Так ей-же-ей! Еле плетётся, ноги узлом завязывает
Верхний слез с лестницы, и оба мужика застыли в ожидании, глядя на дорогу. Луна светила ярко, странник приближался к воротам усадьбы, вскоре его можно было рассмотреть, как следует. Один из мужиков присвистнул.
Глядь-ка! Он ведь на себе другого тащит! Случилось поди что, несчастье какое Ну-ка, пойдём, подмогнём
И оба заторопились навстречу распаренному от трудов Ласкари, на спине которого трясся от холода вконец заледеневший Фальконет.
А в гостиной было тепло.
Ну-ка, Андрей, повернулся хозяин дома к своему воспитаннику. Узнай-ка на кухне, отчего нам до сих пор ужин не подают? Мелиссино взглянул на тёмное окно, которое лакей задёргивал шторой. Вот и осень на дворе Вы, Денис Иваныч, и не думайте домой собираться ни за что не отпущу! Кучер у Вас новый, неровён час заплутаете. А останетесь до утра вечер длинный, авось ещё с Дарьей Дмитриевной чем-нибудь меня посмешите
Проходя через большой вестибюль с огромными во всю стенами зеркалами, Андрей усмехнулся, заметив старого швейцара, дремавшего у дверей. Отдав необходимые распоряжения насчёт ужина, он направился было обратно. Швейцар по-прежнему посапывал и похрапывал у входа, как вдруг кто-то так громко забарабанил в широкие дубовые двери, что он встрепенулся и вскочил. Андрей удивлённо остановился.
Что за новости такие?.. Ну-ка, Кузьмич, отвори
Швейцар отодвинул тяжёлые засовы, выглянул за дверь, за ней загалдели мужики, что-то ему объясняя и растолковывая. Андрей подождал немного, окликнул.
Что там стряслось, Кузьмич?
Швейцар посторонился, пропуская шевалье, Фальконета на руках внёс один из фонарщиков. Швейцар ловко подставил стул, а мужик тут же исчез за дверью. Узнав Ласкари, Андрей присвистнул.
Какими судьбами, шевалье? И кто это с Вами?
Делая вид, что не замечает его ехидной усмешки, Ласкари скоро рассказал о дорожных приключениях. Андрей заспешил, выражая самое большое участие Фальконету. Вокруг ваятеля закружились лакеи и горничные, его тут же отвели в комнату, переодели и обули, не остался без внимания и Ласкари он вновь был в чужой одежде. Но на этот раз она сидела на нём исправно и ловко.
Ужин готов, доложил Андрей, через некоторое время вернувшись в гостиную. Но к Вам гости, Пётр Иваныч
Гости? Поразился Мелиссино. В такой час? Кто такие? Я никого не жду.
Шевалье де Ласкари, адъютант генерала Бецкого, ну, тот самый, что ко мне на обучение в мастерских академических был приставлен, а с ним ваятель французский, профессор Этьен Морис Фальконет.
Этьен Морис Фальконет Обрадовался Фон-Визин. Вот так удача! В Европе он весьма известен и рекомендован государыне самим Дидеротом
Какими ветрами их занесло сюда?
У них оказия случилась, Пётр Иваныч Пояснил Андрей. Карета по дороге сломалась, они пешком две версты шли Профессор Фальконет в грязи увяз, башмак потерял Ласкари всю дорогу его на себе тащил Ему-то жарко было, а Фальконет совсем озяб
Дарья Дмитриевна, не сдержавшись, фыркнула. Ласкари был ей хорошо знаком. Он появлялся на всех званных вечерах, куда она бывала приглашена с дядюшкой и тётушкой, он садился по возможности близко у сцены, если она участвовала в домашних спектаклях, преданно ловил её взгляд, пытался завести разговор или без стеснения вмешивался в её беседу с приятельницей или каким-нибудь кавалером в общем, он был так назойлив, что скоро начал вызвать у Дарьи Дмитриевны раздражение и досаду. Впрочем, некоторым дамам молодой красивый шевалье пришёлся по вкусу, они вовсю кокетничали с ним, пытались привлечь его внимание, но он неотступно следовал за Дарьей Дмитриевной, проникая вслед за своим патроном генералом Бецким даже на придворные куртаги. Конечно, здесь Ласкари вёл себя осторожнее и никогда не забывался. Иногда он ловил на себе холодный пронизывающий взгляд императрицы, от которого хотелось поёжиться, но если на куртаге была Дарья Дмитриевна, то она была для него единственной целью: охота за деньгами неожиданно превратилась для него в Вряд ли теперь он мог определить, чем стала для него Дарья Дмитриевна!
