Ты чего, дурной? попытался вырваться Валя.
Смеешь бить боевого офицера?! Тебе следует идти с повинной к товарищу майору!
Вань, тебе девки весь мозг высосали сегодня? Валентин оттолкнул держащего его друга и последовал за ушедшим вперед Герой.
Ты мог уйти от погони иначе! настаивал Иван.
Мог, согласился тот, только тогда бы он на тебя, дурака, переключился. На землю списаться захотел?
Иван сжал губы и махнул кулаком по воздуху.
Полгода прошло с того разговора, а все равно, будучи в увольнении, Науменко отводил взгляд при появлении коменданта. Будто не друг ударил офицера, а он сам.
Майору и не ведомо было о стыде Науменко. Долго он еще искал по порту обидчика, но Валю вычислить так и не смог.
У майора Загудаева был длинный, словно собачий, нос. Срабатывал сей удивительный орган за километры на одно единственное вещество тестостерон. Он переполняет вены ищущих приключений юношей.
Их можно понять. На флот парни отправлялись за бравыми походами в далекие порты. За возможностью пальнуть из пушки калибром с коровью голову. А вместо того капитан первого ранга руководит ими в выплавке вокруг бухты и обратно. Из приключений в комплекте: чистка палубы, муштра на юте, бестолковое перетаскивание тяжеленых боеприпасов.
За упражнения с боеприпасами Науменко, наоборот, благодарен мудрому командованию. Пара лет тренировок со смертоносными снарядами на плечах укрепила хилые детские руки, превратив их в мужественные клешни, способные побороться за счастье Родины.
***
Войны нет. И дело флота воспитывать мужчин.
Последняя вахта, скоро дембель. Науменко поднял взор от нескончаемых волн на город. Там, за тремя домами вглубь, есть подъезд с синей дверкой. Скрипучая, зараза. Она скрывает ступени до третьего этажа. За той дверью живут студентки Зина и Лена. С ними он познакомился два месяца назад, будучи в очередном увольнении, и теперь обдумывал, когда бы поскорее выбиться на свидание.
Воспоминание о девичьем смехе согрело паренька. Запах каштановых волос прогнал холодные ветра приближающейся зимы.
Завтра он пойдет в увольнение. В кино будут показывать индийские фильмы. Любила Лена слушать распевы Раджеша Капура. А Ваня обычно на выходе из сеанса умилялся ее восторгам: «Какой у него голос! Мелодично поёт!». Он знал, в кино показывают сплошные сказки, а поёт не индус. Раджеш даже русского языка не знает!
Дорога в даль
Зовет меня,
Зовет меня
То был голос озвучивающего кинокартину артиста Рашида Байгутова.
От приятных мыслей о завтрашнем свидании Ваня потопал башмаками в такт напетой песне.
К назначенному времени по палубе застучали вовсе не женские каблуки. Уставные башмаки, ничуть не согревающие ноги в промозглой приморской осени. От холода подошва башмаков деревенела, выбивая звоном об палубу последние капли сна у бдящих ребят.
Часовой Науменко! Сдать пост, лениво скомандовал разводящий.
Последовала уставная церемония чеканного шага и докладов. В момент, когда старый и новый часовой сошлись плечами, Ваня ловко перекинул в ладошку сменщика свёрток.
За годы службы самым главным ритуалом стало именно это действие, а не прописанные седыми людьми буквы уставного доклада.
Три пары твердых, как вечная мерзлота, подошв заклацали по металлической палубе. Шаги, словно барабанная дробь, выбивали бодрящую маршевую песню. К тем звукам не в такт добавились басовые ноты. Еще одна пара уставной обуви грозно вмешалась в маршевый порядок.
Стой, прозвучал командный поставленный голос.
Разводящий, старший матрос Алферов, даже не продублировал команду, смена и без того застыла как вкопанная. Перед ними предстал пропагандист корабля капитан-лейтенант Аникеевич. Весьма пронырливый офицер, без устали снующий по кораблю и вызнающий о недостатках при несении службы. Его глаза на фоне серого морозного неба с нескрываемой хитрецой смотрели на караульную смену.
Товарищ капитан-лейтенант, разводящий караульной смены старший матрос Алф принялся докладывать Алферов, но тут же был пресечен.
Кто только что сменился с восьмого поста? твердо спросил офицер.
Я, матрос Науменко.
Что Вы делали на посту, товарищ матрос? всё тем же монотонным голосом задавал вопросы Аникеевич.
Охранял Родину, товарищ капитан-лейтенант, без запинки, как выученную песню Раджеша, протараторил Науменко.
Славно Вы ее охраняете, товарищ матрос, офицер как удав приближался к сменившемуся караульному, с папиросой в зубах Вы ее охраняете.
От услышанного Алферов вздрогнул, лямка автомата соскользнула с плеча.
Раньше нужно было переживать, товарищ разводящий, когда людей на посты расставляете, Аникеевич принюхался к лицу Науменко. Тот даже глазом не моргнул при словах о курении. Задержал дыхание, хоть это не спасет от чуткого внимания политработника к любым проявленным запахам неблагонадежности. За пьянку мог и под трибунал отдать, коль запах учует. Но табачный дым не так просто выветрить.
