В первые часы она не на шутку злилась, в основном на себя саму, за уступчивость: ехать с двумя грудными детьми за тридевять земель, пусть и на предельно комфортабельном поезде, да ещё и в специальном вагоне, для мам и детей, не самая удачная мысль, но
Просторный особняк градоначальника столицы, старого и доброго друга их семьи, приютил её без малейшего стеснения. Хозяева и родня окружили заботой и вниманием, каждый вечер посмотреть на чудесных «лисят» приезжало немало людей, хотя кое-кто из знакомых и явно тушевался при виде не только Калена и Инии, но и её самой, но Афалия не особо расстраивалась. Быстро пришло понимание, что за чередой встреч с друзьями, бесчисленными смотринами новорождённых, как-то уходит из головы мысль о невосполнимой утрате, не так сильно ноет в груди. Постоянное общение на застольях, шутки и смех не давали ей утонуть в пучине горя Лис в который раз оказался прав.
Он звонил по многу раз на день, отделённый от возлюбленной тысячами километров пути, но такой близкий и заботливый, разговаривал по телефону со своими детьми, и те, удивительно, безошибочно узнавали голос отца, откликались на шутки весёлым смехом. Ему было тяжело, но он держался изо6 всех сил, стараясь, насколько это вообще возможно, дистанцировать молодую маму от нагрянувшей в Институт беды, да и не только он один.
Лидеры кланов тоже постоянно тревожили её звонками, но эта тревога была как бальзам на раны: Мирра шутила своим непередаваемым чёрным юморком, Нариола как всегда тушила печаль милой наивной непосредственностью, Лассава постоянно обещала оградить Лиса от домогательств электронной бестии, а Диолея традиционно блистала философскими трактатами, но не занудно-бесконечными, а простыми, но в то же время невероятно глубокими по смыслу и содержанию.
Это её семья, соратницы и соратники, беспрестанно осаждающие с предложениями о помощи, лишь бы только получить возможность понянчиться с двумя очаровательными близнецами. Первое время это жутко раздражало, но Александра посоветовала ей принять помощь, не всю, естественно, не нужно превращать дом в проходной двор, но принять. И почти каждый день домик у ручья становился приютом для эволэков старшего поколения соратницы охотно играли роль нянек, оставаясь нередко на всю неделю, а в выходные вообще традиционно случался большой сбор родных и друзей.
Хоть и было их с Эланом семейное гнёздышко далеко от дома столичного градоначальника, но и тут было очень уютно, практически домашняя атмосфера!
Афалия сумела немного расслабиться, когда Иния и Кален оказались на руках Марии Анатольевны, супруги руководителя мегополиса взрослая женщина, сама поднявшая на ноги троих детей, внушала куда как больше доверия, чем подруги детства, ещё толком не умеющие правильно держать ребёнка. Неподдельный восторг, с которым девушки тискали малышей, не мог скрыть от кицунэ некоторой неловкости, и огненная лиса постоянно следила за движением своих чад по залу. Всё время казалось, что освещение недостаточное, и, то девочка, то мальчик, стремятся пропасть из вида, хотя уже был вечер, и все люстры зажгли, не оставив темноте ни единого уголка в огромном, богато обставленном помещении. Но, теперь всё в порядке.
Она с наслаждением откинулась на подушки, давая отдых натруженной спине дети стремительно росли, тем более что часто на руках приходилось держать двух сразу, и мышцы уставали всё быстрее. С лёгкой завистью Афалия смотрела на компании мужчин, потребляющих редкие сорта спиртного: напиваться она бросила давно, но иногда не отказывалась от хорошего вина, а теперь нельзя, и нельзя будет ещё долго. А немного расслабиться хотелось дальняя поездка с двумя непоседами вымотала, и силы почему-то не желали возвращаться
Очнулась, как от толчка. Точнее не очнулась, а проснулась усталость взяла своё, да и окружающие, видя неспособность молодой мамы продолжать, очевидно, бессмысленную борьбу со сном, полностью взяли детей на себя, благо те также притихли, и мирно сопели носами на руках хозяйки дома. Но вниманием Афалии тут же завладела девушка из прислуги, мнущаяся в нерешительности у стола.
