Переход на микроуровень это характерная черта современной историографии. Этот подход может, однако, рассматриваться не только в географическом ключе: он предполагает и обращение к персоналиям. Одной из первых таких работ стала совместная публикация российских и финляндских ученых по истории Ребольской волости, оказавшейся в эпицентре противоборствующих сил[55]. Исследования Пекки Ваары посвящены истории ухтинского рода Андроновых и судьбе Беломорской Карелии[56], а статьи Вахтолы и Кангаспуро раскрывают роль беломорской деревни Вокнаволок в годы гражданской войны[57]. Пробелы в изучении деятельности финнов участников гражданской войны в Карелии были частично восполнены в работах Юсси Ниинистё и Мирко Харьюлы. Предметом исследования первого автора стали активисты, егеря и представители «белой Финляндии», такие как Боби Сивен и Курт Мартти Валлениус[58]. В то же время Харьюла в своей монографии осветил деятельность отрядов красных финнов, воевавших не только в Карелии, но и на других фронтах гражданской войны в России[59]. В заслугу автору стоит поставить публикацию 450-страничного приложения, в которое вошли краткие биографии красных финнов, списки различных воинских соединений и данные о потерях среди них. Одной из интереснейших последних работ финских историков стала монография Аапо Розелиуса и Оулы Силвеннойнена, посвящённая истории финских «племенных походов» в контексте общеевропейской политики. Среди наиболее привлекательных черт монографии Розелиуса и Силвеннойнена соединение жанра микроистории с характерным для него интересом к судьбам отдельных исторических акторов, и широкого исторического полотна как фона для описываемых событий[60].
Уже упоминавшееся создание КТК является еще одним дискуссионным сюжетом в карельской истории, и здесь самые большие разночтения вызывает вопрос о причинах создания коммуны. Часть современных исследователей полагает, что главной причиной создания национальной карельской автономии была внешнеполитическая стратегия Советской России, а именно необходимость иметь аргументы в споре с Финляндией на предстоящих мирных переговорах[61]. По другой версии, ключевым фактором было стремление руководителя КТК Эдварда Гюллинга к созданию образцового государства на границе с Финляндией как плацдарма для распространения идей коммунизма в Скандинавии[62]. А. А. Левкоев в своей диссертации впервые показал эти цели «красных финнов» и их противостояние «русско-карельской оппозиции» на раннем этапе существования КТК, а также тесную связь этого противостояния с настроениями и стратегиями карельского населения[63]. Ник Барон утверждает, что целью Гюллинга являлось прежде всего создание «великой Красной Финляндии», которая помогла бы уничтожить «неестественную» границу между родственными народами[64].
В рамках истории КТК стоит упомянуть диссертационные исследования Пекки Кауппалы и Маркку Кангаспуро о стратегиях и практиках большевистской власти в отношении карельского населения и карельской государственности. В отличие от большинства упомянутых нами финских историков, не работавших с советскими архивными коллекциями, Кауппала и Кангаспуро ввели в оборот широкий спектр материалов из советских/российских архивов[65]. Из современных исследований стоит также отметить монографию А. И. Бутвило[66], который «первым из исследователей обстоятельно анализирует государственно-правовой статус КТК»[67].
Завершая историографический обзор, нельзя не упомянуть труды британского историка Ника Барона, сыгравшие важную роль в изучении гражданской войны в Карелии[68], а также недавно защищенную диссертацию Алистера Райта об установлении советской власти в крае[69]. В целом, как нам кажется, происходит отрадное сближение финского, российского и других национальных историографических полей, нащупываются попытки выработать единые подходы к одной из наиболее трагических страниц в истории Карелии.
Глава 2
Карелы в предреволюционный период: между финской и российской зонами влияния
2.1. История карельского этноса
В начале XX века в России существовало пять компактных групп карел, проживавших в различных губерниях севера Европейской России: Новгородской, Тверской, Ярославской, Архангельской и Олонецкой. Помимо этого, значительные карельские регионы существовали в приграничных зонах Финляндии. В нашей работе пойдёт речь о двух группах карел, располагавшихся в смежном с Финляндией северо-западном регионе России и позже давших название существующей здесь Республике Карелия. Покажем основные вехи истории этой части карельского народа.
Этническая и политическая история карел, как и большинства приграничных народов, не отличалась стабильностью. Единый карельский этнос, регионом обитания которого к началу второго тысячелетия было северо-западное Приладожье, оказался впервые разделён на две части границей между Новгородом и Швецией, обозначенной в 1323 году по Ореховецкому мирному договору[70]. На протяжении всего средневековья карельские земли были ареной постоянных конфликтов между Востоком и Западом в лице сначала Швеции и Новгорода[71], а позже Швеции и Московского царства. По подсчёту исследователей, с середины XII по конец XIV века между враждующими сторонами прошло не менее 30 баталий[72].
