Хочешь пирожок? Я погорячилась, мне столько не осилить, модная соседка приветливо улыбалась Лиде, раскрыв пакет с пирожками.
Лида глянула на десяток печеных пирожков, вдохнула аромат сдобы, и у неё слюнки потекли.
Да спасибо! Она взяла пирожок и благодарно улыбнулась. Я Лида.
А меня зовут Лия. Эти с картошкой, а треугольные с яблоками, Лия перекусывала и вела светскую беседу. Ты до Новосибирска?
Да.
Домой?
В гости.
А я домой. Нам еще часа два ехать, зато прибываем к вокзалу, а там метро и я дома. Бери еще, не стесняйся!
Нет, всё. Этот последний, а то я лопну.
Публика подходила со своими припасами, остановка уже напоминала закусочную. Общительный Саша с банкой пива неожиданно вынырнул откуда-то сзади и опять завел разговор с девушками.
Так вы, правда, чужие? А я подумал, сестры, такие хорошенькие: одна черненькая, другая рыженькая.
Ты что, подслушиваешь? Иди отсюда со своим пивом! Отстань! дружно погнали его Лида и Лия.
Вы чего такие злые! Тут купить нечего, вот я и с пивом. Всегда у заправок кто-то торгует, а здесь пусто.
Лида внимательно посмотрела в огорченное простодушное лицо парня. Определенно, она никогда его не встречала ни в клубе, ни в городе. Глаза чистые серо-голубые, прямой нос в веснушках, светлые волосы «ёжиком» на солнце отдают рыжиной, но его можно считать и русым. Рост очень приличный, на голову выше Лиды, а она метр семьдесят семь. Таких трудно не заметить.
Он голодный, наверное, тихонько сказала она, просительно глянув на Лию.
Ладно, отдадим эти последние два. Куда их девать? Только выбросить.
Лия протянула Саше пакет.
Вот тебе пара пирожков, но с условием: больше к нам не подкатывай.
Ой, спасибо, девчонки! Буду молчать, как рыба.
Удар сильная боль ещё удар невыносимая боль темно «Что это?!» Лида очнулась. Как в аду: крики, стоны, везде окровавленные люди. Больно дышать, больно пошевелиться, во рту соленый привкус крови. «Что с носом? Ой, лучше бы не трогала! Почему автобус лежит на боку? Это авария! Надо выбираться отсюда. А как Лия?». Соседка, на которую Лида навалилась плечом, не подает признаков жизни. Лида отстегивает свой ремень и хочет освободить Лию, но левая рука не подчиняется, дикая боль стреляет в плечо, да ещё мешает рюкзачок соседки, закрывает защелку. Она изловчилась, взяла его правой рукой, надела лямки на шею, рюкзачок повис на груди, в эту импровизированную перевязь осторожно за кисть пристроила левую руку, стало легче. Нажала на замок ремня. В этот миг кто-то схватил и потащил Лиду. «Ой, не трогайте меня, больно!» Она опять теряет сознание. Очнулась, лежа на земле. Над головой небо, дует ветерок. Лежа плохо дышать, нос разбит, кровь стекает в горло. Напряглась, подогнула ноги, оперлась правой рукой и села. Картина жуткая. На земле, на траве, на асфальте веером лежат скрюченные, изломанные, окровавленные люди, десятки людей, некоторые кричат или стонут, другие молчат и не шевелятся. Рядом с ней лежит неподвижная бледная Лия, голова ее в крови, правый рукав рубашки разорван и окровавлен. «Что бы ей под голову положить? Как же больно! Снять рюкзак? Левое плечо у меня выбито или сломано, но одна рука шевелится». Лида измучилась, решая задачу, как одной рукой приподнять голову Лии и подсунуть рюкзак. Надо кого-то попросить помочь. Недалеко поперек дороги на боку лежит автобус. Перед автобуса смят, задняя стенка зияет дырой распахнутого люка, окна разбиты. С той стороны какие-то люди бегом подносят все новые тела. За автобусом происходит что-то страшное, там дым и пожар, но Лиде не видно причину. С другой стороны подъезжают и останавливаются машины, много машин, из них выходят люди и бегут к автобусу. Кто-то командует всеми спасателями. «Подносите сюда! И бегом за остальными! Через верхний люк и сзади! А вы забирайте и везите в больницу! Сейчас рванет!» К Лиде подбегают двое мужчин. Один протягивает руку и трогает за шею Лию. «Этой уже не помочь. Бери живую, а я того парня». Второй берет Лиду на руки, закидывает на плечо, Лида видит оставленную Лию и хочет сказать, что ее тоже надо взять. Она напрягается, но боль опять выключает сознание.