Так чего ты стоишь, Андрей? Спохватился хозяин дома. Зови!
Андрей вышел, и тут же вернулся с гостями.
Проходите, проходите, господа! Пётр Иваныч радушно встретил их на пороге. Рад видеть Вас в своём доме, шевалье. Нынче при дворе только и разговору, про то, что Вы отправились в Ригу для встречи знаменитости французской Весьма рад знакомству, профессор Фальконет Да Вы, я вижу, не согреетесь никак Прошу к огню поближе Он развернул кресло к камину. У нас тут так весело было, что мы и не слышали, как Вы позвонили
Мы от Риги ехали без приключений, скромно потупившись, пояснил Ласкари. Но у самого поворота к Вашей усадьбе не выдержала иностранная карета дороги Российской развалилась Слава Богу, другая карета цела осталась. Спутники профессора Фальконета далее в ней поехали, а мы вот к Вам, нежданными гостями.
Ну, не ночевать же на дороге! Откликнулся радушный хозяин. Сейчас ужин подадут, винца французского выпьем, враз согреетесь!
Он склонился к перепуганному и всё ещё застывшему Фальконету и продолжал успокаивать его теперь уже по-французски, Дарья Дмитриевна и Фон-Визин дружно вторили ему.
Удобно ли Вам, профессор Фальконет? Грейтесь, грейтесь Может, велеть принести шубы? У меня есть великолепные медвежьи шубы, завернём Вас по уши тотчас тепло станет!
Медвежьи? Откликнулся Фальконет и засмеялся. Нет, нет, благодарю Вас, мсьё Мне пока ещё трудно произносить русские отчества Вы мне позволите пока называть Вас просто мсьё? Вы не обидитесь?
Какие могут быть обиды! Ничего, поживёте в России, научитесь и отчества произносить. Но отчего Вас так насмешили мои шубы?
Дело в том, любезный Пётр Иваныч, вмешался в разговор Ласкари, что профессор Фальконет, отправляясь в Петербург, премного наслышан о дикости и варварстве России, его просто запугали волками да медведями, что бродят по улицам столицы. Пока мы те полторы версты одолели, наш гость каждую вторую кочку и каждый третий пень за медведя принимал и до смерти пугался
Шевалье смешно, а мне и правда, страшно было, Смущенно улыбнулся Фальконет.
Врать не устать Было бы кому слушать Склонившись к Ласкари, сквозь зубы прошептал Андрей. Так-таки карета и развалилась?
Ласкари ответил также тихо.
А тебе-то что?
Так выходит плохо Вы обучились делу нашему, коли с каретой справиться не могли.
Меня нынче твоё мнение мало интересует. Фальконет приехал я теперь при нём неотлучно буду. А коли для создания монумента понадобиться умение механиков Академических, стану тебе главным начальником
А мне-то что? Парировал Андрей. Я своё дело знаю. Мне, что Вы начальник, что кто- то другой, всё одно
Андрей! Ужин-то где же?
Андрей дёрнул сонетку.
Заскрежетали, заскрипели механизмы, раскрылись металлические створки на полу и снизу стал подниматься накрытый стол. Сверху на цепях спустился самовар, какая-то столовая посуда.
Мелиссино гордо взглянул на гостей.
Удивляетесь, господа? Я всегда считал, что, чем меньше прислуги болтается промеж господами, тем лучше.
Как ловко придумано! Восторженно произнёс Фальконет.
Наши механики для государыни таких столов несколько сделали, ну, и мне Андрей решил такой же соорудить Он у нас в Конторе строений первым умельцем слывёт Разберётся Андрей с каретой Вашей. Как рассветёт, возьмёт помощников из людей моих, да починит, не извольте сомневаться А пока к столу, к столу, господа! Час поздний, да у вас дорога с приключениями Поедим, да на боковую Утро вечера мудренее Так у нас говорят.
