Спасибо! Спасибо огромное! поблагодарил того Вениамин Ильич, спешно прикуривая сигарету словно её могли отнять у него в любую секунду. Вот уважил старика! Дай-то бог тебе служивый здоровья!
Вениамин Ильич, стараясь оставаться деликатным особенно, когда они подошли к самому главному, произнёс Костя. Мы остановились на том, что к вам подошёл молодой человек являющийся сотрудником ритуальной службы?
Да да, ответил Вениамин Ильич. Такой как вы и сказали: приятный молодой человек. Он сказал, что они помогут мне с похоронами в рассрочку.
И вы согласились?
Конечно! Для меня это был единственный и спасительный выход в моей ситуации. На тот момент у меня не было ни копейки, даже если бы я получил пенсию, то этого хватило бы, разве что на крест.
И что было потом?
Перед тем, как занять деньги в микрозайме я пошёл вначале в пенсионный фонд. Там подошёл к окошечку, где и рассказал о смерти отца, ну и конечно о том, что он ветеран войны. Девушка всё проверила по компьютеру и сказала мне, что они смогут выплатить мои расходы по похоронам, если я принесу им все чеки по оплате ритуальных услуг, свидетельство о смерти и копию договора с ритуальной службой. И так как всего этого у меня пока не было в наличии мне пришлось уйти с пенсионного отдела пока ни с чем. Но в душе я надеялся, что как только я расплачусь с ритуальщиками они мне выдадут все чеки и я вернусь в пенсионный, чтобы получить деньги за отца. В микрозайме мне конечно же не отказали, составили договор и выдали нужную сумму, которую я должен отдать патологоанатому в морге. Я пришёл домой, достал из шкафа костюм отца с приколотыми к нему медалями и орденами. Он его одевал только на день Победы. Кстати, в кармане его пиджака всегда лежали немецкие наручные часы, которые весной сорок пятого ему перед строем вручил лично маршал Рокоссовский. Со слов отца при его жизни подарок маршала был за то, что отец с группой солдат водрузил флаг дивизии на одной из башен Кёнигсберга. Причём эти часы маршал снял со своей руки. Я проверил карман, часы лежали там. Поначалу я хотел их оставить себе в память об отце, но подумав какой ценой он получил этот подарок я положил их обратно. Ведь наверняка господь выделил в раю для умерших ветеранов войны какой-нибудь сказочно-красивый уголок. Вот там решил я, он будет их носить и радоваться им. Взяв костюм с наградами, новое нижнее бельё, белую рубашечку, брюки и туфли я вернулся в морг. В морге я оплатил озвученную мне денежную сумму. Выдали квитанцию, но в ней почему-то была указана стоимость лишь вскрытия. Я поинтересовался почему в квитанции нигде не афишируется стоимость за те дополнительные услуги, о которых мне говорил патологоанатом: стрижка ногтей, укладка волос, помывка тела, одевание, косметика лица покойного. Кассирша ответила так: все эти услуги я заказывал по своей инициативе и эти деньги являются неподотчётными. То есть получается, что я договаривался с патологоанатомом напрямую и это ничто иное как моя прихоть. Я был крайне удивлён этому хамству. У меня взяли одежду и сказали, что завтра в одиннадцать часов утра они выдадут тело. Пока я находился в морге я решил зайти в похоронную контору, откуда был тот паренёк, чтобы предупредить их о завтрашнем дне. Как оказалось парень этот был директором ритуальных услуг. Ребятки встретили меня по-прежнему с сочувствием, уверили, что договор подпишем сразу же после похорон. Я, естественно, не возражал.
И на следующий день вы пошли в морг чтобы с сотрудниками ритуальной службы похоронить вашего отца? спросил Костя, стараясь как можно быстрее услышать непосредственно о тех самых событиях, которые по факту его волновали в первую очередь.
