откуда не ждали.
Пересев к столу, быстро сооружаю себе бутерброд. И поднимаю глаза на сидящую наискосок Надежду.
Надь, ты ела? спрашиваю, не обращая внимания на гордый профиль.
Девушка отказалась, тут же рапортует генерал.
Мы предлагали, на правах хозяина недовольно бухтит Крепс.
Ну я понял, киваю коротко. Сооружаю пару бутеров с бужениной. На тонкий ломтик батона намазываю масло и, накинув сверху пару кусочков янтарной семги, складываю нехитрый харч на тарелку. Наливаю стакан сока и на нетвердых ногах шагаю к Надежде.
Держи, выставляю на небольшой столик. Чтобы все поела.
А если я не хочу, огрызается она.
Врешь, мотаю головой и возвращаюсь к товарищам.
Как же произошла сия трагедия? ржу в голос.
У покойника был скверный характер, Слава, с хитрым прищуром напоминает мне Кирсанов. И сам кайфует от каждого слова. Вышел наш Хулифунт Падлович за калитку прогуляться. А там машина залетная неправильно припарковалась. Парнишка какой-то у соседского забора решил отлить. Фунт и возмутился. А пока лаялся и огрызался, не заметил мотоциклиста. Сбили насмерть. Санечка почти сразу вышла, а он уже окочурился.
А дети?
Не видели, бодает воздух башкой генерал.
Знаешь, где похоронили? потянувшись за огурцом, ржет Крепс.
На старом кладбище. Рядом с моим отцом, жестко крякает Бек. Да еще пожимает плечами. Дескать, кто я такой, чтобы спорить с главнокомандующим. С женой, то есть.
Безотчетно поворачиваюсь к Надежде. Она на автомате жует бутерброд с рыбой и в ужасе слушает наш треп. Надо будет ей потом объяснить, что речь идет о собаке. Мерзкой такой, трясущейся, на тоненьких лапках. Но эту сволочь очень любили генеральские дети и жена, Александра Андреевна.
Самолет заходит на посадку. Через минуту-другую, шасси касаются бетонной полосы. А от здания аэродрома уже несется наперерез черный Гелек.
Машина подана, киваю Крепсу.
Это Юля. Мы сейчас с ней в Абу-Даби летим. Вас только высадим, рыкает полковник спецназа и заученным движением передает полупустую бутылку стюардессе. Можно убирать.
Стопки не забудь, поспешно передает стюардессе главные улики преступления генерал. Кофе бы сварить, замечает поморщившись.
Все равно учует, усмехается криво Блинников. Да и поздно уже, вздыхает, приготовившись к расстрелу через повешение. Я прикрою, пацаны, роняет привычно.
Само собой, успевает сказать Кирсанов, как Гольфстрим застывает точно вкопанный. Открывается дверца, опускается трап. И вот уже по салону стучат каблучки.
Что тут происходит? строго интересуется блондинистая стервочка, запавшая моему Крепсу до самых печенок и ниже.
Все нормально, дорогая, поднимается он навстречу. Нежно обняв, целует в висок. Ты мой фрак взяла или забыла? пытается сбить с толку.
Зачем тебе фрак в Эмиратах? заглатывает Юля наживку и тут же, обернувшись, замечает Надежду.
А это еще кто? цедит негодующе. Откуда здесь эта эта девушка?
Хорошо хоть, про низкую социальную ответственность не говорит. И на том спасибо!
Бек морщится недовольно, Крепс сжимает челюсти и прожигает меня яростным взглядом. Типа я всех подставил со своею кралей. Теперь не отмазаться. Боевые офицеры, а дрейфят перед Юлей как пацаны малолетние. Зовут ее Верховным, а офис ставкой. Очень смешно. Вот только я под такое никогда не подпишусь. Лучше в армии горбатиться. Честнее.
Это Надя, моя жена, Юль, медленно поднимаюсь с места. В полшага оказываюсь рядом с Надеждой. Положив руку на плечо, слегка сжимаю тонкие косточки. Молчи, девочка. Только молчи.
Жена? недоверчиво вскидывается Крепсиха. Ты же только развелся, Слава
Ну вот, хмыкаю радостно. Пост сдал. Пост принял.
Ну я поняла скупо кивает Юлия и резко отходит прочь. Там машина вас ждет, сухо роняет, кивая на взлетную полосу.
«Не поверила. Ни одному слову не поверила», думаю я, помогая Надежде подняться. Закрывая спиной от надменной мадам, аккуратно снимаю с плеч полосатый мохеровый плед.
Веду девочку к выходу и шкурой чувствую, как в спину бьют злые Юлькины взгляды. Как пули вражеского снайпера.
Вот это мы влипли, Асисяй, вздыхает Бек, усаживаясь на переднее сиденье Гелека. Крепса за полет умертвят самым извращенным способом, а потом воскресят над Абу-Даби. Я ему не завидую.
Я тоже, усмехаюсь криво. Все эти бабки легко не даются. Женился на богатенькой буратине, пусть теперь сам разгребает.