По Столбовскому мирному договору, заключённому после русско-шведской войны 16101617 годов, Россия потеряла, а Швеция получила Карельский уезд (переименованный под властью Швеции в «Кексгольмский лен») и район, населённый ижорой, получивший под шведским владычеством название Ингерманландия. Жёсткая политика шведских властей по отношению к обитателям завоёванных земель и их активная, зачастую насильственная лютеранизация привели к резко протестным настроениям карел. Когда в 1656 году вновь началась война Швеции с Россией, православное население с ликованием встречало русские войска, однако Россия проиграла войну, и землями опять завладели шведы. Опасаясь их мести, многие православные как из Ингерманландии, так и из Кексгольмского лена бежали под защиту России. Они осели в опустошённом поляками районе Твери, образовав тем самым ещё одну локальную группу карел в России, получившую название «тверские карелы».
Однако правлению шведов в завоёванных ими районах не суждено было оставаться долгим. Северная война (17001721) закончилась сокрушительным поражением Швеции, в результате которого она потеряла значительные территории, в том числе и часть Карелии с Кексгольмом[73]. С этого времени населённые карелами район Карельского перешейка с Выборгом и северо-западное Приладожье оставались частью Российской империи. После новой русско-шведской войны (17411743) Швеция лишилась ещё части территорий, и к уже принадлежавшим России землям, носившим название Старая Финляндия, присоединились территории до реки Кюми, и в состав России вошли города Хамина (Fredrikshamn), Лаппеенранта (Villmanstrand) и Савонлинна (Nyslott). Эта территория, заселённая карелами-лютеранами и частично этническими группами саво, получила название Выборгской губернии, а позже Финляндской губернии. В 1809 году по результатам последней русско-шведской войны и по условиям Фридрихсгамского мира Финляндия была присоединена к России и получила автономию. Вскоре после этого, в 1812 году, Старая Финляндия была присоединена к остальной Финляндии и стала Выборгской губернией Великого княжества. Так получили административное оформление карельские районы Великого княжества Финляндского.
К этому времени Российская Карелия в административном отношении вошла в созданный в середине XVII века Олонецкий уезд, центром которого был город Олонец. Примерно к этому же времени в Российской Карелии сформировались основные этно-территориальные группы карел. Продвинувшиеся на север вдоль границы со Швецией части карельского этноса, смешавшись с саамами, стали основой для формирования группы северных, или беломорских, карел[74]. Карелы из Корельского уезда мигрировали на восток, на территорию, расположенную между Онежским и Ладожским озёрами, смешиваясь с издавна проживавшими там вепсами (весью). В восточном Приладожье, на Олонецкой равнине, где потомки карел имели численное преимущество, образовалась этническая группа карел-ливвиков. В западном Прионежье доминировали вепсы, и здесь сложилась другая карельская этническая группа людики, язык которых ближе к вепсскому. Эта этническая картина, конечно, очерченная нами весьма схематично, сохранилась в основном в Российской Карелии и до наших дней.
В административном отношении территории расселения российских карел уже в XVIII веке относились к двум губерниям Олонецкой и Архангельской[75]. Это деление сохранилось вплоть до 1920 года. В современной историографии вся заселённая карелами территория Олонецкой губернии носит название Олонецкая Карелия (по-фински Aunuksen Karjala). Группа северных карел, заселявшая запад Архангельской губернии, традиционно носит название кемские, или беломорские, карелы (vienankarjalaiset), а заселённый ими регион в XIX начале XX века назывался либо Карельским Поморьем, либо Кемской, или Архангельской, Карелией. В современной российской историографии этот район принято называть Беломорской Карелией (по-фински Vienan Karjala). К началу XX века карелы более или менее компактно населяли четыре уезда: Повенецкий, Петрозаводский и Олонецкий уезды Олонецкой губернии и Кемский уезд Архангельской губернии.
По Всероссийской переписи населения 1897 года, общая численность карел, проживавших в России, составляла 208 100 человек, из них карельское население Олонецкой и Архангельской губерний (на территории со временной республики Карелия) составляло 78 936 человек (59 414 в Олонецкой и 19 522 в Архангельской губерниях)[76]. Большие группы карел проживали в Тверской (117 680) и Новгородской (9800) губерниях[77].
Приведём более конкретные данные о карелах Олонецкой и Архангельской губерний, которым посвящена наша работа.
В каждом из упомянутых нами четырёх уездов они составляли значительную часть населения, соседствуя главным образом с русскими (в переписи фигурирует название «великороссы»). Так, в Повенецком уезде, располагавшемся на севере Олонецкой губернии, всё население составляло 26 381 человек, из них карел было 13 106 (49,7 %), и почти столько же русских (13 036, или 49,4 %). В более южном и индустриальном Петрозаводском уезде с населением в 79 712 человек карелы составляли меньшинство (17 643 человек, или 22 %), наряду с вепсами (7257, или 9 %), а русские подавляющее большинство (53 516, или 67 %). Наконец, в располагавшемся на юге губернии обширном Олонецком уезде карелы составляли большинство населения из 39 990 человек, проживавших в уезде, карел было 28 532, или 71 % (ср. русских 10 794, или чуть менее 30 %)[78].
