«Если бы старость могла»
Наталия Рай
© Наталия Рай, 2023
ISBN 978-5-0059-6867-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Наталия Рай
Если бы
старость
могла
«Если бы молодость знала,
если бы старость могла»
(крылатая фраза французского писателя
и филологаполиглота
Анри Этьена (15311598)
Глава 1
Сколько лет баб Тоне, не знал никто. Что-то в районе пятьдесят-шестьдесят плюс-минус Точно знали, конечно, в ментовскóй и пенсионке, но прочие рядовые граждане, включая соседей и подружек, могли только догадываться
С другой стороны, она, когда не сидела у себя на третьем этаже у окна за столом и не печатала что-то на компьютере (всю жизнь проработав редактором, она и сейчас понемногу подрабатывала, в добавку к пенсии), а покидала стены квартиры, то двигалась так, словно ей не больше сорока. По крайней мере, мужчины провожали её взглядом с таким сожалением, что Некоторые даже пытались забежать вперёд её хода и познакомиться.
Морщины, конечно, у неё были, но лёгкие, так что выглядела баб Тоня лет на сорок-пятьдесят Но это в обычном, спокойном состоянии В случаях с догоняльщиками баб Тоня кроила такую лютую физиономию, причём сплошь покрытую глубокими (толщиной, шириной и глубиной с палец) морщинами, что потенциальные ухажёры застывали на месте, как молнией пришибленные. И потом долго не рисковали знакомиться вообще ни с кем.
Старушка Божий одуванчик, одним словом. Вся из себя уютная такая и на вид совершенно безобидная.
При этом баб Тоня не многих к себе допускала. Кроме друзей, конечно Родни у неё было племянница, дочь ныне покойного брата, да сын, который носа не казал по несколько лет.
Из чужих доступ и право на общение имели только те, кого она считала сего достойными: если человек хоть кого-то где-то когда-то (в прежней, до встречи с баб Тоней, жизни) обидел, обманул, подставил, оболгал.., то удостоиться чести общаться с баб Тоней мог и не мечтать. А при попытке получал такой ядовитый отлуп
Откуда баб Тоня знала всё о людях вообще и о каждом конкретном человеке, в частности достоверно неизвестно, а потому негласной кличкой у баб Тони было, естественно, словечко «ведьма». Хотя никакой ведьмой она не была, а просто была человеком пожилым, то есть опытным. За жизнь кого только не повстречаешь, на кого и на что только не насмотришься.
Но если всё-таки баб Тоню ведьмой и считать, то исключительно потому, что некоторые основания для этого были: она даже издали (каким методом и органом? сердцем? умом? удивительным чутьём? неординарными способностями, именуемые экстрасенсорными?) безошибочно чуяла людей злобных, с садистскими и иными гнусными наклонностями. Опыт штука такая: очень многому учит. Если человек обучаем, конечно.
Но тут так: кому ведьма, а кому добрая фея! А кому в наши, да и не только, дни нужна фея? В любые дни и времена феи нужны молодым, попавшим в трудные ситуации. Нет, ещё не в беду, а именно в проблемы. Если бы молодость знала, как из подобных ситуаций выбираться, она бы немедленно превратилась в старость!
А потому весьма разумно устраивать так, чтобы на глазах у молодых был хотя бы один мудрый старый человек. Свой, чужой не суть! Главное, чтобы к этому человеку можно было обратиться с вопросом: как быть и что делать?
Феей баб Тоня, конечно, не была (а где вы видели фею ростом в сто шестдесят пять сантиметров, весом в целых шестьдесят килограмм да ещё и без крыльев?!! Зато с морщинами и удивительным чувством юмора? То-то!). Так что баб Тоня была обыкновенной старушкой, во что и сама не особенно верила: душе-то не больше тридцати! Душа она ведь вечная!
Так что получалось поразительное не соответствие (иногда её сильно угнетавшее): ты чувствуешь себя, самое большее, на тридцать пять, а в зеркало заглянешь: мама дорогая! Роди меня обратно!
