Нет. Не надо, император качает головой. С чего вдруг такой вопрос, Надежда?
От того, как он произносит мое имя, по коже бегут мурашки. Вроде бы Надежда и Надежда, что тут такого, но это «что тут такого» странным созвучием отзывается внутри меня. Как будто в том, что его произносит именно он, есть нечто глубоко правильное. Естественное. Невыносимо легкое. И снова в груди рождается странное солнце, которое вспыхивает, как маяк, и у меня даже начинает кружиться голова. В отличие от брата Феникс не замедляется, он просто накрывает мою ладонь своей, и мне мигом становится легче.
Даже голова кружиться перестает, а яркое, головокружительное солнце, оборачивается мягким окутывающим и согревающим каждую клеточку тела теплом.
Что это было? растерянно спрашиваю я.
Ваша сила. Она пробудилась, но еще не успела стабилизироваться, в вас ее слишком много. Поэтому я ее приглушил.
Моргаю.
А почему ваш брат так не сделал?
Мой брат?
Я смотрю, как каменеет лицо императора, и понимаю, что сболтнула лишнее.
Ой.
Его брат, получается, не должен был меня провожать? Или
С утра Виорган ваш брат был так любезен, что проводил меня на завтрак к родным. Чтобы я не заблудилась, поясняю, дабы избежать ненужных проблем (и не создавать их Виоргану). Не знала, что это запрещено.
Вам, он делает акцент на этом слове, хотя его «вам» звучит как «явамщас», не запрещено. Не все способны принять и выдержать первую силу алой сирин. Иногда она действует необычно.
Необычно? Это как?
По-всякому, уклончиво отвечает он.
Мастер Интриги он, а не Феникс. Но говорить на эту тему дальше, а тем более настаивать, уже не получится. Прямо перед нами распахивают двери, ведущие в просторный зал, и мы оказываемся на балконе. Внизу отполированный до блеска паркет, или как он тут называется. Зал заполнен людьми, и первым делом я выхватываю взглядом Виоргана, стоящего рядом с целителем. Этого мужчину я тоже запомнила, остальные мне незнакомы.
Много разодетых вельмож, девушки и женщины в красивых платьях, и взгляды все как один, вонзаются в меня иглами любопытства.
Его императорское величество Легран Армарен Леах и ларэй Надежда Ягодкина! торжественно-пафосно объявил церемонимейстер. Особенно пафосно прозвучала моя фамилия.
Будь мы в нашем мире, большую половину зала можно было бы выносить от смеховых колик, здесь же, напротив, повисла говорящая тишина. Особенно когда мы спускались по лестнице, все больше и больше приближаясь к склонившейся в поклонах и реверансах толпе.
Я всей кожей ощутила острую нехватку кондиционера. Из распахнутых настежь высоких окон, приносящих шум моря, конечно, долетал ветерок, но он был не в состоянии облегчить мою участь. Поиграть легкими, стянутыми подхватами занавесями, пошуршать ламбрекенами пожалуйста. Но не окатить достойной прохладой меня, которую сейчас обжигало не только присутствием Феникса, но и жаром всеобщего внимания.
«Притащил нам император непонятную зверушку заморскую», читаю в глазах.
Смотрят по-разному. Кто-то с изумлением, кто-то с восхищением, кто-то с надеждой. Недоверчиво и подозрительно, с завистью и даже с ненавистью?! Этим чувством меня обжигает, когда я прохожу мимо присевшей в реверансе рыжеволосой девушки в первом ряду.
К моей величайшей радости, мы быстро проследовали к П-образному столу, к двум высоченным креслам, на возвышающихся над спинками металлических обрамлениях которых красовались раскинувшие крылья птицы. Феникс усадил меня, после опустился сам, и только следом за нами зашуршала бархатная обивка стульев, платья, камзолы и брюки.
Я оказалась слева от Феникса, справа от него сел Виорган, целителю досталось место рядом со мной. Дождавшись, пока остальные рассядутся, Легран произнес:
Добро пожаловать на прием в честь нашей особой гостьи. Алой сирин.
Алой сирин были рады не все. Это я поняла по взглядам придворных дам, разодетых так, что глаза резало. Особенно не рада была рыжеволосая девушка, оказавшаяся по диагонали от нас. В ладоши она хлопала с таким видом, будто представляла меня между ними, точнее, не меня, а мою голову в формате перезрелого арбуза. Я с детства очень остро чувствовала эмоции окружающих, так вот ее дотянулись до меня даже оттуда.
