На новую атаку истребители заходить не стали: очевидно, они израсходовали весь боезапас. «Круг почета» и вскоре гул моторов растаял в холодном зимнем воздухе. Стало тихо, только ветер шуршал по земле, сдувая с нее сухой снег.
Открылась кормовая дверь, и в проеме появился уцелевший Хаук с пистолетом в руке:
Несчастный Фридрих! сказал он по-немецки. Прошу извинить: один я с вами двумя не справлюсь. Придется вас расстрелять. Ничего, и рюкзаков хватит там много интересного. Выходите! Шнель, шнель!
Раздался резкий хлопок, и у Хаука под левым глазом появилась кровавая дыра. Эсэсовец рухнул навзничь. Тело с противным шлепком свалилось на шоссе.
Ларс протянул Максиму дерринджер:
В современных куртках полно потайных карманов. Все не обыщешь! Это тебе не фельдблузе тридцать шестого года, где портсигар положить некуда.
Ладно, Максим высунулся из-за брони, посмотрел на мертвого Хаука и содрогнулся. Прямо в лицо Я бы так не смог.
Ларса эти слова привели в ярость. Холодную, нордическую, но оттого не менее страшную ярость:
Не смог бы? А вот мой прадед смог! У него рука не дрогнула, когда он отправил два тяжелых снаряда прямо в борт немецкого крейсера! А ведь там были люди! Их разорвало на клочки! Да! На клочки!
На «оглохшего» Максима неожиданный гнев норвежца не произвел никакого впечатления. Он оглядел побоище вокруг бронетранспортера и спокойно сказал:
Нечего здесь сидеть. Надо выбираться. Идем.
Ларс окончательно успокоился. Он перевел дух и с улыбкой сказал:
Зачем идти? Можем доехать. С комфортом! Топлива почти полные баки!
Ты умеешь этим управлять?
Есть такое слово: Бовингтон
Самый знаменитый танковый музей. Тогда разворачивай эту штуку обратно в город! Поедем выручать подпольщиков.
Ларс покрутил пальцем у виска:
Ты совсем двинулся? Нас тут же шлепнут! Там же логово!
Лучше пусть шлепнут, чем я позволю нелюдям издеваться над пацанами и девчонками. Как хочешь. Можешь ехать, куда захочешь. Я пойду один.
У меня и в мыслях не было тебя бросить. Но не можем же мы одни справиться с целой ротой фашистов! А может, их там батальон?
Максим вновь посмотрел на труп Хаука, на этот раз задумчиво:
Он примерно такой же комплекции, как и ты. Переодевайся! И поехали, пока на дороге еще кто-нибудь не объявился.
Ларс, дрожа от холода, натянул на себя брюки и китель Хаука. Максим накинул шинель, снятую с труппенфюрера и добежал до тела водителя. Несчастного немца порвало пополам снарядом авиационной пушки. Ноги валялись отдельно от развороченного торса. Не было никакого смысла снимать изодранную, иссеченную осколками одежду. Правда, в кармане у него нашелся серебряный портсигар с эмблемой «Аненербе» мечом и рунами.
Параллельно с переодеванием Ларс подсчитал трофейные стволы: их, кроме карабина Мосина и ТОЗ-106, оказалось три: «Парабеллум» водителя, автомат охранника и компактный «Вальтер ППК» с золотой дарственной надписью «Камраду Хауку за заслуги перед Рейхом и СС». Его Максим с молчаливого согласия Ларса забрал себе вместе с кобурой и запасными магазинами. Правда, все равно он остался недоволен:
Проку от самозарядного оружия в Зоне? досада прорвалась сквозь нервное напряжение стариковским бурчанием. Лучше бы у Хаука был с собой Рейхсревольвер. Хорошо хоть «Вальтер» попался девятимиллиметровый, а не семь шестьдесят пять, а то и патронов не достанешь. Не США.
Помоги мне лучше, чем трепаться, Ларс взял под мышки раздетого гауптштурмфюрера. Бери за ноги. Отнесем подальше и присыплем снежком, чтобы сразу не нашли.
Трупы забросали снегом в яме в сотне метров от дороги.
Ты умеешь стрелять из вон той штуки? Ларс указал на пулемет на крыше бронетранспортера.
Откуда? У нас Бовингтона нет.