Ты домой или в клинику? хмуро интересуется Бек, переводя разговор в деловое русло.
Домой, киваю коротко.
Вам МРТ сделать надо, впервые за все время подает голос Надежда. Смотрит строго и возмущенно. Похоже, я сегодня перед всеми виноват. Но мне по фиг, честное слово!
Успеется, отмахиваюсь я. И тут же слышу, как в кармане моей сумки жужжит сотовый. Интересно, кто это?
Впопыхах вытягиваю трубку и изумленно вчитываюсь в короткую эсэмску от Бека.
«Тебе придется жениться на Наде, Слава. Юля доложила Санечке. Теперь и меня дома ждут со скалкой»
«Да не вопрос, бать», улыбаюсь довольно. И осторожно сжимаю в ладони хрупкие Надины пальцы.
Глава 7
Отпустите меня, пожалуйста, шиплю, когда моя рука снова оказывается в плену у Лунина. Машина несется по взлетной полосе. А потом привычно сворачивает в какой-то проулок между двумя служебными зданиями. Я никому ничего про вас не скажу. Ничего требовать не буду. Пожалуйста! прошу, взывая к здравому смыслу. Сама билет на самолет куплю и вернусь домой.
Нет, наклоняясь почти вплотную, обдает жарким шепотом мой похититель. И снова молчит, будто ответил исчерпывающе.
Впереди Бек вместе с водителем обсуждают смерть и похороны человека, которого дружная компания весело поминала в самолете. И я в очередной раз удивляюсь, как люди могут быть такими черствыми и равнодушными к человеческой жизни.
Я никому не скажу, дергаю руку.
Да знаю я, морщится Лунин и снова жарко шепчет в ухо: Тут нельзя выходить, Надя. И этот аэродром предназначен только для частных бортов. Поэтому едем ко мне
Задыхаюсь от негодования. Ничего себе заявочки! Что вообще возомнил себе этот наглый тип?
Нет. Выпустите меня в городе, настаиваю я.
Пытаюсь сохранить самообладание. Но попробуй мыслить здраво прижатой к здоровенному мужику?
Не получится, милая. Мы сразу к себе свернем. Заезжать в Москву не будем, нависая надо мной, мурлычет мне в ушко наглец.
Со стороны мы, наверное, похожи на двух воркующих голубков. Вон и водитель с интересом в зеркало заднего вида поглядывает. Даже чуть не пропускает нужный поворот. Резко выворачивает руль в сторону. С моих колен на пол шумно падает полупустая сумочка.
«Там только телефон, а грохоту», не успеваю поднять я, как Лунин подхватывает мою единственную вещь загребущей лапой, больше похожей на ковш экскаватора. И, не оборачиваясь, закидывает сумку назад.
«Вот же раззява», ругаю саму себя. Держать надо было крепче. Сумка ладно! Но там телефон. Без него я не смогу выбраться из этой странной переделки.
Поспи, малыш, предлагает мне наглец. И сам, откинувшись затылком на подголовник, закрывает глаза.
Опять плохо? тяну я испуганно.
Как же я надеюсь, что он скажет «да!». Машина остановится. Кто-нибудь вколет Лунину инъекцию, а я сбегу.
Все нормально, Надюш! шепчет он, снова обволакивая меня жаром. Скоро домой приедем, отдохнем.
Охаю возмущенно и снова оказываюсь прижатой к Славе Лунину. Не знаю, криптой он промышляет или брачный аферист, но от неминуемой близости внизу живота ёкает что-то. Желание бьет огненной стрелой.
Интересное кино! С Витей такое бывало, конечно, но точно не от тисканья на заднем сиденье.
Отпусти, прошу тихо. Неудобно.
Да тут все свои, хохочет нахал.
Асисяй, не балуйся, раздается строгий голос с переднего сиденья. Вы мне бойца отвлекаете.
Да мы тихо сидим, бать, словно школьник оправдывается Лунин. И снова откидывает голову на подголовник. Закрывает глаза. Вот только мою руку так и не выпускает.
«Чем меньше дергаешься, тем меньше он к тебе пристает», выводит своеобразный закон мой спутанный разум.
Так и едем дальше. Я лишь напряженно смотрю в окно, где в сумерках мелькают названия поселков. Надо знать, куда меня везут. И сразу написать Морозову. Пусть выручает друг детства. И расследование надо провести: что это за банда такая?
И сколько людей с ней связано. Даже наш полковник Мельников и какая-то нефтедобывающая корпорация.
Закусив губу, стараюсь не расплакаться. Не собираюсь никому показывать слабость. Справлюсь. Сбегу обязательно. Не совсем понятно, зачем Лунин выкрал меня Вернее, не выкрал, а как понравившуюся вещицу захватил с собой.
Вот и приехали, вздыхает на переднем сиденье Бек, когда машина въезжает в открывающиеся кованые ворота.
