Сейчас сильные стороны бабулиного характера назвали бы эмоциональным интеллектом. Тогда таких слов не знали, но я видела, что Маргариту на работе любят все без исключения. Престижная должность, хорошее место. Думаю, многие хотели бы оказать на месте бабушки. Но она была безупречным работником, не подсидеть.
Для бабушки качество могло быть только одного сорта высшего. И бабушка, и родители, словами и поступками учили: серьезное отношение к делу, которое делаешь ценно, быть ответственным за то, что делаешь важно. Я смотрела и впитывала, верила, хотя и не мыслила тогда такими категориями.
Я и сегодня считаю ответственность прекрасным качеством, но Но если ответственность возрастает сверх меры, она превращается в ловушку. Устройство этой хитроумной ловушки я поняла, только став взрослой, когда росли мои дети. Преувеличенная ответственность сначала превращается в перфекционизм, а потом в долженствование. Убеждение «я должна» давит, как бетонная плита. Постоянно должна: другим не себе. И выполняю повышенные обязательства. В этой ловушке, в этой гонке нет возможности остановиться, задуматься: а что нужно мне самой? Как при этом я себя чувствую? Счастлива ли? Мысли нет, что для себя тоже можно что-то сделать для своего удовольствия, для здоровья. Вот я уже мчусь белкой в колесе, накрепко связанная намеченными пунктами плана. Чувства? Нет, они не важны. Важно выполнить намеченное, поставить галочку в таблицу жизненных достижений и (желательно) получить за свои старания высокий балл.
Я совсем скоро попаду в ловушку долженствования. На многие годы она станет моей клеткой. Но пока я об этом не знаю, я даже в школу еще не хожу, только в детский сад. Когда повезет болею и остаюсь дома, с бабушкой Маргаритой. Мы с ней просто проживаем рядышком наши дни. Бабуля рассказывает о своей жизни, учит тем вещам, которые старшие женщины передают девочкам: готовить, печь пироги, шить, вышивать. И я ее обожаю!
Мы были очень близки, но эту близость я осознала гораздо позже, после бабушкиной смерти. Не сразу, не мгновенно. Когда бабуля умерла, я не прочувствовала горечь, огромность потери. Я даже не плакала! Мозг объяснил: бабушка была старенькой, это естественно старые люди умирают. Моя душевная тоска и другие чувства были упрятаны на такую глубину, что я просто их не ощущала. Мое страдание было так велико, что мудрая душа позволила дотронуться до него, только когда я была уже к этому готова, когда пришло время.
Я жила, будто спала, как гусеница в своем коконе, без чувств, без сильных переживаний. Но постепенно, год за годом, очень медленно, до меня доходило, какую любовь я потеряла, как ужасно скучаю по бабушке, что без нее нет у меня никого настолько близкого. Это чувство тоскует во мне до сих пор.
Впервые меня накрыло ощущением потери через несколько месяцев после смерти Маргариты. Я была уже студенткой. Сорвалась моя стажировка в Техасе, и я решила раз меня не взяли на практику, я сама организую себе путешествие, хотя бы на неделю. Начала преподавать английский язык детям, смогла накопить деньги, 600 долларов. Тогда я еще не бывала нигде за границей, кроме Йемена, куда иногда уезжали в командировки мои родители.
Для путешествия я выбрала столицу Франции. Бабуля много рассказывала мне о Париже, мы мечтали там побывать. В ее времена выехать за границу было практически невозможно и для работников партии, и для большинства граждан СССР. Но времена изменились, я смогла сделать заграничный паспорт и полетела.