Баб Тоня решила, что лучше всего об этом противоречии забыть: от морщин не убежишь, но за лицом, конечно, надо ухаживать, дабы честнóй народ не пугать своим видом. Но одним ухаживанием не обойтись: после тридцати (до которых «на лицо» следовало работать) лицо уже «работает на тебя». Что нажил умом, душой и духом, то люди и видят.
А потому к баб Тоне молодёжь тянуло, как пчёл на сладкое. Молодых (лет от пяти-шести и без верхней планки возраста) она никогда не отгоняла, но вежливо и внимательно выслушивала. То, с чем молодёжь к ней приходила, для человека втрое старше этой самой молодёжи, всё, что они считают непреодолимыми горами мелкие неприятности. Но баб Тоня никогда никому не говорила, что их проблемы яйца выеденного не стоят, а пыталась логически показать, как правильно из ситуации выйти.
Единственное требование: перед разговором баб Тоня всегда ставила условие если ей удастся данному человеку помочь, то он обязуется помочь кому-то другому. Будущему баб Тони собеседнику
Конечно, с мальчиками баб Тоне было проще: если вырастишь одного мальчика, понимаешь их всех. Самым для мальчиков важным вне зависимости от возраста, включая вчера родившихся младенцев, которые только что себя мальчиками осознали самоуважение. И это самоуважение ни в коем случае нельзя разрушать. А если у мальчика есть какие-то проблемы в поведении, следует (опять-таки, не смотря на возраст!) спокойно и понятно объяснить, почему этого делать нельзя и почему такой поступок обижает других. И мальчики, обычно, это понимают.
Впрочем, то же относится и к девочкам, просто там аргументация другая. А с выросшими девочками ещё труднее: если их неправильно воспитали, они никак не могут понять, почему, если мальчик нравится, нельзя сразу же переходить в горизонталь.
Баб Тоня никогда никому не «читала морали», а «заезжала» всегда с другой стороны: рассказывала, например, о науке телегонии, объявленной «ложной» (что не мешало этой науке безмятежно существовать и работать, доказывая на практике собственные законы). Учитывая, что молодое поколение тексты, содержащие больше трёх предложений, не читает (многабукафф), баб Тоня деловито, внятно, но коротко излагала суть учения. А суть проста: первый половой контакт немедленно и навеки отпечатывается в генах. Особенно женских. Хотя и в мужских с той же вероятностью.
А потом потомки, какого угодно поколения, внезапно обнаруживают, что у новорожденного неизвестно чьи черты. А это отпечаток первого полового партнёра бабушки/дедушки или даже прабабушки/прадедушки с любой стороны ныне «пострадавших»
И предостерегала, сообщая, что нет в мире такого мужчины, который не хотел бы быть первым (и, желательно, единственным) у жены. И который не хотел бы, чтобы его дети были носителями его ген. А те девушки, которые невинность для мужа не сберегли, сильно теряют в его глазах. И эпитет «шлюха» обычное дело!
Мальчикам она про эту науку рассказывала тоже, объясняя, что мужчине опыт, конечно, нужен, но не настолько, чтобы совращать невинных девушек и превращать их в потаскух. Потому что если все мужчины будут так поступать, то каждому из них достанется в жёны именно такая: развращённая другим мужчиной и превращённая в потаскуху!
Но это было общее отношение. А были у баб Тони и любимцы. Например, пара влюблённых подростков, живших в соседних подъездах, зато учившихся в одном классе. И чьи родители были резко против их общения: одни родители были чиновниками, неплохо, мягко говоря, обеспеченными, а вторые рабочий класс. И то, что они зарабатывали на таком же уровне, первых совершенно не интересовало: не в деньгах счастье. (Когда их вдоволь, конечно). Дело в принадлежности к одному клану. То есть статус почитался более важным, чем достаток. Посему молодым приходилось делать вид, что нигде, кроме как на уроках, они не видятся и не общаются.
