Андрей Аленин
По воле судьбы. Без права на спасение
Пролог.
Э-эй! Полурослики! Куда же вы бежите!?
Хриплый бас нарушил тишину подземелья. Ему вторило гулкое эхо. Четверо мужчин не спеша продвигались вдоль стены пещеры и масляными фонарями с рефлекторами освещали себе путь. Яркий свет лучами скользил по гладкому серому камню и разгонял непроглядную тьму.
Прекращайте прятаться! Если сдадитесь сами, то умрёте быстро и совсем без мук! Снова подал голос один из четвёрки.
Да! Мы всё равно вас найдём! Так не тратьте наше время и покажитесь сами! поддержал его приятель.
Внешний вид этих людей, был вполне приличным, а вот сама внешность не оставляла сомнений, что за хороший барыш, они и мать родную укокошат и не поморщатся. Глядя на эти лица и всматриваясь в эти глаза, даже самый распоследний простачок не поверит, что эта четвёрка зарабатывает честным трудом. Двое из них продолжали освещать дорогу, а другая пара держала наготове заряженные арбалеты. Два хоббита спрятались за большим камнем, и украдкой смотрели на своих палачей. Что бы не выдать себя им пришлось потушить свет, что у них имелся. Оба тряслись от страха, понимали, что надо бежать, но не могли сдвинуться с места. Бежать в такой темноте было форменным самоубийством, а освещать себе путь, значит быть обнаруженными.
Зачем они это делают, профессор Штерн? Раздался в темноте дрожащий шёпот. Почему господин Эдриан так поступил? Мы же только хотели опубликовать находку, но не претендовали на неё.
Прости Мария. Наверное, это всё моя вина? Ответил ей более уверенный, но такой же тихий шёпот.
Что? Что вы такое говорите? Я не понимаю? Голос в темноте звучал изумлённо и напугано.
Послушай. То, что мы здесь нашли, опасно. Понимаешь? Профессор Штерн говорил тихо и торопливо. Мне кажется, что это реликт со времён тысячелетней битвы. Господин Эдриан искал совсем не то, о чём говорил, и просто обманул нас. Я кое-что читал об этом. Это древние, писания, скорее сказки, а не научные факты. Я не знаю откуда это известно ему. Видимо храм не смог уничтожить всю ересь колдунов.
Я не понимаю. О чём вы говорите?
То, что я прочитал, заставляет меня так думать. Я не собирался являть эту находку миру, я хотел обратиться в храм за помощью. Ты мало прожила среди людей, могла не знать, но склонен думать, что мы нашли то, что имеет прямое отношение к священному писанию и нашей истории.
Но как же
Он не дал ей перебить себя и продолжил:
Не думай сейчас об этом. Я всё тебе расскажу, когда мы выберемся отсюда. Не знаю, как, но Эдриан как-то разгадал мои замыслы. Или задумал убить, когда впервые посетил музей. Сейчас это не важно. Главное выбраться отсюда.
Мы можем спрятаться получше и подождать, когда у них масло кончится, а они уйдут? С надеждой спросила Мария.
Нет. Свето-камни на исходе. Нам придётся их обойти. Решительно прозвучало в темноте.
Но как же? Здесь всего один путь, а дальше тупик.
Это не так. Я сам разрабатывал этот туннель. Там оказался ещё один проход. Спуск крутой, но он уводит вниз. Мы можем попытаться. Я не успел всё исследовать, но, если всё правильно рассчитал он выведет нас отсюда.
Ответом ему была тишина.
Штерн выглянул из-за своего укрытия и увидел, как люди не спеша поднимались к ним по узкому уступу. Ещё несколько минут и быть беглецам обнаруженными, и без сомнения мёртвыми.
Надо бежать! Он чуть не повысил голос, но вовремя сдержался. Мы выберемся, я тебе обещаю.
Эти слова, и приближение душегубов подействовали на девушку, и она всё же решилась.
Но бежать надо быстро, придётся освещать дорогу. Ты будь впереди, а я прикрою тебе спину. Уже пора. На счёт три.
