Больно надо, бурчит она, выбираясь из полотенца так, чтобы видно было одну голову. Пусти.
Майя крепко сжимает пальцами края полотенца прямо под подбородком.
Я уже говорил про детский сад?
А точно надо? Подняв бровь, в противовес логике и собственным мыслям, прижимаю её ещё сильнее, заставляя упасть себе на грудь. И сделать-то Майя ничего не может, руки заняты. Ты не мышка, ты трындец вселенского масштаба.
Она возмущённо вскидывается.
Да, да, киваю с уверенностью. Обокрала, обхамила, попыталась сбежать, почти укусила, а теперь затопила и местами простудила. Совесть есть?
У меня точно нет, потому что, освободив руку, с комплекцией мышки для объятия хватало и одной осторожно касаюсь её щеки, убирая прилипшую прядь волос. Дыхание задерживаем оба. Вот, только плюнув на осторожность и адекватность, закончив, я перехожу на другую щёку.
Что ты делаешь? голос дрожит, а на самой мышке появляются яркие алые пятна на скулах и шее.
Стесняемся?
Хочу. Встретиться с ней взглядом, снова подвиснуть.
Чего? тише и широко раскрывая глаза.
Чего?
В конкретный момент оторваться от глубокого, тёмного взгляда, что затягивает не хуже мониторинга конкурентов. И анализа собственных ресурсов. И поиска офигенных контрактов. И
Торможу в каком-то сантиметре от её лица. Рвано сглатываю.
Это что за писец такой пришёл внезапно и беспощадно?
А писец смотрит на меня умоляющим, но одновременно доверчивым взглядом. И это сносит крышу почище скачка акций.
Под этим взглядом послушно вскипает кровь, напрягаются мышцы, сердце переходит на какой-то запредельный ритм. Я под этим взглядом приподнимаю её лицо за подбородок. Нежно, аккуратно касаюсь нижней губы.
Перестаю на хрен дышать, глядя, как приоткрывается на выдохе рот. Как мышка закрывает глаза. Как расслабляется в моих руках.
И если всё это игра, чтобы сбежать, то я конченый кретин.
Но об этом подумаю позже.
А пока прижимаю её так близко, что мышка должна бы испугаться моей активности пониже пояса. Но она не пугается. Не открывая глаз, упирается маленькими ладошками мне в грудь.
Под шорох падающего к нашим ногам полотенца.
И сейчас даже грёбаная вода меня не остановит.
Дурея от происходящего, я обхватываю тонкую талию уже без помех вроде всяких дурацких полотенец. Удерживаю её за затылок. Полной грудью вдыхаю то ли шампунь, то ли парфюм. Нахожу мышкины губы и
Мелодичный, но очень громкий звонок вклинивается между нами лучше всякого душа.
Очнувшись, мышка вздрагивает, обводит меня растерянным взглядом. Пугается, естественно, чтоб за дверью все сдохли в муках. Затравленно оглядывается, подхватывает полотенце и сбегает со скоростью света.
Слышится хлопок её двери, и всё стихает.
До следующего настойчивого звонка, к которому добавляются пинки ногой по моей, мать вашу, итальянской двери.
Остервенело потерев лицо, встаю с перегородки и иду.
Убивать.
Глава 8
Мог бы, открыл бы дверь пинком, но, увы, такое механизмом не предусмотрено.
Константин Александрович Воскресенский, 1984 года рождения? Вперёд гостя я вижу удостоверение с печатью, которым мне тычут прямо в нос.
Он самый, мрачно усмехаюсь я, скрещивая руки на груди и прислонясь к косяку.
К нам поступил вызов. Анонимный, хмурится, если верить удостоверению, капитан, словно это может меня смутить. Сказали, что у вас здесь разбой, дебош и он замолкает на мгновение, встречается со мной взглядом, но всё же заканчивает: Эм похищение с целью совращения.
Мышка, зар-раза.
Готов спорить, её рук дело. Только когда успела-то? Или
Я зло прищуриваюсь, капитан откашливается, хотя, вообще, не по его душу. А вот некоторым особо скрытным придётся объясняться. С другой стороны, про телефон я знал? Знал. А то что забыл, так это исключительно мои проблемы. Как и шестой час утра.
Константин Александрович, мы вынуждены проверить
Сто первая? рявкает выходящий из лифта пожарный.
Полный атас.
