Я приподнялась на локте и заглянула парню в лицо.
Зачем тебе это, Марсель? Это очень рискованно! Что если кто-то из нас действительно погибнет?
Я люблю тебя, Анна! гордо заявил он. Я должен позаботиться о тебе! Если с тобой что-то случится, я себя никогда не прощу! Я не могу остаться во Фрогии и ждать вестей о тебе! Это хуже смерти! Я мужчина, я должен защищать тебя ценой собственной жизни!
Слова Марселя ударили мне в самое сердце, тронув до слез. Я тоже хотела сказать ему, что люблю его, но парень не дал мне произнести и слова. Он пружинисто сел, а потом повалил меня на спину, сминая мои губы поцелуем.
Мне нравилось целоваться с Марселем. Поцелуи, полные чувственности и нежности согревали мою душу. Втягивая язык парня в рот, я с удовольствием запустила пальцы в его волосы.
Марсель очень быстро заводился, и мне об этом было известно. Вот и сейчас его ставший мгновенно твердым член, уперся мне в промежность. Руки парня нежно сжали мою грудь, заставив застонать от удовольствия, а затем спустились ниже, задирая мое платье. Обычно на этом мы останавливались. Я останавливала его. Лишь однажды я позволила Марселю залезть ко мне в трусики, когда мы оба перебрали на дне рождения его матери, и потрогать мои складочки пальцами. Он даже чуть проник в меня ими Кажется Точно не помню
Сегодня мне хотелось, чтобы он снова сделал что-то ужасно запретное и неприличное, поэтому шире развела ноги в стороны, бесстыже предлагаясь уже не на шутку возбужденному парню.
Поняв, что ему дали зеленый свет, Марсель стал действовать смелее. Его руки жадно набросились на мои бедра и промежность, дыхание парня участилось, будто он задыхается.
Боже, Анна! Ты меня с ума сводишь! хрипло застонал Марсель, оттягивая ткань моих трусиков. Отдайся мне, милая! Вдруг мы и в самом деле завтра погибнем!
Когда его пальцы добрались до самого сокровенного, я замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Ничего, кроме дискомфорта, от хаотично терзающих меня пальцев, я не почувствовала. Это так странно, что о сексе столько много восторженных писков. Что-то я ничего даже приближенного к «полыхающему огню» в своей киске не почувствовала. И вообще никогда не чувствовала, а ведь мы с Марселем не первый день тискаемся в кровати. Быть может, я фригидна? Я читала о таком. Что ж пусть хотя бы Марселю будет приятно. По его стояку, рвущемуся из брюк, было очевидно, что он точно не фригидный!
Я рассчитывала на то, что Марсель для начала разденет меня и разденется сам, что у нас будут еще какие-то предварительные ласки, ведь он знал, что для меня это впервые, но он просто стянул с меня трусы и расстегнул ширинку на своих брюках. Лежа с широко разведенными ногами, в полнейшем недоумении я смотрела на то, как Марсель вываливает свой член на свет божий.
Черт, презервативов нет У тебя есть презервативы, Анна? с надеждой спросил он. Я лишь рассеянно покачала головой. Откуда у меня презервативы? Ладно, милая, я буду осторожен! пообещал мне Марсель, и снова вернулся к моей вагине. Ты совсем сухая, Анна! констатировал факт Главный претендент на мою девственность. Неужели ты совсем меня не хочешь?
Это прозвучало, как обвинение. Я должна течь, как сука при виде его вздыбленного достоинства? Меня добил смачный плевок Марселя прямо между моих ног. Боже, он будто бы в душу мне плюнул! Марсель был решительно настроен, чтобы трахнуть меня во что бы то ни стало! Он тут же приставил свой член к моей дырочке и уже было толкнулся в меня, когда я, придя в себя от шока, с силой толкнула его в грудь и вскочила с кровати. Не так я представляла себе свой первый секс! Вот вообще не так! Марсель со всеми девушками себя так вел, или я особенная?
Уходи, Марсель! еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить ему, сказала я.
Что случилось, Анна?
Боже, он реально не понимает? Или просто идиот?
Я не хочу! Я хочу, чтобы ты ушел!
