А в Свердловском пожарно-техническом училище совсем по другому поводу вздыхает товарищ Алфеев. Это вздох облегчения. Наконец-то подписаны все бумаги, строительство официально закончено, дом будущих офицеров пожарной охраны начинает жить полной жизнью.
* * *
1972 год. Весна. В Свердловское пожарно-техническое училище начинают отправлять документы ребята, которые хотят прийти учиться и стать офицерами внутренней службы. Документы летят со всех уголков Советского Союза: из ближних городов вроде Магнитогорска или Перми, из Тюмени и Омска, из Алма-Аты, Бишкека и Ашхабада. Скоро кандидаты начнут съезжаться на вступительные экзамены. Кто-то идёт сюда целенаправленно, кто-то по воле случая, но все, кто поступят, однажды и навсегда войдут в крепкое пожарное братство.
Рассказывает Борис Бушмелев
Поступление
Я со школы мечтал форму надеть, больше всего хотел морскую.
Для этого надо было медкомиссию в районном военкомате пройти, там выдавали заключение, годен или нет. Только после этого документы подавать можно было. А я с пятого класса лёгкой атлетикой занимался, зрение тоже хорошее имел, так что уверен был, что всё нормально на комиссии будет.
Пришёл в военкомат, да, видимо, разволновался. У меня давление и скакнуло. Врач головой покачал: «В военно-морское не могу разрешение дать». Оказалось, в военно-морское и в лётное нельзя, а сухопутное любое можно выбрать.
Я вышел расстроенный, а мне майор, который комплектовал в военкомате, говорит:
Если форму надеть хочешь, езжай в какое-нибудь армейское училище. Вон, хоть в Краснодар. Престижное училище, спецсвязь. Тем более, отец у тебя в КГБ в отделе радиоконтроля.
В Краснодарском высшем военном краснознамённом училище действительно готовили офицеров спецсвязи. Я подумал, что специальность тоже интересная, раз уж в мореходку закрыта дорога, можно туда попробовать.
Там конкурс был огромный, очень много армейцев поступало. Валом валили, старшины, сержанты, старшие сержанты то есть те, кто уже по полтора-два года отслужили. Пять рот набиралось армейских, одна военно-морская. Я надеялся в военно-морскую попасть, думал, ну раз в училище не попал в военно-морское, может, тут бы получилось. Хотя служба-то береговая была бы, всё равно ж связисты, но тем не менее.
Разместили нас в полевом лагере в палатках. Экзамены прямо в поле и сдавали. Под навесами на случай дождя.
Экзамены сдал и балл недобрал один. Раньше же ещё средний балл аттестата имел значение. Надо было или в школе лучше учиться, или физику лучше сдавать, на четвёрку хотя бы. Мне после объявления результатов сказали: «Не расстраивайтесь, приезжайте на следующий год». А я подумал: «Да на фиг мне это нужно».
Тогда, конечно, расстроился. Но, может, не так уж плохо, что не поступил. Был у меня товарищ Валерка Гладков, мы в одной школе учились, вместе в лёгкой атлетике занимались. Он второй курс Краснодарского военного училища закончил, когда я приехал поступать. А потом мы здесь, в Свердловске, встретились через несколько лет. Я уже оперативным по области работал, на подполковничьей должности был майором. А он как-то приходит ко мне всё ещё капитан. Потом в итоге он до майора всё же дослужился и майором на пенсию ушёл. Тяжелее связистам по службе продвигаться было.
Недобрал я этот несчастный балл, вернулся домой. В наши вузы набор уже почти закончился. На стройфак можно было податься, но я туда вообще не хотел, не лежала душа. Я форму хотел надеть. А у маминой начальницы муж был, Горбунов Николай Гаврилович, подполковник в отставке. Он в своё время был начальником пожарно-тактического цикла5 в училище. Я его хорошо знал, считай, вырос у него на глазах. И вот мама мне говорит:
Съезди к Николай Гаврилычу, он с тобой поговорить хотел.
А они жили в районе улиц Фрунзе и 8-е Марта. Сейчас-то там новостройки, а раньше частные дома стояли. У них дом такой шикарный четырёхкомнатный был, сад хороший, столько яблонь росло. Я приехал к Николай Гаврилычу, а он говорит:
Борис, пойдёшь в пожарно-техническое училище?
Так приём документов-то закончился. Их же вроде тоже весной оформляют.
Я договорюсь, если действительно хочешь туда. Вступительные ещё не начались.
Ну и всё, я документы оформил. Ребята уже приезжать начали, когда я ещё только документы подавал. Со Средней Азии, с Казахстана уже кандидаты приезжали, с других областей.
На медкомиссию на Репина отправили, и там вообще никаких вопросов ко мне у врачей не возникло. Результаты комиссии принёс, а мне в кадрах и говорят:
Всё, завтра приходи с вещами.
На экзамены, имеется в виду. На вступительных мы тоже в казармах жили, сдавали в кабинетах. Это потом у училища уже загородная база появилась (казармы, полигон), в Больших Седельниках и в Кольцово. Стали там принимать экзамены. А мы ещё здесь, в центральном здании, сдавали.