Да. В морге они погрузили гроб в салон «Газели», положили туда крест, и мы поехали на кладбище. К нашему приезду могила была уже вырыта. Они дали мне буквально три минуты времени попрощаться с отцом. Ничего плохого сказать не могу: было видно, что специалисты в морге привели в порядок его лицо, он был гладко выбрит, седые волосы хорошо уложены. До плеч он был накрыт красивым покрывалом белого цвета. Как мне пояснили эти самые сотрудники ритуальной службы, в руках у отца есть иконка. Я не стал в этом убеждаться и поверил им на слово. После прощания они довольно быстро опустили гроб в могилу и уже через минут пятнадцать я стоял у свежего холмика с крестом. Затем мы поехали в морг подписать договор о рассрочке платежа за похороны. Я не скажу, что помню всё прямо-таки поминутно, ведь чувствовал я себя тогда сами понимаете не совсем хорошо, но я запомнил, что сотрудник похоронной службы попросил меня пару минут подождать его в коридоре пока он распечатает договор в кабинете. И вот тут-то, через приоткрытый дверной проём, ведущий в мрачный разделочный цех я увидел троих патологоанатомов. Они разговаривали между собой и очень громко смеялись. Когда я подошёл к двери поближе, то предо мной предстала страшная для меня картина. Под одним из столов, на котором они проводили вскрытие, прямо на полу валялись награды моего отца. Без всякого сомнения это были именно его медали и ордена. Внутри меня всё закипело, но в этот момент меня окликнул сотрудник ритуальной службы, он принёс договор. Ошарашенный увиденным я даже и не помню, как очутился у автобусной остановки. Мой мозг никак не хотел всё воспринимать. Я был в каком-то ступоре. Уже находясь дома, конечно же будучи сильно выпившим, я ломал голову пытаясь понять: а не почудились ли мне всё это? Не галлюцинации ли это на почве перенесённого мною стресса? Может медали и ордена моего отца, валявшиеся на полу среди крови и прочей жидкости в моём видении были что-то навроде визуального обмана? В общем с этой мыслью я сильно захмелевший и уснул на диване. Вениамин Ильич замолчал. Он был в подавленном состоянии.
Костя встал со стула и подойдя к зарешёченному окну открыл форточку. То, что рассказывал ему Вениамин Ильич повергло его в шок. «Может он всё это придумал чтобы оправдать свои убийства? мелькнуло в его голове. Ведь бывают же заскоки у людей? Тем более он и сам говорит, что до и после похорон сильно выпивал? Хотя он ещё не закончил свой рассказ. Надо дослушать до конца». Он вернулся обратно и сел за стол.
Если вы можете говорить, Вениамин Ильич, расскажите пожалуйста, что было дальше?
Тот тяжело вздохнул и также тяжело выдохнул:
На следующий день я проснулся от стука в дверь. Подумал, что соседка. Ну мало ли, пришла пособолезновать. Я открыл дверь и увидел стоявших у порога троих довольно крепеньких молодых людей, а третий как раз был тот, кто и составлял договор о рассрочке платежа. Они очень грубо вошли в комнату закрыв за собой дверь. И значит этот третий мне и говорит: «Ну что, папаша, пришёл в себя?» А я ему: «Нет». А он мне: «Давай-ка доставай наш договор, будем вместе его изучать».
Я противиться не стал и взял в руки договор. А он мне опять: «Одевай говорит свои линзы и читай нам вслух».