Многие были рады вполне искренне и хлопали от души, но в целом все равно в рядах собравшихся отужинать в мою честь царила настороженность. До тех пор, пока Легран не произнес:
Все вы знаете, что возвращение алой сирин и истинной силы фениксов значит для нас и для Империи в целом. Мы ждали этого долгие годы, и долгие годы наша надежда была всего лишь надеждой.
«Теперь наша надежда стала Надеждой», подумала я, но вслух ничего не сказала.
Скоро мы не только обретем утраченное, но станем гораздо сильнее, потому что ларэй согласилась отдать нам пламя алой сирин добровольно.
У меня всего два замечания: «мы» это он сейчас о себе, императоре великом и бесподобном, или обо всех них? И второе: согласилась я не по доброте душевной, а потому что мне Вера важнее. Правда, после замечания Леграна общее настроение в зале изменилось на меня посмотрели уже гораздо более уважительно и тепло. Даже несколько девушек из лагеря рыжей заулыбались, хотя она по-прежнему сидела с таким видом, будто ее сколиоз замучил.
Хотя может, ее замучил корсет, что тоже возможно. Или туфли. Если у нее такие туфли, как мне принесли, я ее понимаю.
Поэтому я предлагаю вам в полной мере насладиться этим вечером и обществом прекрасной ларэй, поскольку уже завтра она нас покинет. К сожалению, у нее есть дела в своем мире, которые она не готова откладывать.
Последние его слова поддержали бурными овациями, а я подумала, что это невежливо. Вот так вот, значит, да сегодня ночью все и случится, а потом «не смею задерживать нашу прекрасную гостью». Эх, мужчины. Во всех вы мирах одинаковы. И даже не скажешь здесь: «Ему нужен от меня только секс!» потому что не нужен. В смысле, не только секс. Или только не секс?
Подавив зарождавшуюся внутри непонятную досаду (сама же хотела как можно быстрее отсюда слинять, Надя!), я опустила глаза на приборы и поняла, что ровным счетом ничего не понимаю. Здесь не было вилок и ложек, а были какие-то вилко-ложки: несколько зубцов были спаяны в один, а между ними были расстояния, как в нормальных вилках. Видимо, чтобы соус стекал на платье. То есть на тарелку, конечно же. Были еще маленькие приборы, зубцы которых и зубцами-то не были, потому что закручивались в тугие пружинки, как волосы на бигуди.
Понимая, что с местным этикетом самостоятельно мне разобраться не грозит, я перевела взгляд на Феникса.
Все расположено в порядке подачи блюд, успокоил он меня.
Но раньше мне приносили совсем другие приборы!
Разумеется. Приборы из вашего мира. В нашем не принято разделять уже приготовленную еду, это считается дурным тоном.
Я поморгала, но решила не связываться. Не принято и не принято. На самом деле с этикетом оказалось совладать просто, гораздо сложнее с приборами, поэтому я осталась полуголодной. Может, и к счастью, потому что с каждой минутой, приближавшей меня к предстоящей ночи, мне становилось все больше не до еды, и все больше тошнило.
Хорошо хоть еще разговаривать особо ни с кем не пришлось: Феникс был увлечен своим величием, сидевший с другой стороны от меня мужчина ужином. Разве что я изредка ловила на себе взгляды Виоргана, но перегнуться через его брата и беседовать о том, как прошел день, не представлялось возможным.
Поэтому я искренне порадовалась, когда не полезший в меня десерт, напоминающий недозастывшую панакоту, унесли слуги. И тут же раздался голос Феникса:
Прошу вас, продолжайте праздник, после того как мы с ларэй удалимся.
Рано радовалась, Надя.
В голове едва успела мелькнуть мысль: «Что, уже?», а Легран тем временем поднялся, предложил мне руку. Мне не оставалось ничего другого, как последовать его примеру в то время, как слуги отодвинули для меня стул. Я успела перехватить какой-то потемневший, горький взгляд Виоргана, как меня вынесло из-за стола мощью императорской власти и движения вперед.
При всем при том, что я не хотела сюда идти, сейчас буквально хотелось тормозить пятками. В кроссовках это было даже теоретически возможно, но тормозить уже поздно. Бежать тоже. Да и незачем.
Вера, моя Вера, скоро придет в себя.
И все будет хорошо.
На выходе из зала нас дожидался секретарь и двое слуг:
Вас проводят в мои покои, сообщил Легран как само собой разумеющееся. После чего развернулся и ушел в другую сторону.
Обижаться на императоров себе дороже, поэтому я пошла в указанном направлении, то есть между почтительно склонившимися слугами. Мы едва повернули, когда один из сопровождающих меня мужчин дернулся и упал. Второй успел завопить, а на меня метнулась огромная тень. Прямо в грудь, выбивая воздух, ударила мощная звериная туша, меня опрокинуло на пол и протащило по коридору до ближайшей стены, где я поздоровалась с ней макушкой.
