В нынешнем трудном годе Ольга Дмитриевна внезапно замуж вышла. Покончила разом со своим одиноким бессмысленным существованием. Вот так, на скорую руку, не благословясь у подруг, как в омут сиганула. И не пожалела потом, потому что на редкость удачно. А дело было так. Шла она как-то с покупками из универмага. Видит, а глаз у нее намётанный, как у прожжённого опера, стоит на ветру одинокий мужчина без шапки. В руках у него кружка, и в кружке пенится пиво. Симпатичный мужчина, вроде бесхозный, окоченел только малость и пошатывается. Еще не старый, но и не молод, и пальто на нем обшарпанное и затертое, как коврик у подъезда. Дала Ольга Дмитриевна мужчине бутерброд с колбасой. Он благодарно прожевал. Она сунула ему кусок сахару в рот и потащила за воротник домой. Пальто с него дома сняла и пробовала почистить щеткой, но без толку. Усадила она мужчину на кухне пить чай и давай его расспрашивать, откуда он, такой подарок, на ее голову свалился.
Оказался мужчина этот не таким уж и никудышным, а бывшим интеллигентным человеком из бухгалтерии унитарного предприятия. Холостым бегал на воле, что по нынешним временам громадная редкость, как, к примеру, древняя мушка в янтаре. Однако исковерканной судьбы человек. Политика бедолагу скрутила хуже радикулита. Поверил он по наивности либералам, которые демократы. А те оказались не искренние, а такие, что рвутся к власти, не брезгуя ничьими трупами. Втянули они его в свою партию обманом, а сами хотели либеральную диктатуру в стране учредить, наподобие как в Америке, но еще почище, с вывертами. Нашу религию они ни в грош не ставили, а вместо конституции навязывали гражданам однополую любовь с темнокожими. Словом, кошмар. Пенсию они у бедняги отобрали, квартиру тоже. Выгнали на улицу и обложили кредитами, даже передачу любимую по телевизору не дали досмотреть до конца. С тех пор бывший бухгалтер у универмага отирался и пивом пробавлялся на подаяние прохожих.
Ольга Дмитриевна отмыла голубчика в ванной с помощью мочалки на длинной деревянной ручке, поставила сохнуть у батареи. А тот все дрожит и дрожит как осиновый лист, так на улице закоченел. Надела она на него чистую пижамку, что от ее покойного мужа Ивана Васильевича случайно сохранилась. Только смотрит, а гость больной совсем. Заикаться начал. И все твердит про какой-то разумный выбор гражданина, без которого, мол, потеряем нафиг страну. Видимо, политика опять наружу из него полезла. Да вот еще вторая беда из головы его на пол начало что-то серое капать. Кап-кап. Ручеек такой, а пахнет неприятно. Дырочка такая в затылке обнаружилась и подтекает из нее. Не скажу, чтобы ужасно, но не романтично. Ольга Дмитриевна тут припомнила, как подобный ручеек в стояке образовался, когда муфта на трубе лопнула. Тяжело одной, без мужа трубы чинить. Не сообразишь сразу, с какой стороны к ним подплыть. А теперь вот, в доме появился мужчина, да из него из самого на линолеум капает. Одно расстройство. Но и выгонять мерзавца жалко, хоть и подтекает как снеговик на солнышке, но все же какой-то отдаленный намек на будущее родное существо. В общем, дрогнуло женское сердце.
Кое-как дотянули до утра, и потащила Ольга Дмитриевна своего найденыша в поликлинику. Медицина у нас какая? Сами знаете Мы ко всему привыкшие и нас все устраивает. Притерпелись уже Врачи у нас вежливые, а медсестры счастливые у них оклады давеча проиндексировали по тарифному коэффициенту. Специалиста по болезням головы, правда, в тот день на месте не оказалось, он сам от менингита погиб, прости господи. Но уролог согласился нашу пару принять. Осмотрел он внимательно больного и только руками развел.
Вы, говорит он, обращаясь к Ольге Дмитриевне, признайтесь честно, к батарее вашего мужчину недавно прикладывали.
Ну да, признается она, чего греха таить, было дело, отогревала я его.
А вот этого, милочка, делать было категорически нельзя, заявляет врач и хмурит левую бровь.