Он вложил ей в руки два, гладких наощупь камешка, размером с куриное яйцо каждый, и начал тихо отсчитывать. На три Мария приложила один камень к другому, и они засветились тёплым жёлтым светом. Такого вполне хватало, чтобы осветить пространство на пару ярдов вокруг.
Хоббиты рванули в туннель. В ответ им раздались гневные ругательства. Убийцы тут же увидели своих жертв.
Мария тяжело дышала и неслась вперёд, а профессор вслед за ней. Прошло не меньше трёх минут, прежде, чем запыхавшийся хоббит остановил девушку.
Подожди Мы пропустили проход.
Он забрал у неё камни, и они побежали обратно. Но было уже поздно. Они успели только разобрать проход от камней, когда на них упал свет фонаря.
Вот вы где! Раздался довольный, злорадствующий голос.
Профессор Штерн, и его спутница замерли на месте. Он уже приготовился получить арбалетный болт в сердце. Свет слепил и хоббит зажмурился от страха. Тренькнула тетива, но вместо болта, что-то большое и твёрдое сильно ударило в грудь, и сбросило в черноту спасительного прохода.
Когда он пришёл в себя, камни в руке Марии освещали пол, всего на несколько дюймов. Прямо перед её лицом. Залитое кровью, с пустым взглядом остекленевших глаз.
Штерн дёрнулся от страха, и взвыл от боли. Кость торчала наружу, а вся нога горела огнём. В первые секунды, он хотел умереть. Положение его было настолько отчаянным, на сколько это возможно. Но профессор отринул эту мысль и решил побороться за свою жизнь. Сейчас, он жалел о том, что, втянул в эту авантюру свою аспирантку, к которой питал тёплые чувства. О том, что поверил принцу. О том, что жажда знаний, денег и славы привела его к такому печальному концу.
Штерн сожалел, а сам стянул с пояса кожаный ремень, кое-как дополз до Марии, вытащил болт из её груди, и с помощью двух этих предметов соорудил себе подобие шины. Он потерял сознание, когда ставил кость на место, но ему удалось.
Хоббит сжёг все имеющиеся спички, но так и не понял где находится. В отличие от других пещер, здесь было тепло и сухо, а камень под ногами больше напоминал, посеревшую от времени, кость.
Передвигаться было тяжело, но он взял камни и пополз. Проползал несколько ярдов в одну сторону, и если ничего не менялось, то возвращался и полз в другую. Штерн хотел понять пределы своего пристанища, попытаться найти выход оттуда.
Свет погас неожиданно, и весь оптимизм профессора, как ветром сдуло. Теперь всё, что он мог, это ползти вперёд наощупь и надеяться на лучшее.
С каждым преодолённым футом, нога болела всё сильнее. Он перестал ползти, когда понял, что больше не может терпеть эту пульсирующую боль. Он весь вспотел, у него началась лихорадка, и сейчас профессор жалел об аптечке первой помощи оставленной в лагере. Он достал флягу и сделал несколько глотков. Поболтал и понял, что воды там плещется совсем немного. Снял куртку и рубаху, обмотал ей ногу. При себе у него был небольшой молоточек и несколько зубил, маленькая кирка, и пару кисточек. А ещё карты Гиблейских гор, которые миллиардами тон нависали над его головой. Эта мысль стала давить на рассудок и грозилась его уничтожить. Темнота и тишина вокруг готовы были ей помочь.
Он снова очнулся, окружённый одной лишь тьмой. Нога так и не прошла, и болела ещё сильнее. Рот пересох, и Штерн допил остатки воды. А потом просто лёг на спину и терпел боль.
Профессор не знал, сколько времени провёл здесь. Он впадал в забытьё, бессчётное количество раз. Боль то уходила, то возвращалась и снова грызла ногу. Когда он спал, ему снилось синее небо над головой. Солнце и облака, свежий ветер и родной дом. А когда бодрствовал страдал. Он умирал от жажды и голода, понимал, что погибнет здесь, но продолжал цепляться за жизнь. Медленно сходил с ума и то рыдал, то смеялся, как истинный сумасшедший. Хоббит пил свою мочу, но жажда только усиливалась. Он молился богам, в которых никогда не верил, а потом проклинал их, орал до хрипоты, выл как собака, и снова заливался жутким душераздирающим смехом. Ответом ему было одно безмолвие. Однажды он очнулся, от того, что грызёт себе руку и пьёт свою кровь.
