Боже мой И как ты жила эти годы?
Ну, как Выучилась на повара, переехала в Дубъюк. Дважды была замужем. Дочка обижается, что я внуков не нянчу А! Виктория махнула рукой. Пусть сама. У меня работа, переживания, я брата ищу Браки мои не удались. Мужчины наносят удар в самый трудный момент. Они предают, когда тебе плохо, когда не можешь забеременеть, когда беременна, когда родила, растолстела, подурнела когда больна, когда страдаешь Не хочу. Больше никаких мужчин. И вот я подхожу к главному, госпожа Айлин, к тому, за чем пришла к новому сюжету в моей жизни.
Я слушаю тебя очень внимательно, дорогая, тихо сказала Айлин.
Когда нам уже никто в целом мире не может помочь, мы хватаемся за любую соломинку.
Да.
Меня знает каждая гадалка в городе, но ни одна не дала мне точный ответ, что же случилось с моим Бравушкой. Чего я только не наслушалась Живой, мёртвый, утонул, повесился, уехал, скрывается, сменил пол, живёт в казённом доме Когда не осталось ничего, кроме чёрной тоски, я пошла к одной гадалке, которую все боятся, к Додоне. А она с порога: что ты готова для меня сделать? Могу пирогов испечь, отвечаю. Нет, усмехнулась, пироги не помогут найти брата. Тогда, говорю, может, почистим твой медный таз? А то зарос больно. А вот это ты хорошо придумала, отвечает. Она в него, госпожа Айлин, клюкой стучит, когда гадает.
Я слышала о Додоне.
Ну, вот. Залезла я на табуретку, сняла таз и драила его до седьмого пота. Вижу, довольна, вертит таз в руках, гладит, а он блестит-переливается. На стол поставила, стукнула по нему, послушала и ка-ак погнала меня клюкой! «Уходи, кричит. Вон!» А я села на пол и говорю: «Ты меня такую толстую не поднимешь, а сама я не уйду, пока не погадаешь. Убивай, если хочешь, больше мне идти не к кому». Она ещё раз протянула меня по спине, со всей силы, от души А я реву, но терплю. Видит, намерения мои серьёзные, кликнула внучку, поставила перед ней банку с сухим горохом. А девчушка, кроха такая, пристально на меня посмотрела, достала из банки горсть и бросила в таз, а потом взяла и полбанки сыпанула. Додона одну горошинку из таза в банку переложила. Это, мол, за сегодняшний день, ты отработала. А что будет, спрашиваю, когда я весь долг тебе отдам? А откуда я, говорит, знаю? До того дня ещё дожить надо. Горох в мешочек пересыпала и на гвоздик на стене повесила. Вот и хожу к ней почти три года, стираю, прибираюсь в доме, готовлю, один раз на неделе после работы и обязательно в выходной. Иногда даже горошину не отрабатываю, а иногда целых три положит в банку.
Почему ты раньше не рассказывала? спросила Айлин с участием.
А чего жалиться? Это испытание, а я же сестра героя. На прошлой неделе Додона последнюю горошину вынула, потом долго таз слушала, хмурая-прехмурая, и наконец говорит: много голосов в далёком туманном лесу, кричат они на нас с тобой, гонят но не проклинают, что уже хорошо. Ветер воет, птицы крыльями бьют. Опасный тот лес, из-за тебя я сильно рискую. Если случится помереть во время гадания, хочу быть уверена, что Тая одна не останется, она же и так сирота, растёт без отца, без матери. Согласна ты её удочерить, любить и воспитывать как родную? Согласна, говорю, конечно, согласна! К девочке я привыкла, она мне не будет в тягость. Значит, увидим, говорит, что случилось с твоим братом, прознаем его судьбу, которая скрыта сейчас за деревьями. С этого дня начинай терпеть. А когда припечёт тебя так, что почувствуешь край настаёт, помираешь, тогда начинай ходить по дому кругами. И только потом ко мне выдвигайся. На автомобиле не смей приезжать, только пешком. Нарушишь условие не расступится лес. Вот, госпожа Айлин, теперь вы знаете мою историю, мои страхи и мои мучения. И как вы думаете, получится у меня?!
Надейся, ответила Айлин. Надейся!
Виктория вскочила на ноги.