Тогда даю инструкцию. Все просто. Приклад к плечу, палец на спуск и вперед. В случае осечки дергаешь за ручку. Патронов, думаю, нам хватит для нашей с тобой трудной и опасной миссии.
Ларс явно издевался, но Максим не обратил на это внимания. Он схватил свой ТОЗик, проверил, перезарядил и закинул за спину, не обращая внимания на боль. Потом встал за пулемет и сказал:
Я готов!
Ларс сел на место водителя, запустил мотор и дернул Максима за штанину:
Потом! Пока спускайся ко мне!
Максим занял кресло командира. Ларс развернул бронетранспортер и повел машину в город.
Глава 7. Освобождение
В бывшем доме культуры сейчас полицейском управлении, было пусто. В подвале, за открытыми дверями, стояла зловещая тишина. Только кровь на полу говорила о том, что совсем недавно здесь томились узники. На полу, под топчаном валялась листовка. Максим подобрал ее и прочитал на обороте: «Нас уводят на расстрел. Прощайте, товарищи! Помните мстителей Кубани!» Вот, значит, как называлось местное подполье.
На первом этаже, в коридоре, дремал старый знакомый полицай Брындин. Максим потянул из его рук винтовку. Брындин вскочил. Ларс прижал ствол пистолета к его виску.
Брось ружье! Мозги вышибу!
Полицай повиновался. Винтовка упала на пол.
Где подпольщики? Ну! заорал Максим.
Расстреливать повели
Куда, идиот? Место!
На реку. На обрыв. Меня здесь оставили, на посту.
Поехали. Сам покажешь. Встать, пока башку не прострелил!
В бронетранспортере Максим достал из рюкзака наручники. Ларс даже раскрыл рот от удивления:
Сколько всего интересного можно найти в твоей корзинке
Это полицейский образец. В УВД стащил вместе с ключами, оборвал его Максим, пристегнув Брындина к поручню внутри десантного отделения. Мне еще и не то можно. Вперед!
Перепуганный Брындин показал самую короткую дорогу. Экзекуция, судя по всему, только началась. На высоком берегу узкой горной реки два десятка полицаев глумились над обреченными на смерть подпольщиками. Садисты растягивали удовольствие с гиканьем они медленно теснили парней и девушек к обрыву, то и дело стреляя им под ноги. Возглавлял казнь лично начальник полиции Козлов.
Увидев немецкий бронетранспортер, полицаи вытянулись по стойке «смирно». Максим встал к пулемету, нажал на спуск, и над головами палачей веером прошла очередь.
Бросить оружие! Не то я вас быстро вымету!
Ему не хотелось убивать полицаев. Не из жалости, нет просто никто не знает, к каким изменениям в будущем приведут лишние жертвы. Но время рассудило иначе.
Стоило полицейским опустить стволы винтовок, подпольщики набросились на своих мучителей. Искалеченные, избитые парни и девушки, что есть силы, били палачей камнями, палками и прикладами их собственных винтовок. Побоище длилось всего пять минут, но после него от полицаев остались неподвижные тела с разбитыми головами и расплющенными, размозженными руками и ногами. Козлова убили последним: ему перерезали горло чьим-то штык-ножом, и начальник полиции, хрипя и булькая, катался по земле, держась руками за шею. Милосердный выстрел в затылок прервал его муки.
Бегите! закричал Максим, открыв заднюю дверь. Разбегайтесь, прячьтесь! Двадцать восьмого января Красная армия возьмет город!
Парнишке с выколотым глазом Максим отдал автомат роттенфюрера. Юной девчушке с черным от побоев лицом винтовку Брындина.
Может, вас довезти куда? спросил он.
Нет! Поодиночке у нас больше шансов спрятаться! С вашей бронированной дурой нас наверняка найдут!
Тогда постараемся отвлечь от вас немцев. Если кого-нибудь встретим.
Спасибо. А мы думали, ты предатель! А ты герой! воскликнул подпольщик. Герой! Иван меня зовут! Иван Забелин, запомни, если что! Кличка Зяба!
Больше не имело смысла здесь оставаться. Ларс помахал освобожденным подпольщикам через передний смотровой люк и повел бронетранспортер по разбитой грунтовой дороге в обход города. Пока все было тихо, видимо, еще никто не узнал, что произошло на обрывистом берегу реки.
К железной дороге приближаться не стали: там, скорее всего, сновали немецкие патрули. Не стоит лишний раз светиться. Вместо этого Ларс обогнул излучину реки и махнул прямиком через поле. Полугусеничная машина легко шла по незасеянной пашне. И тут Максим вспомнил о Брындине.