Марсель грязно выругался, спрятал свой член и застегнул брюки. Он был зол и расстроен, но меня это уже не интересовало.
Прости меня, Анна! подойдя ко мне, взмолился Марсель. Я выпил лишнего! Поторопился! Я же вижу, что ты не готова! Я подожду еще! Столько, сколько нужно!
Парень шагнул ко мне, чтобы обнять, но я выставила руку вперед, чтобы он не приближался.
Спокойной ночи, Марсель! холодно попрощалась я, намекая на то, что ему пора выметаться прямо сейчас.
До завтра, любимая! горячо воскликнул парень и вышел из моей комнаты.
Я тут же рванула в ванную, стягивая на ходу платье. Мне нестерпимо хотелось вымыть свою вагину с мылом, чтобы смыть с себя мерзкие слюни горе-любовника Марселя!
2. Анна
Летала на вертолете? спросил меня Марсель, помогая мне устроиться в кресле транспортного средства.
На военном впервые, призналась я.
Парень помог мне разобраться с ремнями безопасности и пристегнуться. Он сел напротив меня и тоже пристегнул ремни. Мы были одеты в зеленую камуфляжную форму Фрогии, только без военных шевронов. На груди нашивка "ПРЕССА", такие же на каске и бронежилете.
Марселю форма была к лицу. Он выглядел не так мужественно, как настоящие военные, которыми под завязку был забит вертолет, но все равно смотрелся классно. Мне же форма была немного велика, как и ботинки, но выбирать было не из чего. Меньший размер не был предусмотрен в принципе. Бронежилет с непривычки сдавливал грудь, так что дышать было тяжело. Как я буду в нем дальше находиться, я себе не представляла совершенно.
Мы еще даже не взлетели, а я уже скучала по своим домашним тапочкам, спортивному костюму, и маме. Ничего, успокаивала я себя, нужно набраться мужества и терпения. Я закрыла глаза и помолилась о быстром, а главное, безопасном перелете. Свой ключ-талисман я повесила на шею на шнурок, но доставать его, чтобы потрогать, было проблематично из-за тяжелой экипировки.
Анна! окликнул меня Марсель, и я открыла глаза.
Он щелкнул меня на фотоаппарат.
Это для семейного архива! с улыбкой пояснил он.
Командир объявил взлет. Я надела противошумные наушники и снова закрыла глаза.
Мы летели около двух часов, потом сели на нашей военной базе в республике Бриминия для дозаправки. Лететь через эту страну пока еще было безопасно. Берлессы наступали на Кижи с противоположной стороны, так что воздушные границы между Бриминией и Кижами они еще не взяли под свой контроль. Но все равно было страшно.
Всем пассажирам было приказано покинуть вертолет, поэтому мы с Марселем с удовольствием размяли ноги и сходили в туалет.
Как ты, милая? заботливо поинтересовался Марсель.
Хорошо, соврала я, чтобы не выглядеть слабачкой и неженкой.
Марсель болтал что-то еще о том, что у него заложило уши, но я его не слушала. В голове шумело и хотелось пить. Наши вещи остались в вертолете, а спрашивать что-то у других людей я постеснялась.
Вторая часть перелета далась трудней. Погода ухудшилась, и вертолет начало трясти и мотать из стороны в сторону. Я пыталась закрыть глаза, чтобы вздремнуть, но сиденье было настолько неудобным, что расслабиться было невозможно. Если бы не ремни безопасности и каска, я бы разбила себе всю голову, потому что меня то и дело отшвыривало назад, и я билась затылком о железный борт.
Марселю было и того хуже. Его нещадно выворачивало прямо в проход, и не одного его. Мужчина, сидевший по правую руку от меня смачно блевал едва ли не на мои ботинки.
От запаха рвоты меня тоже начало мутить. Боже, почему нам не выдали какие-нибудь пакеты или хотя бы не предупредили, что такая ситуация возможна?
Теперь время тянулось вообще бесконечно. Передо мной мелькало зеленое лицо Марселя, гул вертолета долбил по мозгам, а жуткая вонь заставляла мой желудок сжиматься каждый раз, когда вертолет подбрасывало в воздухе!
