В своей работе 1889 г. Шмурло лишь случайно упомянул имя Вольтера и вовсе не обратил внимания на его «Историю» Петра I. В следующей работе труд Вольтера занял подобающее место. История создания книги Вольтера, особенности ее замысла и проблематики, источники, положенные в ее основу, наконец, реакция русских современников на труд французского просветителя все эти вопросы были уже поставлены и нашли оригинальное освещение в книге Шмурло 1912 г. В 1929 г., будучи уже в эмиграции, историк блестяще завершил серию своих трудов по историографии Петра Великого монографией «Вольтер и его книга о Петре Великом»[108]. Она была издана при финансовой поддержке Министерства иностранных дел Чехословакии. Обширные авторские познания и глубина раскрытия темы были соединены с блестящим литературным изложением, что превратило работу Е. Ф. Шмурло в увлекательное научное повествование. Многие ее страницы (например, описание условий жизни и творчества Вольтера в Делис на берегу Женевского озера) отмечены несомненным художественным талантом.
Книгу Вольтера нельзя было назвать безвестной для русской историографии[109]. И все же путь ее к читателю был тернистым, что предопределило некоторую отрывочность и фрагментарность интеллектуальных рефлексий. Показательно, что, с момента появления в 1809 г. неполного и вольного перевода вольтеровского труда на русский язык[110], его полный квалифицированный перевод на русский не состоялся. Труд Е. Ф. Шмурло в полной мере отражал в себе глубокое внимание историка к образам царя-реформатора в российской и европейской интеллектуальной культуре. Вместе с тем он смыкался и с авторским интересом к русско-французским связям[111].
В этой работе мы находим самую полную для того времени историю создания труда Вольтера о Петре I (поныне самую полную на русском языке). При этом вольтеровская «История Российской империи» была подвергнута острому критическому анализу, который выдает в авторе монографии одного из крупнейших знатоков не только истории петровского времени, но и всего XVIII в. В своей критике «Истории Российской империи при Петре Великом» Е. Ф. Шмурло, кажется, не избежал некоторых перегибов и противоречий. Уже в первых строках он характеризует ее как «случайный и далеко не первостепенный эпизод из литературной деятельности Вольтера»[112]. Даже признавая, что вольтеровская история Петра I по своим литературным и научным качествам уступает другим историческим сочинениям великого француза (ко времени написания истории Петра Вольтер уже был автором «Истории Карла XII», «Века Людовика XIV» и грандиозного «Опыт о нравах и духе народов»), нельзя согласиться с оценкой этого труда как «случайного». Вольтер отнюдь не лукавил, когда писал в ответ на предложение русской стороны взяться за работу: «Вы предлагаете мне то, к чему я стремился тридцать лет»[113]. В дальнейшем изложении сам исследователь показал, как долго Вольтер шел к написанию истории Петра I, какие серьезные и новаторские задачи ставил он перед собой в этом сочинении. Современный исследователь и издатель вольтеровской истории Петра I М. Мерво утверждает, что «этот труд, будучи результатом важной работы с документами, свидетельствует о реальном введении в оборот новой информации и показывает одновременно исторический метод и философские убеждения Вольтера»[114].
Евгений Францевич постоянно подчеркивал, что Вольтеру в изложении истории России далеко не всегда удавалось подняться до уровня поставленных задач: он не показал связного хода событий, не передал сам дух преобразований, не удался Вольтеру, по мнению исследователя, и образ Петра I. «Вольтер не историк, а просто хороший исторический рассказчик», выносил свой приговор Е. Ф. Шмурло. Однако в то же время он признавал, что в труде Вольтера «события русского прошлого впервые изложены исторически, своим трудом автор первый открывал ряд действительно исторических сочинений о России»[115].
В центре внимания исследователя находился вопрос о сотрудничестве и полемике французского писателя с петербургскими академиками. В авторском изложении этого сюжета мастерски раскрывается личность Вольтера, «проникнутого сознанием своего царственного положения в литературе, ревниво оберегающего свою славу и с высоты величия пренебрежительно третирующего меньшую братию, допуская одно только раболепное восхищение и фимиам по своему адресу и никакой критики, никакого противоречия»[116].
Новаторская задача ученого состояла в том, чтобы пролить свет на взаимоотношения французского просветителя и его русских заказчиков, оценить восприятие его работы русскими критиками, прежде всего Г. Ф. Миллером и М. В. Ломоносовым. Потому важной частью книги Е. Ф. Шмурло, помимо глубокого исследовательского текста, стала публикация документальных приложений. Е. Ф. Шмурло впервые представил ответы на вопросы Вольтера, которые тот посылал в Петербург по ходу своей работы, а также критические замечания на его труд. Историка интересовало, какой материал направляли Вольтеру из России, какие требования предъявляли к нему как к автору, в чем петербургские академики поучали Вольтера, как вели они полемику с ним и, в конце концов, как французский просветитель использовал присланные ему сведения[117]. Особенно примечательны в этом плане довольно резкие ремарки Г. Ф. Миллера, которые он составлял для Академии наук, а та, в свою очередь, дополняла их и, облекая в более мягкую форму, пересылала Вольтеру. Е. Ф. Шмурло по этому поводу справедливо замечал: «Академия старалась тщательно избегать всего, что могло бы шокировать щекотливый слух самолюбивого автора Истории России при Петре Великом»[118]. Эта критика была особенно интересна для ученого, поскольку он считал, что конфликт между Вольтером и заказчиками труда о царе-реформаторе был изначально предопределен[119].