Что случилось, Марина?
Новенькая сильно стеснялась, часто не знала, как правильно подойти с вопросом, и девушка из высшего общества проявила инициативу. Служанка засмущалась ещё больше, но сумела выдавить из себя:
Госпожа Доронина, с Вами очень хочет поговорить какой-то молоденький офицер Я его старалась убедить, что Вы сильно устали Но он так настойчив Он с корабля Английской Секции
От последних слов сбивчивой фразы Афалия подскочила на ноги: только «Хоукинс», привёзший тела погибших эволэков, мог иметься в виду! Сон как рукой сняло, и юная госпожа, не обращая внимания на немалое удивление присутствующих, потащила Марину к выходу:
Где он? Её голос был наполнен стальным звоном, но зря бедная горничная приняла гнев на свой счёт.
Пока они не то что бежали, а просто летели по коридору, чуть не сбивая всех встречных, в голове у пламневласой кицунэ раненой птицей билась мысль: неспроста не уходит все эти дни тревога!
Когда они выбежали на парадное крыльцо, дочь губернатора поняла истинную причину, по которой гостя с космического странника не пустили в дом, что, в общем-то, необычно и крайне невежливо.
У монументальных перил стоял офицер в традиционной белоснежной форме английского флота: стройный, подтянутый, очень молодой и довольно симпатичный, с лицом интеллектуала, только вот
Гость не стоял у перил, а опирался на них, изо всех сил стараясь не упасть, в лисий нос ударил смрад алкоголя дурачок по пути к ним явно не пропустил ни единого магазина, перемешав все возможные напитки, содержащие высокие градусы, в собственном желудке. Тьма не могла скрыть от изменённых глаз девушки ни типичное выражение лица человека, находящегося в шаге от алкогольного отравления, ни его неуверенных движений, ни тем более того, как напряглась охрана, видимо уже успевшая отразить пару попыток выпивохи проникнуть в дом.
Госпожа Доронина! Офицер сложился в поклоне, оттянув в приветствии буквы «ж» и «р», и явно не без труда справился с подступившей дурнотой, но всё же смог продолжить. Я Джеймс Сомервилл, лейтенант-кандидат с «Хоукинса».
Его речь неожиданно обрела довольно высокий коэффициент твёрдости:
У меня к Вам конфиденциальный и неотложный разговор. На слове «конфиденциальный» он скосил глаза на охранника, сверлящего нарушителя многообещающего взглядом.
Афалия кивнула в знак согласия, тут же одним жестом руки приказала службе безопасности не следовать за собой, но немой приказ накачанные молодые мужчины в строгих костюмах выполнили лишь отчасти: зашагали следом по дорожке в сад, хоть и на почтительном расстоянии. Мало ли что?
Рассказывайте! Ледяным тоном приказала кицунэ, уже приготовившись к заранее известному ответу.
Офицер тяжело вздохнул, выпуская на лучи света фонарей облако пропитанного алкоголем пара:
Ну, кратчайшее расстояние между двумя точками прямая
Афалия терпеть не могла пьяной мужской «философии», даже супругу пару раз высказывала, и довольно резко, своё неудовольствие, но сдержалась, а Сомервилл, как и обещал, рубанул с плеча:
Ваших навигаторов убили.
Афалия прикрыла глаза, дожидаясь пока сердце не ударит трижды набатным колоколом, выбрасывая в вены адреналин вперемешку с яростью так и знала, чувствовала!!! Но голос оставался спокойным:
Продолжайте.
Джеймс опустил глаза в щедро посыпанную мокрым снегом землю.
Я их убил. Я обманул Хельгу, я заставил её создать вторую Матрицу. Она ничего не подозревает до сих пор, но обман был.