Лиде повезло, что в Искитимском травмпункте она оказалась в числе первых пациентов. Не пришлось ждать очереди, лежа в коридоре. Вывих левого плеча вправили, перевязали, нос починили, ребра не были сломаны, ссадины и порезы от стекла на голове оказались мелкими. Все внутренние органы целы, как показало УЗИ. Ей вкололи обезболивающего, до постели она дошла на своих ногах. Некому было проводить: пострадавшие начали прибывать лавиной. Как легла, так и проснулась утром, видимо, еще и снотворное добавили. Палата была заполнена, все четыре кровати заняты. Ближе к двери лежали две сильно загипсованные пожилые женщины: у одной шея, рука и нога, у второй две руки и две ноги. Рядом с Лидой через узенький проход с тумбочкой оказалась девочка-подросток с ногой на растяжке. На краешке кровати у девочки сидела женщина в наброшенном на плечи халате. Она выглядела усталой и встревоженной, а девочка, напротив, была бодра, возбуждена и тараторила без умолку.
Мам, я все видела, я у окна сидела. Этот козел на иномарке обгонял наш автобус. Там впереди маршрутка ехала. А по встречной шел бензовоз, скорость приличная была, он притормозил, его занесло поперек, он наш автобус боком цепанул. Автобус как подпрыгнет, перевернется и полетел на обочину. Отшвырнуло далеко, поэтому не сразу загорелся. Бензовоз треснул, бензин потек. Я это потом увидела, а сразу было бах! трах! больно, страшно, свалка, люди, сумки, осколки Если бы не ремни, всем бы бошки поотрывало. Не плачь, мамочка, мы же все живые! Я ногу о переднее сиденье шарахнула. А у папы только шишка была на лбу. Он меня сам через люк вытащил, отнес и положил. А потом его позвали помогать вытаскивать других. А тут огонь дошел до автобуса как рвануло! Столб огненный Но с папой же все хорошо?
Да, Сонечка, ему повезло, что он спиной был к взрыву, нес кого-то на плечах. Его из ожогового центра обещали домой отпустить на амбулаторное лечение. Он мне позвонил оттуда, я полночи искала, куда тебя увезли: то ли в Искитим, то ли в Линево, то ли в Бердск. Папа рассказал, что самые тяжелые у них в ожоговом центре это те, кто подошел поближе, чтобы снять на телефон аварию.
Ну, придурки! Теперь будут «Тик-ток» из больницы вести.
С обожженными лицами? Долго еще не будут.
Вошла медсестра со стаканчиком термометров, пошла по кругу. Лиде и Соне выдала в руки, остальным пристроила под мышки сама.
Левченко, хватит уже, скоро обход. Я вас пустила только на минутку дочку повидать, время же не приемное.
Спасибо огромное! Женщина поднялась со слезами на глазах, проходя мимо сестры, быстро сунула ей что-то в карман. Поправляйся, Сонечка!
Едва мать вышла, девочка сразу заговорила с Лидой.
Привет! У меня перелом бедра и лодыжки, подозрение на сотрясение мозга. А у тебя?
Нос сломан, плечо вывихнуто, автоматически включилась в разговор Лида.
А голова в повязке почему? И волосы клочьями торчат.
Так, ерунда, рассечена кожа на затылке. Шов наложили. Жаль только волосы состригли! Да еще спешили, неровно получилось.
Да нас много сразу привезли: и люди на своих машинах и «скорые». Тебе повезло, такие легкие, как ты, лежат на кушетках в коридоре. А тяжелых и с ожогами в Новосибирск увезли ночью. И папа мой там. Он, когда меня вытащил, пошел помогать вытаскивать других. А тут огонь дошел до автобуса как рвануло! Столб огненный. Но папе повезло, что он спиной стоял.
Вошла медсестра, вкатила тележку, собрала термометры, раздала тарелки с кашей и стаканы с компотом. Лида осторожно спустила ноги и села. Голова немного закружилась. Лида поела сама, Соня кашу проигнорировала, зашуршала мамиными гостинцами, двоих сильно загипсованных покормила санитарка с ложки. Медсестра с тележкой собрала посуду.