Я знала, что вы так скажете! Спасибо! Сердце заходится, как подумаю, что скоро кончатся мои терзания. Теперь, если вы заметите, что я веду себя немного странно, не удивляйтесь, это значит, что приближается час истины. Кажется, этот день уже совсем близко, терпение моё на исходе Зная, как вы добры и великодушны, госпожа Айлин, хочу обратиться к вам с просьбой. Не разрешите ли вы, чтобы Тая моя жила со мной? Здесь, в Спящей крепости? Я прослежу, чтобы она никому не была помехой, обещаю. Она такая умненькая, смышлёная Я заберу её у Додоны в тот самый день. Разрешите?
А сама как думаешь? улыбнулась Айлин. Конечно, разрешаю! Она с трудом прервала поток благодарностей, который обрушила на неё повариха. Дорогая, пожалуйста это лишнее Если хочешь мне помочь, то лучше взгляни на карту, что лежит на колоде сверху, на столике у входа
Айлин снова вернулась к карточным гаданиям. Брат не одобрил бы, да никто бы не одобрил, но, коря себя, она ничего не могла с этим поделать. Утром смалодушничала: вытащила карту, а потом побоялась, что испортит себе день, и оставила всё как есть.
Виктория бросилась исполнять просьбу.
Вот, нашла, госпожа Айлин! крикнула она из холла. Что мне с ней сделать?
Просто переверни и скажи, что на ней изображено
Здесь, по-моему, кузнец, у него молот в руках! крикнула Виктория. Кузнец и лиса! На лисе зелёная шапочка!
Неужели? Виктория, ты приносишь мне удачу.
Повариха заглянула в спальню.
Вы меня звали?
Будь добра, принеси мне эту карту.
Ой Простите Виктория расстроилась. Они такие интересные, я стала рассматривать и все перепутала Но я сейчас найду!
Не нужно, дорогая, всё хорошо! с воодушевлением сказала Айлин. Спасибо.
2
Ухаживали за Джио две молчаливые темноволосые девушки-сиделки, которых наняла Хозяйка. Ходили они в платьях простого покроя, из невыбеленного льна, у одной фартук и накрахмаленная шапочка были розовато-серого цвета, у другой кипенно-белые. Их величавая медлительность успокаивала.
Сестра звал Джио, и над ним склонялось участливое лицо.
Если бы не жуки, разъедающие его изнутри, он бы, наверное, в первую очередь поинтересовался их именами и благодарил чаще как они того заслуживали.
Ковыляя с ходунками в туалетную комнату, Джио не смотрел по сторонам, его больше не восхищало великолепие Спящей крепости. По ночам становилось легче, словно натрудившиеся за день жуки давали себе и ему отдых. В эти минуты Джио хотелось с кем-нибудь поговорить по душам спокойно, а не корчась от боли. Но дежурившая у его постели сестра, в розовом или белом, дремала в кресле, и ему было жаль её тревожить.
При свете ночника он передумал тысячу горьких дум.
Мальчишка сказал, Джио останется здесь навсегда. Мысль об этом была так страшна, что в конце концов Джио научился её избегать. У него ещё будет время, когда жуки выползут из-под кожи и дадут ему вздохнуть свободнее тогда он подумает, как отсюда выбраться. А если придётся пожить в Дубъюке некоторое время, он поживёт, приспособится.
Мимо комнаты в анфиладе, где он лежал, ходили разные люди, но из-за ширмы его мало кто видел. Правда, бывали и постоянные посетители.
Каждый день его навещал Шаркающий дед в бархатной куртке, молча стоял над ним, и если Джио в эту минуту имел неосторожность застонать, с одобрением тряс головой: вот! то, что надо! И удалялся с чувством глубокого удовлетворения.
Побывала красивая девушка, внучка Хозяйки, смотрела с ужасом на расползшееся по его груди красное пятно.
Однажды пришёл бритый наголо светлоглазый атлет, попросил сиделку оставить их наедине, сел на стул и уставился на Джио.
Вернулся, значит?
Что надо? морщась, сказал Джио.
Зови меня Котасом. Пришёл развеять некоторые твои иллюзии. Лежишь тут и мечтаешь: оклемаюсь что-нибудь придумаю, рвану отсюда. Не-а. Не получится. Вещи можно очистить от жуков, человека нет. Я по роду занятий изучаю архивы. Так вот, никому ещё не удавалось. Это видел? Котас кивнул на старый табурет под стеклянным колпаком. Примерно двести лет назад поселился здесь такой же чужак, соблазнившийся камнем. Бегал как заяц и с тупым упорством. Покупал с рук заклинания, будто бы нейтрализующие жуков. Подлечится и сразу в дорогу. Сначала мог передвигаться по Дубъюку, потом в пределах Спящей, потом только по этой комнате. А последние шестнадцать лет провёл на этом самом табурете. Напоминает домашний арест, но вместо браслета жуки, и они всегда начеку. Не бегай, понял? Скучновато тебе будет сидеть здесь, поджав ноги, до конца жизни.