Усадив гостей и каждому определив своё место, дядюшка притворно строго прикрикнул на Дарью Дмитриевну.
Ты это что, дорогая племянница, встала руки в боки, глаза в потолоки? Потчуй гостей!
Дарья Дмитриевна засуетилась вновь.
Я тотчас исправлюсь, дядюшка Не хотите ли попробовать расстегай, мсьё Фальконет? А это вот грибки маринованные, в нашем русском лесу собранные
Фальконет совсем отогрелся и был растроган столь радушным приёмом.
Сижу я меж вами, господа, и кажется мне, что я давным-давно в России! Меня здесь ждали, я здесь известен Он благодарно взглянул на Мелиссино. Как погляжу на Вас, мсьё, и чудится мне, что это сам Пётр Великий за столом рядом с нами сидит высокий, громогласный
Не только Фальконету показалось, что Пётр Иваныч похож на императора, о том не умолкали голоса в Петербурге. Был полковник Мелиссино могучего телосложения, широк в плечах и громогласен. А что до внешности его то древние старушки крестились, ненароком увидя его в церкви.
А Фальконет тем временем продолжал.
Я сейчас о Петре денно и нощно думаю, а после вина, тепла и сытной еды мне кажется, что Вы, мсьё, и есть Пётр Великий
Он с трудом договорил длинную фразу и замолк на полуслове. Тяжёлая дрёма, навалившаяся на него после дальней дороги, доброго вина и тепла от камина, сморила его наповал.
Дядюшка! Понизила голос до шёпота Дарья Дмитриевна Профессор Фальконет совсем спит Его надо положить в кровать Позвать Степана?
Пусть пока здесь будет. Принеси-ка, Андрей, мою медвежью шубу, да укрой его. А Степану вели подле остаться. Коли проснётся, проводит пусть в угловую комнату, там ему хорошо будет Да и нам спать пора. Денис Иваныч, Ваша комната, как всегда, наверху. Иван поможет Вам ко сну отойти. В соседней комнате пусть шевалье расположится, И ты, матушка, ступай к себе. Пора всем на покой. Доброй ночи, господа! Андрей, гаси свечи
Андрей занялся жирандолью. Денис Иваныч, от чрезмерной сытости едва оторвавшись от стула, побрёл к лестнице, ведущей на другой этаж. Там наверху уже стоял лакей, держа в руках большой канделябр, свечи которого ярко освещали ступени. К себе в комнату направилась было и Дарья Дмитриевна, но тут Ласкари крепко схватил её за локоток.
Где я смогу иметь счастие видеть Вас снова, Дарья Дмитриевна?
Дарья Дмитриевна возмущённо вырвала свою руку. Андрей, услышав какую-то возню за своей спиной, оглянулся было, но тут же обжёг пальцы о пламя свечи и вновь повернулся к светильнику. Но теперь ему казалось, что у него на спине выросли уши.
Вы слишком смелы, шевалье!
Но Ласкари был настойчив до наглости.
А коли у меня другой минуты не будет? Думаете легко было карету Фальконетову незаметно развалить? Да две версты на себе ваятеля тащить, только бы к Вам в дом попасть!?
Так Вы это нарочно?!
Уж это верно нарочно! Он заторопился, боясь, что ему не дадут договорить. Я буду и впредь искать встречи с Вами Жаль, Ваш дядюшка открытый стол не держит, я бы на каждый обед приезжал в надежде с Вами повидаться
Дарья Дмитриевна, наконец, пришла в себя от неожиданности. К ней вернулось её умение говорить колкости неприятным людям.
А какая для Вас экономия была бы, только подумать! Но мне это всё равно. А если Вы мне сейчас не дадите пройти, я дядюшку позову Или вон Андрея кликну. Прошипела она.
Возможно, увалень Фон-Визин тоже кое-что услышал, потому что сверху из темноты послышался его сонный голос.
