Марина Суржевская
Совершенные
Однажды ты увидишь звезды и поймешь,
насколько они совершенные.
Пролог
Когда все катится в бездну и становится невыносимым, каждый задается вопросом: где именно он свернул не туда. Где тот злосчастный поворот, после которого новый шаг лишь приближает падение к пропасти. Точка невозврата, делящая жизнь на до и после.
У него было вполне неплохое «до». Идеалы, в которые он верил. Путь, по которому мечтал пройти. Мечты и цели, которые должны были осуществиться.
И люди, которых он любил.
Да. Это самое главное.
Люди.
Когда все пошло не так?
В отличие от многих, он прекрасно знал свою роковую дату. Свою проклятую точку обратного отсчета. О да, он знал и помнил тот день так ясно, словно все это случилось лишь вчера.
Мог ли он в тот день предположить, каким станет после? Что однажды будет стоять на этой скале, окруженный заледенелыми камнями, и смотреть на девушку у своих ног. В ее глаза испуганные, с расширенными, топящими радужку зрачками. На ее тело сжавшееся от паники, все еще пытающееся сбежать. Не верящее, что это возможно. Что он это сделает.
На веревки, связывающие ее тело.
И на нож в своей руке.
Мог ли в тот злополучный день он хотя бы предположить, что однажды убьет ее?
Конечно, нет.
Тогда это казалось нереальным бредом, способным вызывать лишь смех.
Увы. Бред обернулся жуткой воплотившейся реальностью. А он больше не смеется. Впрочем, она тоже.
Ты не сможешь
Ее слова скользнули шелестом, и их унес ветер.
Он не стал отвечать. Он смотрел на верхушки сосен, на оранжевую линию горизонта, где таяло солнце. Девушка на камнях дрожала от холода или страха, он же не ощущал ничего. Ветер облизывал руки, колючим языком трогал рукоять, зажатую в ладони, осторожно касался пока еще чистого лезвия.
Солнце ухнуло вниз, и закат вспыхнул на скалах нестерпимо-алым, разбрызгивая кровяные всполохи. Пора.
Он повернулся, чтобы еще раз посмотреть ей в лицо. Знакомое до самой крошечной черты, до самой прекрасной мелочи. Изученное так же хорошо, как и собственное. В ее глаза, уже почти полностью черные от накативших эмоций.
Тихо всхлипнув, она дернулась в сторону, отползла на несколько шагов. Словно все еще надеясь. Все еще пытаясь сбежать. Но позади молчаливыми стражами высились камни. Впереди темнел обрыв.
И стоял он.
Закат сплясал джигу на лезвии, и алое потемнело до чернильного сумрака.
Выхода не было.
И спасения тоже.
Словно поняв это, она прекратила глупые попытки освободиться. Подняла голову, облизала сухие губы. И встретила его взгляд, когда он наконец повернулся.
Усмешка исказила ее лицо.
Теперь я вижу, сказала она, неотрывно глядя в глаза своего убийцы. Ты изменился. Теперь ты сможешь.
Да. Его движение к ней медленное и завораживающее, словно танец змеи. Ее всегда очаровывало то, как он двигается. Теперь да.
Она прикрыла глаза, словно больше не могла смотреть на него.
Я хочу запомнить тебя другим. Слова давались ей с трудом. Нас обоих. Запомнить, какими мы были. Тогда. Такимиюными, да.
Он не ответил. Он давал ей время. Им обоим.
Еще наивными. Она снова облизала губы. Хотя нет. Ты никогда не был наивным. Ты всегда был особенным.
Солнце село, сказал он.
Пора.
Глава 1. День цветущей вишни
Вишни пахнут так сладко, что я пошире открываю рот, словно надеюсь наесться медовым ароматом.
Со второго этажа нашего дома на холме открывается прекрасный вид на Касл. Из окна моей комнаты видна красивая башня Адмиралтейства и старинное здание колледжа, ряды двухэтажных домов с черепичными крышами, окруженные серебряным изгибом реки, и набережная, в которой покачиваются корабли. И конечно Аллея цветущих вишен, которая вечером станет главным местом города. Обычно вся улица сияет огнями и хорошо просматривается, но сегодня ее прячет бледно-розовый шторм из цветов вишен. Им окутан весь Касл, и даже к нашему дому ветер приносит ароматные хрупкие лепестки. И еще запах. Такой вкусный, что он тает на языке подобно сладчайшему пирожному.