Снова хлюпанье поспешных шагов охрана прекрасно видела, как у девушки из благородной семьи после слов незваного гостя шерсть встала колом, как полыхнули недобрым огнём глаза кицунэ. Снова кивок женской головки останавливает мужчин: всё в порядке, я держу ситуацию под контролем. Но телохранители не особо верили в этот контроль и остановились на расстоянии метров трёх, причём один очень грамотно зашёл с боку, сунув руку под пиджак: если что, без раздумий.
Но у вдрызг пьяного офицера не было дурных намерений. Джеймс нетвёрдой рукой пошарил в кармане форменного кителя и достал карту памяти:
Здесь всё необходимое, чтобы припереть адмиралов Бёрнета и Октябрьского. Передайте своему мужу, он придумает, что с этим сделать.
Афалия растеряно крутила пальцами компромат. Как относиться к недоброму вестнику, она не знала. Этот трусливый подонок убил её воспитанников, но
Она уже видела такой же потухший взгляд, взгляд человека, уже ушедшего из этого мира предсмертную исповедь Миненкова она смотрела в своё время не один раз. Молоденький лейтенант уже не жилец, и дело даже не в его высоких начальниках.
Словно прочитав её мысли, Сомервилл криво усмехнулся:
Я бы с радость умер от Вашей руки, госпожа, но мне пора. Я тут вроде как инкогнито и не хочу поставить Вас в опасное положение.
Снова пауза и снова горькая усмешка, полная запоздалого раскаяния и осознания непоправимости случившегося:
Мне и так перед Богом ответ держать за восемь жизней, не хочу добавлять ещё одну.
Он повернулся, явно собираясь уйти, но Афалия поймала его за рукав:
Мы можем обеспечить Вам защиту до дачи показаний, мой отец губернатор, и будь убийцы хоть трижды адмиралами
Их глаза встретились, и девушка-лиса тут же оборвала пламенные заверения, поняв их неуместность. Какой бы злодейский поступок не совершил этот человек, как бы его не терзала совесть, побудившая пойти против трусливого благоразумия, он уже сделал свой выбор, и это его выбор.
Спасибо Вам, прекрасная незнакомка, но не стоит. Меня, скорее всего, убьют через пару часов, но я ничуть не печалюсь. Он дружески сжал её плечи. Я всё равно не смогу жить с этим
Он повернулся к ней спиной и зашагал в темноту сада к огонькам, отмечающим выход из владения градоначальника Белограда, но через полдюжины шагов снова обернулся лицом к Афалии:
Я просто хочу, чтобы вы, эволэки, знали мы не все такие
Кицунэ ещё какое-то время стояла на дорожке, в окружении нагих деревьев и неярких фонариков, утопивших облетевший сад в зловещем полумраке, но побыть наедине с собственными мыслями и душевной болью не дали.
Всё в порядке, госпожа? Охранники, услышавшие из всего короткого разговора только последнюю фразу, и сильно озадаченные всем произошедшим, подошли поближе.
Да, всё хорошо, заверила девушка, не особо надеясь на силу собственных заверений, и зашагала в дом.
Паники не было, ясная голова быстро оценила опасность ситуации, но спешить сейчас нельзя было ни в коем случае телефоны, вполне вероятно, прослушиваются, и информацию с карты памяти Элану надо передать только из рук в руки. И тогда
* * *
Даже Октябрьский, резонно считающийся самым близким другом Бёрнета, не мог точно сказать, как и когда пересеклись судьбы его коллеги адмирала и этого немногословного субъекта, Гарри Рэгга.
Рэгг типичный грубый солдафон, и хоть сколько не называй пехоту флотской, но в его каменном лице, простом и неотёсанном, не было ни намёка на утончённость и даже чопорность, свойственную людям, вхожим в кают-компании кораблей. Его побаивались, а некоторые офицеры «Хоукинса» и, надо думать, не только «Хоукинса», откровенно лебезили перед этим крепышом, не вышедшим ни ростом, ни, извините, рожей.
