«Лимонку» я, каюсь, прихватил. Потому как вещь в хозяйстве полезная приколотить, например, что, если молотка при себе нет. Шучу, конечно. К поговорке «тяжело в деревне без нагана» можно смело добавлять «а в городе без гранат». Ну и в идеале ещё и пулемёта. Эх, будь моя воля, обязательно у входа бы «максим» поставил и замаскировал как раз для подобных мероприятий.
Тут я заметил, что среди шестёрки налётчиков явно не хватает одного того самого наводчика Лёвы Яснопольского.
Куда Лёву дели? спросил я у бандитов.
Какого Лёву? притворно удивился романтик с большой дороги.
Дурачка мне не строй! Где ваш наводчик?
Понятно, примелькался наш Лёвушка, вздохнул бандит. Давно говорил менять его нужно. Что, из-за него засыпались?
Из-за него, сокола ясного, подтвердил я. Так где Лёва-то?
Он с нами на дело не ходит, у него своя работа. Думаю, понял, что мы прогорели, и сразу пятки салом смазал. Ищи ветра в поле.
Пусть милиция ищет, отмахнулся я.
А вот и милиция.
Здесь ещё не существует нормативов, однако если бы они и были, эти ребята безусловно уложились бы, да ещё и время бы осталось. Ну, а то, что бандиты опередили, так вполне понятно ближайшее отделение в трёх кварталах, а налётчики гарантированно паслись где-то поблизости, ожидая сигнала Лёвушки.
И что у нас на этот раз, Быстров? нахмурился старший летучего отряда.
У него была фамилия Воробей, да и сам он был какой-то маленький и нахохлившийся, но при этом вполне толковый мужик.
Это вместо привета, что ли? делано удивился я. Ты бы нас лучше поблагодарил мы за нашу доблестную милицию всю работу делаем. Видишь, банду вам поймали.
Что-то рожи какие-то незнакомые? оглядел преступников Воробей. Не наши, что ли?
Залётные, подтвердил я. С ним ещё один быть должен. Лев Яснопольский, наводчик. Только он смылся.
Неужели ты его упустил? не поверил ушам Воробей.
Обижаешь, командир. Просто у него тонкая душевная организация, и он только на разведку ходит.
Держи пять, Быстров, Воробей протянул ладошку.
Она, может, и выглядела маленькой и узой, но я знал, сколько в ней силы жим у Воробья был воистину атлетический, компенсация за внешний хилый и непрезентабельный вид.
Рассказывали, что над новичками в отделении милиции часто подшучивали: показывали Воробья и предлагали побороться с ним на руках. Обычно после поединка ладонь у новобранца превращалась в сплющенный, как после прокатного стана, блин.
Ага, тебе только подай руку потом весь день в холодной воде отмачивать, отшутился я.
Кто с нами в отделение оформлять поедет ты? ни капли не обиделся Воробей.
Я, конечно. Надеюсь, на сегодня лимиты бандитских нападений на кабак исчерпаны, таких гостей больше не будет, кивнул я.
Тогда собирайся.
Только у меня один труп случайно получился, ну и ещё пара тяжёлых, виновато заметил я.
Случайно, ха! буркнул Воробьёв. Знаю я твоё случайно небось специально наповал уложил, чтобы его подельники в подштанники наложили.
Ты этого не говорил, я этого не слышал, подмигнул я. Убивать людей штука противная, оставляет после себя гадкий остаток, но кто сказал, что эти бандосы люди. У меня совершенно иное мнение на сей счёт. Наверняка, подвигов на них весь УК РСФСР 1922-го года примерить можно.
Мы вышли на улицу.
К ресторану, страшно чихая, подкатил автобус в него милиционеры посадили арестованных бандитов, а потом и сами залезли. За мертвецом обещали прислать труповозку.
Ну. А ты чего отдельного приглашения ждёшь? позвал меня из глубин доисторического монстра неведомой марки Воробей. Залезай внутрь, а то холода напустишь!
Обожди маленько, я распоряжения отдам и вернусь, попросил я.
Распоряжения он отдаст. Важный какой!
пробурчал Воробей, однако артачиться не стал.
Как ни крути, сегодня я здорово помог ему улучшить статистику раскрываемости, за которую бедных милиционеров «ревущих» двадцатых стали бить по голове, как и ментов будущего за пресловутые «палки».
