Мама тут же спросила, сколько квадратных метров в помещениях автоклавной и что, кроме мытья полов будет входить в мои обязанности. Короче, исключили меня полностью из обсуждения.
Эй, дамы? Алё, гараж?! Вы не забыл, что я на работу устраиваюсь? пришлось прервать беседу подвыпивших подруг.
Витя, не мешай, отмахнулась мама от меня. Ничего мы не забыли, в том числе и то, что ты понятия не имеешь о чём спрашивать.
Я состроил огорченную физиономию, хотя работа, предложенная тётей Машей, меня полностью устраивала. Вернее, не совсем полностью. Работать нужно было шесть дней в неделю, при одном выходном. Я же рассчитывал на режим в отделении, когда при двенадцатичасовом графике, можно было рассчитывать на большее количество свободных дней.
С другой стороны, мыть несколько помещений автоклавной и помогать медсестре в никакое сравнение не шло с нагрузкой в хирургическом отделении, где за двенадцать часов работы вымотаешься напрочь.
В конце концов, женщины пришли к согласию и дружно поинтересовались, согласен ли я на такую не особо интересную работу.
Я с высоты своего возраста, смотрел на это дело прагматически. Меня в первую очередь интересовала заработная плата.
Марь Иванна, а в автоклавной полная ставка санитарки, или половинка? спросил я.
В том-то и дело, что на этот год полная ставка. Главврач периодически угрожает, что оставит только половину ставки, только тогда вообще никого на работу туда не найдет улыбнулась тётя Маша с таким видом, что сразу стало понятно, как она любит и уважает своего главного врача.
Так, что? Ты согласен? спросила она.
Конечно, согласен, отличная работа, даже не ожидал, большое спасибо, тётя Маша!
Тогда послезавтра жду вас в больнице, Получим визу зав отделением, потом пойдем в отдел кадров.
А у главного врача визировать заявление не нужно? в очередной раз спросил я.
Не нужно, сообщила тётя Маша, разливая остатки водки по рюмкам. Главнюк в отпуске. Наш Роман Валентинович остался за него.
Еще раз поблагодарив мамину подругу, я ушел к себе и прилег, переваривая обильный ужин. А мама с тете Машей продолжили банкет, ради этого мама вытащила маленькую, спрятанную в белье. После того, как маленькая была распита, тётя Маша собралась домой. Но еще раз напомнила, чтобы устраиваться на работу мы пришли вместе, чтобы у мамы могли взять согласие на работу её сына подростка пятнадцати лет.
На работу меня приняли без проблем. Тетя Маша, отдала нам с мамой мое заявление с визой и. о. главного врача, с которым мы и отправились в отдел кадров. Там тоже никто моему появлению не удивился. Мне оформили трудовую книжку, которую сразу убрали в сейф к остальным и даже завели форму Т2.
После этого мы вернулись в хирургию, и мамина подруга повела нас в подвал, где располагалась автоклавная. Собственно, найти её проблем не составляло. Каталки с горами биксов на них, стройным рядами стояли вдоль стены.
Когда мы зашли в помещение, медсестра как раз открыла крышку одного из автоклавов. Видимо сделала это, не дождавшись пока полностью снизится давление, потому что из аппарата вырвался клуб пара.
Девушка надела перчатки, и начала вынимать горячие биксы с хирургическим бельем и другим стерилизованным материалом, перекладывая их на каталку.
Глядя на неё, я понял, почему меня определили к ней в помощники. У мамы при взгляде на неё тоже появилось жалостливое выражение на лице. Худенькая девочка, чуть пониже меня ростом, выглядела откровенно плохо.
Хотя многие неспециалисты считают, что беременность красит женщину, в случае с Женей Лукьяновой это утверждение явно надуманно.
Возможно, её живот, и не казался бы таким большим, но в сочетании с миниатюрностью фигуры, тоненькими ножками и бледным лицом, явно не соответствовал шести месяцам беременности. Если бы не знал точно о сроке, подумал, что ей скоро рожать.
