Для Н. Бухарина участие в главном писательском форуме очевидная попытка вернуться из политического небытия, он ещё не потерял надежду на прощение вождя. Но увы, ничего хорошего из задуманного снова не получилось увлекавшийся полемическими излишествами оратор подверг беспощадной критике большевистских «горланов» Бедного, Безыменского, Жарова, искренне считая их «барабанщиками», а похвалить решил «попутчиков»: Тихонова, Сельвинского, Пастернака.
Первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) А.А. Жданов докладывал И.В. Сталину и в Политбюро ЦК: «Больше всего шуму было вокруг доклада Бухарина и особенно вокруг заключительного слова. В связи с тем, что поэты-коммунисты Демьян Бедный, Безыменский и др. собрались критиковать его доклад, Бухарин в панике просил вмешаться и предотвратить политические нападки. Мы ему в этом деле пришли на помощь, собрав руководящих работников съезда и давши указания о том, чтобы тов. коммунисты не допускали в критике никаких политических обобщений против Бухарина. Критика, однако, вышла довольно крепкой. В заключительном слове Бухарин расправлялся со своими противниками просто площадным образом. Кроме этого, он представил дело так, что инстанция одобрила все положения его доклада вплоть до квалификации отдельных поэтов, канонизации Маяковского и т. д., в то время как ему прямо указывалось, что в вопросе о квалификации поэтического мастерства того или иного поэта он может выступать лишь от себя Я посылаю Вам неправленую стенограмму заключительного слова Бухарина, где подчеркнуты отдельные выпады, которые он не имел никакого права делать на съезде» [1.50].[25]
1.3. Новая эстетика смерти
Надо сказать, что в 1920-х кремирование было пока ещё новым, но активно внедряемым обычаем, абсолютно выпадающим из патриархальной психологии русского человека, который, как ни странно, по-прежнему верил в загробную жизнь и Царствие небесное.
Начало этому языческому, по своей сути, обряду было положено Декретом от 7 декабря 1918 года СНК РСФСР «О кладбищах и похоронах», в котором новый порядок захоронений объявлялся альтернативным и утверждалось, что о «допустимости и даже предпочтительности кремации покойников» речь не идёт. В Декрете говорилось о крематориях, которые только планировалось построить, как об объектах уже существующих: «Все кладбища, крематории и морги, а также организация похорон граждан поступают в ведение местных совдепов», при этом православная церковь, как и культовые учреждения других конфессий, из этого процесса исключены полностью. Начав с уничтожения погостов, находившихся при храмах, местные власти предлагали полную ликвидацию кладбищ городских, объясняя это необходимостью развития городских территорий, таким образом в Москве навсегда исчезли Дорогомиловское, Рогожское старообрядческое, Лазаревское кладбища.
Одновременно с выходом декрета Л. Д. Троцкий опубликовал очередную злободневную статью, в этот раз призывавшую большевицких лидеров подать личный пример революционной сознательности завещать после своей смерти сжечь свои трупы. Лев Давидович со свойственными ему пафосом и образностью рассуждал о новой обрядности: «Жизнь человека, обнажённая от музыки и пения, торжественных собраний, радостных или грустных, смотря по случаю, по поводу, по причине, будет скучной, пресной. Она и есть квас без изюминки. Так нам, революционерам, коммунистам, которые хотят не ограбить жизнь человека, а обогатить её, поднять её, разукрасить, улучшить, нам ли выплёскивать из кваса изюминку? Ни в коем случае! () Поэтому кто говорит, что в бытовой работе никакой обрядности, понимая под обрядностью не церковные фокусы, а коллективные формы выражения своих чувств, настроений, тот хватает через край. В борьбе со старым бытом он расшибёт себе лоб, нос и другие необходимейшие органы».