Я облизала губы, жалея, что запахом нельзя наесться.
Впрочем зачем я вообще об этом думаю? Какое мне дело до запаха розовых лепестков? Особенно сегодня?
Единственное, что должно занимать мою голову в этот день предвкушение.
Я вытянула левую руку, растопырила пальцы, рассматривая свое запястье с тонкими, едва заметными прожилками вен и выступающей косточкой, и довольно улыбнулась. Сегодня это запястье украсится главной драгоценностью нашего мира! Сегодня я утру нос всем, кто во мне сомневался. Сегодня я обрету крылья, чтобы жить той жизнью, о которой всегда мечтала!
И пусть я никогда не стану Совершенной, но смогу быть яркой жемчужиной в обществе тех, кто подобен богам!
Внизу хлопнула дверь, и в ту же секунду возле дома мягко притормозил внедорожник. Водитель всегда предельно точен. Впрочем, как и все, кто работает на нашу семью.
Хотя нет, не так.
Работает на моего отца.
Словно в ответ на мои мысли, на пороге показался он сам. Как всегда безупречно одетый в выглаженный до хруста военный мундир. Я закусила губу, поняв, что отец в синем. Синяя форма. Не парадная белая, а повседневная синяя!
Неужели он не счел сегодняшний день достаточным поводом, чтобы облачиться в белое?
Сверху мне были видны седые волосы отца, уложенные волосок к волоску, ряды орденов на его груди, блеск сапог и даже жёсткий ремень с круглой бляхой.
Водитель тоже бывший солдат отдал честь, приветствуя генерала, и распахнул дверцу автомобиля. Еще через миг внедорожник развернулся и покатил к дороге.
Я проводила его взглядом, гадая, знал ли отец, что я за ним наблюдаю. Хотя о чем я говорю! Конечно, он знал. Отставной генерал и нынешний градоначальник Нью-Касла Ричард Вэйлинг предпочитал все держать под контролем. Но даже если он ощущал мой взгляд на своем затылке, отец не обернулся, чтобы помахать рукой перед отъездом. Даже сегодня. Даже в этот день.
Впрочем, он никогда не махал мне рукой.
На первом этаже звякнул входной колокольчик и тут же прозвучал суровый голос дворецкого. Почти все работники нашего дома бывшие военные, так что с чем-чем, а с дисциплиной в поместье Вэйлинг всегда полный порядок.
Ну а если бы не я, этот порядок стал бы образцовым.
Я хмыкнула и прикрыла окно, чтобы шелковые занавеси не трепал ветер, а потом обернулась к гостье.
Госпожа Кассандра! Вошедшая женщина отмахнулась от приветствий, окинула меня быстрым профессиональным взглядом и поставила на столик объёмный чемоданчик, доверху набитый всевозможными баночками, скляночками, палетками и кистями. Прекрасно выглядите! Вижу, вы соблюдали мои рекомендации, не ели сладкого, соленого или жирного, пили достаточно воды. Ваша кожа в отличном состоянии! Что ж, приступим к работе.
Да, мастер Мэй, я готова, кивнула я, присаживаясь у окна, чтобы потоки света омывали мое лицо.
Аманда Вэйлинг гордо взирала со своего места, и я уже привычно, почти неосознанно, сдвинула стул, на котором сидела, чтобы внимательный и строгий взгляд матери меня миновал. И неважно, что Верховный миротворец Империи сейчас была всего лишь портретом на стене я все равно отодвинулась.
И лишь оказавшись вне зоны досягаемости нарисованного взгляда, вздохнула свободно и прикрыла глаза, позволяя мастерице начать свою работу над моим лицом.
Некоторое время тишину комнаты нарушали лишь звуки с улицы да слабый шелест кисти, касающейся кожи.
В приоткрытое окно тонкой струйкой втек запах из кондитерской, недавно открытой ниже по склону холма. Ваниль и шоколад. Запах оказался таким вкусным, что мне захотелось открыть рот и откусить кусочек. Как же пахнет-то, провались эта кондитерская в ад!