Что же вы изверги творите! возмутилась мама, глядя, как девушка, или точнее уже женщина, шустро укладывает биксы на каталку. Пигалицу на такую работу поставили.
Женя Лукьянова положила очередной бикс на каталку и неожиданно сильным звонким голосом заявила.
Я вам не пигалица! И вообще, что вы тут делаете? Посторонним здесь нельзя находиться!
Мама сконфузилась и замолкла. Зато тетя Маша с ехидцей в голосе сообщила.
Женечка, не волнуйся, тебе же рекомендовали избегать сильных эмоций. Познакомься с Витей Гребневым. Юноша будет работать санитаром в автоклавной, так, покажи ему, что где лежит, ознакомь с обязанностями. Потом направь к старшей сестре для инструктажа и росписей в журналах. На работу он выходит завтра с утра.
Да вы, что? возмущенно воскликнула девчонка, Как я буду работать в одном помещении с мужчиной?! Миша узнает, меня убьет!
Мама переглянулась с тётей Машей, и они дружно засмеялись, через несколько секунд я тоже к ним присоединился.
Девушка непонимающе смотрела на нас, пока не поняла в чем причина смеха.
Залившись румянцем, она сказала, что раз уж этот Гребнев будет работать санитаром, то пусть остается, а все остальные должны немедленно покинуть помещение.
Мама и её подруга, все еще смеясь, двинули на выход, сообщив, что будут меня ждать в отделении.
Домой мы вернулись во второй половине дня. Пришли поздно, потому что мама решила пройтись по магазинам, присматривая мне одежду. Но не только мне. Она долго стояла, разглядывая шеренгу платьев на вешалках в универмаге, периодически поглядывая в мою сторону.
Сколько будешь думать? наконец, не выдержал я. Если нравится, покупай. Молодая красивая женщина должна хорошо одеваться.
Мама явно засмущалась.
Ой, Витя, ты уж скажешь, молодая. Какая я молодая? Скоро тридцать пять лет исполнится.
Я засмеялся.
Разве тридцать пять лет возраст? Смотри, как на тебя мужчины заглядываются. Только намекни, сразу замуж позовут.
Мама нахмурилась, улыбка ушла с её лица.
Витя, ты знаешь, что единственного сына у матери не могут забрать в армию, особенно если первый сын у неё там погиб? тихо спросила она.
Я пожал плечами.
Вроде, что-то такое слышал.
Так вот, пока тебе двадцать семь лет не исполнится, я о замужестве даже слышать не хочу. Ведь если у меня появится муж, тебя смогут забрить в армию.
Я огляделся в поисках любопытных ушей, но рядом никого не было.
Мама, магазин не место, где об этом можно говорить. Покупай платье, раз оно так тебе понравилось, а дома вернемся к этому разговору.
Ох, Витька, вздохнула мама. Я тебя временами начинаю бояться, Два месяца назад был мальчишка, как мальчишка, нес всякую ахинею, самопалы мастерил, а сейчас ничего в тебе от этого мальчишки не осталось. Комнату сам убираешь. И в кого ты такой серьезный? Колька, папаша твой, честно сказать, дурак дураком был. Да и я не лучше. Семнадцать лет, что я понимала. Повелась на красивое лицо, да фигуру. А в результате осталась одна в двадцать один год с двумя детьми на руках. А Коля испарился на просторах Советского Союза. Завербовался на Дальний Восток и с концами.
Однако! мысленно воскликнул я. Какие разговоры мама со мной завела, раньше такого никогда не рассказывала. Видимо дошло, что сын резко повзрослел.
Затем была долгая процедура примерки. Продавщица косилась на меня, когда слушал мои комментарии по поводу очередного платья. Видимо, она никогда не видела пятнадцатилетнего парнишку со знанием дела комментирующего недостатки и достоинства очередного наряда. В конце концов, платье мы купили и потопали домой.
Ну, вот, печально вздохнула мама, когда переступила порог квартиры. Собиралась сыну рубашку новую купить, а вместо него купила платье.
Купила и хорошо, давно пора начать уделять себе внимание, хватит об этом говорить, лучше пообедаем, а то есть хочется не по-детски.