Не случайно первым символом наступающей новой эры стали захоронения павших героев и выдающихся борцов за коммунизм в Кремлёвской стене по советской номенклатурной градации похороны категории I.[26]
Даже конкурс на проектирование типового крематория был организован под лозунгом: «Крематорий кафедра безбожия», что определённым образом должно было сориентировать его участников.
Первый такой объект в Москве был открыт на территории Донского монастыря, в реконструированной архитектором Н.Я. Тамонькиным церкви св. Серафима Саровского и св. Анны Кашинской.
В декабре 1927 года Общество развития и распространения идей кремации (было и такое) обратилось в Управление городских железных дорог Москвы с предложением изменить название одной из остановок 11-го трамвайного маршрута. Теперь кондуктор объявлял пассажирам: «Донской проезд крематорий».
К новому объекту московские городские власти организовывали экскурсии толпа желающих собиралась огромная. Заплатив 23 коп. за билет, очереди можно было избежать. «Насколько снаружи крематорий непривлекателен, настолько приятное впечатление делает изнутри. Когда мы собрались около того места, где опускался гроб с телом вниз, нам какой-то интеллигентный молодой человек рассказал о кремации, показал, как пустой гроб поднимается снизу и опускается, провёл в зал, где расставлены в нишах урны () сегодня сжигали тело какого-то беспризорного» писал историк А.В. Орешников (цит. по: Соколова А. Новому человеку новая смерть? Похоронная культура раннего СССР. М.: Новое литературное обозрение, 2022).
В 1930 году журналист-«безбожник» Н. Шебуев писал: «Донской монастырь теперь является пионером по части кремации в СССР. Трупосжигание существовало у таких культурных народов, как римляне, греки, евреи, японцы, но было привилегией богатых и знатных. [] Лишь в СССР кремация так дешева, что доступна всем. [] У первобытных людей сожжение было религиозным способом погребения, в наши дни оно является антирелигиозным актом. Церковь со времени рескрипта Карла Великого, запрещающего трупосожжение под страхом смерти, вот уже тысячу лет считает этот способ погребения языческим. Усыпальница превращена в крематорий по проекту архитектора Осипова, поместившего в первом этаже вестибюль, два зала ожидания, зал для прощания, катафалк, возвышение для оркестра, кафедры для ораторов и служителей культа [sic!] и колумбарий, т. е. зал с урнами по бокам. [] В зале много света, цветов, торжественно звучит оркестр, чисто, красиво, в чинном порядке расставлены ряды стульев []
Часто вы слышите, что новому быту не хватает той праздничной обрядности, которой так действует на уловление человека Церковь. Красное крещение (октябрины), красное бракосочетание (загс) ещё выработают красивую обрядность, а вот уж обрядность красного огненного погребения куда больше впечатляет и удовлетворяет, чем зарытие полупьяными могильщиками под гнусавое пение попа и дьякона в сырую, часто хлюпающую от подпочвенной воды землю, на радость отвратительным могильным червям. Для полного сжигания человеческого трупа и получения белых, чистых, обезвреженных, легко распадающихся в порошок костей и пепла необходимы температура в 860-1100 градусов Цельсия и 75 минут времени. Московский крематорий за рабочий день может совершить 18 сожжений. Какое это облегчение для Москвы!..»
Первоначальный проект кремации предусматривал различные варианты прощания с усопшим: «Часть первого этажа здания, именно восточная его часть отведена под комнаты служителей культа; там же выделено место для оркестра, хора, ораторов, органа умер ли православный, лютеранин, еврей или католик, погребение может совершаться согласно обряду каждого из них, или по гражданскому обряду, или совсем без обряда».
Собственно, поэтому официальные власти и использовали прощание с В.В. Маяковским в целях пропаганды нового, принципиально важного советского ритуала:
Бьёмпо вековымпредрассудкам,сжигаемпламеньцерковныхсвеч.Вместосжираниячервямитрупы людейв крематорияхбудемжечь.«Когда гроб внесли в крематорий, вспоминал обстоятельства похорон художник Николай Денисовский, все хлынули следом. Началась давка. Попасть было невозможно. Казалось, сейчас затрещит здание крематория. Растерявшийся милиционер дал выстрел в воздух».