Полицай, ни жив ни мертв, скорчился на скамейке для десанта. Его трясло, по щекам лились крупные слезы. Очевидно, он видел расправу над своими подельниками.
Стой! крикнул Максим, обращаясь к Ларсу. Этого куда?
В расход?
Не надо, нет, прошу вас, прошу, нет! Брындин закрыл лицо руками и зарыдал.
Максим разомкнул наручники:
Мы, конечно, должны были бы тебя убить. Но вот беда: мы же хорошие. У нас манная каша по подбородку течет. Ларс, ты свою порцию каши уже съел?
Не смешно, ответил норвежец, останавливая бронетранспортер.
Максим открыл заднюю дверь и пинком вышвырнул Брындина из машины.
Беги, враг, пока я не передумал!
Я ничего никому не скажу! заорал Брындин и побежал в сторону города, то и дело спотыкаясь о мерзлые комья земли. Обещаю!
Да хоть всем разболтай! крикнул Максим ему вдогонку. В психушке лучше, чем в НКВД!
Ларс пересек поле и вывел бронетранспортер на старую дорогу, выложенную бетонными плитами. В щелях между ними зеленела молодая трава. Вечерняя прохлада еще не успела рассеять дневную жару, несмотря на то, что оранжево-красное солнце опустилось к горизонту.
Ну и пекло, Ларс, не отрываясь от управления, то и дело вытирал лицо ладонью. Жарковато для января.
А для мая в самый раз! Максим хлопнул норвежца по плечу. Мы выбрались! Выбрались обратно в свое время! В наш мир! В Зону!
Ларс нажал на тормоз:
Выбрались? голос его зазвенел от радости. Значит, мы можем идти дальше?
Что-то щелкнуло в голове Максима. Он снова почувствовал едва уловимый успокаивающий гул сигнал мироздания о том, что все в порядке, беспокоиться не о чем.
Есть! Я снова слышу! Жаль, я так и не узнал, что меня оглушило. И что выбросило нас в сорок третий год. Одно могу сказать точно: это произошло, когда мы повернули назад. Больше так делать нельзя.
Теперь, когда напряжение последних двух дней спало, Максим ощутил, насколько он голоден. Располосованная палачом спина сильно болела, но это можно было перетерпеть. Вот голод терзал внутренности, словно разъяренный тигр. Но еще больше Максиму хотелось спать.
Чего встал? воскликнул он. Гони, да быстрее! Надо найти ночлег не знаю, безопасно ли оставаться в машине, когда стемнеет.
Бронетранспортер въехал в маленький брошенный поселок, когда солнце уже зашло. Максим сразу указал на единственное двухэтажное здание с вывеской «Гостиница «Минск». Почему и кто выбрал такое название, так и осталось загадкой.
В фойе царил полный разгром. Разодранные, безногие стулья валялись на полу. Стойка администратора покосилась и давно бы рухнула, если бы не опиралась на исцарапанный письменный стол. Единственными целыми предметами были добротный кожаный диван для посетителей да советский автомат «Морской бой», установленный в полукруглой выемке в стене.
Но сейчас Максиму было не до игр. Он включил фонарь и, подключив «особые способности», быстро нашел двухместный номер с уцелевшими кроватями и шкафами. Ларс на всякий случай включил фонарь и обшарил помещение лучом:
Вроде никого. Даже тараканов нет.
Максим одобрительно поднял палец вверх: лучше перестраховаться, чем получить в лицо заряд дроби или, того хуже, отправиться на обед твари вроде гигантской бабочки. Ларс кивнул в ответ, вошел в номер и бросил на кровать оба рюкзака. Максим захлопнул дверь, закрыл ее на два оборота замка и по привычке щелкнул выключателем. Вспыхнул свет. Ларс изумленно вытаращился и заморгал глазами.
А что здесь такого? непонимающе спросил Максим. Это же Зона! Здесь работает то, что не должно работать и не работает то, что должно работать.
Он впервые с начала похода раскрыл рюкзак и поразился педантизму немцев. Под застежкой лежал листок с точным перечнем предметов и подписью гауптшарфюрера Хаука. Все вещи лежали точно в том порядке, в котором они были уложены перед выходом в Зону. Полицаи же, видимо, не рискнули лезть в рюкзак после конфуза с сигналом охотника.