Сто первая. На творящийся цирк я смотрю с интересом психиатра, что наблюдает за подотчётными дебилами. А вы по какому поводу?
Пожарный мрачно оглядывает капитана, меня.
Поступил звонок, что на балконе застрял ребёнок.
Просто охренеть у меня ночка сегодня.
Из детей в этой квартире только я, всё так же опираясь плечом о косяк. Желаете проверить? Или думаете, у меня хобби вышвыривать младенцев на балкон?
И сразу видно, что мужик в шлеме, защитном костюме и с дыхательной маской на поясе гораздо опытнее молодого капитана. Он выдыхает парочку нецензурных предложений, поднимает рацию.
Отбой, мужики. Опять подростки дебилы. Ему отвечают что-то такое же нецензурное. Пожарный хмыкает, поднимает глаза на меня. Ложный вызов. Всего хорошего.
А после заходит в лифт, который всё это время так и стоял на моём этаже. Ещё бы, блин. На хрен кому он нужен в такой час.
Мы с капитаном молча провожаем его взглядами.
У вас ещё есть вопросы? Поднимаю я бровь. Или я могу быть свободен?
Только один, вздохнув, капитан убирает блокнот, что до этого держал в руке. Кто вас так не любит. Доброй ночи утра.
И, зачем-то отдав честь, разворачивается в сторону лестницы. Заходит за лифт. Я слышу, как он начинает спускаться, а потом какую-то возню.
Кто-то ещё по мою душу?
Так и выходит, когда, спустя пару минут из-за лифта выходят ярко-красные, с испариной и отдышкой двое. В белых халатах и с чемоданчиком.
Вызывали уперев руки в колени, сгибается старший мужик. На инсульт.
И просто интересно, а чего мышка хотела добиться вот этими вот явлениями?
Не вызывал. А вот у мужиков, похоже, инсульт уже близко. Кофе хотите?
Офигев от предложения, оба распрямляются, встречаясь со мной взглядом.
А мне уже даже весело. Они серьёзно поднимались на двадцать пятый этаж пешком? Вот это я понимаю преданность делу.
Сдохнуть хочу. Идиоты, блин, зло отзывается младший. Точно никого? с надеждой в голосе.
Только я.
Оторвавшись от косяка, развожу руками, предлагая найти в полуголом и полумокром мужике следы хоть какой-то болезни.
Мимоходом отмечаю, что матерятся врачи гораздо искуснее и интереснее пожарных. Я бы даже записал, но вместо этого хмыкаю, когда они разворачиваются, чтобы вызвать лифт.
Мужики. Оба поворачиваются на зов. Вы не в курсе, а газовики на анонимный вызов приезжают?
А что? хмурится младший.
Да так, интересно стало.
Оставив доблестных работников Скорой у лифта, я закрываю, наконец, дверь. И, да, иду на поиски мышки.
Долго искать не приходится.
Мышка Майя находится в районе холодильника с огромным бутербродом в руках. Наткнувшись на мой взгляд, она так и замирает с вонзёнными в еду зубами и с круглыми глазами.
Мда, недооценил я девичью психику. Был уверен, что после ванной мышка побоится даже нос высунуть из комнаты, а эта как ни в чём не бывало, сделала себе гору бутербродов, один из которых сейчас и поглощала.
Что? с трудом проглотив огромный кусок, морщится она. Ты сам сказал, кухню найдёшь, если надо. Вот я и нашла.
Нашла. А ещё надела-таки мою футболку и шорты. Первая ей до середины бедра, последние чуть ниже колена. И смотрится это
Слов нет, эмоции сплошь нецензурные. И всё та же дилемма, то ли убить её, то ли пожалеть.
Неси телефон, я облокачиваюсь о кухонный остров.
Какой телефон? неубедительно врёт она. И срывается с места, когда вместо уговоров, я молча иду в её спальню.
Не её, гостевую.
Пытаясь меня обогнать, мышка делает рывок. Перехватываю, прижимаю к стене, легонько встряхиваю, чтобы не наглела в моём же доме.
Я не идиот, мышка, цежу тихо, но грозно. То, что ты устроила детский сад. Думала, сможешь сбежать, пока меня будут прессовать со всех сторон? Чёрта с два. Так что давай телефон, пока я достаточно добрый, чтобы не ввести карательные меры.
Да нет у меня никакого телефона! брыкается она.