Присутствовать при самой процедуре сожжения были допущены только избранные, но и их было немало 14 человек: сестра Л. Троцкого Ольга Давидовна жена Л.Б. Каменева, председателя концессионного комитета СНК СССР; М.Я. Презент литературный секретарь Демьяна Бедного и одновременно сотрудник аппарата секретаря ЦИК СССР Авеля Енукидзе; спецкор «Правды» М.Е. Кольцов (Фридлянд) с родным братом карикатуристом Б.Е. Ефимовым; руководитель издательства «Academia» И.И. Ионов, свояк ЕЕ. Зиновьева; главный редактор «Известий ЦИК СССР» И.М. Гронский (Федулов) с супругой Лидией; издатель журнала «Тридцать дней» В.А. Регинин (Раппопорт); поэт-песенник П.Д. Герман; А.С. Яковлев, сотрудник издательства «ЗИФ»; журналист газеты «Правда» Ильин и «какой-то военный из ОГПУ с дамой». Был приглашён и Демьян Бедный, который, о чём мы читаем в дневниковой записи Михаила Презента, «отозвал меня в сторону и дал билетик на проход вниз посмотреть процесс сожжения. Несколько человек собрались у входа в подвальное помещение, где печи. По движению толпы мы поняли, что гроб опустили. Подошёл заведующий крематорием и повёл нас вниз. Я подумал было, что нас подведут по очереди к глазку печи и мы увидим сразу же процесс сожжения. Я был поражён, когда в 2025 шагах увидал на полу гроб с телом Маяковского. Одна минута тишины, сказал заведующий».
В тот день, 17 апреля, в Донском крематории кремировали ещё двоих: женщину и маленькую девочку: «.. Сожгли в одном гробу мать и дочь Антоновых, жену и дочь сотрудника Рабочей Москвы Антонова. Она, вернувшись из клуба федерации писателей, где была у гроба Маяковского, повздорила с мужем по поводу Маяковского и, когда муж куда-то вышел, застрелила 4-летнюю дочь и себя» (М. Презент, цит. по: sergey-v-fomin.lifejornal.com)[27].
Урна с прахом В. В. Маяковского была установлена в секции 77 колумбария в старой части кладбища Донского монастыря, практически напротив камня «Голгофа», в своё время установленного в качестве надгробия на могиле Н. В. Гоголя.
Марина Цветаева позднее написала: «Боюсь, что, несмотря на народные похороны, на весь почёт ему, весь плач по нём Москвы и России, Россия и до сих пор до конца не поняла, кто ей был дан в лице Маяковского Маяковский первый новый человек нового мира, первый грядущий. Кто этого не понял, не понял в нем ничего» (цит. по: Цветаева М.И. Собр. соч. в 7 т. М.: Эллис Лак, 1994). А затем посвятила стихотворный реквием «Маяковскому»:
Выстрел в самую точку,Как в ярмарочную цель.(Часто левую мочкуОтбривши с женой в постель.)Молодец! Не прошибся!А женщины ради что ж!И Елену паршивкой Подумавши назовёшь.Лишь одним, зато знатно,Нас лефовец удивил:Только вправо и знавшийПалить-то, а тут слевил.Кабы в правую свёрк быЛанцетик и здрав ваш шеф.Выстрел в левую створку:Ну в самый-те Центропев! [1.269]Глава II
Мы и они
Кончено! Дверь распахнулась перед ним, заключённым. Руки не чувствуют холода цепи тяжёлой
Н. Гумилёв. Освобождение
Родиной Владимира Маяковского было грузинское село Багдади, откуда он вместе с матерью и сёстрами переехал в 1901 году в город Кутаис.