Когда командир объявил, что мы садимся, у меня вырвался стон облегчения. Я уже потеряла надежду, что мы вообще когда-нибудь долетим.
Нас с Марселем встретили и проверили наши документы.
Чё вы сюда все прётесь? недовольно бурчал сопровождающий нас кижанский солдат, пока мы шли по улице. Мёдом вам здесь намазано? Заебали! Как же вы все, нахрен, заебали!
Я посмотрела на Марселя, но он, наверное, не понял смысл сказанного, да еще и с ругательствами, потому что никак не отреагировал на высказывание сопровождающего. Я тоже промолчала. Сил спорить и что-то доказывать не было. Да и кому? Обычному рядовому? Много он понимает с высоты своего полета?
Нас разместили на военной базе кижан. Как я поняла из разговора ехавших с нами в одном автобусе военных, здесь было что-то вроде распределительного пункта. На эту базу шли поставки оружия и гуманитарной помощи из других стран, а потом уже эту помощь отправляли на фронт.
Оружие поставлялось нелегально, тайком, потому что ни одна страна мира в одиночку не желала объявлять войну Берлессии. Народ, осмелившийся это сделать, обречен на уничтожение. Даже Бургедония не решалась на такой шаг, так что уж говорить о маленьких, более слабых государствах.
Победить Берлессию можно было только общими усилиями, объединившись всем миром, и никак иначе. Не один месяц велись обсуждения и дебаты на тему объединения армий всех стран, но так ничего и не было решено. За этим я здесь, чтобы ускорить этот процесс.
Пока Берлессия первой не объявила войну кому-то из "наших". Неизвестно, что этим берлессам в голову взбредет. Вдруг они войдут во вкус, и, захватив Кижи, пойдут войной еще на кого-нибудь? На ту же Фрогию, например. Наш президент громче всех вопит о том, что Берлессию надо уничтожить, вопрос только чем? Большая часть нашего вооружения уже в Кижах, а того, что осталось, хватит, чтобы держать оборону страны несколько дней, не более. Это чистое самоубийство!
Берлессы захватили уже треть Кижей, но бахвалятся тем, что еще даже не начинали войну, что воюют не в полную силу. Разведка Фрогии и Бургедонии работает слаженно, но никто точно не знает, каковы на самом деле военные возможности этой страны. Что если у этих варваров достаточно оружия и людей, чтобы противостоять всему миру? И, конечно же, мы боимся ядерного удара, а министр обороны Берлессии "размахивает" своими ядерными боеголовками при каждом случае, по поводу и без.
Вот и приходится поставлять оружие, технику, солдат и боеприпасы в Кижи тайком, под видом гуманитарной помощи. Мы прилетели как раз на таком вертолете с красным крестом. Это унизительно! Как будто это мы какие-то преступники, а не берлессы!
Пока мы шли к казарме, я жадно разглядывала все вокруг. Одни беленые понизу деревья чего стоили! Повсюду кижанская речь, вперемешку с берлесскими словами. Тут даже воздух был какой-то другой. Пахло всего лишь нагретым за день асфальтом и зеленью, но так сладко, что голова кружилась!
На меня такой волной накатило, что слезы навернулись на глаза. Хотелось вздохнуть поглубже этим воздухом, но бронежилет не давал. Хорошо, что Марсель вызвался нести мои вещи, и мне было не так тяжело передвигаться.
Меня поселили в какую-то комнатушку еще с одной девушкой-журналистом. Она лежала на одной из кроватей с телефоном в руках и с любопытством сейчас рассматривала вошедших. Марселю было велено пойти к мужчинам.
Что он сказал, Анна? переспросил у меня Марсель, когда сопровождавший нас парень на кижанском языке попросил Марселя следовать за ним.
Он сказал, что проводит тебя, Марсель! подсказала я. Ты что, не выучил язык? ужаснулась я. Как же ты будешь?
Я знаю берлесский немного, нашелся парень. И ты же со мной?
Проси тогда повторять на берлесском. Тут все знают берлесский!
Это вряд ли! вмешалась в наш диалог моя соседка по комнате, говоря на ломанном фрогийском. Лучше вообще помалкивай, парень! За берлесский язык можно и в морду получить!