Раздражённо покачав головой, отпускаю её и захожу в гостевую спальню. Оглядываюсь. И прямой наводкой иду к рюкзаку, что словно специально выставлен напоказ.
Нет! Мышка виснет на моей руке, стряхиваю её на кровать. Идиот. Да, раз не вспомнил о сотовом сразу. Ты не понимаешь!
Чего? Держа рюкзак на весу, максимально удалённым от прыгающей по кровати мышки, с усмешкой поднимаю бровь. Объясни, раз я такой недогадливый.
Это он мне нужен! Удар кулаком по груди.
Одеться бы нормально, но всё не до того. С другой стороны, штаны на мне почти уже высохли.
Даже не сомневаюсь, мышка. Готов спорить, что гадостей в твоей светлой головке ещё не один миллион. Так что давай-ка сама и без глупостей.
Убедившись, что насупленная Майя угомонилась, возвращаю ей рюкзак. В который она вцепляется, как утопающий в борт лодки.
Я жду.
Но она всё так же прижимает рюкзак к груди, раздражённо глядя на меня из-под ресниц.
И видно, что ищет выход из положения. Вот только, кроме моего, выходов у неё нет.
Либо ты отдаёшь телефон, либо я возьму его сам, констатирую факт. И вот тогда, мышка, возможны варианты. Сомневаюсь, что в твоём рюкзаке не осталось ещё чего-нибудь интересного вроде недавней флешки. А я любопытный и одним сотовым не ограничусь. Встречаюсь с хмурым взглядом. Так что? Будешь проверять границы моего терпения?
Резкий вжик молнией, злой выдох. И телефон, который я ловлю в нескольких сантиметрах от своего лба.
Умница, девочка, с довольной улыбкой, что бесит её ещё больше. А не фиг, потому что меня, например, ночь без сна бесит. А теперь собирайся, у нас тьма дел.
Глава 9
Для начала я всё же переодеваюсь. Брюки, рубашка, галстук, пиджак. Ничего необычного.
Попутно вспоминаю про собственный телефон, который лежит рядом с сотовым мышки. На экране один пропущенный от Ани и одно сообщение от неё же.
«Надеюсь, у тебя всё хорошо. Скучаю. Спокойной ночи»
И хотя ни одного смайла в нём нет, от приторности и правильности вдруг ноют зубы. Ответив что-то вроде приехал-отрубился, я перехожу к мышкиному телефону. Старый, чуть ли не кнопочный, он запоролен, и я задумчиво кручу его в руках.
Взломать? А ради чего?
Кто она, я знаю и так.
Чего хочет? Судя по подростковому максимализму, стать независимой, сильной и вот это вот всё. Получается правда так себе, но здесь уж в силу способностей.
Узнать, как она навызывала Скорую, пожарных и полицию? Да в общем-то, всё равно.
Хмыкнув, я убираю её телефон в сейф, свой в карман и иду к выходу. Мышке хоть и не нужны костюмы для курьерской должности, но кожаные штаны это всё же перебор.
И куда мы? хмуро интересуется она, стоя в прихожей.
В офис.
Я думала, охрана пошутила, когда сказала, что ты здесь с полседьмого утра, фыркает Крис, заходя в кабинет. Привет, мимоходом кивает мышке и ставит передо мной традиционную чашку эспрессо. Мало того что ты сам тут торчишь, так ещё и компанию с собой тащишь. Прогрессируешь, Кот, неодобрительно качает она головой. Может, заказать сюда раскладушку? Смысл домой-то ездить.
Высказалась? не отрывая взгляда от монитора.
Нет, но ты всё равно не слушаешь. Поднять глаза всё-таки приходится, но Крис уже отворачивается, придерживая огромный живот.
Гигантский, как по мне. И угрожающий всему нашему офису непредсказуемым потопом.
Я Крис. Мышка недоверчиво вскидывается, сильнее подтягивая под себя ноги, хмурится. А ты?
Я её взгляд на мгновение пересекается с моим. Майя.
И что такого ты сделала, Майя, что Кот тебя так наказывает?
Крис, предупреждение от меня, чтобы не наглела.
Я Константин Александрович помогает мне устроиться на работу, выдаёт вдруг мой персональный трындец. Слабо улыбается.
Константин Александрович, значит? Крис поворачивается, окидывает меня подозрительным взглядом. Опасно прищуривается.