Дети жестоки. Со всеми, включая родителей: берут на излом, выясняют пределы границ своих возможностей. А со сверстниками тем более. Особенно жестоки дети, которых не любят дома. До которых родителям нет дела. На которых у родителей нет ни времени, ни сердца, ни души!
Вторым любимчиком был мальчишка, почему-то остановившийся в росте, отчего над ним постоянно издевались, причём далеко не ограничивались только ядовитыми репликами.
Лучшим для мальчишки выходом было заняться спортом. А вторым: прекратить старание быть как все. И стать, наоборот, не как все. Стать незаурядной личностью, что всегда вызывает уважение!
Баб Тоня выяснила, что парнишка обожает читать. А ещё любит математику. А математику прямая дорога в программисты. Тем более, что компьютер в наши дни то же самое, что в начале двадцать первого века «самодвижущийся экипаж» или самолёт.
Третьим любимчиком был парнишка, которого родители сплавили к деду с бабкой, а тем он был нужен, как рыбе зонтик: их обоих болячки доедали с таким старанием, что они не знали, в котором месте больнее. Так что они мало что могли дать десятилетнему парню.
Одним словом, баб Тоня привечала особо нежно тех, кто был лишён ласки и заботы в месте проживания. Потому что домом это назвать было весьма затруднительно!
А главными любимчиками были, по отдельности, двое почти взрослых людей: очень молодой, двадцатитрёхлетний, но весьма успешный коммерсант Филипп Андреевич Коновалов и юная, шестнадцатилетняя, старшая в семье с ещё тремя детьми Ксения Петровна Ромашкина.
Оба никогда не обращались к своей старшей подруге «баб Тоня», а величали, как оно и положено, по имени-отчеству: Антонина Тимофеевна. Видимо, потому, что вопросы баб Тоне они задавали чрезвычайно необычные, вызванные их обстоятельствами. Филипп был, с виду, благополучен, зато Ксения принадлежала к тем, кому так и хочется подставить плечо: семья бедствовала во всех смыслах.
Филиппу, который обсуждал только свои деловые проблемы (и никогда личные) баб Тоня посоветовала, время от времени, перемещать самых важных помощников либо в другие филиалы, либо, что ещё лучше в другие города. А для этого организовать эти самые иногородние филиалы. Что трудностей не составляло.
Почему? спрашивал Филипп.
Потому, что у некоторых людей от долгого сидения в одном и том же кресле сбиваются все ориентиры. История знает немало случаев, когда засидевшиеся без движения высокопоставленные сотрудники начинают считать себя главнее всех, включая хозяина фирмы. А посему начинают вести подрывную деятельность с целью занять самое главное кресло.
И баб Тоня подробно и аргументированно объясняла, как происходит перерождение психики, которое приводит человека в состояние уверенности, что из-за длительности работы на должности его заслуги стали столь громадными, что теперь он вправе претендовать не только на зарплату, но и на всё, что является фирмой. Включая власть. То есть на главную роль.
Также постоянно обсуждались различные рабочие ситуации, включая отношения Филиппа с сотрудниками и последних между собой. Вообще, предугадать, не зная характера человека, как он поступил бы в ситуации форс-мажора затруднительно. Тем более, что до этой ситуации (опасной для именно этого сотрудника) человек может быть (или хотя бы считаться) чрезвычайно ответственным, обаятельным и исполнительным.
Отдавая Филиппу должное, следует отметить: он со вдумчивостью философа выслушивал каждое мнение баб Тони и принимал решения не сгоряча, а после серьёзного анализа поведения конкретного человека за, минимум, последний год. И почему-то всегда выяснялось, что баб Тоня, никогда не занимавшаяся бизнесом, оказывать правой на все сто процентов. А в результате приходилось решать кадровые вопросы
У Ксении ситуация была очень сложной. Не запредельной, а именно чрезвычайно сложной. И того типа сложности, из которой даже мудрец не найдёт выхода
После того, как мать сбил лихач и четверо детей оказались в ответственности только отца, тот сломался. Запил. И трое младших два брата и сестра оказались полностью зависимы именно и только от Ксении. Конечно, были бабушки-дедушки, но к ним переехать было совершенно невозможно: если отца оставить одного, он просто погибнет. Так что оставалось только наезжать поочерёдно через день.