Разумеется, возможности Шмурло были сильно ограничены его эмигрантским статусом, невозможностью в ходе работы обратиться к архивным и библиотечным коллекциям, оставшимся на Родине. Так, он оказался оторван от вольтеровской библиотеки, которая, по признанию многих исследователей, была способна пролить новый свет на отношение французского писателя к России и ее истории[120]. Эту задачу уже в 1970-х гг. решала в своих работах Л. Л. Альбина[121]. Е. Ф. Шмурло приходилось иметь дело лишь с тем материалом, который он успел собрать до революции и который хранил за границей.
В личном фонде Е. Ф. Шмурло в Государственном архиве Российской Федерации сохранились рабочие материалы историка, которые хорошо демонстрируют, что сбор сведений для книги начался задолго до революции. Это и библиография литературы о Вольтере, и выписки из его собрания сочинений, касающиеся России[122]. Там же сохранились и сделанные им выписки из архивных источников, включая Портфели Г. Ф. Миллера в Московском главном архиве Министерства иностранных дел и Бумаги Вольтера в Публичной библиотеке в Санкт-Петербурге[123]. Эти архивные материалы были кратко описаны Р. И. Минцловым[124]. Были известны они и финскому историку Й. В. Ронимусу, который в 1890 г. защитил диссертацию о взглядах Вольтера на Петра Великого[125]. Е. Ф. Шмурло это исследование хорошо знал, но отмечал, что коллега не пошел дальше внешнего ознакомления с вольтеровскими материалами Публичной библиотеки[126].
В книге Е. Ф. Шмурло имеются ошибочные высказывания и неточности, связанные главным образом с состоянием источниковой базы на тот период. В частности, автору не были известны ответные письма И. И. Шувалова Вольтеру, без которых невозможно проследить последовательно за ходом работ над «Историей». Эти послания, полагал исследователь, «пропали или лежат где-нибудь под спудом»[127]. Между тем в первом издании первого тома своего труда Вольтер сообщал читателям, что «все, что мне писал» Шувалов, «я поместил в публичную библиотеку Женевы»[128]. В настоящее время в академическом издании переписки Вольтера, осуществленном Т. Бестерманом, опубликовано 46 писем Шувалова, хранящихся в Национальной библиотеке Франции в Париже и в Вольтеровской коллекции графа Лонуа в составе Королевской библиотеки в Брюсселе (KBR).
Шмурло неоправданно утверждал, что официальное предложение заняться написанием истории Петра Великого было передано Вольтеру через русского посланника в Париже графа М. П. Бестужева-Рюмина[129]. Эта ошибка, по-видимому, проистекала из неверной атрибуции в издании Л. Молана письма Вольтера от 19 февраля 1757 г., в котором он выражал свое согласие взяться за работу. На самом деле инициатор всего предприятия И. И. Шувалов обратился к российскому поверенному в делах при версальском дворе Ф. Д. Бехтееву, который в свою очередь поручил находившемуся в Женеве на лечении дипломату Ф. П. Веселовскому передать просьбу Вольтеру. Письменное согласие знаменитого автора было адресовано именно Федору Павловичу Веселовскому, а не Бестужеву[130]. А упомянутый далее в работе Шмурло Веселовский, якобы «заезжавший к Вольтеру в Делис»[131], это брат Федора Павловича Авраам Павлович Веселовский, постоянно проживавший в Женеве русский невозвращенец, помогавший просветителю в работе над «Историей». Необоснованным является предположение Е. Ф. Шмурло, что первое издание первого тома «Истории» 1759 г. уже было подвергнуто переделке под влиянием критики из Петербурга[132]. В действительности Вольтеру удалось избежать русской «цензуры» при выпуске в свет первой книги.
Нет необходимости пересказывать здесь основные сюжеты монографии, которая далее предлагается читателям. Однако поскольку Е. Ф. Шмурло не дал названий главам своего туда, поясним содержание ее частей. В первой главе находит освещение двадцатилетний «подготовительный фазис», долгий путь Вольтера к написанию истории Петра I, описываются первые контакты философа с русским двором и Петербургской академией наук вплоть до официального предложения написать историю Петра Великого, поступившего в начале 1757 г. Вторая глава касается собственно истории написания труда Вольтера, которая реконструируется по материалам переписки великого просветителя. Здесь раскрываются творческие планы писателя, излагается ход работы над «Историей Российской империи» до ее появления в печати. В третьей главе Е. Ф. Шмурло анализирует содержание «Истории», показывает специфику этого вольтеровского труда. Наконец, в четвертой главе раскрывается суть и содержание полемики Вольтера с его петербургскими помощниками и критиками. Главным образом в этой части работы использованы уникальные архивные источники, которые историк сделал достоянием мирового вольтероведения. Кроме документального приложения книга содержит также свод ошибок Вольтера, отмеченных его критиками, с указанием тех из них, которые Вольтер исправил, и тех, которые оставил без внимания.