Все путешествие саднила мысль: будь бабушка жива, мы улетели бы вместе. Мне было бесконечно жаль, что я не смогла подарить ей это путешествие, стало накатывать осознание, что ее больше нет. Но она подарила мне этот прекрасный город, ошеломляющий, будто вынырнувший из ее мечтательных рассказов. Это было мое первое путешествие в Европу. Я представляла, конечно, что в одном из самых знаменитых и красивых городов мира жизнь бурлит и сверкает, но реальность поражала. Жизнь во Франции текла совсем по-другому, чем в Советском Союзе. И пусть у меня не было денег почти все ушло на билеты и скромную гостиницу я наслаждалась. Даже спать не могла по ночам из-за охватившего меня восторга! Я мечтала сесть в уличном кафе под платанами, как настоящая парижанка, и выпить черный ароматный кофе с горячим круассаном или багетом. Но, увы, тогда я не могла себе это позволить. Денег хватало либо на кофе, либо на дешевую майку. Победила майка. Я была совсем юной, хотела быть красивой, хотела нравиться!
Деньги совсем скоро придут, я тогда этого не знала, но надеялась. С тех пор всегда, когда бываю во Франции, при любой возможности стараюсь выпить кофе с круассаном в уличном кафе. Без спешки, с удовольствием. И каждый раз вспоминаю бабулю, представляю, что она со мной рядом.
Высокие ожидания
В детстве, посмотрев фильм Андрея Тарковского «Ностальгия», ничего, конечно, не поняла. А когда потом пересмотрела, глубоко в душу врезались слова, которые в фильме Бог говорит Святой Катерине:
Ты не та, которая есть. Я тот, который есть.
Уже во время болезни, в Лондоне, много думала об этом фильме и поняла, что ради одной этой фразы стоило смотреть его заново.
Я долго была не той, которая есть.
Вернемся в мое детство, в Москву, посмотрим на меня школьницу.
Родители, конечно, хотели, чтобы дочь была круглой отличницей. Но это не так-то просто, сколько я ни старалась. Четверки в дневнике причиняли мне серьезные душевные переживания. Я боялась расстроить маму и просила бабулю чтобы она, а не я, рассказала про четверку маме. Мама не ругалась, если я не получала пятерок. Нет. Но у мамы были настолько высокие ожидания, такая жажда всегда видеть дочь лучшей из лучших, что мне было невыносимо тяжело ее разочаровывать. Груз родительских ожиданий одна из весомых проблем, над которой я, став взрослой, работала с психотерапевтом. Мама ждала пятерок, предполагала, что я уже достаточно сильная, чтобы справляться с трудностями. И я научилась видеть хитроумный выход из любой ситуации, чтобы не ранить родителей. Да, я знаю, эмоционально для меня очень тяжело быть родителем собственным родителям, но я с детства чувствую ответственность за благополучие мамы и папы. Даже сейчас, с высоты своего возраста, осознав соотношение сил в родительской семье, (особенно сейчас ведь мама и папа постарели, теперь я взрослая в семье), не могу себе позволить слабости. Притворяюсь или молчу, продолжаю оберегать родителей. Теперь это мой выбор.
Однажды в детстве, лет в шесть-семь, мне приснился сон. Всегда помню его леденящий ужас. Я как будто в родительской квартире, иду за угол, в сторону кухни, по длинному коридору. Навстречу выходят мама и папа. Подходят близко и я понимаю, что они карлики. Карлики! Я ребенок, но родители еще меньше меня! Я проснулась в ужасе.
Да, после личной терапии, после обучения на психолога я понимаю, так мое подсознание предупреждало: родители нуждаются в моей опеке. Я действительно с раннего возраста ощущала, что должна их опекать. Много чего должна.
Как детские переживания отражаются в нашей взрослой жизни? «Добивайся, а то умрешь с голоду» это бабушкина установка. Бабушка была настоящей self-made woman женщиной, которая сама создала себя, свою судьбу. Идея правильная для выживания, но не единственно верная. Я чувствовала интуитивно помимо достижений в работе есть и другие поводы быть счастливой! Но настроена была только на них, профессиональный рост и признание казались единственной ценностью и показателем успешности. Заболев, я наконец очень осознанно поняла, что профессиональная успешность и количество заработанных денег не гарантируют чувства своей ценности и ощущения счастья
Солнце Йемена
Но ладно, что ж все о тяжелом? Были в моем детстве и светлые времена.