Архангельская губерния была самой обширной из губерний европейской России, и карельское население составляло в ней мизерное меньшинство (в губернии в целом проживало 346 536 человек, а карельское население насчитывало 19 522 человека, или 5,6 %. Однако в Кемском уезде, располагавшемся на границе с Великим княжеством Финляндским, карелы составляли более половины его населения (19 236 человек из 35 392, или 54 %). Русское население Кемского уезда (45 % всех жителей уезда) располагалось в его восточной части, главным образом на побережье Белого моря[79].
Карелы почти поголовно были крестьянами. В Кемском уезде к крестьянскому сословию относились 99,6 % карел, в Повенецком уезде 97,3 %, в Олонецком 95 %, а в Петрозаводском 91,7 %[80]. Однако большая часть карел, особенно в северных волостях, несмотря на принадлежность к крестьянскому сословию, не могла прокормиться только крестьянским трудом, и активно занималась побочными промыслами. По статистике 1910 года, в структуре всех прибылей крестьянина Олонецкой губернии доходы от земледелия составляли всего 40,7 %, от скотоводства 10,7 %, а от промыслов 31,7 %[81]. К числу развитых в карельских волостях промыслов следует отнести рыболовство и охоту, кустарные промыслы и лесное дело. Очень развиты были отхожие промыслы в 1900 году в населённых карелами уездах Олонецкой губернии крестьянам было выдано 20 600 паспортов, а в Кемском уезде 4 700 паспортов. В 1899 году доход карельских уездов Олонецкой губернии от отхожих промыслов составлял 71 % от всех побочных заработков крестьян[82].
Заканчивая социальный портрет карельских крестьян, нельзя обойти тему особого типа отхожего промысла, очень развитого в Кемском уезде и северо-западных приграничных волостях Олонецкой губернии: коробейничества. Карелы традиционно вели разносную торговлю на территории Финляндии, торгуя тканями и галантереей. Широко развитое коробейничество стало одним из каналов финского влияния на жизнь российских карел[83].
2.2. Проект «Великой Финляндии» и карелы
Приграничный статус карельских регионов Северо-Запада России во многом предопределил их специфику развития и в начале XX века. Близость Финляндии, а также этническое родство карел и финнов стало одним из важнейших обстоятельств, отразившихся на происходивших в крае процессах. Особенно весомым фактором следует считать сформировавшееся к началу XX века в Финляндии националистическое движение с его специфической идеологией. В центре этой идеологии находилась идея «Великой Финляндии», роль которой как двигательной силы многих описываемых в этой книге событий нельзя переоценить. Предлагаем читателю небольшой экскурс в историю вопроса.
С первой четверти XIX века Финляндия переживала период национального становления, который был неизбежно связан с поисками корней и построением национального мифа. Это и привело финских национальных активистов к «открытию» древней Карелии и её идеологической маркировке как «Золотого века» финской истории[84]. Основная часть рун Калевалы была собрана на территории Российской Карелии, и их напели известному собирателю рун Калевалы Элиасу Лённроту карельские сказители. Карельский по происхождению эпос дал основу для создания мифической истории финнов и карел, и именно мифическая страна обитания героев эпоса Калевала была трактована как общая прародина обоих народов.
Идея, что «воображаемое Отечество» у карел и финнов общее, овладела умами финских интеллектуалов и обусловила их пристальный интерес к карелам. Один из выдающихся национальных деятелей Финляндии, писатель, журналист и историк Закариас Топелиус (Zachris Topelius), читая в 1843 году лекцию по истории Финляндии, выразил мысль о том, что Финляндия и Карелия в совокупности представляют собой «Великую Финляндию», или Восточную Фенноскандию[85]. Позже идея «Великой Финляндии» предопределила представление о Карелии (как финской, так и российской) как ирреденте части так называемого «разделённого народа», финнов.
Тот же Топелиус стал и незаменимым популяризатором этой идеи в вышедшей на 30 лет позже книге для чтения «Maamme kirja» («Наша страна»), ставшей фактически евангелием финского национализма, он весьма образно писал: «Финский народ как дерево, которое уходит своими корнями в землю. Его самые большие и мощные корни это две родственных нации, которые долго были разлучены, а сейчас соединились, а именно карелы и хяме»[86]. «Maamme kirja» долгие десятилетия как до, так и после обретения Финляндией независимости, была в числе обязательных книг для изучения финскими школьниками.