Товарищ капитан-лейтенант, разрешите уточнить, подал робкий голос Алферов.
Не разрешаю. Тут и уточнять нечего, оборвал офицер и вновь повернулся к Науменко. Курил на посту?
Так точно, сознался Иван, поскольку понимал, препирания с Аникеевичем бесполезны. Если этот пропагандист обвинит матроса хоть в курении, хоть в знании английского языка (дабы передавать ментальные телепатические сигналы противнику, не иначе как), хоть в неискренней декламации мыслей Ленина знай, это уже не обвинения, а конкретный приговор.
Сдать оружие, скомандовал офицер.
Образцово выполнив строевой прием, Науменко вручил автомат и подсумок с патронами подошедшему Алферову.
Товарищ старший матрос, доложить своему непосредственному начальнику о случившемся. Настоятельно рекомендую ему отправить матроса Науменко на гауптвахту. А сейчас со сменой продолжайте нести службу, скомандовал Аникеевич и, уже отойдя на пару шагов, добавил вслед, бдительно продолжайте нести службу. Бдительно.
***
Заступивший на восьмой пост матрос Георгий Исаков недовольно помял полученный скарб. По первому ощущению от пачки папирос ушло больше половины. Так не пойдет! Ещё вся ночь впереди! Что передавать на согрев сменщику в полночь?!
Пост номер восемь располагался при удобном углублении в корпусе палубы. Находясь на обдуваемом западным ветром борту, у караульного была возможность спрятаться меж башен орудий, незаметно запалить спичку и прикурить папиросу. Кроме ценного табака бумажная пачка сигарет содержала не менее важное послание. На белой карте Беломорканала карандашом мелко приписаны палочки с отметкой времени. Это счет количества прибывших и убывших шлюпок с матросами. В ночь кроме увольняемых на берег могла уйти лишняя шлюпка.
Заприметив шальных морячков, не нужно поднимать панику. Следует поставить на пачке сигарет галочку, а к полуночи старшина сделает подсчет убывших и прибывших. До утреннего построения на мостике контролирующий все сверхсрочник обязан знать, кто не вернулся с ночной прогулки.
Это негласное правило было вторым уставом корабля, где по правую руку мудрого офицера был поставлен знающий, как разить врага молодецких душ, старшина. В таком коллективе необходим смышлёный старшина, умеющий управлять людскими сердцами и думами.
По бумагам на линкоре «Новороссийск» полторы тысячи рабочих пар рук и столько же зорких глаз. В действительности, корабль обладал полутора тысячей человеческих душ. Нигде в бортовых журналах не учтены их страдания и порывы. Знали о них лишь старшины палуб.
Офицеры прекрасно понимали, протокольными требованиями не измерить тесноту молодых людей на корабле. Их пыл требует спуска, разбушевавшаяся ярость должна выплёскиваться вне палубы и кают. Уставом такое не предусмотрено. Для работы с людьми мало рапортов и план-конспектов. Нужны лечащие душу действия.
Матрос Исаков не имел права курить на посту, но имел возможность согреться сигареткой в морозной ночи. Шедший в каюту бодрствующей смены матрос Науменко не имел права уйти следующей ночью в гости за синюю дверь. Но заслужил разрешения побыть одну ночь вне каюты из сотен уставших ощетиненных лиц.
Это маленький клапан в кипящем котле человеческих страстей. Фактор теневой воспитательной работы. И люфт такового механизма строго ограничен. Выпуская пар большее положенного, не ровен час, спустишь с рабочего котла корабля всё давление, оставляя угли любви к Родине тлеть без пользы. Уметь соблюсти равновесие между машиной и человеком, уставом и необходимостью важная задача настоящего командира. Воинский долг, лишенный любви к простым человеческим потребностям, текст на бумаге без мастичной печати.
Георгий решил обойтись в вахте без курева. Наиболее важен табак замыкающему рассвет матросу, поскольку ему предстоит тяжелейшая битва с «дядей Рубеном».
Так моряки в шутку называли непосильное желание спать на посту. По зимним новогодним лесам ходит дедушка Мороз, облачая движением ладоней деревья в снег. По весенним лугам танцует Матушка Весна, из широких рукавов размашисто сыпет красочные цветы по траве. В холодное предрассветное утро приходит к охраняющим Родину бойцам дядюшка Рубен и одним взмахом кулака по глазам отправляет нерадивых отроков в сон. «Из сознания выРубает» говорили про обессиленного воина. Пробудить такового способен крепкий отцовский пинок пришедшего на пост разводящего.
Каждый моряк спасался от Дядюшки Рубена по-своему.
Иван считал волны и думал о глубинном механизме, рождающем их. Размышлял о сущности и предназначении белой пены на холке соленой воды.
Георгий мурчал себе под нос песни, что днем слышал по радио.
А сменивший его к полуночи матрос Валентин Помогайбин молился в третью стражу. Оттого и просился в смены на рассвет самые противные для всего остального личного состава.