Меняется мир, меняется эпоха но пресловутая система остаётся прежней.
Перебросившись парой слов с метрдотелем и отдав последние ЦУ парням, я полез в автобус.
Чудо несоветского автопрома несколько раз дёрнулось, словно по нему пропустили электрический ток, и тронулось с места.
Внутри всё скрипело, шумело и качалось, мотор ревел не хуже самолётного. Поболтать по душам с Воробьём не получилось: я даже собственных слов не слышал, чего говорить про собеседника, а азбукой глухонемых мы оба не владели.
«Шарабан» подкатил к отделению, мотор заглох, «пассажиры» пошли на выход.
Я остановил Воробья, схватив его за рукав гимнастёрки:
Слушай, ну как у вас места появились?
Он отрицательно помотал головой.
Шутишь? Пока только увольняют, новых давно не берут.
Ясно, вздохнул я.
А чем тебя нынешняя работа не устраивает? притворился он незнайкой. Работаешь в тепле и светле, а не как мы, прости господи, в дерьме всяком. Пострелять захотел, ну как сегодня опять тебе, пожалуйста. Ну, получка не в пример нашей!
Это ты верно сказал. Тепло, светло, мухи не кусают, и пострелять удаётся. И деньги, конечно, хорошие. Но Смотрю я на эти сытые и довольные хари и понимаю, что как же это сука, несправедливо! Одни кровь проливают, другие ананасы с рябчиками жрут
Что снова взять и поделить, да? хмыкнул Воробей.
Нет, конечно. Хватит уже переделов собственности. Ты извини просто эмоции. Денёк выдался трудный.
Без эмоций тоже нельзя. Понимаю тебя, брат Быстров. Понимаю и где-то даже сочувствую. Но ты в грех уныния не впадай это ведь не только церковный грех, но и наш, большевистский. Всё, пошли оформляться.
Пошли.
Началась стандартная милицейская канитель: допросы, протоколы, показания К моим словам не цеплялись, зная, как обстоит расклад.
И всё равно штука это весьма утомительная. К концу дня устал как собака, руки после писанины покрылись чернильными пятнами.
Слушай, я схожу помоюсь! показал я следаку тёмные разводы на ладонях.
Сходи, конечно.
Я вышел в коридор, направился к умывальнику.
Жора, привет! Какими судьбами? навстречу шагал улыбающийся, как Чеширский кот, Полундра.
Да так, в злодеев немножко пострелять пришлось, я не стал вдаваться в подробности.
Как же, наслышан, закивал он. И без трупов, говорят, не обошлось.
Всего один, развёл я руками.
Внезапно Полундра посерьёзнел.
Жора, у тебя минутка найдётся?
Я оглянулся в сторону кабинета, откуда вышел. С основными формальностями вроде покончено, если что и осталось, так по мелочи.
Для тебя все пять найдутся.
Тогда переговорить нужно.
Мы отошли чуть подальше.
Такое дело, Жора в общем, не получается у Смушко добиться твоего восстановления. Кравченко упырь, палки в колёса ставит, всё влияние в ход пустил.
Ты серьёзно?
С такими вещами не шутят, Жора. Если мне не веришь, спроси у Гибера и Смушко.
А мне они чего сами не сказали?
Расстраивать не хотят. До последнего надеются. Но только зря они так Нельзя людям давать ложную надежду. Все до последнего ждали, что Кравченко в Москву заберут, и тогда с тобой сладится, только что-то с переводом пошло не так. В общем. Кравченко в губернии остаётся А у него на тебя зуб, причём больной. И он ни за что тебя не пропустит.
Спасибо, Полундра!
За что?
За то, что правду сказал. Раз не выходит ничего не буду и я дёргаться.
Останешься в кабаке своём?
Не мой это кабак, сурово посмотрел я на Полундру.
Извини, так, к слову пришлось, повинился он. Так что продолжишь охранником подвизаться?
Нет, дружище, больше не могу. Этот кабак мне уже поперёк горла стоит. Достало меня. Тогда что планируешь делать? В городе с работой хреново.
В Петроград поеду. С ребятами из тамошнего угро перетру. Питер город большой, авось и для меня местечко найдётся. На крайний случай в Москву, тоже вариант.
Смушко о планах расскажешь?
Скажу, конечно. Пусть не дёргается. Если с самого начала не задалось, дальше только хуже будет, твёрдо сказал я.