Да иди ты, со слезами на глазах сказал Джио.
Но есть проверенный способ облегчить твои страдания. Жуки поодиночке злее и выходят неохотно. А когда на коже впервые появляется чужая слюна, это их беспокоит, они выползают и объединяются, чтобы противостоять агрессору. А тут камень, и они ползут к нему. Слышал, местные за тобой охотятся. Будут рады тебя заплевать. Хочешь, проверим? Плюну в тебя сейчас. Не думай, что это какая-то циничная шутка. Так делали. Вынесут штрафника к дверям Спящей, а там уже очередь выстроилась. Чем больше плевков от разных людей прилетит, тем лучше быстрее поправишься.
Скрежеща зубами от боли, Джио ответил на предложение ругательством. Котас с одобрением кивнул и ушёл.
Кто обожал Джио, так это мальчишка с лупой. История Джио вызывала у него восторг и ужас. Его не подпускали к больному, но, когда сиделка уходила обедать, Гонзарик, к этому времени уже вернувшийся из школы, был тут как тут, и у них было целых полчаса на разговоры. Джио быстро привязался к забавному и неглупому мальчику, который скрашивал его одиночество, и даже поделился с ним некоторыми сокровенными мыслями о ловушке, в которую попал, о Клотильде, которую больше никогда не увидит Гонзарик слушал его с серьёзностью, которую трудно было ждать от восьмилетнего ребёнка.
Сколько я здесь, не скажешь?
Сейчас посчитаю. Шесть дней.
Они пробовали в лупу разглядеть жуков.
Осторожнее, парень, вдруг перепрыгнут на тебя?
Госпожа Айлин сказала, это невозможно.
Было неприятно узнать, какую антипатию испытывает к нему дама с сапфирами Хозяйка мурров. Она приходила несколько раз, высокая, худая, неизменно элегантная, с глазами печальной лани, и никогда с ним не заговаривала, только интересовалась у сиделки, не нужно ли чего. Как-то раз он услышал сквозь дрёму их с ловиссой негромкий разговор: вид мучающегося Джио напугал Фанни, и ей окончательно расхотелось быть Хозяйкой. Теперь наследница целыми днями сидит в библиотеке и учит древние диалекты, чтоб найти в старинных книгах способ избежать этой ужасной участи.
Его ждёт трудная жизнь, сказала Хозяйка. Предместья не забудут, что из-за него погибла мурча. Вчера ко мне приходила делегация. Требуют выдать нашего больного, то есть фактически разрешить им самосуд, или отправить его в тюрьму в Лапнике. Покинуть город он не сможет, а значит, я буду постоянно подвергаться давлению со стороны местных. И ещё неясно, как к нему отнесутся мурры.
По-моему, Сантэ и Господин Миш вполне к нему лояльны. Даже не особо интересуются, сказала ловисса.
А остальные? Приходили на него посмотреть? В общем, неизвестно, Длит, позволительно ли ему тут находиться и сколько ещё неудобств он нам доставит.
Между прочим, Айлин, он приехал сюда из-за вас выполняя волю отца.
Из-за денег, чего уж там.
И тем не менее. И он сын Хаммонда, единокровный брат Эдама.
Потому и терплю. А ты как будто рада его возвращению, Длит? Имеешь на него виды?
Для нас его возвращение благо, потому что его знания не рассеются в чужих городах.
Джио открыл глаза.
Почему ты не предупредила меня про камень?!
Хозяйка вздрогнула, а ловисса хмыкнула.
Хорошо, что мы уже на ты. Я дала тебе кучу денег, Джио Риц. Как же я запамятовала, что некоторые всегда хотят больше? Вини не меня и не Хейго, который недосмотрел, а свою жадность.
Ненавижу тебя, прохрипел Джио. Чёрта лысого ты получишь, а не мои знания!
Она усмехнулась.
Ну, там видно будет. Надеюсь, договоримся.
Я хочу увидеть мать, твёрдо сказал Джио, который понял, что владеет чем-то ценным, и оно может служить предметом торга. Мать из долины!
Начинается, сказала Хозяйка.