Где Вы, шевалье? Я жду Вас! Вы без меня комнаты не найдёте
Ласкари и Дарья Дмитриевна разошлись в стороны и стали подниматься наверх по разным лестницам. Андрей оставил на всю гостиную только одну свечу, что-то прошептал на ухо вошедшему Степану, тот согласно покивал головой и сел на стуле в углу у камина. Дом погрузился в темноту. А Фальконет, укрытый шубой, сладко спал у горящего камина
Прошло совсем немного времени после прибытия французского ваятеля в Петербург, а в Портретолитейном доме во всю закипела работа. Ласкари был весь в трудах. Он был представлен инженерам Конторы строений генералом Бецким как первый помощник Фальконета. Было отдано распоряжение по первому его требованию отпускать для Портретолитейного дома всё, что будет надобно ваятелю. Ласкари был чрезвычайно горд своей ролью, он умело прикрывал своё незнание и профессиональное невежество нарочитой уверенностью, развязностью и даже грубостью с теми людьми, кои должны были подчиняться ему. И вместе с тем, он смертельно боялся допустить какую-нибудь оплошность и одним махом потерять всё, что получил даром от Господа Бога. Он очень старался. А поскольку был он человеком от природы смышлёным и ловким, а может быть, даже талантливым, то обучение его происходило очень быстро и достаточно гладко. Кое-что он успел перенять и в мастерских Академии художеств от Андрея и других мастеровых. Руки его были лёгкими, память цепкой и долгой, его окружали люди талантливые и умелые, и хитроумный шевалье хорошо понимал, что только его сметливость и разворотливость позволят ему пойти вверх по ступеням той благодатной лестницы, о которой он возмечтал. Он присматривался и прислушивался к Фальконету, изучал его непростой характер, подыгрывал капризам художника, не гнушался исполнения его мелочных и пустяшных поручений, нащупывал его слабости и промахи, пока ещё не очень понимая, зачем это всё ему будет нужно, зачем понадобится, но, догадываясь, что понадобится обязательно в общем, Ласкари во всю готовил себе будущее. Достаточно быстро он стал необходим ваятелю так же, как был нужен Бецкому.
Фальконет, проехав на его спине две с лишком версты, проникся к нему благодарностью и расположением, что для его характера, вспыльчивого и неуживчивого, было более чем странно. Ему только что исполнилось пятьдесят, он был зрелым, известным мастером и мало умел считаться с сильными мира сего. Зато он умел неистово работать, был совершенно неприхотливым в быту, относился с глубоким уважением к таланту своей ученицы Мари Анн Колло, которую воспитал не только, как художника, но и как человека: она появилась в его мастерской почти ребёнком чего же боле?
Сначала надо было выполнить Малую модель памятника и представить её императрице. Работа шла споро, уже понятна была поза императора, и ваятель тщательно трудился над головой коня
Постучавшись, вошёл Ласкари, положил письма на край конторского стола в углу мастерской.
Я привёз Вам почту, мсьё Фальконет Здесь письмо от сына Вашего, это от Дидерота, это от самой императрицы
Фальконет обрадовался, отложил инструмент. Подошёл к рукомойнику, не сразу отмыл руки от въевшейся глины.
Благодарю Вас, шевалье, Вы столь любезны, что иногда и в должности почтмейстера для меня не отказываетесь быть Пусть не обижаются близкие мне люди, но начну я с письма Её Величества.
Ласкари усмехнулся.
Если я Вам сейчас не нужен, профессор Фальконет, я отбуду в Контору строений Вы мне нынче много поручений дали А оттуда отправлюсь к генералу Бецкому, он прибыл из Москвы всего на два дня, надо успеть у него все наши бумаги подписать И не забудьте, Бога ради, что Вам тоже назначено Его высокопревосходительство человек непростой, капризный
Но Фальконет не слышал его, он торопливо распечатывал письмо императрицы.
Постоянное одобрение государыни согревает меня Я не хочу прослыть неблагодарным Он сжал плечо шевалье. Да, да, мой друг Я отпускаю Вас И в Контору строений, и к Бецкому Подписывайте все бумаги, требуйте необходимое, начинается настоящая работа
Ласкари поклонился и ушёл.
Который час придворный художник писал портрет генерала. Бецкой в мундире и орденах позировал охотно, но сказывался возраст, он устал. Ласкари был уже здесь, почтительно стоял в некотором отдалении.