Я в меру любовью был одарённыйНо с детстваЛюдьёТрудами муштровано.А я Убёг на берег Рионаи шлялся,ни черта не делая ровно.Сердилась мама: Мальчишка паршивый!Грозился папаша поясом выстегать.А я,разживясь трёхрублёвкой фальшивой,Играл с солдатьём под забором в «три листика».Без груза рубах,Без башмачного грузаЖарился в кутаисском зноеВворачивал солнцу то спину,То пузо,Пока под ложечкой не заноет.(Маяковский В.В. Люблю. Поэма)
Старшая сестра Людмила, учившаяся в то время в Строгановском училище, регулярно сообщала брату о «кипящих» настроениях московского студенчества. Старая имеретинская столица тоже вскоре стала центром революционных событий.
19 и 20 января 1905 года, после «Кровавого воскресенья» в Петербурге, на улицы грузинских городов массово вышла молодёжь. По приказу военного министра из Кутаиса был срочно выведен Куринский пехотный полк, часть посчитали «опасно распропагандированной», в казармах Потийского полка были обнаружены прокламации, но виновных в их распространении так и не нашли.
За несколько дней до волнений в Кутаисе по обвинению в антигосударственной деятельности был арестован и помещён в одиночную камеру Метехского тюремного замка грузинский политик князь Александр Цулукидзе. У себя на родине Цулукидзе был известен как популярнейший публицист и активный пропагандист марксизма. Его книга «Отрывки из политической экономии» стала первой попыткой объяснить основные идеи «Капитала» К. Маркса на хорошем грузинском языке и в доступной для простого читателя форме, тем более что в заключительной её части автор пришёл к выводу о неизбежной победе пролетарской революции. Арестованный революционер страдал открытой формой туберкулёза, в камере у него шла горлом кровь, поэтому генерал-майор от гвардейской кавалерии И.Н. Свечин, исполнявший обязанности губернатора Тифлиса, с целью не допустить в тюрьме бунта политических заключённых приказал срочно освободить А. Цулукидзе на поруки. Сразу же после этого в доме у смертельно больного марксиста жандармы снова провели обыск.
Демонстранты столкнулись с усиленными полицейскими нарядами, но, несмотря на это, волнения продолжались ещё несколько дней. В ходе подавления беспорядков полицией задержано более 50 человек. Студенты и гимназисты строили баррикады, обстреляли полицейский наряд, в результате чего один из городовых получил серьёзное ранение головы.
26 января 1905 года в Кутаисской губернии был введён особый режим, который регламентировался Положением от 14 августа 1881 года «О мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия», а затем, учитывая размах волнений, военное положение.
В целях охраны общественного порядка Положение предусматривало два административно-правовых режима: усиленной охраны, максимальный срок действия которой был установлен в один год, и чрезвычайной охраны сроком на шесть месяцев. Таким образом, российское административное законодательство предусматривало возможность использования следующих административно-правовых режимов: военного и осадного положений, усиленной и чрезвычайной охраны.
При введении режима усиленной охраны, как в Кутаисе, функции охраны общественного порядка и безопасности возлагались на генерал-губернаторов, постоянных или временно назначенных, а в местностях, им не подчинённых, на губернаторов и градоначальников.
При этом процедура введения ограничений прав граждан была достаточно строго регламентирована. Так, полномочиями по введению «усиленной охраны» наделялся только министр внутренних дел, о чём он обязан был незамедлительно доложить Правительствующему Сенату и императору через Комитет министров. Вместе с тем в случае невозможности получения согласия на установление административно-правового режима ввиду частичной или полной остановки работы железнодорожных, телеграфных или почтовых сообщений «усиленная охрана» вводилась генерал-губернаторами, губернаторами или градоначальниками без согласования и одобрения центральных органов государственной власти, соответственно она же и отменялась лично министром внутренних дел после устранения препятствий и восстановления сообщения.