Заселились в казармы, там нас сразу разбили на группы, назначили командиров. Дали время на подготовку несколько дней. У нас был Витя Балабуркин командиром, после армии уже поступал. Подходит ко мне накануне экзамена по математике, спрашивает:
Соображаешь в математике?
В школе хорошо занимался по ней.
У нас классная руководительница, Мария Григорьевна Самарина, была как раз по математике. Сильная учительница, мощную подготовку давала.
Ну пойдём, позанимаемся вместе?
Позанимались, часов до двух или до трёх ночи сидели. Я ему объяснил, что успел. Потом на экзамен вместе пошли, он попросил за ним идти. Я билет взял, сел готовиться. Шестеро экзаменуемых было в аудитории. Я сначала Витьке ответ написал. Втихушку, конечно. Слева Амплюха сидит, Колька, справа Жуков Валерка, оба с Томска, тоже армейцы. Просят: «Боря, напиши» да «Боря, напиши». Я им тоже написал. И тут преподавательница Жукова вызывает, а он шепчет: «Я даже прочитать ещё не успел». Ну я руку поднял:
А можно я пойду? а у меня чистый лист был, себе не успел ещё написать. Ну и ничего, без подготовки, с листа ответил. Всё-таки любимая математика. Выхожу пять баллов. За мной Балабуркин выходит пять баллов. Потом Амплюха с Жуковым выходят, у тех по четвёрке. Я спрашиваю:
За что четыре-то хоть?
Да на дополнительных срезались.
Ну а потом сочинение ещё было. На выбор Горький, Грибоедов или свободная тема. Я по «Матери» Горького написал. А те, кто после армии, все на свободную тему о любви к Родине писали.
Дикая дивизия
У армейцев проходной балл 6 был, у тех, кто после школы, 8 баллов. А у тех, кто из Средней Азии приехал, вообще отдельный конкурс. Но только у представителей национальных меньшинств. Русские, украинцы те в общем конкурсе участвовали, даже если приехали из союзных республик. Сашка Варнавский сын замначальника управления Туркмении, Сашка Линецкий тоже сын замначальника управления из Узбекистана, они в общем конкурсе участвовали.
А вот узбеки, таджики, киргизы, туркмены, казахи у тех свой конкурс был. И вместо сочинения диктант. Они во время поступления в отдельной казарме жили, и преподаватели их звали Дикая Дивизия.
Преподавателям у Дикой Дивизии весело было экзамены принимать. Некоторые приехали поступать, а только материться по-русски умели. А один узбек приехал с золотой медалью. В средние технические училища же без экзаменов тогда брали с медалью. Вот его без экзаменов приняли, а в первую же сессию зимой отчислили. За неуспеваемость. Медалиста.
Но в основном те, кто поступили, отличные ребята были. Нас после поступления всех перемешали, и никто уже не смотрел, кто там какой национальности. У меня в отделении два узбека было (Азимов Толиб, мы его Толей звали, и Вахиджан Нурбаев, его Васей), у Витьки Романова в третьем казах и туркмен учились, а в первом отделении таджик был, Нурулла.
Из десантников в пожарные
Но я ещё довольно просто в профессию пришёл. А вот мой лучший друг, Виктор Собкин, интересно. Он работал подручным сталевара на мартене, со сталелитейного завода его забрали в армию. Отслужил два года в десанте, в разведроте, тридцать прыжков с парашютом у него. Потом из армии вернулся в мартен, да встретил товарища. А товарища в армию не взяли из-за того, что тот когда-то сотрясение мозга получил, отправили на перекомиссию. В общем, в армию не взяли, а в пожарное училище он поступил. И вот встретились они, Виктор после армии, а тот после второго курса. Идёт в курсантской форме: китель зелёный, галифе синие, сапоги хромовые Витька посмотрел и решил, что тоже так хочет. Только у нас, когда учились, уже другая форма была китель, брюки навыпуск и ботинки. Но это не так важно.
Устроился Витя в Магнитогорске в пожарную часть рядовым бойцом, отработал год, и подошло время документы подавать. Он к начальнику отдела кадров: «Направьте меня, я учиться хочу», тот отказал: «Выполнена уже разнарядка». Он к начальнику отряда: «Товарищ подполковник, поступать хочу». А до этого соревнования были по многоборью среди бойцов, и он там почти все призы взял: и сотню, и высоту, и длину. Начальник отряда вызвал начальника отдела кадров, тот опять запел, что всё выполнено, а подполковник ему: «А кто нас поругает, если мы ещё одного кандидата направим? Собкина оформляй».
Примечания
1
Гиляровский В. Москва и москвичи. М.: Худож. лит., 1981.
С. 142143.
2
Вообще, самый высокий номер (ранг) пожара пятый, но он присваивается только для пожаров в Москве. В Свердловской области самый высокий ранг именно четвёртый.
3
Обваловка это земляной вал вокруг мазутохранилища, чтобы в случае течи или пожара удержать растекающийся мазут.
4
История учебного заведения началась раньше, первые пожарно-технические курсы в Свердловске были организованы ещё в апреле 1929-го, потом их реорганизовали в пожарно-техническую школу, но статус училища был получен именно в 1946 году.
5
В этот цикл дисциплин входят «пожарно-тактическая подготовка», «пожарно-строевая подготовка», «противопожарная служба гражданской обороны» и некоторые другие.