Глядя на них, я понял, что они настроены очень воинственно и чувствую ничего хорошего от них ждать не нужно. Я одел очки и стал читать с самого начала. Ну, а когда дошёл до раздела, что и сколько стоит, тут он мне и сказал: «А вот здесь читай спокойно и с расстановкой». И то, что я прочёл, ввело меня скажем так в катаклизм! Я никогда не слышал о таких ценах. Никогда! Клянусь тебе! Ты только представь себе: копка могилы двадцать пять тысяч, гроб пятнадцать тысяч, крест десять тысяч, закапывание пятнадцать тысяч, доставка гроба до кладбища десять тысяч. И этих пунктов было очень много. Окончательная стоимость за все услуги составляла: двести тысяч с копейками! Двести! Слышишь, адвокат?! Это столько что ли стоят ритуальные услуги и похороны ветерана войны, награждённого за боевые заслуги государственными наградами?! Тогда объясни мне, за что мой отец свою кровь проливал на фронте?! За то, чтобы вот так кто-то мог поглумиться над ним?! Но самое главное, что внизу под договором было указано, что оплату я обязуюсь оплатить в течение суток! И что самое хреновое: ниже то стояла моя подпись. Подпись, понимаешь?! Да, я подписывал этот проклятый договор, но не читал его, поскольку был не в адеквате! Я-то был уверен, что они честные и порядочные люди, которые искренне мне соболезнуют и помогают от чистого сердца. Знаю, что не бывает бесплатных похорон, но это не значит, что кому-то дозволено набивать карманы на людском горе занимаясь поборами! Ведь мы же русские люди! Все под Богом ходим! Что с нами произошло?!
Вениамин Ильич со слезами на глазах посмотрел на старлея:
Ты, уж добрый человек, прости меня, но не угостишь ли старика ещё одной сигаретой?
Старлей, как ни странно, положил перед ним всю пачку.
Оставьте себе, сказал он, не скрывая сочувствующего выражения лица.
Вениамин Ильич нервно закурил. Руки его дрожали, а лицо стало бледным. Костя встал перед выбором: отложить беседу или продолжить. Он боялся, что состояние арестованного может ухудшиться и это приведёт либо к эмоциональному срыву, либо
Его выбор за него сделал Вениамин Ильич. Глубоко затянувшись сигаретой, он продолжил рассказ. Его голос немного изменился, можно сказать приобрёл некий суровый оттенок:
И этот молодой человек, добротой которого я восхищался, превратившись в плюгавого выродка поставил мне практически невыполнимые условия. Он сказал: «Сутки тебе папаша времени. Завтра утром ты принесёшь к нам указанную в договоре сумму. Есть у тебя что продать?»
Я ответил, что от родителей остался небольшой дачный участок, но там очень крошечный садовый домик. Потянет ли он на двести тысяч, даже и не знаю. Он от радости-то вскрикнул: «О! Вот видишь! Завтра утром сходи в банк или в ломбард, заложи участок, получишь деньги, ну и к вечеру расплатишься с нами».
Потом он вдруг наклонился перед моим лицом, а я как сейчас помню сидел на диване в этот момент, и взяв меня жёстко так за подбородок произнёс: «Не принесёшь, завтра выкопаем твоего фронтовика и бросим к твоему порогу. А пойдёшь к ментам, тогда и тебя рядышком с твоим папашкой положим. Ты меня понял?!»
Я ничего ему не ответил и только краем глаза смотрел на запястье его руки. Потому как на этом его запястье, на браслете висели часы моего отца И когда я их увидел я уже окончательно понял, что мне нужно с этими выродками сделать. Они ушли. А я ещё долго сидел на том же месте. Всю ночь у меня из головы не выходил тот полицейский, которому водитель спецмашины по вывозу трупов, приехавший за телом отца, всучил в руку смятые купюры. Это насколько же нужно так деградировать, что ты, носящий форму представителя власти, защитника людей, продаёшь свою душу дьяволу?! А ведь этот полицейский ещё очень молод, ему нет и тридцати. Что же будет с ним дальше?! Вениамин Ильич замолчал. Костя заметил с каким большим трудом тот собирает по крупицам все внутренние силы для того, чтобы вообще говорить.
