Однажды, когда Али-Умар со своими друзьями скрывался в горах близ Шароя после получения выкупа за нескольких состоятельных заложников, об их присутствии узнали местные жители, но не выдали властям. В лагерь абреков пришёл юноша из соседнего аула, сын муллы. Он рассказал Али-Умару о том, как царские солдаты чудовищно обошлись с его благочестивой сестрой и опозорили её. Суд не признал за обидчиком вины, а тот со своими товарищами только посмеялся над муллой и его семейством. После долгих уговоров измученный мулла дал сыну согласие на то, чтобы тот пошёл искать правосудия у Али-Умара.
Они лишили твою сестру чести? прямо спросил абрек.
В ответ юноша задрожал от гнева и отчаяния, затем съёжился.
Мы вам поможем, металлическим голосом произнёс Али-Умар, так, словно бы это его сестра была опозорена. Те, кто обидел её, ответят за своё чёрное дело. Скажи нам только, знаешь ли ты их имена и где их искать?
Юноша с радостью поделился с абреком всем, что знал. Обидчиками были некий поручик Васнецов и трое его прихвостней. Всех их нашли на привычном месте кутящими в кабаке неподалёку от гарнизона. Следующей ночью они были доставлены Али-Умаром и его джигитами к ногам муллы, затем к ногам его дочери.
Они стояли на коленях, оборванные и растрёпанные, слёзно молили о прощении и обещали выплатить мулле денежную компенсацию. Исполненный омерзения, мулла даже не стал слушать мерзавцев и попросил абрека увезти их куда-нибудь подальше. Их увезли. И там же, в ущелье, куда их увезли, они были застрелены. Когда мулла узнал об этом, то поначалу ужаснулся, но потом лично прибыл в лагерь Али-Умара и протянул ему кошель денег. Абрек отказался от награды и вернул её старому мулле, не желая даже объяснять своего поступка.
БаракаЛлаху фика9! не сдерживая слёз, дрожащим голосом произнёс мулла. Но я боюсь, что теперь власти будут искать тебя ещё тщательнее, ибо поручик этот имел родственные связи с влиятельными людьми
Все мы во власти Аллаха, отмахнувшись, без раздумий ответил ему Али-Умар.
Глава 5. Встреча
Разгоралось восходящее солнце, согревая высокий Хаккой и его окрестности. Всё кругом было хорошо: однообразно трещали цикады, не умолкали заунывные песни лягушек у прудов. Глухо шумела вся живность у дороги, а в деревьях заливались птички.
В ауле стояла тишина. Эту тишину разорвал чистый и звонкий голос муэдзина с вершины минарета мечети звучал протяжный, красивый и пронзительный азан, призывая всех правоверных на утреннюю молитву:
Аллаху акбар, Аллаху акбар! Аллаху акбар, Аллаху акбар10!
Весь аул мгновенно оживился, улочки его заполнились селянами, и все они стекались в мечеть воздать хвалу Господу Миров. Конечно, среди них был и шестидесятилетний Асхаб со своими сыновьями. На пути к мечети он различил в толпе односельчан лицо своего давнего приятеля Бехо, они встретились взглядами. По окончании утреннего намаза, когда все жители аула высыпали из мечети и разошлись обратно по домам, Асхаб и Бехо вновь увиделись, уже у выхода.
Ас-саляму алейкум! горячо приветствовал Асхаб старого приятеля.
Уа алейкум ас-салям! живо улыбался Бехо.
Долго ещё стояли они у крыльца мечети, крепко обнимались и обменивались новостями. Они не виделись несколько месяцев, так как Бехо разъезжал тогда по торговым делам, продавал мёд и овчину, взяв пример с Асхаба и заведя собственную пасеку.
Как идут твои дела, брат мой? расспрашивал Асхаб.
Аль-Хамду лиЛлях, вознося глаза к небу, отвечал Бехо, дела мои хороши. А как поживаешь ты, Асхаб? Как сыновья?
Аль-Хамду лиЛлях, брат, они моё подспорье! гордо отвечал Асхаб.
Хас-Магомед не объявлялся? спросил Бехо.
Нет, покачал головой Асхаб. Не объявлялся. Как и полгода, и год, и два года, и шесть лет назад. С чего ему объявиться сейчас?
Странно, задумчиво произнёс Бехо.
Почему странно? удивился Асхаб. Чего же странного в том, что как не было его, так и нет до сих пор?
А странно то, охотно ответил Бехо, что я видел его совсем недавно и надеялся, что скоро он заглянет домой, проведает вас!