Приоткрыв один глаз, я с надеждой осмотрела низкий столик, на котором медленно томился над круглой свечой прозрачный чайник. В оковах запотевшего стекла неторопливо раскрывались крошечные бутоны мальвы, настаивался белый гибискус и отдавали свою свежесть листья перечной мяты. В центре травяного танца кружили лепестки зеленого чая. Достаточно, чтобы насытить отвар бодростью, и слишком мало, чтобы бодрость сменилась греховным возбуждением.
Все точно по заветам всеми уважаемой и почитаемой Марии Гренли нынешней Чайной Леди Касла. Ну и по совместительству моей мачехи. Благо, никто не додумался украсить мою комнату и ее портретом, но один лишь вид зеленого чая неизбежно воскрешал в памяти знакомое бледное лицо.
Я поморщилась, оторвавшись от созерцания чаинок, и снова осмотрела столик, все еще надеясь обнаружить там что-то более существенное. Например, пирожное, одно из тех, что пекут в запрещенной мне кондитерской на склоне. Или на худой конец печенье. Но, конечно, там не оказалось ни того, ни другого.
В этом доме чай всегда заваривают по всем правилам. И к нему никогда не подают сладости.
Впрочем, прислуга сильно удивилась бы, потребуй я что-то подобное. Тем более сегодня.
Госпожа Вэйлинг, не вертитесь. Я глаза крашу, а вы моргаете! проворчала Мэй, а я послушно сомкнула веки и даже затаила дыхание. Сегодня я не могу себе позволить ни капли небрежности или неряшливости. Сегодня все должно быть идеально, как никогда.
Как всегда.
Совершенная госпожа из рода Вэйлинг в ее совершенный и самый важный за семнадцать лет день.
Живот заурчал, словно насмехаясь надо мной и этим днем. А еще предательски напоминая о пропущенном завтраке. И весьма-весьма скромном ужине, состоящем лишь из крошечного кусочка дыни.
Но верх моего выпускного платья так тесно обтягивает ребра, что я не могу позволить себе ни грамма лишнего веса. Мою тонкую талию сегодня укроет белый атлас, на котором видно даже самый крошечный, самый малейший изъян. А это значит, что никакого изъяна быть не должно.
Я идеальна. Всегда и во всем! И сегодня снова это докажу!
Не вертитесь, госпожа Кассандра! Сидите ровно, что вы крутитесь, как юла! снова проворчала Мэй, ничуть не стесняясь моего высокого статуса. И плевать, что пожилая Мэй всего лишь мастер визажа, а я дочь градоначальника и почти дипломированный миротворец. В обычной жизни разница между нашими положениями на лестнице иерархии составляет так много ступеней, что с моего места Мэй даже не видно. Но не сегодня Не сегодня. Потому что в День цветущей вишни повелительница помад и кистей почти самый важный человек для любой выпускницы Колледжа Миротворства. А слава о мастерстве умелицы Мэй давно разлетелась далеко за пределы нашего города. Она лучшая в умении сотворить из любого лица истинное произведение искусства. А лучшее это то, что всегда выбирает моя семья. Именно поэтому сегодня мне завидует весь выпуск, зная, что Мэй колдует именно над моей красотой.
А уж я-то постаралась донести эту новость до всех красавиц Колледжа! Мэй Хловис сегодня красит веки и губы именно мне, несмотря на все попытки перекупить или даже запугать мастера. Глупые девчонки! Нашли с кем тягаться! Со мной! Наследницей Вэйлинг! Золотой девочкой и признанной королевой Колледжа! Кишка тонка!
Я фыркнула и не сдержала улыбку. За что тут же получила легкий шлепок от мастерицы.
Не кривитесь, юная госпожа! строго приказала Мэй. Или хотите, чтобы ваши губы напоминали не цветок, а пиявку, прилипшую к лицу?