Собрав кое-какие свои пожитки, продолжил Вениамин Ильич, я поехал на дачный участок покойных родителей. Моральное состояние моё было полностью подавлено. Первым делом я проверил тайник отца, находящийся под полом. Там он хранил своё любимое охотничье ружьё «Сайгу». Он при жизни очень любил своё оружие за то, что магазин у него был, как у автомата Калашникова, да и калибр был серьёзный двадцатый. Но лучшей фишкой был глушитель. Стреляло ружьё практически бесшумно. Когда отцу исполнилось семьдесят пять лет, участковый потребовал от него медицинскую справку. Отец, конечно, отнёсся к этому требованию как порядочный охотник и комиссию прошёл честно, справку не покупал. Врачи, уже знавшие о его плохом самочувствии, написали заключение, в котором чётко указали, что ему противопоказано иметь оружие. Но любовь отца к «Сайгушке» не имела границ. Через пару дней он пошёл в полицию и написал заявление о том, что он случайно утопил ружьё в одной из рек во время охоты. На вопрос: почему он не обратился в полицию с заявлением об утере в тот же день, он ответил, что пытался сам его отыскать и что поиски затянулись. Когда вся шумиха с его ружьём улеглась отец признался мне во всём, показав место куда спрятал свою любимицу. Половину ночи, проведённой на даче, я занимался чисткой оружия, его подготовкой к стрельбе. Мне очень сложно об этом говорить и возможно это будет звучать цинично, но я ни на секунду не сомневался в принятом решении. Меня успокаивало то, что я был последним в нашем роду, а значит я закрою семейную страницу и никто меня не сможет осудить за мой поступок. Ведь после моего суда над этими нелюдями я собирался застрелиться. Я нашёл у отца патроны к ружью, их было ровно семь. Посчитав навскидку сколько мне их потребуется я понял, что этого вполне хватит. Под утро я заснул. Проснувшись около девяти часов утра, я принял душ, как христианин одел чистое бельё, помолился и положив в старый кожаный чехол от гитары уже заряженное ружьё пошёл на остановку. Через два с половиной часа я был на месте. Само расположение морга меня радовало, оно на окраине города и народу здесь не очень много бывает. В зарослях у морга я вынул ружьё из чехла и перекрестившись направился ко входу. Перед собой я поставил цель, что никто из посторонних, если таковые там будут присутствовать, не пострадают. На моё счастье, случайных людей там не оказалось. Первым делом я вошёл в помещение ритуальной службы. Там находились те, кто совершал захоронение моего отца. А среди них я без труда опознал и того, кто приходил ко мне с двумя лысоголовыми гопниками накануне и грозился выкопать могилу моего отца и положить его тело у меня на пороге. Увидев меня, да ещё и с ружьём они настолько опешили, что и пошевелиться не могли. Направив ствол на парня, у которого на руке были часы моего отца, я попросил его снять их и положить на стол. Он немедленно подчинился и стал лепетать, что им от меня уже не нужно никаких денег и что отца они похоронили оказывается совершенно бесплатно. Ты представляешь, адвокат, какой это был лицемер и трус?! Я не смог удержаться от его двоедушности и выстрелил в него. Он упал. Двоих других я также застрелил, поскольку они принимали участие в похоронах моего отца, а значит были изначально соучастниками вымогательства. Они могли предотвратить этот беспредел, но почему-то не сделали этого. Мне было жаль, что среди них не было тех двух мордоворотов, которые приходили с этим пареньком ко мне домой. Забрав со стола часы отца и положив на грудь убитого копию договора я выдвинулся и в сам морг. И мне повезло я застал всю эту братию на месте. У них, по-видимому, было что-то наподобие банкета, а может у кого-то был день рождения. Они в комнате отдыха пили шампанское. Их реакция на моё появление была аналогично той, что была у ритуальщиков. С этими я так же был немногословен. Просто попросил положить ордена и медали отца на стол. И что ты думаешь, мои видения подтвердились. Один из этих гадёнышей вытащил из шкафчика награды и пренебрежительно бросил их на край стола. Я спросил у них: «Вы суки хотя бы представляете, какой кровью они достались моему отцу?». А тот, кто швырнул медали, мне так грубо через губу: «Забирай свои побрякушки и пошёл вон отсюда!»