Где? побледнел от этих неожиданных слов Асхаб. Дорогой мой брат, где? Где? Где ты видел Хас-Магомеда?
Ты можешь ещё тысячу раз спросить меня «где», но дай же сказать!
Говори! Говори, мой дорогой Бехо, говори же! быстро проговорил Асхаб.
Был я проездом в Хал-Келое, там и видел твоего сына. Да только был он не один с Али-Умаром и пятью его джигитами. Слыхал о таком?
Да кто ж не слыхал об Али-Умаре? взметнулись руки Асхаба. Но что он делал? Он у них в плену?
Бехо расхохотался:
Он с ними, Асхаб. Судя по тому, что я заметил с Али-Умаром они очень дружны, почти неразлучны.
Когда это было?
Да пару дней назад.
Как считаешь, они ещё там?
Бехо пожал плечами.
Тогда я поеду и узнаю, решил Асхаб.
Когда он возвратился домой, то немедленно поведал всем домашним эту прекрасную новость.
Живой! Хвала Аллаху! схватилась за голову Зезаг, смеясь и плача. Каждый день ждала она вестей от сына, вставала с восходом, глаза отдала тому краешку земли, за которым он растворился.
Жив! Жив! Жив! радостно щебетали сёстры, а потом дружно заплакали вместе с матерью.
Братья, Салман и Мансур, подбежали к отцу и стали его расспрашивать:
Как же с ним увидеться? Где его искать? Придёт ли он?
Лишь Зелимхан оставался безмолвен и даже угрюм. Ещё крепко помнил он свою обиду на брата.
Со мной поедете, сказал Асхаб. Нам нужно поторопиться, ибо одному лишь Аллаху известно, застанем ли мы его на месте!
Тогда я побегу запрягать волов? спросил Мансур.
Каких волов? раскатисто рассмеялся Асхаб. Седлай коней! К полудню мы обязаны быть в Хал-Келое!
И действительно, к полудню верные кони домчали их в Хал-Келой. Долго искал Асхаб со своими сыновьями человека, который поделился бы с ними, где находится Али-Умар. Все расспросы оказались безрезультатны. Селяне никому не верили, опасались, что к абреку подослали шпионов, а потому не желали выдавать местонахождение своего защитника. Лишь один старик, к которому обратился за помощью Асхаб, дал ему ответ, но сперва уточнил:
Что за дело у тебя к Али-Умару?
С ним мой сын, Хас-Магомед, я ищу его уже много лет и, наконец, вышел на след! с готовностью изрёк Асхаб.
Раз помыслы твои чисты, я скажу: Али-Умар сейчас с джигитами гостит в сакле Беслана, своего давнего друга. Скачи туда. Беслан живёт тихо и уединённо на противоположной стороне горы. Изложи ему причину своего приезда, иначе тебя могут заподозрить, как лазутчика, присланного властями. Будь учтив с ним.
Асхаб от всего сердца отблагодарил старика и тотчас поскакал с сыновьями к указанному месту.
Они подъехали к дому Беслана. Это была врытая в полугоре сакля со свежесмазанной глиняной трубой. Под навесом подле сарая сидел хозяин статный и загорелый мужчина тридцати лет с опрятной бородой, ладил соху для завтрашней пахоты, неподалёку от него сынишка чинил дышло для упряжки быков.
Ас-саляму алейкум! проговорил Асхаб, с трудом скрывая своё волнение.
Уа алейкум ас-салям, ответствовал Беслан.
Скажи мне, добрый человек, ты Беслан?
Да, это я, похлопал себя по груди хозяин.
Могу ли я видеть Али-Умара?
Зачем он тебе? насторожился Беслан. Беда случилась, нужна его помощь?
Нет, не беда, а радость. Меня зовут Асхаб, я сын Абдуррахмана, родом из Хаккоя. Я ищу моего сына Хас-Магомеда и знающие люди подсказали мне, что сейчас он находится вместе с Али-Умаром в твоём доме. Могу ли я видеть его?
Хозяин помолчал некоторое время, затем окликнул своего сына. Мальчик лет пятнадцати вытянулся, отложив починку дышла. Беслан дал ему указание:
Передай Али-Умару, что к нему посетитель некий Асхаб, сын Абдуррахмана, родом из Хаккоя. Назвался отцом нашего Хас-Магомеда. Спроси, можно ли ему войти.
Мальчик побежал внутрь. Через минуту он вернулся и доложил:
Али-Умар сказал, что можно его впустить!