Глава 2
Март 2012 года, г. Новороссийск
Поездка в Новороссийск казалась Валерию Борисовичу нудной пыткой. Коллеги, что протаптывали корпорации дорожку в местную администрацию, отзывались о городе как о грязной портовой дыре. Поездку в порт возможно объяснить лишь наличием действительно важных деловых встреч. Выходит, Валерий был сослан сюда в то время, как деловые партнеры загорают на собственных итальянских виллах или проводят выездные корпоративы в роскошных президентских отелях с конференц-комнатами и видами на загорающих мулаток.
Вырвав Валеру из суеты московских клубов, совет учредителей постановил провести сделку по Новороссийскому порту на месте. Нужен человек, который проследит за тем, чтобы местная администрация не дала задний ход.
Сумерками он прибыл в гостиничный номер отеля Hilton и, не особо стремясь прогуляться вдоль моря, плюхнулся в мягкую койку. Перелеты утомляют, а еще больше добивают поездки от Геленджика под песни аульских «mega-stars» до проклятого Посейдоном Новороссийска.
Не обижайся, прибрежный житель, суждения о городе вызваны многими причинами, по сути своей не связанными с твоим домом конкретно. Проблемы с транспортом порой заставляют проклясть само мироздание, не говоря о медленном продвижении в пробке по серпантину.
Всю ночь проспал под кондиционером, хваля азиатских создателей за заботу о человечестве в собственном скромном стремлении заработать денег. Крайняя мысль приснилась в жутком антураже подсознательных переживаний о цели поездки. Комфорт предоставленного номера вывел на корочку во сне сюрреалистические картины. В них звучали лекции профессоров научного коммунизма о доктрине российского бизнеса, выраженного в экстенсивном паразитизме, нежели созидании конкретного блага в желании разбогатеть. Русский язык могуч в нюансах. Слово «заработать много денег» имеет мало общего с термином «разбогатеть». Азиаты, повесившие над потной спиной Валеры кондиционер, именно заработали много денег. Он приехал в порт Новороссийска в стремлении разбогатеть. Будет ли в ближайшие сутки носить тяжелые мешки из корабельных трюмов в широкие ангары закромов Родины? Нет. Бред. Он привез портфель важных документов. Товарищи из магометанского клана ждут, когда администрация порта подпишет свою капитуляцию. В противном случае судьба местной администрации предрешена. Из теплой причерноморской песочницы они отправятся в далекий северный край, где родился страх советского народа, по замыслам современных идеологов.
Тяжёл ли портфель Валерия? Для него нет. Важен ли его труд? Он оценивается в миллион раз дороже, чем старания грузчиков в порту.
По утру позавтракал в отличном ресторане отеля под all inclusive. Достаточно взять бутерброд и вкусный кофе. Не стоит утруждать организм плотным бесплатным завтраком. Ехидно посмотрел на соседей по столику. Привыкшие к турецким отелям, они набрали по два подноса различных блюд, устроив «царский» завтрак. Валере вспомнился университетский приятель, что вел себя аналогичным образом в студенческой столовой. Они с Машей без конца подтрунивали того обжору, а после, уже в состоявшейся жизни профессионалов, частенько вспоминали данный эпичный образ жадности при случае и не очень. В процессе завтрака Валера решил поделиться фотографией «родственников нашего студенческого друга» со старой приятельницей. Кстати, Маша Давненько Валера ей не звонил, не писал. Надо непременно о себе напомнить, предложить встретится, когда вернется в Москву, как раз и случай подходящий.
Ох, уж эта хохотушка Маша. Как сладки были с ней студенческие ночи! Да и не только ночи, бывало, из шалости запирались в пустом лекционном классе, где прямо на парте придавались утехам. Безумие и сумасбродство, вот что роднило его с Машей. Причем выплески адреналина и кураж не сопровождался соплями о высоких чувствах. Это нравилось Валере, а их отношения принимали долгоиграющий вид приключений без истерик и слёз. Не подумайте ничего пошлого, дружба Валеры и Марии зиждилась не исключительно на половом влечении. Гормоны лишь познакомили их, сблизили. Родственные души находили увлекательную тему для разговоров, смежные взгляды на жизнь приводили к обоюдным решениям. Одно из таких: не состоять в браке друг с другом. Данная договоренность имела обратную сторону, не менее прельщающую Валеру: стороны не обязаны друг другу в верности. Союз интересов и плоти продолжался после выпуска из института.
Почему Валерий вспомнил за завтраком о Маше? Наверное, тоска припортового города навеяла желание развлечься. А где веселье, там всегда Маша. Она выжимала из каждой возможности, что дает жизнь, все эмоции до последней капли. Без сомнений, в подобном отеле она устроила бы потеху над соседями по столику.
Валера незаметно щёлкнул на камеру телефона натюрморт пиршества по соседству, олицетворяющего в бренном мире чревоугодие и халяву. Отправил по модному мессенджеру, созданному умными индусскими старателями. Ай да азиаты, ай да двигатели прогресса! Торопливость пальцев подвела. Не проверив набираемое сообщение, доверившись привычке и мышечной памяти, он щёлкнул «отправить». Абонент, из затейливой вредности названный в записной книжке «Мышка-малышка», отрапортовал о прочитанном сообщении.