Я промолчала. Застыла как истукан, изо всех сил прогоняя мысль об испорченных губах. Даже мелькнула крамольная мысль, что надо было приглашать для макияжа не Мэй, а ее вечную соперницу Хлою Шан
Словно ощутив мои сомнения, хитрая мастерица обмахнула меня пушистой кисточкой и пропела:
Хотя надо признать, ваше лицо истинная услада для ценителя красоты. Предки щедро одарили вас, госпожа Вэйлинг. У вас удивительно чистая кожа, а оттенок Ах, какой оттенок! Жемчуг и перламутр, не иначе! Ваши губы красивой формы и приятной наполненности. Ваш нос изящный и ровный, а ваши скулы высоки. А ваши глаза ах, госпожа! Озера чистой воды, а не глаза! Счастье работать со столь чудесным материалом!
Я хотела снова скривиться на столь откровенную лесть, но не стала. Впрочем, мое лицо действительно приятно глазу. Светлая кожа и серебристо-белые волосы, прозрачно-серые глаза таковы отличительные черты женщин моего рода. Такой была моя мать, несравненная Аманда. Говорят, я практически ее полная копия. Хотя глядя на портрет матери, я всегда вижу лишь наши различия.
Я снова слегка передвинулась.
Нарисованный на холсте взгляд обладал непонятным и пугающим эффектом. Куда бы я ни отошла, он всегда настигал меня. Рано или поздно.
Возможно, изобрази художник мою маму в платье и с распущенными волосами, я бы ощущала больше родства между нами. Но на картине была не мать и женщина, с холста смотрел Верховный миротворец Империи, в жёстком мундире с эполетами и черной портупеей на груди. Орденов не было, но даже если бы Аманда надела их все, это не смогло бы затмить самую главную, самую невероятную награду атмэ на ее груди, Знак Совершенства. Высшее достижение Духа.
Мой отец вот не мог похвастаться подобным, но он всегда был больше воякой, чем совершенствующимся. И на военном поприще достиг таких высот, что любой солдат знает имя генерала Вэйлинга.
Впрочем Сейчас я меньше всего хотела думать о достижениях своих родителей!
Прикрыв глаза, я медленно выдохнула и снова втянула воздух, делая паузы, как учил мастер Духа. Подобные практики невыносимо скучны, и чаще всего на подобных уроках я просто сплю, пользуясь полутьмой, но даже у такой нерадивой ученицы, как я, за годы обучения отложится в голове правильная техника дыхания и основы гармонизации.
Я сделала еще несколько вдохов-выдохов, гордясь собой. В конце концов, сегодня у меня праздник и хватит думать о том, что портит мне настроение. Сегодня великий день! День цветущей вишни! День, когда выпускники Колледжа получают заветные белые ленты и уже заслуженное звание Начинающего Миротворца! А самое главное браслет. Браслет, о котором мечтает каждый житель земли!
Я постаралась сдержать счастливую улыбку, чтобы снова не вызвать недовольство мастерицы. А ведь как только я получу нейро-панель, мне уже не понадобится искусство Мэй. Я сама смогу творить со своим лицом и телом все, что пожелаю!
Ну, почти все.
Хотя, конечно, я никогда не признаюсь отцу в своем желании изменить цвет глаз или волос. Папочка свято чтит кодекс миротворцев и для него браслет имеет почти сакральное значение. Его использование должно приносить пользу Империи и окружающим людям, а не служить личным целям одного отдельно взятого индивидуума.
Я едва не скривилась, вспомнив любимое высказывание отца. Но вовремя остановила себя, дабы вновь не попасть в немилость к Мэй. От долгой неподвижности затекла спина и заболели плечи. Но я даже не вздрогнула.
Вы чистый холст, госпожа Кассандра, продолжила мастерица, накладывая на мои щеки сияющую пудру. Идеальный холст для создания шедевра. Уверена, вы станете совершенным миротворцем!
Я сдержала выдох.
Все верно. Такая светлая, почти бесцветная масть признак породы, знак избранности. Высшее качество от Вэйлинг.
Вы прирожденный миротворец, госпожа. Как была ваша почтенная матушка, несравненная Аманда.
Несравненная Аманда. Именно так чаще всего говорят о моей маме. А потом смотрят пристально, находя во мне ее черты и пытаясь оценить, насколько мы похожи с ней в остальном.