Левченко, убери продукты в тумбочку. У тебя еще пакет фруктов в холодильнике, не забудь.
Я же не могу встать!
Не проблема, впервые улыбнулась суровая медсестра. Скажешь, когда еду раздавать будем, я тебе принесу. А когда обезболивание кончится, таблетку дам.
Порошина, медсестра обратилась к Лиде. Компот собираешься допивать?
Лида уставилась на медсестру.
А с чего вы взяли, что я Порошина?
Документы при тебе были: и паспорт и полис. Можно сказать, у единственной пострадавшей, кого к нам в больницу привезли.
Понятно, Лида замолчала, переваривая новость
На тумбочке, втиснутой в узкий проход между кроватями, горкой лежали шоколадки, вафли, печенье, пустые обертки, стояла бутылочка с водой. Соня извернулась и открыла дверцу.
Да тут ничего не всунешь, она ссыпала в выдвижной ящик свое добро. Это твой рюкзак?
Лида увидела рюкзак Лии и оцепенела. Она брала его в руки дважды: когда отстегивала соседку, надела себе на шею, потом хотела положить ей под голову, но, видимо, не смогла. Лия лежит на траве неподвижно, а мужской голос говорит, что она уже не живая. «Не помню, как он здесь оказался. Наверное, его привезли со мной в больницу. Да, мне повезло. А Лии больше нет».
Ну, что у тебя там? Телефон есть? Нетерпеливо спросила Соня.
Лида, не отвечая, достала рюкзак, и преодолев секундную неловкость, что он чужой, открыла. «Вот телефон, паспорт, полис, ключи, карточка. Есть и наличные деньги: две пятерки, пятисотка и мелочь. Серьезная девушка была Лия, понимала, что в дороге всё может понадобиться». Лию жалко, но Лиде лучше назваться чужим именем. Ведь её могут заподозрить в убийстве Бени дружки хозяина, если знают, что паспорт лежал в его сейфе. «Пусть все считают меня Лией, в таком большом городе, как Новосибирск, я легко скроюсь. Нехорошо, конечно, что я не рассказала следователям о том, что видела. Но я же ничего не видела такого, что помогло бы им».
Лида взяла смартфон, включила, экран засветился. «Хороший смартфон, хоть и не последняя модель. Как его разблокировать?» Она вспомнила жест Лии: сверху-вниз-направо. Телефон вошел в меню.
Дай позвонить! Пожалуйста-пожалуйста! Попросила нетерпеливая соседка.
На, только недолго, зарядки мало совсем, отдала телефон Лида.
Спасибо! Ой, меня Соня зовут, а тебя?
Лия. Будем знакомы.
Лида раскрыла паспорт. Надо выучить данные о себе.
«Лия Борисовна Порошина. Прости меня, Лия! Пусть они думают, что Лиды больше нет. Мне надо выиграть время».
Другой полезный для себя документ Лида нашла сложенным в обложке паспорта. Это оказалась копия свидетельство об удочерении, в котором было написано, что в 2001 году Ларионова Лия Павловна стала Порошиной Лией Борисовной, а её родители Борис Викторович Порошин и Карина Михайловна Алексеевская. «Очень важная информация, про остальное можно забыть, но не имя матери и отца».
Застегивая рюкзак, заметила кармашек с внутренней стороны крышки. Сквозь прозрачную стенку просвечивал пропуск Порошиной Лии Борисовны, студентки факультета АВТФ Новосибирского государственного технического университета. Еще одно знание в копилку.
Обход! Приготовиться! Левченко, быстро убери еду! Крикнула в дверях медсестра и убежала.
Соня чуть не подавилась шоколадным батончиком. Завернула остаток и спрятала под подушку.
Вошли трое в голубых халатах: строгий худой полуседой мужчина, молодая женщина с блокнотом и ручкой и женщина постарше с очень красным расстроенным лицом. Мужчина поздоровался и направился прямо к Лидиной кровати.
Вот она! Я же говорил! Жива-живехонька! Кого другого я бы мог не запомнить, но она первая из пострадавших в аварии прибыла вчера. И все документы оказались при ней. Как вы, Татьяна Игоревна, могли перепутать и внести живого пациента в базу умерших? Это вопиющая невнимательность!