Глава 3
Нанимателя известие о моём уходе не обрадовало.
Георгий Олегович, я что плохо вам платил?
Нормально платили.
Но если этого было недостаточно, я готов поднять ваше жалованье в полтора в два, вы слышите в два раза! с надеждой произнёс он.
Спасибо, конечно, но я твёрдо решил, что уйду.
Почему, Георгий Олегович? Уж простите за любопытство, но я никак понять не могу Неужели вам мёдом в Петрограде намазано? щуря близорукие глаза, растерянно спросил он. Нет, конечно, просто Ну как вам объяснить словами я не создан для этой работы! Однако у вас здорово получалось!
Рано или поздно я бы сорвался: устроил драку, запил, стал бы источником проблем. Лучше уйду сейчас, оставив о себе добрую память.
Жаль, конечно Но заставить вас я не могу.
Он подошёл к сейфу, открыл дверцу и извлёк оттуда конверт.
Возьмите.
Что это?
Деньги, конечно.
Я уже получил расчёт в бухгалтерии.
То была ваша зарплата. А это от меня лично, премия за то, что вчера скрутили налётчиков. Если что возвращайтесь. Я с удовольствием снова возьму вас на работу.
Буду помнить.
После ресторана поехал на вокзал покупать билеты на поезд.
Над городом висели свинцовые тучи, шёл затянувшийся дождь. Настроение было паршивым, теперь я понимал, почему в «Трёх сёстрах» Чехова Ирина с такой тоской и яростью повторяет строки: «В Москву, в Москву, в Москву!»
Вряд ли переезд решит все мои проблемы, скорее, создаст новые, но под лежачий камень вода не течёт.
А ведь я совсем недавно был на этом вокзале, выходил из вагона с каким-то радостным ощущением от хорошо сделанной работы. А потом раз! И радужная картинка побледнела.
Кассирша меня узнала (ну да, я ведь успел навести тут шороху в прошлую поездку), сразу сделалась самой любезностью. Она ведь не знала, что «корочек» опера в моём кармане больше нет, что я рядовой гражданин РСФСР, ставший «перекати-полем».
Взяв билет, пошёл в «коммерческий» магазин надо посидеть со Степановной, проститься по-человечески. Если нормально устроюсь в Питере, перетащу к себе после всего, что она для меня сделала, не хочется оставлять её одну. За эти дни мы буквально сроднились.
О своём решении я ей сообщил ещё вчера, когда вернулся из милиции. Степановна жутко расстроилась, хотя вида старалась не подавать, однако я слишком хорошо успел её изучить.
Набрав в магазине колбасы, сала, чая, сахара, конфет и прочих угощений к столу, нанял извозчика и покатил с подарками домой. А ведь я действительно привык уже считать его своим домом.
Вас как с ветерком прокатить? обернулся ко мне извозчик.
Можно и с ветерком, согласился я.
Тогда с богом!
Ещё на подъезде к дому Степановны я заметил знакомый автомобиль и не удивился, когда навстречу мне вышел Смушко. Хотя, если честно, видеть его здесь было странновато, тем более уже вчера мы с ним успели обстоятельно переговорить. Полундра был прав Кравченко твёрдо стоял на моём пути. Казалось, в мире нет силы, способной его сковырнуть.
Здравствуй, Жора! Лицо Смушко расплылось в широкой улыбке.
Здравствуйте. Чем обязан? Неужели проводить приехали?
Так ты всё-таки собрался уезжать? погрустнел начальник уголовного розыска.
Да.
И когда?
Уже сегодня. Даже билет купил. Пойдёмте внутрь, посидим я отвальную устраиваю.
Погоди Жора с отвальной.
А что? замер я.
Кое-что изменилось.
Только не говорите, что Кравченко сняли.
Кравченко никуда не делся.
Тогда для меня лично ничего не изменилось. Нам с ним в одном городе слишком тесно. А никто и не говорил про один город, Смушко хитро прищурился.
Я вас не понимаю.
Пойдём, прогуляемся, он бросил взгляд на небо. Дождь как раз закончился.
Хорошо, я только покупки в дом занесу.
Зайдя в дом, первым делом обратил внимание на лицо Степановны. От намётанного взгляда не укрылось, что она недавно плакала: глаза её покраснели и припухли. Сердце сжалось от боли и переживаний за эту прекрасную в своей доброте женщину.