Марсель ничего не ответил, только тяжело вздохнул, повалив мой тяжеленный рюкзак в углу комнаты. Он помахал мне рукой и ушел с солдатом, терпеливо ожидавшим его в коридоре.
Я Берта, перешла на кижанский девушка. Я из Бриминии!
Анна, приветливо улыбнулась я девушке. Я из Фрогии!
У тебя отличный кижанский! заметила Берта. Где так научилась?
В школе. Школа хорошая была.
3. Анна
Боже, с каким облегчением я сняла с себя бронежилет! У меня второе дыхание открылось или первое нормально заработало? Такое ощущение, что тонну с себя сбросила!
Разложив свои немногочисленные вещи, я спросила у своей соседки, где душ.
Я пойду с тобой, Анна! сказала девушка, поднимаясь с кровати. Тут мужики сплошь озабоченные! Лучше не ходи одна, даже в туалет!
Мы с девушкой договорились разговаривать на кижанском, чтобы она поупражнялась в языке. Я поблагодарила Берту за заботу, и мы вместе с ней вышли из комнаты. Оказалось, что наш закуток никак не запирался снаружи, только изнутри.
Я волновалась за свой кошелек, мобильник и дорогостоящее оборудование. Если у меня украдут хотя бы одну из двух видеокамер, я уже буду чувствовать себя неполноценным корреспондентом.
На свой страх и риск, я быстро сполоснулась в общем душе, куда меня привела соседка. Сама она курила в открытую форточку, стоя на стрёме.
Разве здесь не запрещено курить? с укором спросила я ее, наспех натягивая на себя белье. Мне не хотелось провоняться сигаретным дымом, ведь я только что помылась.
Тут такой бардак, Анна, что никто и не обратит внимания, покачала головой девушка.
Она выбросила окурок прямо в форточку, и подождала, пока я полностью оденусь.
Мы вернулись в нашу комнату, и я первым делом убедилась, что все мои вещи на месте. Берта снова завалилась на кровать и взяла в руки свой телефон.
Как тут вообще? спросила я ее, расчесывая свои длинные рыжие волосы.
Как в жопе, грубо ответила девушка, не отрывая взгляд от экрана. Бардак, хаос, одним словом война.
Как тут относятся к берлессам? Это правда, что могут побить за то, что разговариваешь на берлесском языке?
Меня волновал этот вопрос. Сейчас моя фамилия. Дюпон. Ее дали мне Андре и Сюзанна, но по настоящим родителям я была Журавлевой. Мой папа был берлессом, а мама кижанкой. Лично я отрицала свои берлесские корни совсем, считая себя истинной кижанкой! Я вообще не хотела иметь с берлессами ничего общего, но моя фамилия, которая могла каким-то образом всплыть в прессе, говорила сама за себя. Я стеснялась своей прежней фамилии! Для меня это было чем-то ужасным!
Берта посмотрела на меня, как на дурочку, а потом вздохнула и снова уставилась в телефон.
Побить это мягко сказано. Тут и убить могут!
Просто за то, что ты берлесс? ужаснулась я.
Да. Тут вообще все друг друга поубивать готовы! Все друг друга ненавидят! Тут как будто бы и людей нет, понимаешь?
Я кивнула Берте, которая снова удостоила меня взглядом, но нет, не понимала. Это же открытая травля людей другой национальности? Разве нет? Национализм чистой воды! Моя стеснительность от фамилии сменилась нарастающей тревогой.
Причин не доверять Берте у меня не было, но и слепо верить в ее слова я не собиралась. А быть может, мне просто не хотелось принимать на веру то, что она только что мне сказала? Не удивительно, что к берлессам относятся плохо, ведь они наши враги. Но как быть с теми, чья родина Кижи, как у меня, например? Решив пока не расстраиваться и не накручивать себя на этой почве, а сначала лично убедиться в том, что Берта слишком уж сильно преувеличивает, я позвонила маме, чтобы сообщить, что я в норме.
Мама снова рыдала в трубку, поэтому я очень быстро закончила разговор, ибо успокоить ее, кроме того, что я в тылу, было нечем.