Следующим утром в Спящей крепости появилась Амика в красиво расшитом, но не пёстром, платье, с наброшенной на плечи дорогой шалью. Она была всё ещё очень бледна, но на ногах стояла твёрдо. Сопровождала её та самая Шани, которая терпеть не могла Джио и обзывала дурнем. У неё и сейчас был крайне злобный вид. Будь её воля, она бы, наверное, выцарапала ему глаза. Сегодня на ней было меньше золотых украшений, а на шее у Амики висел на шнурке похожий на глаз сверкающий зеленоватый камень с голубыми прожилками.
На встрече присутствовала Хозяйка и её белолицый секретарь. Хозяйка неплохо изъяснялась на трудновоспроизводимом языке нижних, была хорошо знакома с невыносимой Шани и даже симпатизировала ей. Зато между ней и Амикой возник небольшой спор.
Наконец Амика подошла к Джио. Он измучился, представляя их встречу, ему было тяжело, стыдно, он не знал, о чём будет говорить и зачем её позвал.
Без лишних слов Амика присела на низкую скамеечку, которую принесла для неё сиделка, и они принялись шептаться под шалью, которой Амика с головой накрыла себя и Джио.
Бедный ты мой Я забрала бы тебя в долину, но нельзя.
Я опять всё испортил Прости Ты сильно на меня злишься?
Злюсь? Нет. Мне тебя жаль.
Ты что, поссорилась с Хозяйкой? Меня и так все ненавидят
Не ссорилась, конечно. Я просила, а она не разрешила взглянуть на Прекрасных. Жалко я никогда не видела ни саму, ни самого А ты?
Видел мурра. Кот как кот.
Хозяйка просила не задерживаться, так что не будем терять время. Слушай, Джио, не говори никому, какую силу ты получил от мурчи.
Ловисса давала мне понюхать чью-то рубашку, сказала, я нос. Это правда?
Да. Ты Нос! Ты очень силён.
Но я ничего не почувствовал, матушка
Матушка Амика была тронута.
Ты ещё болен. Чудо, что вообще жив. Это благодаря жукам. Они не любят, когда у них отбирают добычу. Но когда-нибудь почти все жуки переберутся в камень, и ты останешься без защиты.
Она сняла свой красивый оберег и надела на Джио, подтянув шнурок и устроив зеленоватый камень в яремную ямку на шее не было язв.
Теперь поплатится любой, кто причинит тебе зло.
Благодарю тебя за всё, матушка Что мне делать? Ловисса заинтересована во мне в моей силе, сказала: договоримся
Соглашайся только в крайнем случае. И не торопись уходить отсюда.
А куда мне идти? Буду сидеть в Спящей, пока не выгонят. Я слышал, Хозяйка отказалась выдать меня людям из предместий. Но что будет потом?
У Хозяюшки доброе сердце, обрадовалась Амика. Постарайся ей понравиться. Ты брат её сына, а в этом доме нет уз сильнее кровных. Пользуйся этим. А уж я её отблагодарю.
Когда Амика стянула с них шаль и, поцеловав Джио в лоб, поднялась, Шани в изумлении уставилась на оберег.
О небо! Ты даришь этому гром? Почему бы тебе, матушка, не отдать ему всё наше золото? И камни! Можно послать за ними в долину!
Повисло глубокое молчание. Хозяйка онемела, даже у секретаря поползли вверх чёрные брови. Амика холодно взглянула Шани в лицо, не желая выказывать гнев, негоже затевать скандал в чужом доме, и, опомнившись, Шани униженно склонилась перед ней.
Пауза продлилась, кажется, целую вечность. Ни на кого не глядя, Амика неторопливо двинулась к выходу. Шани понуро поплелась следом. Хозяйка с секретарём отправились за ними.
У самых дверей Айлин вдруг попросила их задержаться, и все прошли в библиотеку.
Шани, я должна спросить, сказала Айлин. За что ты так ненавидишь Джио? Я тоже от него не в восторге, но в твоей неприязни есть что-то личное.
Шани посмотрела на Амику, та, хотя и была сердита, кивком разрешила говорить.
Его мать Махила моя двоюродная сестра, сказала Шани. Он мой племянник.
Девушка из долины! вспомнила Айлин. С детства дружим да ещё и породнились?
Сестра моя всегда была малость неадекватная. Помню, ходит мышкой, тихая-тихая, а потом как отчебучит Когда спихнули замуж за твоего Рица, Мать наложила на неё заклятие смирения.
Смирением там и не пахнет Она в один день проиграла наследство Джио. Всё, что копили долгие годы.
Шани кивнула.
Поняла, да? Молитесь, чтобы сюда не приехала. Но как его пропустили в город, не известив тебя? У него же на пятке клеймо! А потом из-за него мурча погибла.