А можно ли мне войти с сыновьями? спросил Асхаб.
Беслан взглянул на Асхаба, потом перевёл взгляд на его сыновей и одобрительно кивнул.
Асхаб, Зелимхан, Салман и Мансур слезли с коней, прошли под навес, а оттуда попали в саклю. Войдя, они увидели ломящийся от угощений и напитков стол. За ним сидели Али-Умар, Хас-Магомед, Саид и Батуко, все развеселённые вином, а остальные джигиты сладко и протяжно храпели за стенкой, заснув пьяным сном.
Хас-Магомед, едва завидев отца, тяжело поднялся из-за стола, покачиваясь, уважительно потупил голову, но тотчас спрятал своё лицо и смущённо отвернулся, не желая, чтобы отец учуял густую струю винного перегара, исходящую от него.
Садись, Асхаб, будь нашим гостем, радушно пригласил Али-Умар, румяный и благостный от вина.
Асхаб поблагодарил и сел напротив сына. Подле него расселись и сыновья.
Сядь и ты, Хас-Магомед, попросил абрек.
Тот осторожно опустился на своё место, боясь промазать и сесть мимо табурета.
Асхаб долго и внимательно рассматривал сына. За всё это время он не проронил ни слова. Только смотрел, изучал его.
Какой позор! возмущался Зелимхан разгульному образу жизни младшего брата. Какая наглость! Отец вошёл, а ты пьяный, как свинья! Где ты был все эти годы? Что ты делал? Пьянствовал вволю и сладко спал, пока отец с матерью ждали тебя и мучились каждый день! Чем ты кормился, негодяй? Разбойничал, да? Разве так ты воспитан? Разве этому тебя отец с матерью учили? Пить, жрать, как свинья, да постреливать? Ты чёрное пятно на имени нашего отца, ты подлец, порочащий нашу фамилию!..
Гневную речь Зелимхана оборвал отец:
Молчи, Зелимхан! Молчи сейчас!
Зелимхан умолк и злобно насупился. Салман и Мансур посмотрели на него с осуждением. Тогда Асхаб, обратившись лицом к Али-Умару, вопросил:
Я так понимаю, ты и есть знаменитый Али-Умар. Ну, расскажи мне о сыне. Расскажи, какой он?
Али-Умар улыбнулся самой лучистой улыбкой и с удовольствием ответил:
Что мне тебе рассказать? Нет, я не стану ничего рассказывать тебе о сыне. Ты возьми коня, Асхаб, объезди округу. Расспроси людей в близлежащих аулах. Спроси у них, кто такой Хас-Магомед, и тогда всё поймёшь
Хас-Магомед потянулся было к жареной говядине, как вдруг у него из-под бешмета выскочил и громко, вызывающе бряцнул по земляному полу пухлый кошель. Узлы на нём разорвались, и из него высыпались горсти монет. Молодой абрек мгновенно протрезвел, под сердцем у него похолодело, он нырнул под стол и быстро собрал деньги обратно, стыдливо убирая мешочек прочь с глаз отца. Зелимхан взорвался:
Вот как ты живёшь, бандит! Грабишь, скрываешься в доме добрых людей, отъедаешь брюхо, покуда всё наше семейство честно трудится, терпит лишения!..
Молчи, Зелимхан! схватил его за грудь отец и притянул к себе, пылая лицом. Ни тебе, ни мне таких денег в жизни не заработать! Разве мало ты сделал для того, чтобы он стал таким, каким ты его сам называешь? Оставь это раз и навсегда!
Зелимхан покраснел и смиренно склонил голову. Тогда отец отпустил его.
Сколько вы ещё пробудете здесь? спросил Али-Умара Асхаб.
До завтрашнего утра, не больше, сказал абрек. Вы успеете вернуться.
Тогда в путь, встал Асхаб.
Куда мы? спросил Мансур.
А сам как думаешь? ухмыльнулся Салман. Поедем узнавать у людей о Хас-Магомеде.
Да, подтвердил Асхаб и вышел из сакли, а следом за ним и сыновья.