Я почти не помню себя лет до десяти. Ничего странного душа спешит стереть трудные воспоминания, так психика защищается. Зато в мельчайших деталях превосходно помню почти каждый день, проведенный в Йемене. Думаю, никогда я не была более счастлива, чем там. Чудеса, но в Йемене от меня почему-то никто ничего не требовал. Волшебная земля. Там я не болела, вмиг проходили все аллергии. Я просто жила с родителями и это было мое настоящее счастье.
Йемен моего детства процветающая страна, чье благополучие строилось на советской помощи и нефти был разделен на северную и южную части. Мы жили в Адене, в столице социалистического Южного Йемена, где Советский Союз установил свой режим. Там было спокойно и вольно, никакого мусульманского фундаментализма: женщины не закрывали лица и не ходили в черном, молодые девчонки надевали короткие юбки настоящее светское государство. При социализме Южный Йемен жил изобильно. В двухтысячных годах все изменилось, о чем я ужасно переживаю: государства как такового нет, разруха, развалины после бомбежек. Мне очень жаль.
Вначале в Йемен отправили папу преподавать. Мы с мамой приезжали к нему на три месяца зимой. И папа с мамой, и родители моих новых друзей создавали в Йемене систему образования, подобную советской. Отец преподавал в одном из новых, только что построенных институтов.
У советского человека было не так уж много способов прилично заработать. Один из них работа в развивающихся социалистических странах. За нее платили в «твердой валюте», в долларах. Платили колоссальные по тем временам деньги. Кроме того, работа за границей считалась престижной, открывала доступ к дефицитным товарам: из поездок можно было привезти много чего: и одежду, и технику телевизоры, магнитофоны и пр. Ведь в Москве, в обычных магазинах, подобного не было. В один миг благодаря Йемену я вдруг стала девочкой-мажоркой, как тогда говорили в модной одежде, с жевательными резинками, магнитофоном и прочей ерундой.
Для меня это было приятно, но мало важно. Мое йеменское счастье было в другом. В Адене семьи советских специалистов жили в одном большом доме. И вот все дети, пока взрослые работали, собирались вместе, и многоквартирный дом превращался в огромную «коммунальную квартиру». Дети всех возрастов от 4 лет до 16 мы играли между квартирами, болтали, строили шалаши и хохотали. Ссорились редко, если что все дружно мирили. Могли засесть у кого-то в квартире и устроить замок из подушек. Да такой, что все мы, все 15 человек, могли в этом замке поместиться-поселиться. Я, единственный ребенок в семье, и не знала раньше сколько радости может приносить дружба в большой компании. Месяцы в русском доме лучшее время моего детства, радость, игра, свобода и мама рядом!
Чудесная наташа
Карл Юнг писал: «Я должен подчеркнуть, что великий план, по которому строится бессознательная жизнь души, столь недоступен нашему пониманию, что мы никогда не знаем, какое зло может быть необходимо, чтобы оно превратилось в свою противоположность, и какое добро, возможно, ведет ко злу». И вот это «похоже, что лишь через опыт символической реальности человек находит путь обратно в мир, в котором он больше не странник».
Одна из моих подруг в Йемене Наташа была старше меня года на два-три. Именно Наташа однажды рассказала мне о сексе. Ничего особенного, просто эпизод из детства. Но я вспоминаю ее, и приходит ощущение, что уже тогда и я, и она были на какой-то неведомой нам жизненной «развилке». Те наши разговоры о сексе, те странные игры, о которых я помню смутно, могли повлиять на ее судьбу. И, возможно, на мою. В Нине была дерзость. В детстве она плюнула в небо и крикнула: «Бога нет! Смотрите все, что я делаю. И ничего мне за это не будет!» мне об этом рассказала ее мама, тетя Галина. Наташу ждала совсем скоро тяжелейшая неизлечимая болезнь.