Силы ещё не покинули его, но он мог только лежать, судорожно вдыхать спёртый воздух и смотреть на еле видный, мерцающий огонёк, далеко впереди. Мысль о свете, не сразу нашла отклик в истощённом сознании. Сердце забилось с новой силой, а Штерн, окрылённый безумной надеждой, собрал в кулак последние силы и остатки воли. Пальцы заскребли по полу, и он медленно пополз к источнику света. Ползти, с каждой минутой, было всё тяжелее. Сил почти не осталось. Профессор хрипел и полз на четвереньках, подволакивая уже бесчувственную ногу, падал, но поднимался снова, и полз дальше. Прошла целая вечность, когда он обессиливший приблизился к источнику света и смог рассмотреть. Над головой, ярдах в двадцати висело нечто, формой напоминающее огромное сердце. Оно похоже на затухающий уголёк пульсировало тусклым светом, но не билось. В воздухе его держали десятки тонких жгутов, которые росли из мрака вокруг.
Штерн не в силах двигаться дальше упал на спину и смотрел, как над ним пульсирует нечто.
I
Рассвет. Яркое солнце, показалось из-за горизонта и согрело землю первыми лучами. Свет быстро заскользил по верхушке высокого леса, пролился на зелёные кроны, затем устремился дальше, по густой траве, сияя на капельках росы, нежно коснулся высокой каменной стены, крытых башен и дозорных в тюрбанах и набитых кафтанах.
Свет побежал дальше и озарил большой комплекс, что раскинулся за стеной. На огромной территории расположилось много каменных и деревянных построек: кузницы, конюшни, лазареты, бани и другие невзрачные и грубые, но добротно отстроенные здания. Весь этот пейзаж мог бы показаться унылым, не стоящим внимания, если бы не одно, «но», что находилось в центре квадратного периметра стен. Кубическая четырёхэтажная конструкция цвета грозовой тучи, с маленькими зарешеченными окошками, возвышалась над землёй и навивала мысли не об унынии, а о каком-то необъяснимом ужасе. Обычно, все без исключения, кто видел это творение человеческих рук впервые, хотели бы оказаться как можно дальше от него. Когда на здание попал солнечный свет, стены как будто впитали его и стали ещё темнее.
Решётка одного из окошек с глухим звуком вылетела наружу. Двое побритых наголо людей, в серой потёртой форме из мешковины и босиком, проворно выпрыгнули из проёма и с невероятной скоростью побежали в сторону стены. Первым мчался тощий юноша среднего роста, с прыщавым худым лицом и оттопыренными ушами. Второй человек, низкий и полноватый, с маленькими поросячьими глазками, орлиным носом и пухлыми губами, отставал от него на пару ярдов. Охранники на стенах заметили бегущих и начали стрелять в них из луков. Специальные наконечники стрел не предназначались, для убийства, и должны были только остановить беглецов, но те ловко уворачивались. Они быстро преодолели расстояние до стены и в один прыжок перемахнули через неё. Стрелки уже звонили в сигнальные колокола, они не сумели поразить цель и теперь били тревогу.
Беглецы неловко приземлились, упали и покатились по земле, но на удивление быстро, поднялись на ноги и целые и невредимые припустили в сторону джунглей. Они преодолели, половину пути, до спасительной чащи, когда из открывшихся ворот появилась группа погони. Лошади преследователей быстро набрали скорость и мчали галопом, а впереди стремглав неслись две большие собаки.
Убегающие достигли вырубки каштанов, быстро преодолели её, прыгая с пня на пень, и скрылись в чаще джунглей. Стражники немного замешкались, вынужденные спешится; лошади могли переломать себе ноги на большой скорости. Собаки не останавливаясь, устремились вслед за беглецами. Преследователи похватали арканы и сети и тоже бросились в погоню. Одетые в лёгкие кафтаны, они сразу взяли быстрый темп. Последними спешились двое в красных халатах поверх облегающей чёрной одежды, в тюрбанах и масках закрывающих нижнюю половину лица. Они припустили в сторону леса, не уступая собакам в скорости, и быстро обогнав стражников, скрылись в чаще.