Труд Е. Ф. Шмурло получил благожелательные отклики среди современников[133]. Не забывали о нем и следующие поколения исследователей творчества Вольтера, написавших немало работ на смежные темы. Более успешно продвигались в этом направлении зарубежные авторы, о чем свидетельствуют острополемическая книга А. Лортолари[134] и монографическое исследование К. Уилбергер[135], а также опубликование критического комментированного издания «Истории Российской империи при Петре Великом» Вольтера, осуществленное М. Мерво[136]. Более трехсот страниц в этом издании занимает исследование именитого французского ученого, которое является лучшим на сегодняшний день, во многом образцовым трудом об «Истории» Вольтера. Своеобразным признанием заслуг Е. Ф. Шмурло в изучении темы видится тот факт, что ссылки на его книгу присутствуют едва ли не на большинстве страниц академического оксфордского издания.
Отечественные исследователи (Н. С. Платонова, Ф. Я. Прийма, Л. Л. Альбина, П. Р. Заборов, Н. А. Копанев, М. Б. Свердлов, С. А. Мезин, С. Н. Искюль и др.) разрабатывали, как правило, лишь частные вопросы, связанные с историческим трудом Вольтера и его источниками. Таким образом, переиздание монографии Е. Ф. Шмурло с ценным приложением источников, несомненно, окажется востребованным в среде российских специалистов, занимающихся творчеством Вольтера и более широко историей XVIII ст.
Фундаментальное исследование Е. Ф. Шмурло о вольтеровской «Истории» Петра Великого трудно назвать забытый или недооцененной книгой. Однако чего уж точно нельзя отрицать, так это ее огромной библиографической редкости. Тираж пражского издания 1929 г. неизвестен, но судя по тому, что лишь немногие библиотеки могут похвастаться наличием книги Шмурло, число напечатанных экземпляров было мизерным. Тем острее ощущается необходимость в переиздании труда в наши дни, поскольку своего научного значения и востребованности он не утратил.
При подготовке книги к публикации неминуемо возник вопрос о том, как представить современному читателю обширнейшие документальные приложения, ведь Шмурло предпочитал печатать исторические источники на языке оригинала, в данном случае на французском. В конечном счете было принято решение оставить все так, как было задумано им. Французский текст дан в орфографии, принятой в XVIII в.: например, вместо ai oi, temps tems и т. д. То же в немецких вставках: bey вместо bei и т. п. Введенные Евгением Францевичем в научный оборот материалы во многом как раз ценны своим оригинальным стилем, а потому их перевод на современный русский язык значительно бы снизил источниковедческий потенциал. Текст же исследования Е. Ф. Шмурло приведен в соответствие с современной орфографией.
Е. Ф. Шмурло
Вольтер и его книга о Петре Великом
Введение
Среди многочисленных сочинений, вышедших из-под пера Вольтера, есть одно, до сих пор еще не ставшее предметом специального исследования. Я говорю о его «Histoire de lempire de Russie sous Pierre le Grand». Правда, оценка этой книги уже составлена: труд этот не прибавил новых лавров в венок французского писателя; но никто еще не рассказал нам, как составлялась и писалась сама книга, в какой обстановке, с каким настроением работал Вольтер над этим сочинением. Подобная тема напрашивается сама собою уже по одному тому, что книга писалась не без задней мысли: автор брался за перо, задаваясь, помимо Петра, еще особыми целями, с литературой и историей имевшими мало общего, и если по его книге мы знакомимся с деятельностью и личностью великого Преобразователя России, то, одинаково, материалом может служить она и для выяснения фигуры самого автора.
Конечно, «История России при Петре Великом» есть лишь случайный и далеко не первостепенный эпизод из литературной деятельности Вольтера; к физиономии его, как писателя, новых черт она не прибавит; рассказ же о том, как автор творил свою книгу заранее говорим не изменит сложившегося представления о физиономии его и как человека; однако, раз дело идет о такой крупной величине, как «Фернейский отшельник», нельзя не дорожить даже маленькими черточками и штрихами, даже второстепенной подробностью, если она связана с его именем; более же близкое знакомство с процессом самой работы Вольтера, несомненно, осветит его личность ярче и полнее, поможет выпуклее представить его литературные приемы, и перед нами лишний раз предстанет Вольтер блестящий писатель, изящный стилист, всегда готовый пустить в ход свое ядовитое жало; Вольтер, проникнутый сознанием своего царственного положения в литературе, ревниво оберегающий свою славу и с высоты величия пренебрежительно третирующий меньшую братию, допуская одно только раболепное восхищение и фимиам по своему адресу и никакой критики, никакого противоречия.