Вернувшись в Москву, и мы, дети, и многие взрослые продолжали дружить. В 12 лет Наташа стала медленно угасать, у нее обнаружили дистрофию мышц болезнь, при которой мышцы истощаются, перестают работать и человек быстро умирает. Врачи давали пару месяцев, но Наташа прожила долго, она умерла в 32 года, сердечная мышца не справилась.
Через свою болезнь Наташа стала совершенно другим человеком и умирала православной христианкой. Она крестилась, одним из ее любимых авторов стал и мой любимый митрополит Антоний Сурожский. Болезнь, через которую прошла Наташа, пожирает медленно, превращает в инвалида это страшно. Мне было больно смотреть как она угасает. Разве не ужас прожить большую часть своей жизни инвалидом? В инвалидном кресле? Удивительно, но Наташа никогда себя не жалела, не жаловалась мне. Она была уверена, что ей послана милость пройти через все и через болезнь познать истинного Бога.
Родители Наташи профессора, материалисты, атеисты. Но дочь со временем обоих привела к христианству. Ее путь к Христу лежал через множество философских и концептуальных книг, через всевозможные духовные практики. Я думаю, Наташа прожила гораздо дольше предсказанного врачами благодаря ее абсолютной вере. Поверив, она больше не сомневалась. Верила, что Бог показал ей свою любовь, что он Бог не карающий, а любящий. Мы много говорили об этом.
В апреле 2020 года, на Пасху, я позвонила тете Галине, долго говорили, вспоминали Наташу и я узнала несколько чудесных историй. Однажды Наташа уговорила знакомую девушку не делать аборт. Спасенной душе уже 17 лет.
Когда под тяжестью книг над Наташиной кроватью рухнула полка, девушку не задела.
В последние годы жизни у Наташи стали выпадать волосы, они с мамой ездили в Дивеево, были на источниках, а там вода ледяная, всего четыре градуса. Наташа намочила голову в источнике и спустя время выросла копна новых волос.
Много лет она передвигалась только в инвалидной коляске мышцы таяли постепенно, практически, остался только скелет. Но правой рукой Наташа могла креститься даже когда тело едва работало. Перед смертью девушка провела семь дней в реанимации, не ела и не спала, бредила, не узнавала никого. Пришла в себя, успела попрощаться и спросить: «Мамочка, где я? Помоги мне и дай поесть».
Умерла она 29 июня 2002 года. В день ее похорон в небе появилась радуга.
Уже после Наташиной смерти ее родители были в паломничестве в храме Марии Магдалины в Иерусалиме. Там тетя Галина услышала голос дочки: «Мамочка, я так хотела сюда попасть!»
Я вспоминаю разговор с тетей Галиной, историю Наташи и в памяти всплывает осень 2019 года мне приснился дядя Володя, Наташин папа, у которого рак легких. Приснилось, что он протягивает мне руку, а из его ладони растет кустик, или маленькое деревцо. Для меня это образ вечно живого. В то время я читала Карла Юнга про символику древа. «Дерево, пишет Юнг, это и древо добра и зла, и древо жизни, и сам крест».
Евангелие пишет, что Господь любит грешников больше чем праведных. Ведь грешник точно знает, что совершил грех. И после главное не повторить свой грех, не привыкнуть жить в нем, а осознать и покаяться!
«Покаяние, говорит Алексей Уминский, современный богослов, это не когда в грязь лицом, а когда учат разделять плохое и хорошее, добро и зло».
«Пойми, упасть способен каждый человек, лежать остаться дьявольское дело», написал в своей песне близкий мне человек.
Наша дружба с Наташей не закончилась с ее болезнью, с ее смертью. Связь осталась и я чувствую она действительно мне помогает, ведет, подсказывает.
Встречи со смертью
Я всегда боялась умереть от рака. Настоящая канцерофобия! Но откуда вырос мой страх? Может быть, из страха за маму? Мама была основным двигателем в семье, она много работала и всегда достигала целей. При этом уставала и постоянно болела. То поджелудочная, то голова Ничего, вроде бы, серьезного, но рядом все время врачи, операции. А значит, и тревоги.