Я обнял её и поцеловал в щёку.
Степановна, я выйду ненадолго. Ко мне тут бывший начальник заехал
Так пусть в дом заходит, всплеснула руками она.
Не хочет чего-то. Мы с ним слегка проветримся, а там будет видно может, и вместе зайдём. Да, это вот тебе, я положил на стол авоську с продуктами.
Ой, Жора! Ты же кучу денег, небось, оставил.
Ничего страшного, Степановна. Один раз живём.
Это ты верно сказал: один раз жизнь нам дадена. Ну, давай, погуляй только недолго, а я покуда стол накрою. Билеты-то купил?
Купил, Степановна.
И когда поезд?
Уже сегодня.
Сегодня, вздохнула она.
Мне снова стало как-то не по себе.
Ты не расстраивайся так. Как только устроюсь за тобой приеду.
Зачем я тебе нужна, перечница старая?
Глупости не говори, Степановна. Всё, пора мне скоро вернусь! ещё раз обняв Степановну, я вышел из дома.
Только не простудись! донеслось вслед. Прямо как мама, Царствие ей Небесное! Та тоже часто напутствовала меня такими словами и укутывала в три слоя одежды.
Эх, мама, мама Как обидно, что больше никогда не сядем с тобой за одним столом, не поговорим, не поделимся новостями.
Жизнь скоротечна, летит не заметишь, и очень часто приходится терять тех, кто нас любит больше всех на свете.
Проглотив вязкий комок слюны, вышел на крыльцо посмотрел на небо. Тучи постепенно рассосались, но и солнцем не пахнет.
Освободился, Жора?
Так точно.
Ну пошли, прошвырнёмся по улице. На ходу как-то легче думается.
О чём думать станем, товарищ Смушко?
О тебе, Жора.
А чего обо мне думать всё ведь решилось. Я уезжаю в Петроград. Деньги есть, попробую снять квартиру на первое время.
Почему у сестры не хочешь остановиться?
Тесно будет. Они ведь пополнение в семействе ждут, зачем им лишняя обуза.
Деликатный ты, Жора.
Какой есть. Я остановился. Товарищ Смушко, я ведь знаю, что вы человек крайне занятой, и если приехали ко мне, то по какому-то важному делу. Не надо ходить вокруг да около, говорите сразу, пожалуйста.
Да я и не собирался тянуть, усмехнулся Смушко. Просто у меня возникло такое впечатление, что ты серьёзно обиделся.
На обиженных воду возят.
Жора, только не надо мне врать, пристально посмотрел он на меня.
Хорошо, вы меня раскололи: меня действительно задело, но я большой мальчик, как-нибудь переживу, улыбнулся я.
Да я в этом и не сомневаюсь. Но мы тут по другому вопросу. Беда у нас случилась, Жора.
Что за беда? напрягся я.
На днях был убит начальник уголовно-розыскной милиции Рудановска, мой хороший друг Боря Токмаков.
Примите мои соболезнования. Я знаю, каково это терять лучших друзей, искренне сказал я.
Спасибо, Жора. Борис был отличным оперативником и настоящим коммунистом. Три месяца назад его поставили на эту должность и вот Смушко замолчал.
Нашли убийцу?
Сам понимаешь, времени прошло слишком мало. По горячим следам расследовать не получилось, значит, впереди долгая и кропотливая работа по поиску преступников.
Как это произошло?
Очень жестоко и кроваво. Бандиты ворвались в их квартиру, убили Бориса, жену и двух детей: младшему было всего пять лет, Жора! Ты представляешь всего пять! Жену и дочку изнасиловали, демонстративно, прямо на глазах у Бориса, и только потом застрелили.
Звери! со злостью бросил я.
Хуже зверей. Во сто крат хуже! И мы во что бы то ни стало должны отыскать этих сволочей, твёрдо объявил Смушко.
Мы? замер я. Вы сказали мы?!
Ты не ослушался, Жора. Мы! И у тебя будет ключевая роль в этом расследовании. Ты хорошо показал себя, поэтому я предлагаю тебе занять должность начальника милиции Рудановска и найти того, кто убил Бориса и его семью.
Подождите, товарищ Смушко даже если я соглашусь, Кравченко употребит всё своё влияние, чтобы этого не произошло, заметил я.