Проваливаясь в беспамятство, я ни о чем не успела подумать.
Кроме как о том, что швырять Надю в этом мире уже становится традицией.
[1] Так называлось средневековое пыточное приспособление для ног.
Глава 6. Красная Шапочка, или Ягодное западло
В себя я пришла от стрекотания кузнечиков и щекотания лица. Травинки поглаживали мне щеку, но одна, явно выбиваясь из общей массы, кололась. Видимо, для разнообразия. От земли было слегка прохладно, а в стрекотание вливался треск пламени где-то поблизости и голоса.
Ты уверен, что сирин не очнется до прихода Лавэя?
Уверен. Я хорошо ее приложил. К тому же, у нее связаны руки и кляп во рту. Ничего она нам не сделает, она в этом мире несколько дней и вряд ли способна совладать со своей силой.
Кляп был, это правда. К счастью, не какая-то вонючая тряпка, а что-то вроде упаковочной бумаги, основательно смятой и заполнявшей мой рот целиком. Насчет силы говорившие тоже были абсолютно правы, вот только это не помешало моему сердцу пуститься в галоп, как подстегнутая неумелым жокеем лошадь. От того, чтобы начать дергаться в путах, меня остановила только одна мысль: «Начну и все, мне конец». Вряд ли эти дружелюбные существа, которые мило беседовали у костра, будут вести со мной долгие разговоры о сущем.
Поэтому я предпочла глубоко дышать, стараясь унять панику, и слушать разговоры дальше.
Он когда обещал прийти?
Да скоро же. Ты чего нервный такой? Феникс первым делом заявится в замок, Лавэй должен быть там.
Раздался тяжелый вздох, как будто говорящий не сидел у костра, а камни ворочал. Я помнила, что основное оружие сирин голос, но для того, чтобы им воспользоваться, сначала мне нужно было развязать руки. Потом полоску ткани, входящую в мой рот так плотно, что нижняя челюсть ощущалась отдельно от меня.
Что-то мне подсказывало: начну шевелиться, ерзать и даже малейший шанс на побег и возможность избежать знакомство с Лавэем (не надо мне таких знакомых!) будет потерян. А сбежать мне надо. Ой как надо! Особенно после того, что я услышала дальше:
Он возьмет ее прямо здесь?
Ну да. А что с ней еще делать? Ее силу надо впитать, пока до нее не дорвались Феникс или РенАХар.
В этот момент у меня опять сдали нервы, и я широко распахнула глаза. К счастью, никто этого не заметил я лежала спиной к говорившим, лицом в кусты. В смысле, впереди меня сейчас маячили кусты, в которые я бы с радостью улепетнула. Вдаль расстилался лес, потемневшая в ночи листва и запутавшееся в высоченных деревьях звездное небо, островки которого проглядывались тут и там я увидела его, когда скосила глаза наверх.
Сердце продолжало громыхать, как набат впору уговаривать его быть потише, и в этот момент меня озарило: я же лежу на земле! А сирин черпают свою силу именно от земли. Не знаю, кем являлись мои похитители, но они либо прогуливали уроки по алому сиринству, либо настолько не верили в способности девушек из других миров.
И именно это сейчас сыграет мне на руку.
Я попыталась расслабиться настолько, насколько смогла: чувствуя землю под собой настолько, насколько это возможно. Не знаю, как у них тут происходит подзарядка магией, но будем считать (верить, надеяться), что индукционно. Прохлада сменилась теплом, трава неожиданно перестала казаться колючей и щекотной. Сосредоточившись на близости к земле, и я впрямь ощутила, как внутри снова раскрывается то самое солнце. Солнце, на которое очень странно отреагировал Виорган да и Легран не лучше, хоть и по-другому.
Это окончательно придало мне сил. Воодушевившись, я резко опрокинулась на спину и задергалась так сильно, как могла: мне в голову пришла замечательная идея. Не знаю, правда, какова была степень ее замечательности, но другой у меня не было, по крайней мере, в сложившихся обстоятельствах.
Мои похитители, в два счета оказавшись на ногах, увидели бьющуюся в конвульсиях девушку, а я две небритые хищные морды.
Она притворяется! взвыл один.
А если правда подавилась?
Я, кстати, правда почти подавилась, когда опрокинулась на спину, и даже искренне поверила в то, что начала задыхаться. Возможно, это тоже сыграло мне на руку, плеснув в меня новой порцией паники, а в моих похитителей достоверностью происходящего.
Один из них едва успел рвануть с меня кляп, как я плюнула бумажкой во второго и, вложив все, что во мне имелось, в мой голос, приказала: