«Доктору Веретову я то же самое поведаю!» радостно воскликнул Микаэль. Румянец на его щеках горел, а в глазах сверкали довольные искорки. «Отныне я здоровый человек! Прочь, мертвецы! Ха-ха-ха!»
А что же до Мари? Её счастье озаряло всё вокруг. Графиня не узнавала собственную дочь, а супругу оставалось лишь успокаивать сердце Анны в том, что союз будет прочный, и что слухи со временем рассеются, оставив место лишь семейному благополучию. Что вскоре ум пожилой графини будет занят лишь внуками-наследниками герцогского престола. Александр сам-то в душе не знал, каким из его собственных прогнозов верить, но веровал в тот, что без устали говорил жене. Их единственная дочь шла под венец. На кону стояло очень много на брак с герцогом, пусть с даже не с кем оно изначально тому было планировано, возлагались огромные надежды, решающие судьбу, а сталось бы, лучше уж не таить, финансовое состояние беднеющей семьи Лиен. Все понимали это, но надеялись, что коли молодые приглянутся друг другу искренно, то и второстепенные мотивы женитьбы не будут смотреться столь отталкивающе. Посему, о мотивах этих в голос не упоминалось, но и с расчётов никогда не сходило.
Разве что у единственной Мари никаких расчётов не было и в помине. Семейная ситуация ей была известна, но она, мечтами повстанческого юного духа мысленно видела себя лишь выходящей замуж по любви. И вот, мольбы её были услышаны не пришлось страдать, идя против воли родителей. Она шла под венец хоть и внезапно, но по любви. И какой бы сумасшедший ни был молодой герцог для мира, она лишь видела красоту лица его, сверкающую улыбку, которой он одаривал её, нежные объятия, в которые он заключал её, и страсть, которая исходила из его юного сердца.
Глава 7
И вот счастливый час настал. Толпа, ещё в прошлом месяце обходившая стороной карету Герцога Микаэля Примского, теперь вприпрыжку, осыпая цветами всё вокруг, ликовала при виде брачующихся. Вот уж, действительно, двойные стандарты. Микаэль и сам недоумевал, как тепло его принимал теперь люд, и то пускался ворчать, что небесной кары на этих лицемеров нет, то, под укоризненным взглядом Графа Лиен, сопровождающего его в карете до церкви, вокруг которой уже так много скопилося цуг, начинал нервно смеяться и махал толпе рукой.
«Ах, Мими, отчего всё так топорщится, это просто безумие!» негодовала Мари в притворе, озарённом солнечным светом. «Всё должно быть великолепно сегодня, ведь это день нашей свадьбы, а такой Микаэль меня видеть не может!»
Но в нервных словах её не было правды то говорили лишь переживания перед знаменательным днём. Так восхитительно юная Мари Лиен ещё никогда не выглядела. Её свадебное одеяние было сшито лучшими швеями в округе. Высокие, пышные рукава переливались золотыми и серебряными нитями, когда лучи света ненароком падали на них. Элегантный вырез её брачного наряда был украшен бусинами; по спине шла сложная вышивка шёлковыми нитями вьющихся цветов и сидящих на них многокрылых бабочках, талию утянули сильно, да добавили турнюра. Фата была не длинна и не коротка, из органзы и тюли, украшена бусинами, как на срезах самого платья. Причёску на длинные волосы невесты выполнила сама графиня, и результату могли бы подивиться многие цирюльники высокие, сплетённые между собой каштановые косы завивались в причудливый узор, напоминающий раскрытый тюльпан, украшенный белыми ленточками.
«Ваше Сиятельство! Вы наговариваете, ничего оно не топорщится, в самом деле!» сокрушалась сегодня очаровательно одетая Мими. «Где же он Где же Вик»
«Где же он? Отчего опаздывает?»
«А? Кто?»
«Муж мой будущий, Мими! Кто ж ещё!»
«Ваше Сиятельство, дороги мрак! После такого дождя благо они вообще доберутся», бросилась пояснять Мими, мыслями будучи далеко и сама не знающая, отчего герцог так долго добирается, но ответить надобно было для успокоения Мари, не находящей сегодня покоя ни в чём.
Но её беспокойство было беспочвенно, ибо вдалеке послышались звуки стучащих копыт, хлюпающих по грязи, которая создавала неопрятный контраст такому чудесному событию.
«Да вот же они! Ах, счастье!» воскликнула будущая герцогиня.
«Мари!» закричал из останавливающейся кареты Примский-младший. «Мы через какие-то мгновения будем супругами! Как же ты великолепна, Мари! Мои глаза недостойны видеть эту красоту! Я упал в пещеру Амбото! Моя Мадди!»
«А мои уши недостойны слышать эту сумасбродицу! Где его манеры!» буркнула Графиня Анна, смотрящая со стороны на шушукающуюся толпу гостей, уже ожидающих внутри церкви и с нетерпением пересыпающихся любезностями в ожидании священного таинства.
«Шшш» шелестели листья деревьев. «Шшш»
Мари звонко засмеялась.
Церемония обещалась.
Глава 8
Церковь была полна народу, и оттого не доставала кислорода, утомляя собравшихся гостей страшно. Женщины трясли перед лицами веерами, жаловались на духоту и просились наружу, мужчины же делали вид, что ничего подобного не замечали, и почтительно перешёптывались, когда брачующиеся появились, наконец, на входе и принесли с собою свежего, прохладного воздуха с улицы, на которой жандармы ходили с каретами.
Платья и вееры перестали шуршать, сабли больше не задевали одна за другую. После сильного дождя, сонное солнышко решило-таки заглянуть в церковные ставенки, чтобы разузнать, что творилось внутри. И вот, внутри всё заблистало! Позолоченные иконки и боковые нефы засверкали, мешая хорошо всё видеть, кубки и помосты все засветились и посветлели. Все барельефы и арабески словно бы ожили и принимали непосредственное участие в церемонии, становясь словно бы тоже живыми гостями. Фигуры священников, стоящих уже у аналогия, стали как бы даже приветливее и добрее. Даже ризы их перестали внушать страх, как водится, чего-то королевского.
Мари, когда гордый, пушащийся от удовольствия жених взял её от шафера, взял её под руку, не смогла сдержать слёз. Дамы заохали. Протодьякон, шустрый и молодой, тут же залистал Библию и, перекинувшись с полным, старым, с длинною бородой миловидным теперь для всех священником, затянул молитв.
Гости запели псалмы, кто знал наизусть, кто знал пофразно, но все искренно и качая головами. В моменты таких вот священнодейств, брачества ли, крещения ли, траура, у всякого любая дурь уходила вон, и либо позже не возвращалась, либо ждала за церковными дверями.
Священник, окончив с благословенными молитвами и повернувшись лицом теперь к молодым, приказал им надеть кольца.
Микаэль блеснул глазами.
«Моя», одними губами сказал он Марии, и она стыдливо опустила взгляд.
И их объявили супругами.
Эту свадьбу праздновали ни много, ни мало пять дней. А сколько народу собралось! Вся знать с округи и забугорная, разом забывшая неприязнь к Микаэлю и его славу сумасшедшего, стеклась ко всем мраморным залам замка отведывать кушанья на помосте, беседовать, знакомиться и плясать котильоны да мазурки. И простому люду дано было где повеселиться все малые башни и большой зал были отданы для празднования остальным гостям, чинами ниже, а то и вовсе не имеющим иных. В дни эти разве что грачевня пустовала, не вынося непрекращающегося смеха и звуков музыки.
Казалось бы, счастливы были все. Но особенно молодожёны. Даже и на пятый день Мари и Микаэль счастливо перешёптывались за праздничным столом, планируя присоединиться к следующей кадрили. Как вдруг, музыка смолкла. Народ волной от выхода перешёптывался и расступался. В зал празднования, спокойным, размеренным шагом вошёл Виктор Примский.
«Герцог! Виктор Георгиевич!» послышалось отовсюду.
«Ой, беду ожидайте!» воскликнула Баронесса Виевина, схватив за руку Александру белокурую скромную девушку, из своей многочисленной свиты.
«Это же не иначе как Его Светлость. А не отчаливал ли он за границу по каким-то важным делам?» спросил кто-то из разряженной по случаю толпы.
«Пришёл устроить скандал, стало быть-с!» кивнул Лорд Лобин, окруженный, как обязательно, кругом своих приближённых и шепчущихся дворян.
«Ах, бедная Мари! Что сейчас будет!» прошептала ошеломлённая Маркиза Анджелика, ещё сильнее обмахивая себя веером, предчувствуя плохое.
«Он приехал!» воскликнула Мими, пробираясь ближе к новобрачным.
Но Виктор не выглядел настроенным рушить праздник. Медленно, учтиво кланяясь достопочтенным гостям, он приблизился к столу, за которым сидели Микаэль и его теперь уж супруга, и проговорил:
«Брат, я прошу прощения, что пропустил самую важную часть венчания, но дай же мне поздравить тебя с женою и присоединиться к торжеству. Я рад твоему благополучию и счастливому союзу.» Его голос был прямым и спокойным, тон ровен, как лезвие кинжала, но глаза его почти незаметно сверкнули.
Лицо Микаэля исказилось недоверием. Он заметил, с какой болью Виктор взглянул на мгновение на обеспокоенную Мари, которая ожидала скандала, и, ухмыльнувшись, произнёс, проговаривая каждое слово с надменной удовлетворённостью:
«Добро пожаловать на праздник, брат мой Виктор. Я рад, что ты не уехал в эмоциях, а готов принять решение сердца Мари с достоинством. Я»
«Прошу Вас, Ваша Светлость!» воскликнула Мари и вскочила, боясь речей мужа и того, к чему всё это может привести. «Присоединяйтесь к нам! Пейте и ешьте с нами, Вас так не хватало! Где же музыка? Что это за тишина! Продолжайте, дорогие гости! Пляшите и справляйте наше счастье!» Она задыхалась. «Мими! Неси же бокалы!»
Мими, сама с трясущимися руками, опустила её на стул и дала воды.
«Продолжаем, драгоценные наши гости!» вскричал Микаэль. «Сегодня у меня свадьба! Чего молчит дружка с тостами? Аль мне самому развлекать гостей? Ну, слушайте!
Аккуратно сердце пряно,
Ветер вьётся возле врат,
Я сегодня буду пьяный,
Потому что я женат! Уууух!»
Расслабившиеся гости захохотали, кто-то нервным, кто-то радостным смехом от внезапной, но магически разрядившей атмосферу частушки. Музыканты снова взялись за инструменты, и полилась музыка, звучание которой подстрекал Микаэль, хлопая и подбадривая скромно возвращающихся к танцам собравшихся.
«Мари» раздалось откуда-то жалобно из глубины зала.
Мари, вернувшись к реальности, ошеломлённо прислушалась. Видя, что Микаэль далеко от неё, она обратилась к присевшему рядом Виктору и внимательно осмотрела его лицо.
«Ваша Светлость, Вы слышали это?»
«Что же?» Он поднял на неё грустные глаза, и Мари смолкла. Ей было невыносимо, что он рядом; она знала, насколько он страдает от её сердечного решения быть с Микаэлем.
«Я так рада Вам, Ваша Светлость. Спасибо, что Вы тут.»
«Прошу Вас Виктор», напомнил он. «Выпьем же за Ваше счастье, милая Мария!» Он протянул девушке бокал.
«Виктор», поправила себя Мари, тщетно пытаясь вернуть себе размеренное дыхание. «С-спасибо!»
Он улыбнулся. Он был здесь ради неё. Он не смог уехать. Мими поднялась со стула и начала разливать вино.
«А где же мой бокал? Отчего я пью с чужаками?» вскрикнул снова подошедший к столу Микаэль. Он выглядел действительно великолепно и торжественно, в лучшем одеянии, причёсанный и надушенный. На него оборачивали головы. «Или всё осушили без меня?»
«Вот тебе, дорогой Микаэль, выпей», Мари, нахмурившись, протянула вино жениху.
«Не дуйся, любимая! Не дуйся, брат! Никто не дуйтесь!» засмеялся Микаэль, осушивая бокал с напитком. «Семья мы или нет?»
«Мари» снова послышалось ей.
«Кто это?» озиралась девушка. И тут она поняла, что находится одна.
Одна на холодной, тёмной улице. В одной лишь ночной сорочке, развевающейся от дуновения холодного ветра.
Глава 9
В парке стояла глубокая ночь. Мари вскрикнула от ужаса. Не понимая, что она делает на тёмной аллее посреди непроглядной темноты в одной лишь кружевной ночной рубашке, она ошеломлённо озиралась по сторонам, видя перед собой лишь враждебно настроенные деревья, шумящие на неё своими ветвями, прогоняя в неудачное время из парка; поднявшуюся от ночного ветра пыль в воздухе, удушающую своими воронками, кружащими в воздухе; и огромную стаю ворон, гаркающих каким-то особенно зловещим криком, покинувших свою грачевню и описывающих теперь неведомые фигуры в тёмно-синем беззвёздном небе над головой Мари.
Девушка закричала. Что она тут делала? Что всё это означало?
В эту же минуту, стая беснующихся воронов взмыла высоко в небо, скрывшись на мгновение из поля зрения и, с таким же оглушающим карканьем, ринулась вниз, прямо на потрясённую Мари. В ужасе, она закрыла лицо руками и опустилась на землю. Через секунду, всё смолкло. В воздухе запахло падалью. Казалось, что смрад распространился повсюду, проникая прямо под кожу. Было тяжело дышать, настолько плотным стал разреженный до сей минуты ночной воздух. Она подняла полные слёз глаза и обомлела прямо перед ней, весь облепленный вороньими перьями, с грязными, чёрными волосами, стоял её муж. Её возлюбленный супруг. Он был словно не живой весь сотканный из тумана, его лик был прозрачен, а пустые глаза смотрели на парализованную страхом Мари.
Не смея произнести ни слова, герцогиня просто дрожала. Призрак продолжал безмолвно смотреть на неё ещё несколько мгновений, а потом, с пронзительным, отчаянным воплем, всплеснул руками и растворился в воздухе, подняв клубы пыли и словно бы воскресив вереницы пропавших ранее ворон, которые облетели упавшую без чувств Мари Лиен и разлетелись в разные стороны, сливаясь с ночью.
Примечания
1
Французские романы (перевод с фр.)