Это почему ж нельзя? вскидывается Ольга Дмитриевна.
Этого, говорит врач, я вам сразу объяснить не смогу, пока не сходите оба на рентген.
Сходили они оба на рентген. Мужчине голову просветили, а Ольге Дмитриевне легкие заодно, чтобы два раза потом попусту не бегать. Легкие оказались чистые, а с головой форменное безобразие. Врач с полчаса вертел-крутил в руках злополучный снимок, подходил два раза к окну, брызгал на пальцы слюной и даже бегал советоваться к окулисту. И в итоге огорошил так огорошил. Отвел он Ольгу Дмитриевну в сторонку и шепчет:
Он вам кто, муж?
Нет, говорит она, знакомый просто, на улице вчера подобрала, у магазина продуктового.
Вы его лучше назад отведите и на прежнее место поставьте, а то мороки не оберетесь.
Вот еще!
Как знаете, только у него, как бы это вам помягче сформулировать разжижение.
И что, ничего сделать даже нельзя?
Сделать, конечно, кое-что можно, но бесплатно я вам ничего не гарантирую.
Ничего не попишешь, раскошелилась Ольга Дмитриевна. Медицина у нас бесплатная только для здоровых. Врач воткнул бедолаге через ноздрю какой-то зонд и подморозил временно внутреннее вещество жидким азотом. Литра два влил без малого, только шипение зловещее в кабинете раздавалось. Клятвенно обещал улучшение, но при одном условии к батарее больше больного не прислонять и от политики держаться за километр. Прописал доктор еще какие-то чудодейственные таблетки. С лекарствами у нас как? Сами знаете Выбор огромный, но лучше вообще не болеть. Бывают такие капсулы, что от почек зверски помогают. Моча более чистая выходит, я сам проверял. Но и от головы их принимать тоже не возбраняется, если знать дозировку. Есть американские аналоги, те обычно сильно кусаются по ценам. А есть отечественные, ничем не хуже, на основе таежных витаминов. А еще врач посоветовал гель приобрести. Такой сильнодействующий состав, производится только в одном месте, на фабрике имени Космодемьянской. Помажешь больное место и больше ничего не беспокоит. Намертво схватывает: подобной же химической формулой пробитые радиаторы в автомобилях чинят. Ученые от безысходности в трудные девяностые изобрели на военном заводе.
Оказалось, с разжижением тоже люди живут в нашей стране. К весне, когда лекарства немного подействовали, а гель подсох, они с Ольгой Дмитриевной по-тихому расписались. Съели тортик на кухне вдвоем и живут теперь в душа в душу. Антоша, так зовут бывшего бухгалтера, оказался мужем покладистым. Пальто только новое пришлось ему купить, старое вообще никуда не сгодилось, даже на коврик не подошло. А так он тихий, этот Антоша. В основном сидит у телевизора, смотрит все передачи подряд. Пиво требует, чтобы вовремя подносили, а то скандал. Очень Антоша уважает телевидение и, бывает, нашептывает про себя разные фразы, какие там говорят, чтобы назавтра припомнить, если случится по телефону социологический опрос. А к либералам Антоша больше ни ногой ну их к лешему, снова обманут и доведут до беды. Ольга Дмитриевна не нарадуется на мужа, даже постройнела. Выражение лица у нее строгое, как и раньше, а губы совсем истончились в такую струнку вытянуты, наподобие окончательной черты, а глаза Глаза даже не улыбаются, как раньше, а скорее светятся, как такие два маяка.
А недавно Ольге Дмитриевне и вовсе подфартило. Осмотрел Антошу по случаю другой врач, более внимательный, из областного центра. Костюм у него великолепный: синий в желтую полоску. Светило, одним словом, и по совместительству в прокуратуре должность занимает, потому что когда-то учился на кафедре марксистской философии. Такое сейчас случается. Называется «решала», это значит умеет решить практически любой вопрос. Главное, он дружен с разными вертикальными людьми и способен повлиять на ситуацию. Например, если требуется надавить сверху на домоуправа, чтобы трубы в стояке приварить, или с медицинской точки зрения поспособствовать. Пощупал этот светило, значит, Антошино разжижение, и оказалось по ближайшем рассмотрении, что это вовсе не уникальный случай и не против законов природы. Такие люди, дескать, повсюду встречаются и даже лучше приспосабливаются к окружающей обстановке, чем другие, у которых наблюдается затвердение. Разжиженные более неприхотливы, сговорчивы и лояльны. Из них, мол, исторически выковывался неплохой электорат. А социологи, дескать, вообще только таких и предпочитают. Это их самая надежная статистическая база.