С баб Тоней Ксения советовалась по воспитанию младших. Тем более, что они оказались в том, самом опасном подростковом возрасте: братьям, близнецам, Диме и Вите было по четырнадцать, а самой младшей Анне двенадцать. А когда тебе самой только-только исполнилось шестнадцать
А ещё нужно ходить в школу, готовиться к поступлению в институт, обеспечивать едой всю ораву, следить за домом, отцом, одеждой и прочим. Правда, младшие отлично понимали ситуацию и очень старались вести себя как подобает, но подростки есть подростки
Помимо проблем с подрастающим поколением и пьющим отцом, у Ксюши была ещё одна «головная боль»: она оказалась писаной красавицей. А это означало, что мужское население округи от одноклассников и соседей до всех встречных мужчин пыталось оказывать ей знаки внимания и даже звать, не удосужившись узнать имя, замуж. А ведь среди них были всякие, включая местных хулиганов.
Баб Тоня, по мере возможностей (поскольку отец Ксении после гибели жены перестал впускать в дом чужих, но против родственников никаких прав не имел) старалась девочке помочь. Особенно с хулиганами: она обратилась к Филиппу (уж у него были знакомцы везде, включая полицию) и по его просьбе банда была прижата к стенке: ещё одно телодвижение по нарушению правопорядка и покоя граждан, особенно несовершеннолетних, и им обеспечат путёвку в «край далёкий» на Колыму, в тайгу или в район Северного Полюса: на выбор!
Но от остальных Ксении приходилось отбиваться самостоятельно. А потому баб Тоня взяла за привычку ходить в магазин по соседству со школой и встречать, якобы случайно, Ксению после уроков. Но Ксюша была умной девочкой и в какой-то день баб Тоню поблагодарила:
Думаете, я не понимаю, что вы специально ходите в этот, дальний, магазин, чтобы встретить меня? Но больше некому. А я устала отгонять от себя кобелей. Ужасно устала! А впереди ещё вся жизнь!
Это верно, жизнь впереди. Но когда-нибудь ты выйдешь замуж и у тебя появится защитник.
Если только это не будет самый неуёмный кобель!
В этом случае он к тебе вообще никого не подпустит!
Аня обычно дожидалась близнецов, так что домой они шли втроём. Их не трогали: тронешь одного, будь уверен, что драться придётся с двумя. А они, между прочим, оба ходили на самбо. Понимали, что они единственные мужчины в доме: на отца уже давно никто их них не рассчитывал. Хотя он, время от времени, пытался бросить пить и даже соглашался на любые эксперименты с медициной. Не помогало.
Как-то так получалось (точнее, баб Тоня обдуманно обеспечила именно такой порядок), что к баб Тоне приходили поштучно. То есть ни её любимчики, ни прочие собеседники никогда друг с другом не сталкивались. Потому что у баб Тони было железное правило: зазор не менее часа между предыдущим и последующим визитами. Особенно если люди знакомы и могут возникнуть вопросы: а что тебе понадобилось у баб Тони? Если людям суждено встретиться, они и так встретятся. Но только сами по себе.
Что баб Тоня ненавидела больше сплетен, так сводничество! А потому Филипп, договорившийся с полицией о защите Ксении от приставаний, так её и не увидел и понятия не имел, кто она такая. Ксения, тем более, не догадывалась, кого благодарить за усмирение хулиганов. И никак не связывала сей факт с чьим бы то ни было заступничеством: заступников у неё не было. Кроме бабушек-дедушек, конечно. И баб Тони.