Оглядываюсь по сторонам, ожидая увидеть что-то похожее на бункер. Но нет. Гелендваген тормозит на широкой парковке. Три огромных дома, елочки и цветы в аккуратных клумбах. На идеальном зеленом газоне преспокойно лежит кот. По выложенной камнем дорожке уже бегут к автомобилю дети. А сзади степенно шествует красивая темноволосая женщина.
Значит, не в тайную тюрьму господина Лунина меня доставили. Может, удастся выбраться
Моя команда, радостно возвещает Бек, выбираясь из машины. Подхватывает на руки пацанов. А те льнут к нему, как родные.
Неужели семья? А женщина супруга?
Выходим, Надя, тянет меня за руку Лунин.
В предвечерних сумерках женщина кутается в расписную шаль. Небольшой ветерок треплет выбившиеся из пучка кудряшки. Хозяйка дома переводит на нас строгий взгляд. Не кривит губки, как та блондинка-стервочка, но смотрит изучающе холодно.
Знакомьтесь, Александра Андреевна, бодро рапортует Лунин, укладывая руку на мою талию. Это Надежда. Моя жена.
Ага, очень приятно, равнодушно замечает та и тут же переводит изучающий взгляд на главаря банды. Сережа, я ждала тебя
Голос мелодичный, чуть с хрипотцой. Такой мужикам нравится. Вот и Бек расплывается в улыбке. Обнимает женщину за плечи, целует в висок. Но получает в ответ лишь холодное «пойдем в дом».
Похоже, не поверила дамочка в легенду моего похитителя. Видимо, знает его как облупленного. Или он часто баб привозит. Уже все привыкли. Вот только я ему не какая-то с улицы!
Все, спокойной ночи, решительно заявляет он, словно подслушав мои мысли.
Ты бы к врачу съездил с утра, Слава, осторожно роняет главарь, лишь на секунду отрываясь от своей женщины. Я позвоню Виленскому
Не надо, Бек. Я сам, развернувшись, мотает головой мой похититель. И подхватив рюкзак, выставленный водителем из багажника, ведет меня по дорожке вглубь участка.
«Ну хоть свидетели есть!» вздыхаю я мысленно и тут же обрываю себя.
Ну какие свидетели! Жена главаря? Или их несовершеннолетние дети?
Мимоходом рассматриваю территорию. Большая детская площадка, напоминающая огромный корабль, зона барбекю. И почти одинаковые дома на участке. Те же ступени, покрытые мрамором, панорамные окна и даже флюгеры на крыше.
Наши хибары, фыркает Лунин, кивая на соседние особняки. С лепниной это Крепса. А с зимним садом Бека. Ты наших дам не суди строго, добавляет он, подходя к третьему дому. Только тут крыльцо пока бетонное. На немытых стеклах еще видны этикетки производителя окон. И нет даже штор. Оттого дом кажется пустым и необжитым.
Зачем меня сюда привезли? Окна помыть?
Сердце так и замирает от неизвестности. Если убьет, тут точно никто искать не станет.
Не пугайся, вздыхает Лунин, открывая входные замки и распахивая тяжелую дверь. Пробегается пальцами по моей спине, едва касаясь позвоночника, и приглашает с великодушным жестом. Прошу! Только на разруху не обращай внимания! Тут еще делать и делать! Я недавно сюда переехал.
Набравшись смелости, делаю шаг внутрь.
Обычная светлая прихожая с большим окном, шкаф-купе во всю стену, какие-то мешки в углу.
Да я и не боюсь, пожимаю плечами как можно равнодушней. И как только мой похититель прикрывает дверь, выпаливаю в упор: Зачем ты меня сюда привез? Что за выходки? Говори сейчас же!
Понравилась ты мне, Надь, бесхитростно заявляет этот гад. Да еще улыбается так открыто, по-мальчишечьи.
Поэтому ты меня выкрал? спрашиваю в ужасе.
Ну почему сразу выкрал, фыркает он и добавляет миролюбиво: Давай покажу дом и поговорим
То есть отпускать ты меня не собираешься? печально подвожу итог еще не начавшейся беседы.
А зачем? прижимает он меня к стенке. Ты мне нравишься. Я тебе тоже вроде небезразличен. Мотаться в твой Шанск я все равно не смогу
Тебя же там сразу посадят. И дружки не помогут
Погоди. Ты о чем? оторопело смотрит на меня Лунин.
Ну как же только открываю я рот, собираясь поделиться знаниями, полученными от Дудкова, как этот наглый тип подхватывает меня на руки и тащит на кухню. Сажает на высокий стул, стоящий у барной стойки. Наливает в высокий бокал красного вина и велит хмуро: Рассказывай. А я пока картошку почищу.
Глава 8
Асисяй
Надя неуклюже садится на высокий стул. Неумело ставит ноги на перекладину.
Как на насесте, вздыхает она, растерянно оглядываясь по сторонам. Но других сидячих мест у меня на кухне не предусмотрено. И по функционалу это больше гостиная. Ем я здесь редко, чаще гостей принимаю. Хотя кто ко мне заходит?