Ларс достал две банки консервов и открыл их, потянув за металлическое «ушко». Максим за минуту расправился с рыбой в масле, закусывая булочками из собственных запасов. Ему показалось мало, и он достал «Завтрак туриста».
Тебя что, не кормили? озадаченно спросил Ларс.
Ну ты и наивняк! Конечно, нет! Я же русский! Зачем на меня переводить дефицитные продукты? Это ты иностранец, важная шишка!
Я не понимаю, как чужие могут быть важнее своих, пожал плечами Ларс и протянул еще одну банку. Консервированные ананасы.
Хорошо хоть не сюрстремминг, съехидничал Максим.
Ларс фыркнул, как недовольный енот:
Это к шведам. А я норвежец. Есть разница.
Максим съел ровно половину ананасов после голодания нельзя набивать желудок. Сразу стало сыто, жарко и уютно. Веки потяжелели, мысли начали путаться и сбиваться. Максим сбросил ботинки и куртку, вытащил из бельевого шкафа подушки и одеяла, и рухнул на гостиничную кровать. Лежать на спине было больно. Лишь на боку удалось найти положение, в котором сон оказался сильнее страданий.
До скольких будем спать? Ларс поднес часы к глазам. Надо поставить будильник.
До победного. Все равно мы уйдем из гостиницы лишь через день.
До обеда Откуда ты знаешь, когда мы уйдем?
Пожалуйста, не выключай свет, друг Ларс, попросил Максим вместо ответа. Это критически важно.
Норвежец не успел ничего сказать. В дверь кто-то постучал: требовательно, настойчиво.
Эй вы, постояльцы! крикливый голос принадлежал женщине средних лет. Вы только заселились? Почему я не знаю? Кто вас пустил? Откройте немедленно или я милицию вызову!
Ларс поднялся, и поплелся было к двери, но Максим в ужасе остановил его:
Стой! Ты с ума сошел? К нам ломится черт-те что и сбоку бантик, а ты хочешь его впустить? В Зоне нельзя открывать дверь, даже если будут умолять спасти и кричать «умираю»!
Призраки?
Нет, это что-то серьезнее и страшнее. Замонстрячка какая-то. Призраков ты бы не услышал.
А если он вынесет дверь?
Тогда будем действовать по обстановке. Но я думаю, он не сможет.
Почему это?
Ему запрещено. Только не надо спрашивать меня, кем запрещено и откуда я это знаю. Я сам не знаю, откуда я знаю тьфу на тебя, Ларс. Давай дрыхнуть уже.
Неизвестное существо за дверью продолжало бесноваться. Оно стучало, кричало и грозилось, что вызовет или сотрудников КГБ, или санитаров из психбольницы. Максим накрыл голову подушкой и то ли уснул, то ли потерял сознание.
Глава 8. «Царевна-лягушка»
Вставай, лежебока! голос Ларса донесся откуда-то издалека. Обедать пора!
Максим потянулся, и тут же израненная спина отозвалась такой резкой болью, что он едва сдержал крик. От Ларса это не укрылось.
Что у тебя там? Ушибся? Дай посмотрю. Раздевайся!
Не стоит. Переживу
Ларс сел на край кровати:
Хватит геройствовать. Ты мне живой нужен. Я ведь не дойду один.
Максим стянул свитер и, не морщась, отодрал присохшую к ранам футболку.
У тебя спина как подушка. Сплошное воспаление. Живого места нет. И ты это терпел? видавший виды Ларс не смог скрыть потрясение. Да ты настоящий партизан! Это тебя немцы так отделали?
Нет, русские. Полицаи, Максим встал, сунул ноги в ботинки, положил в карман двуствольный пистолет и направился к двери.
Ты куда?
За лекарством. Я сейчас вернусь.
А эта, как вы там говорите замонстрячка?
Она только ночью выползает. И или выпрыгивает. Не знаю, в общем, что она делает, но дневного света боится как огня.
Максим хлопнул дверью и выскочил на улицу. Полугусеничный бронетранспортер так и стоял у входа высокий, длиннорылый, с широко расставленными передними колесами. Грозный, со зловещими черными крестами по бортам. Беспощадный, готовый убивать, давить и крушить. Максим хлопнул машину по горячей броне и побежал через дорогу к густым зарослям крапивы вдоль почерневшего деревянного забора.