Как адмирал и простой пехотинец в звании капитана так сплели свои судьбы, что за секреты связали их на долгие годы, что за узы поддерживают беспрекословное подчинение одного, и мягкое, просто дружеское, расположение другого, не знал ни кто, а если и знал, то помалкивал. И неспроста люди держали языки за зубами: за капитаном Рэггом тянулась слава человека, беспрекословно исполняющего пикантные и тонкие пожелания своего начальника и покровителя. Ко многим подобным историям Октябрьский относился так же, как и прочим разновидностям устного народного творчества. До сегодняшнего дня
Капитан, получив разрешение Сомервилла, докладывал своему шефу о только что совершённом убийстве, как о чём-то совершенно обыденном, воспринимая постороннего, то есть Евгения Дмитриевича, как некий предмет обстановки, не более того.
Гарри Рэгг по поручению адмирала следил за Сомервиллом, и опасения старого волка звёздных маршрутов оказалось не напрасными: сопляк умудрился каким-то образом вызнать местонахождение нужного ему человека. Этим человеком оказался не человек вовсе, а женщина-лиса, супруга легендарного Элана. О чём был разговор между спивающимся от угрызений совести офицером и пламневласой кицунэ, догадаться можно было без привлечения сыщиков или мастеров детективного жанра, и оба адмирала в последние часы были взвинчены, не находя себе места.
Предателя удалось по-тихому убрать: Гарри подстерёг его на знаменитых Воздушных Садах. Выполненные ступенями на горном склоне, они стали идеальным местом для имитации несчастного случая. Сомервилла точным и хладнокровным, но мягким движением, не оставившем гематом, указывающих на борьбу, отправили в полёт с тридцатиметровой высоты. Из полиции уже сообщили на «Хоукинс», что найден пропавший с корабля офицер, и выразили соболезнования по поводу кончины перспективного специалиста и просто хорошего человека. Перебрал офицер, сильно перебрал, не удержался на дорожке, и упал. Бывает Судьба!.. Но осталась ещё одна проблема.
Передача информации, без сомнения, произошла, продолжал Рэгг, надо изъять носитель до того, как два эти урода встретятся.
То, что, под «уродами» палач подразумевал эволэков-лисиц было ясно, но вот
Как подступиться к эволэку? Смерил взглядом своё доверенное лицо Бёрнет. Я немало наслышан об их необычайных способностях, а часть этих способностей они специально продемонстрировали.
Резня, по-другому и не сказать, которую девчонки и мальчишки из таинственного Института устроили профессиональным наёмникам, до сих пор была ещё слишком свежа в памяти, но Рэгг тоже не болтливый ботаник, а человек дела. Выход он видел, и поделился нехитрым планом:
По телефону или через Сеть Афалия не передавала информацию своему муженьку это факт, значит, передаст лично.
Весьма умно, кивнул Бёрнет, признавая за своими противниками некоторую долю проницательности. Стало быть, надо не допустить их встречи.
Запросто, босс, в приватной обстановке капитан часто так называл своего благодетеля. Через два дня, двадцать седьмого декабря по местному исчислению, из ИБиСа в Белоград прибывают эволэки чествовать павших будут и в столице тоже. Прощальный вечер пройдёт в тесном кругу, так что кроме охраны из самого Института никого не будет. Я с ребятами натравлю на эволэков пьяную толпу, и под шумок уберу, хм, лисицу и заберу носитель информации. Никто и не заподозрит ничего просто толпа пьяных идиотов-эмигрантов нападёт на эволков, считая их виновниками своих бед, и только.
Видя небольшое сомнение в глазах шефа, не очень разделяющего вариант с привлечением огромной толпы народа, Рэгг решительно добавил:
Босс! Эти бараны даже не пойму, кто их толкнул на верную смерть, я вам это обещаю