Сейчас-сейчас, засуетилась мама, бросив сверток на диван, и, переодевшись, загремела кастрюлями.
После обеда я ушел к себе и лёг на кровать. Однако спать почему-то не хотелось. Покрутившись, я встал и начал перебирать немногие книжки, стоявшие на полке. Кроме «Волшебника Изумрудного города» там еще стояли русские народные сказки, и «Страна Багровых туч» Стругацких, зачитанная до дыр и со штампом школьной библиотеки. Видимо, Витька каким-то образом ухитрился её спереть. И я даже вспомнил каким. Уединившись между стеллажами, он запихал книгу в брюки и сильней затянул ремень, чтобы томик не провалился дальше. После чего благополучно вынес из библиотеки.
Плюнув на книги, решил почитать прессу.
Газет мы не выписывали, потому, что мама приносила их с работы, притом в таком количестве, что нам не нужна была другая растопка для печек.
Забравшись в кладовку, вытащил небольшую стопку газет «Советская Россия» и начал знакомиться с последними новостями.
Увы, надолго меня не хватило. Казенный язык отбил желание читать моментально. Еще несколько минут занимался известной игрой, представляя в голове парочку, занимающуюся сексом, читал газетные заголовки. Иногда получалось смешно, но тоже быстро надоело, возраст видимо не тот для таких игр.
В это время из окна раздался голос Валерки Лебедева. Видимо, он явился с практики опять подшофе и давал концерт соседям.
Пел он, нещадно терзая гитарные струны.
Выйти, что ли, посидеть на улице, подумал я и, надев сандалеты на босу ногу, вышел из квартиры.
На этот раз Валеркин концерт собрал большую аудиторию. Несколько девчонок и парней, рассевшись на куче не распиленных брёвен, внимали местному барду.
Валера, надув губы, недовольно заметила Карамышева, когда Лебедев закончил с очередной тюремной темой. Ты все поёшь про зэков и тюрьму. Спой лучше что-нибудь о любви.
Для тебя, Нина, все, что хочешь, спою, заверил Валера и, улыбнувшись, сверкнул накладной золотой фиксой. Еще вчера её не было. После чего тронул струны и негромко запел, не сводя глаз с Нины.
Я слушал давно не слышанную песню и думал.
А ведь не хуже Осина получается у дворового певца. Жаль, конечно, но сопьётся парень, скорее всего. Хотя может этого и не случится, всяко в жизни бывает.
Пока я думал о будущем своего соседа, Нина Карамышева пересела ближе ко мне.
Витя, ты говорил, что сможешь со мной в выходной сходить позагорать, утвердительно спросила она.
Я улыбнулся.
Нина, с завтрашнего дня я работаю в больнице, так, что, действительно свободным остаётся только воскресенье. Сегодня среда, так, что если через три дня погода не испортится, можно сходить.
Хорошо, сразу согласилась Нина, чем немало меня удивила, и потом продолжила. Знаешь, моим родителям не понравилось твоё решение. Папа так вообще сказал, что если знал, что ты устраиваешься на работу, то взял бы тебя учеником моториста. По крайней мере, получал бы намного больше чем в больнице.
В это время Валера, покончив с портретом Пабло Пикассо, перешел к другой песне.
В одном из дальних государств одной прекрасной королеве придворный шут частенько пел свои чудесные напевы.
Ой! воскликнула Нина, Давай потом договорим. Мне так эта песня нравится. Я, наверно, опять плакать буду.
Возможно, концерт продолжался бы и дольше, но тучи комаров, клубившиеся над присутствующими, не способствовали адекватному восприятию дворовой музыки. Поэтому все понемногу разбрелись по домам.
Ушел домой и я, замотивировав это необходимостью рано вставать.
Нина напоследок напомнила мне про обещание, на что я с готовностью подтвердил обещанное. Карамышева загадочно улыбнулась и машинально повернула голову, и я даже понял для чего.
По привычке она искала взглядом свою подругу, чтобы удостовериться, прониклась ли та её способностями. Вот только Светка Птичкина отсутствовала и теперь уже навсегда. Так, что Нине впору искать новую дурнушку в подруги, чтобы та восхищалась талантами местной королевы красоты.