Анализы, к слову, у Антоши оказались вообще чистые. Ничего в них нет. Анализы у нас знаете, как берут? Мы ко всему привычные и нас все устраивает. Уж точно лучше, чем заграницей. А с чистыми анализами и чистой анкетой людям открыты все пути и любые кривые дорожки в разные боковые дверки. Словом, Антошу рекомендовали восстановить на работе в бухгалтерии унитарного предприятия. Оклад установили по тарифному коэффициенту с северной надбавкой. И жидкий азот выписывают бесплатно по нормативу. В основном Антошу просят бумаги всякие подписывать. За бумаги тоже кому-то нужно нести ответственность, не всем же за просто так сидеть. На этом и истории нашей конец, не было бы у Ольги Дмитриевны семейного счастья, да разжижение кавалера ей сильно на руку сыграло.
Победитовое сверло
В восьмидесятые годы на прилавках советских магазинов царило сравнительное изобилие. На селе кой-чего недоставало: масла, сыра, колбасы. Но в городах даже излишек наблюдался. Например, необъяснимый завал мужской туристической обуви. Бери не хочу, хоть всю Восточную Европу обуй. В столице избалованные жители гонялись за импортным и редким товаром. Они из принципа давились в длиннющих муторных очередях, чтобы друг дружку удивить. Но местами, в виде исключения из правила, картину социализма уродовал дефицит. Бывало и так простую вещь днем с огнем не сыскать, хоть язык на плечо положи. Вот возьмем сверло. Простое пожалуйста, а победитовое, что бетон сверлит, было подобно синей птице. Каждый мужик мечтал о таком счастье, но в руки оно не давалось никому. Особенно, если вы простой советский инженер.
Логинов Петр Иванович не был простым инженером. Он занимал должность главного энергетика огромного строительного управления. Его возили на работу на черном авто с государственными номерами. Но победитового сверла у Петра Ивановича отродясь не водилось. По этой причине и разгорелся семейный скандал тихим октябрьским вечером в тесной трехкомнатной клетушке, где обитала семья Логиновых.
Наплевать тебе на сына! Орала Клавдия Яковлевна, супруга Петра Ивановича. Ты хоть заметил, что Вовка уже в школу пошел?
По правде сказать, Петр Иванович пропустил знаменательное событие. Пахал он как мерин, без выходных. Уезжал на работу чуть свет, а возвращался прокуренный и усталый черт знает когда. У него горел план по рытью каких-то секретных ракетных шахт. Зачем были нужны шахты, никто не имел права знать. Но все домочадцы, даже Вовкина склеротическая бабушка, страдающая диабетом, понимали несвоевременное рытье насупит густые брови дорогого генерального секретаря Леонида Ильича. А насупленные брови генсека означали подрыв авторитета социализма в борьбе за мир во всем мире, против волчьего оскала капитализма. Одна лишь Клавдия Яковлевна не признавала борьбу за мир во всем мире уважительной причиной, позволяющей отцу семейства пренебрегать воспитанием сына.
Как бы в подтверждение своего недовольства Клавдия Яковлевна засверкала карими очами и приняла гордую стойку римского гладиатора, держа в правой руке захваченную с кухни чугунную сковородку.
Ты когда обещал сыну место для уроков оборудовать, отщепенец? Спросила она супруга.
Петр Иванович припомнил обещание. Еще к первому сентября требовалось потеснить склеротическую бабулю в ее комнатенке, перетащить туда старый письменный стол из гостиной и навесить лампу-бра над столом. Лампу купили загодя, еще пять лет назад. Вроде, дело-то плевое. Можно хоть сейчас исполнить. Только вот незадача для лампы нужна дырка в бетоне. Можно попробовать и без сверла подолбить долотом, как дятел. Все зависит от бетона. Петр Иванович, как опытный инженер, знал, что советский бетон бывает двух типов: либо крошится и сыпется сам, либо его ядерной бомбой не возьмешь. Это как повезет: заливали бетон с похмелья или после обеда.