Простите, Сергей Сергеевич! Я была в шоке, не могла дозвониться до мужа, а он мог быть в том автобусе.
Идите, исправляйте, да не запишите ещё кого-то. Ну, Порошина Лия Борисовна, как мы себя чувствуем? суровый врач сменил тон и ободряюще улыбнулся.
Спасибо! Мне уже лучше. И рука почти не беспокоит, если не двигать. А вот моя соседка по автобусу, Лида, кажется, Никитина или Николаева, погибла, я видела. Вспомнила сейчас. Я вообще-то не всё помню. И голова болит и кружится.
Запишите, надо сообщить. Списки до сих пор уточняются.
Прошло три дня. Лида с нетерпением ждала выписки из больницы. Пока что ни у кого не было сомнения, что она Лия Порошина. Но что будет дальше? В первый день всего-то на час она включила телефон, дала Соне поболтать, потом полистала адресную книгу, фотографии. Судя по фотографиям собственный цвет волос Лии был русым, как и у Лиды, но она часто перекрашивалась, стриглась. А Лида обычно носила длинные волосы до лопаток и всего-навсего вымыла голову оттеночным шампунем. «Одна рыженькая, другая черненькая, как определил тот парень, Саша. А на самом деле она не черненькая и я не рыженькая». Тут же обнаружила не отвеченные вызовы от каких-то знакомых или родственников Лии. «Вадим, Галя, Зойка, Лина, Председатель ТСЖ «Ракета», ещё 2 раза Вадим. Не хватало ещё, чтобы кто-то явился ко мне в больницу! Выйду отсюда и найду мамину подругу Оксану, адрес я помню. Она поможет мне спрятаться на время». Если бы звук и вибрация не были отключены, аппарат бы трезвонил и вибрировал. Лида не стала менять настройки, а телефон не выключила, так и сунула в рюкзак, рюкзак в тумбочку. К утру он разрядился полностью. Лида, конечно, не стала его заряжать, хотя зарядка была в кармашке рюкзака.
Соня больше не докучала разговорами. После обеда оживление её спало, она стала жаловаться на сильную боль, два раза пила болеутоляющие таблетки, но ночью все равно стонала и плакала. На следующий день мать принесла ей новый телефон с наушниками и девочка пропала «на просторах Интернета».
Порошина, вам передача, прозвучало, как гром с неба.
Передача? От кого? Испугалась Лида, глядя на два больших красных яблока и апельсин в пакете.
Ты же ходячая, спустись в приемный покой, там парень дожидается. Такой красавчик, прямо Никита Козловский!
Лида потрогала пластырь на носу, повязку на голове. Можно ли ее в таком виде принять за Лию?
В комнате на первом этаже помимо уже сидящих и беседующих стояло трое мужчин, очевидно, дожидавшихся своих пациентов.
Кто к Порошиной? Отважилась спросить Лида.
Лия? Господи, как тебя угораздило? Действительно красивый брюнет, постарше Лиды, повернулся, подошел и схватил её за руку.
Лида почувствовала слабость под коленками и устремилась к ближайшему свободному стулу. Парень помог ей сесть и наклонился, пристально глядя в глаза. Модная стрижка, виски выбриты, темная бородка, вернее, трех-дневная небритость, глаза шоколадного цвета.
Ты как себя чувствуешь? Голова кружится? Заботливо спрашивал он.
Лида кивнула.
Сотрясение сильное?
Лида пожала плечами. Но нельзя всё время молчать. Парень нашел свободный стул, принес и присел рядом.
Вадим? Наугад спросила Лида тихо, почти шепотом.
Да, я. А ты что, не все помнишь?
Да, у меня провалы в памяти, Лида с ходу присвоила чужой диагноз.
Ну, ты не ошиблась, я Вадим Степанов, твой брат. Вернее, сводный брат сын твоего отчима.
«Слава Богу, что неродной брат! Наверное, они редко виделись с Лией, прическу её последнюю он не знал. А у нас фигуры похожи и глаза зелёные. Но лучше не болтать много, а то по голосу догадается».
Мне сказали, что тебя скоро выпишут. Самое большее неделю продержат. Я приеду на машине и отвезу домой. Ты дом-то помнишь?
Двухэтажный? В телефоне были фото с таким домом.
Да. И могу часто навещать, чтобы ты была не одна, пока поправишься.
«Ага, Вадим живет отдельно, это очень хорошо».