Мама еще не пришла с работы, поэтому я не стал ложиться и ближе к её приходу разогрел ужин. Благо пустой газовый баллон нам вчера заменили.
Пришлось для этого сходить на почту и оплатить квитанцию на рубль шестьдесят две копейки.
Вить, ты чего не спишь? встревожено спросила мама, зайдя, домой.
Не видишь, что ли, тебя жду, буркнул я, отдирая прилипающие к сковороде макароны. Увы, о сковородках из будущего остаётся только мечтать.
Утром, в кои веки меня разбудил будильник. Давненько я не слышал эти звуки.
Но услышал его не только я. Мама непременно желала накормить меня завтраком, как будто мне с этим делом было не справиться.
Ну, не ворчи, Витя, не ворчи, ты уйдешь, я снова лягу, успокаивала она не на шутку разошедшегося сына.
Ничего сложней яичницы она все равно не придумала, так, что через десять минут я бодро шагал на работу.
В больнице, когда я зашел в приемный покой, всем было глубоко пофиг, кто я такой и зачем здесь появился.
Так без вопросов я добрался до автоклавной и сразу попал в цепкие лапки Жени Лукьяновой.
Ну, наконец, явился, не запылился! приветствовала она меня.
Часов у меня не имелось, но в приёмном покое я глянул на часы и знал, что сейчас всего лишь семь тридцать утра. Поэтому в ответ только произнес:
И тебе доброе утро Женя.
Я тебе не Женя, а Евгения Александровна, сообщила медсестра.
В таком случае, Евгения Александровна, можете ко мне обращаться Виктор Николаевич.
Пф какой ты Виктор Николаевич, ты просто мальчишка, констатировала Лукьянова. В общем, я тебе вчера все показала и рассказала, так, что можешь приступать к работе, а я ушла на пятиминутку.
Мда, без часов сложновато, подумал я и направился к кладовке, где хранились ведра, тряпки и прочий инвентарь. Кроме того, стояли банки с осветленным раствором хлорной извести и лизолом. Кстати, вчера я немало удивил свою начальницу, когда без проблем рассказал, как готовить раствор хлорки.
Пока Женя отсутствовала, к дверям автоклавной начали подъезжать каталки с биксами.
Очередная санитарка или медсестра заглядывала в помещение и кричала:
Женька! Ты где? Давай забирай биксы, некогда нам здесь торчать.
Увидев меня, они сразу сбавляли тон.
Смотрите, девки, Женьке помощника дали, такого же доходягу, как она, высказалась одна из санитарок.
Я же готовил свой инвентарь, не обращая внимания на подобные возгласы.
Через двадцать минут появилась Женька.
Я еще вчера заметил, что, несмотря на свою внешность, оказалась она весьма деятельной и активной особой.
Быстро навела порядок в очереди и начала загрузку автоклавов. Притом меня о помощи не попросила.
Я человек не гордый, поэтому взялся за биксы сам. Женя ревниво смотрела, как я это делаю, и с удовольствием отмечала все мои огрехи.
Однако, после того как основная часть работы была сделана и автоклавы включены моя командирша явно устала.
Жень, посиди немного, отдохни, посоветовал я ей, а чтобы она не возмутилась, добавил. И ребеночку, тоже полезно отдохнуть, а то работает вместе с тобой.
Аргумент оказался убедительным, и Женя уселась за стол. Я же приступил к первой уборке. Надо сказать, Лукьянова, выполняла обязанности санитарки из рук вон плохо. По углам хватало пыли и грязи, плиточный пол даже потерял первоначальный цвет.
В принципе, это можно было понять. Учитывая беременность, главная медсестра больницы, контролировавшая работу автоклавной, относилась к Жене снисходительно. И особо не приставала. Тем более автоклавная была не на глазах, в подвале.
Но мне на снисхождение рассчитывать нечего. Через два три дня проверка качества моей работы случится неминуемо. И получу втык не только я, но и Лукьянова, за то, что плохо требует работу с санитара.