Объехав окрестные аулы и расспросив селян, Асхаб с сыновьями вернулся в Хал-Келой на восходе солнца. Подъехав к сакле Беслана, он застал Али-Умара и его джигитов уже в сёдлах. Хас-Магомед стоял на крыльце в черкеске, в полном вооружении. Он был готов уже сесть на своего чёрного кабардинца, но когда на горизонте показались отец с братьями, повременил. Асхаб приблизился к крыльцу, сошёл с коня и, подойдя к сыну, промолвил:
Я узнал о тебе всё, что хотел, строго начал отец, но на самом деле он говорил так не от суровости, а от усталости. Пусть я и не одобряю то ремесло, которым ты кормишься, однако горжусь тем, что когда ты уходил из дома, то был мальчишкой, а сейчас, хоть и прошло мало времени, ты мужчина.
Скрепя сердце, Хас-Магомед сказал:
Мы оба не привыкли к тому, чтобы показывать свои чувства, но ты открылся передо мной. Теперь и я хочу. Скажу прямо не было ни дня, чтобы я не пожалел о том, что ушёл тогда из дома.
Почему же не вернулся? Ты боялся меня?
Губы Хас-Магомеда задрожали то ли от улыбки, то ли от испепеляющей душу горечи. Он плакал лишь в далёком детстве, но сейчас слёзы лились сами собой от нестерпимой боли и вместе с нею радости.
Потому что хотел сохранить твёрдость. Хотел быть похожим на тебя.
Хас-Магомед, понизил голос Асхаб.
Да, отец? сын быстро смахнул солёные капли с лица. Отец не должен был видеть его таким.
Вздохнув, Асхаб приблизился к сыну, окинув его таким странным взглядом, в котором уживались как-то и сочувствие, и осуждение.
То, что мы пережили с матерью после твоего ухода, не сравнится ни с какой раной, которую ты мог получить в своих странствиях.
Но я лишь хотел
Молчи, оборвал его отец.
В тот миг они смотрели друг на друга почти враждебно.
Всё, что ты хотел мне доказать, ты доказал, продолжал Асхаб. В этих краях никто не подвергнет сомнению твою удаль. Но пришло время вернуться домой. Женись, обзаведись семьёй. Ради меня, ради матери и ради Аллаха.
С этими словами он обнял сына, и глаза их потеплели.
Позволь мне переговорить с Али-Умаром. Пусть он и не отец мне, но мы стали очень близки, попросил Хас-Магомед.
Хорошо, ответил Асхаб.
Случайно расслышав часть их разговора, Али-Умар спешился. Он и Хас-Магомед приблизились друг к другу.
Али-Умар, обратился к нему Хас-Магомед. Отец просит меня оставить абречество, вернуться домой и построить семью. Я не знаю, как мне поступить.
Али-Умар посмотрел на воспитанника весёленьким взглядом, положил руку ему на плечо и коротко ответил:
Довольство Аллаха в довольстве родителей.
Тогда я поеду.
Поезжай.
Они сердечно простились, крепко обнявшись.
Через два месяца до Хас-Магомеда дошли вести о том, что Али-Умар, потеряв большую часть своего отряда, ушёл в лес, а затем был окружён русскими близ родного ему села Шали и застрелен в ходе непродолжительного боя.
Глава 6. Возвращение
Когда Хас-Магомед вернулся в Хаккой, то опасался, что столкнётся там со стеной непонимания и холода, что родные и близкие отвыкли от него и не примут таким, каким он стал. Однако опасения эти оказались напрасными. Он ощутил это, когда спустя шесть лет разлуки переступил порог родного дома и заключил в объятия свою прекрасную мать. Зезаг не могла нарадоваться сыну, то и дело касалась его плеч, гладила его возмужавшее лицо, покрытое теперь короткой бородой и белым шрамом, и трепетно, нежно повторяла:
Какой ты стал, какой ты стал!..
Сам он при этом думал: «Мама ни капельки не постарела, ни одной морщинки не прибавилось. Всё так же прекрасна. А вот отец изрядно поседел».
Сёстры тоже изменились вытянулись, похорошели. Старшая Аймани уже была посватана за Джамбулата из Макхет, сына Джамбека, давнего друга Асхаба, Асет лишь готовилась выйти замуж, ей искали достойного жениха, а самая младшая, Медни, ещё даже не помышляла о подобном.
Всё в Хаккое шло своим чередом. Те же лица, что и прежде. Те же друзья и родственники все были счастливы возвращению Хас-Магомеда. Он прослыл в ауле лихим воином, многие были наслышаны о его подвигах в отряде Али-Умара, далеко шла его слава. И никто не удивлялся тому, что после дерзких налётов, ограблений и погонь Хас-Магомед вернулся не таким уж богатым человеком. Все знали, что, будучи абреком, он не стяжал богатства, а отдавал их, потому пользовался в родных краях большим уважением и любовью.