Время было позднее, соседи наверняка досматривали «Спокойной ночи, малыши». Но огрести от супруги сковородкой не хотелось. Клавдия Яковлевна весила в два раза больше мужа и бедра ее с трудом пролезали в узкую дверь ванной комнаты. Такая придавит как вошь и не пискнешь. Логинов лишь на стройке ощущал себя начальником, а дома безропотно подчинялся железной воле жены. Благодаря матриархату в семейной ячейке властвовала суровая любовь. Малейшие промахи карались ранящими душу криками, отлучениями от груди, а иногда и побоями. Логинов покорно снял пиджак, рубашку и принялся двигать мебель. Через полчаса стол стоял на нужном месте, а бабушкин хлам был распихан по комодам и шкафам. Оставалась злополучная дырка. Петр Иванович взял долото и молоток. Размахнулся
Бетон оказался прочным. После получаса долбёжки дырка почти не продвинулась. Соседи уже колошматили по батареям и орали с балкона мартовскими котами. Долото нагрелось и жгло руку, кончик его сплющился и напоминал опенок. Стало ясно, что фокус не пройдет, однако упрямый Логинов постучал еще минут десять. В дверь настойчиво зазвонили. Пришлось оставить сизифов труд и пойти открывать.
Ты чо, дятел, не знаешь который час? Люди спят! В рыло хочешь!
В двери стоял Иван с верхнего этажа. Грозный детина в семейных трусах, с внушительным пузом, квадратной челюстью и бычьими красными глазами. Он работал таксистом, но и выпить был не дурак. Вероятно, его вечерняя будничная четвертушка уже рассосалась в желудке. Иван нервничал. С похмелюги или недопивши Иван разговаривал сиплым голосом, и отдельные слова разобрать было почти невозможно. А вот получить от шоферюги в глаз в такие минуты было элементарно. Как и удариться макушкой о низко нависающую антресоль. Впрочем, ни один сосед, даже нетрезвый, не рискнул бы задеть Петра Ивановича в присутствии супруги. Клавдия Яковлевна отстаивала свою монополию на насилие с ревностностью маленького средневекового государства.
Иван, у тебя случайно сверла по бетону нет? Вовке лампу прикрутить нужно над столом. Робко спросил Логинов.
Почему нет? Может и завалялось Если найдешь чего налить, гляну
Иван был человек прямой. На случай подобной помощи по дому Логиновы держали в доме спирт. Клавдия Яковлевна, подслушав разговор, смекнула суть вопроса и достала медицинский пузырек. Такие подарочки она приносила регулярно с работы, из психиатрической лечебницы, не опасаясь соблазнить ими мужа. Сам Логинов, между прочим, не употреблял, только курил запойно. Захватив пузырек, два соседа, как крокодил Гена с Чебурашкой, отправились искать сверло.
В квартире Ивана было сумрачно, затхло и тесно. Проходу мешала выступающая острыми углами, явно излишняя мебель. В спальне при открытой двери мирно похрапывала жена Ивана, трамвайщица Нюра. Наверное, ей уже снилась утренняя смена. На куне лежали неприбранные остатки скудного ужина: консервы, селедка, картошка. Сам Иван уже жадно опустошал пузырек, не разбавляя, но отхлебывая спирт выверенными глотками. Так ловко глотают спирт только доктора и летчики. От удовольствия Иван урчал как большой неразумный котяра. Прикончив спирт, шоферюга засунул в рот картофелину и начал лениво копошиться в многочисленных ящиках. Сверла что-то не попадалось
Слушай, сосед, затерялось сверло. Не помню куда засунул.
Голос Ивана волшебным образом перестал сипеть и загремел басовой трубой. Наверняка спирт всосался и вернуть его назад в пузырек было никак нельзя. Это понимал и сам Иван, стыдливо скосивший взгляд на свои затертые войлочные тапки.
А давай к соседке с пятого заглянем, придумал Иван. У нее верняком есть победитовое сверло