Канг, отстающий с самого начала пути слышал за спиной лай собак и крики людей. Огибая деревья и перепрыгивая кусты, он чувствовал, как лёгкие наполняются огнём. Стараясь дышать только носом, он догнал Волеса, и сразу подметил, что тому тоже приходиться нелегко. Мышцы начали ныть, силы быстро таяли, а пот катился градом по лицам. Зелье, которое они приняли теряло свой эффект, а после того как оно окончательно перестанет действовать, начнётся ужасная боль. Условного знака всё не было видно, паника читалась во взглядах убегающих. До конца действия зелья оставались считанные секунды.
Лес немного поредел, и они выбежали на небольшой участок земли свободный от деревьев, пробежали ещё какие-то мгновения. Сначала болезненно вскрикнул Канг, а за ним Волес и оба кубарем покатились по земле мимо густого разросшегося, высокого баньяна, а тишину разорвали их истошные крики полные нестерпимой боли, вызванной сильнейшими мышечными спазмами.
Почти сразу за убегающими из зарослей выскочили собаки, на большой скорости они неслись прямо на беглецов. Огромные тела, оскаленные пасти, и инстинкты настоящего хищника без капли сомнений. Синдарийские тигродавы не раз оправдывали своё название и не редко давали отпор тиграм. Они почти настигли свою жертву, но раздался кроткий визг и на землю уже летели разрубленные туши. Кангу и Волесу пришлось откатиться в сторону. Никто бы не заметил, что произошло с животными, обычному человеческому глазу было бы доступно какое-то смазанное, не чёткое движение. Только двое в красных халатах, что скрывались в зарослях, отлично всё видели.
Вскоре появились преследователи и сразу обнаружили орущих от боли беглецов, и только приблизившись, заметили то, что осталось от собак. В ту же секунду стражник вскрикнул и упал замертво. Лезвие рассекло туловище от таза до плеча, оставило на теле кровавою борозду и тут же изменив траекторию полёта устремилось дальше. Молниеносный удар, и голова ещё одного стражника разлетелась как спелая дыня. Остальные преследователи прыжком разорвали дистанцию, они рассредоточились вокруг врага, побросали арканы и достали кривые сабли из ножен.
Человек, который в секунду упокоил двух стражников двигался слишком быстро, и когда он решил атаковать из укрытия, преследователи сначала увидели оружие, а уже потом его обладателя. Не меньше восьми футов роста с лицом, заросшим густой белой бородой. Он держал на плече огромный клеймор и взирал на окруживших его людей. Во взгляде, этого человека мрачном, как грозовая туча, совсем не было страха, чего нельзя сказать о его противниках. Черноволосые и смуглокожие, редко большого роста эти жители юга вряд ли когда-нибудь видели уроженца далёкой северной страны, что находится на другом конце мира. Для них этот северянин был великаном.
Надолго воинов это не смутило их было десять, а враг всего один, поэтому они быстро пришли в себя и напали. Один кинул сеть, в попытке набросить на великана, и сразу же несколько воинов ринулись на него сзади. Сеть упала на пустое место, а напавшие разрубили пустоту. Огромный воин незаметным движением ушел в сторону, сбил двух стражников, и тут же перерубил ещё одного, единственным ударом. Тяжёлый металлический нагрудник, наручи и открытый шлем совершенно не мешали ему двигаться, а огромный меч выглядел опасной, смертоносной пушинкой в испещрённых шрамами руках. Оставшиеся воины попытались ещё раз накинуть на него сети, но их враг снова увернулся, и срубил голову ближайшему к нему стражнику. Оставшиеся на ногах люди окружили великана. Первый сделал выпад, северянин резко, крутанулся всем корпусом, ушел в сторону, и развернувшись, рубанул нападающего по шее. Голова покатилась по земле, а из обрубка хлынула кровь. Не останавливаясь он набросился на остальных. Быстро, невероятно быстро, будто и не двигался по земле, а порхал над ней. Он порубил всех в несколько ударов, превратив человеческие тела в кровавые обрубки. Те, двое стражников, которых он сбил с ног в начале боя, встали, и бросились на утёк.