И поздно объяснять, что это не то, о чём она могла подумать. Подумать и всё-таки подсыпать мне мышьяк в кофе.
Осознав, окидываю чашку нечитаемым взглядом.
Чай, кофе? Пока я прикидываю тысячу и ещё один вариант собственной смерти от её рук, Крис возвращается к мышке. Вздыхает. Добавляет, понизив голос: Печеньку?
И не знаю, что там у неё на лице, но мышка вдруг расплывается в искренней и лучезарной улыбке. Спускает ноги на пол, подаваясь ближе к Крис. Смущается.
А можно?
Пф! демонстративно фыркает Крис. Нужно. Это некоторые особоодарённые требуют без сахара, соли, глютена и
Крис!
Увольнять, срочно, пока эта женщина не устроила в офисе окончательный хаос. Оглянуться не успеешь, а вместо приёмной у меня будет игровая с колясками, бутылочками и тьмой погремушек.
Скривившись от представленной картины, пропускаю часть разговора.
Идём, попьём чай нормально. А то под взглядом Кота можно и подавиться. Крис тянет мышку за руку, и та послушно встаёт, загипнотизированная напором.
Все чаи здесь, жёстко осаждаю жену брата. Или нигде, Крис.
Вместо ответа она поворачивается, упирает руки в едва различимую талию. И всем своим видом требует объяснений.
Здесь.
Не знаю, что она там видит на моём лице, но предчувствую вечерний звонок Ника. С очередными нотациями и уговорами потерпеть. Притом что он обещал мне выцепить Крис из офиса ещё два месяца назад, когда речь только зашла о декретном отпуске.
Ладно, слишком послушно соглашается она, разворачивается и выходит.
А я залпом выпиваю последнюю спокойную чашку кофе в этом офисе.
Но вернуться к работе уже не суждено.
А кто она? мышка с неподдельным интересом косится на дверь, пока я сочиняю письмо своему человеку в «Прометее». Твоя сестра?
Боже упаси.
Жена брата. Кофе не помогает, и я устало потираю переносицу.
Она боевая, мимолётно улыбается Майя, но, когда переводит взгляд на меня, на лице уже привычное упрямство.
Даже слишком, покачав головой, я сталкиваюсь взглядом с мышкой и просто смотрю.
Отмечая и бледный вид, и хмурую складку на лбу, и круги под глазами от бессонной ночи.
Мышка честно пытается выдержать взгляд, задирая подбородок и добавляя вызова в тёмные глаза. А у меня полный абзац, потому что реальность накладывается на недавнюю сцену в душе. Где Майя не просто не сопротивлялась, она сама тянулась навстречу.
И кровь резко отливает от мозга, чтобы наполнить активностью совсем другие места.
Чай. Дверь открывается, вообще не вовремя. Или, наоборот, в самый раз? С печеньками, весело подмигивает Крис мышке.
Мышке, которая за мгновение до этого опустила глаза краснея. Тоже вспомнила недавний совместный душ?
Откашлявшись, я меняю положение на более удобное.
Надо быстрее заканчивать с «Прометеем» и с Майей, и возвращаться к привычными и спокойным делам.
Спасибо, едва слышно откликается мышка, когда Крис отдаёт ей огромную кружку с фирменным логотипом и вазочку, полную сладостей.
Ешь, тебе полезно, с материнской заботой Крис присаживается на подлокотник рядом и едва не гладит Майю по голове.
В декрет, срочно.
А мне в отпуск.
Потому что Майя всего лишь хватается за кружку двумя руками, как будто мёрзнет, хотя здесь тепло. С улыбкой вдыхает цветочный аромат чая, поплывший по кабинету. Улыбается чему-то своему. Дует и делает первый осторожный глоток, жмурясь от удовольствия.
А я залипаю. Причём нездорово залипаю. И картинка в голове подменяется той, как мышка Майя смотрелась бы в пределах моей квартиры. Зимой. В свете развешанных гирлянд, с босыми ногами и укутанная в плед. Почему-то молочно-белый и пушистый, с вязаным узором косичками. Таким, каким мама украсила всё своё вязание для будущей дочери Ника.
И этот плед так ярко встаёт перед глазами, что я трясу головой, офигевая от происходящего.
Натыкаюсь на ехидный и злорадный взгляд Крис, что всё это время, похоже, наблюдала за мной.
И рявкаю на открывающуюся дверь: