Тем временем из глубины коридора за спиной девушки появился тот самый мужчина, убивать которого мы сюда и пришли.
Он к тебе, что ли? сурово спросил он девушку.
Нет, тихо ответила она.
Так, блять! Иди в комнату и чтоб больше никому в таком виде не открывала! грозно скомандовал мужчина.
Я думала, это Катя пришла, быстро удаляясь, с заметной обидой добавила девушка.
От этой сцены парень тут же пришел в себя и вспомнил, зачем он здесь. Угрожающий вид мужчины, с которым у него было связано так много отравляющих психику воспоминаний, сейчас был лишь новой мишенью, и хищник был готов к атаке. Но мужчина об этом не догадывался.
Хули тебе тут надо, пиздюк? одновременно и с насмешкой, и с угрозой спросил он.
Те-ебе пиздец, с-сука! от волнения не смог сдержать злобы парень.
Ну и что ты будешь делать, щенок ебаный? спросил мужчина, схватив его за шею.
Парень резко двумя руками оттолкнул мужчину, и тот улетел в самый конец коридора, с громким хлопком ударившись головой о стену. Удар был такой силы, что на его черепе образовалась кровавая вмятина, и он тут же потерял сознание. Не почувствовав достаточного удовлетворения, парень подошел к телу и ударил мужчину ногой в лицо, отчего голова его окончательно потеряла форму и превратилась в некое подобие сдутого мячика в луже крови. Убийца стоял и смотрел на свою жертву, не чувствуя при этом ни капли сожаления, хотя ему и неприятно было видеть столь изуродованное лицо. Он чувствовал голод и готов был поглотить еще одно тело.
В этот момент раздался громкий визг из соседней комнаты, за которым последовали отчаянные мольбы о помощи. Девушка что есть сил кричала из окна, и голос ее был преисполнен ужаса. Парень испугался, быстро вбежал в комнату, схватил ее и зажал рукой рот. Он лежал на ней сверху и не понимал, что дальше делать, а она билась изо всех сил, ломая ногти о его неестественно твердую кожу.
Ощущая полуобнаженное тело девочки в своих объятиях, парень быстро начал терять самоконтроль. Примитивное желание затуманило и без того мутный рассудок. Он начал сдавливать ее в своих объятиях все сильней и сильней. И я был там с ним, и впервые мне стало не все равно, но я не мог его остановить.
Когда он убивал соседа, мне было легко оставаться лишь приемником его реальности, ведь тот мужик был просто каким-то злобным, прожившим явно не самую достойную жизнь человеком. Но с его дочкой ситуация иная, ведь она просто невинный ребенок, и я не мог смириться с такой участью для нее. Вот тут-то и случилось окончательное расслоение нашего восприятия, теперь я чувствовал себя как отдельную от него сущность.
Но девочке это не помогло. Спустя несколько мучительных мгновений что-то хрустнуло, крик перешел в хрип, и она перестала трепыхаться. Тем не менее парень не прекращал ее сжимать, он хотел довести дело до конца и даже начал тереться о тело своей жертвы. Я пытался кричать, пытался вырваться, но был так же безнадежно зажат в железной хватке его сознания.
И тут неожиданно что-то из моих гневных импульсов все-таки пробилось в его возбужденный разум, и он тут же начал остывать. Каким-то образом мне удалось нарушить его исступление своим праведным негодованием. Поднявшись, парень увидел, что девушка корчилась от боли и отрывисто дышала, но никаких звуков при этом не издавала и вообще почти не шевелилась. И все же она была жива.
Хочется верить, что у меня теперь есть возможность что-то контролировать, хоть и минимальная. Я словно стою у него за спиной, когда все его ощущения летят ему навстречу, я их тоже все чувствую, но при этом не могу ничего ему внятно сказать, а могу лишь только неразборчиво кричать, и крик мой почти полностью заглушается шумом его реальности.
Тут парень посмотрел в окно и застыл от удивления. За стеклом было чье-то лицо, пристально наблюдавшее за всем происходящим в комнате. Каким образом этот наблюдатель там оказался, учитывая двенадцатый этаж, было неясно, но самым странным было то, как выглядело это лицо. Оно было раза в полтора крупнее среднего человеческого лица, его черные, значительно толще человеческих волосы были уложены во что-то похожее на прически парней из фильма «Бриолин» и обладали таким же виниловым блеском, а глаза были мелкие, как пуговицы, глубоко утопленные в череп.
Не веря в происходящее, парень несколько секунд сосредоточенно пытался разглядеть все до малейших деталей как бы в надежде, что ему это кажется и на самом деле это какая-нибудь телевизионная антенна странной формы, но лицо продолжало быть лицом и продолжало смотреть на него. Выражение его сначала казалось безразличным, но потом оно внезапно расплылось в широкой улыбке, обнажив похожие на акульи зубы.
Удивление парня тут же сменилось ужасом, его сознание вспыхнуло, как тополиный пух от поднесенной спички. Едва контролируя свое тело, он выскочил из квартиры и побежал вниз по лестнице. И благодаря этому временному помешательству его рассудка мне удалось занять еще немного территории там внутри. В отличие от него, мне не страшно, и, хотя я чувствую все, что чувствует он, я теперь еще более четко разделяю его чувства и свои. Он в панике, его сказка превратилась в фильм ужасов, а мне просто очень интересно узнать, что это было за существо там за окном.
Отстранившись от неконтролируемого страха своего носителя, я попытался осмыслить ситуацию в целом, но тут вдруг сознание парня опять резко сменило тон, туда вторглось нечто, чего я совершенно не ожидал. Причиной тому была девушка, на которую он наткнулся, стремительно спускаясь по лестнице. Без тени сомнения я тут же установил, что это была влюбленность. Но это была не просто легкая детская влюбленность, это было чувство такой силы, что оно тут же вытеснило все остальное из его разума. Парень был влюблен трагично, фатально, без шансов на спасение.
Принимая поток его хаотичных мыслей, я узнал, что эту девушку зовут Катя, и это та самая Катя, которую ждала в гости дочка соседа. Тут я вспомнил, что действительно, когда она упомянула имя «Катя», его будто молнией ударило, но тогда он сразу оттолкнул от себя эти переживания. Я понял также, что эта тяжелая неразрешенная влюбленность не покидала его разум ни на секунду все это время. Все это было там, просто в подавленной форме.
Тем не менее контраст был колоссальный. Еще несколько минут назад он с особой жестокостью убил двух человек, одного из которых сожрал, покалечил невинную девушку, потом был этот монстр в окне, а тут он растерялся, просто увидев эту Катю.
Еще меня шокировало то, насколько знакомыми мне показались его переживания, ведь я тоже как-то раз был сильно влюблен и чувствовал все то же, что и он сейчас. Помню, как раздувал каждый редкий мельчайший намек на то, что она ко мне небезразлична, до уверенности, что она тоже в меня влюблена, игнорируя при этом вполне очевидные признаки того, что она не хочет никакого развития наших отношений. Помню, как сдавался под натиском своих чувств и писал ей безумные признания, а после извинялся, при этом не получая ответа ни на признания, ни на извинения. Помню, как давал себе обещания, что все кончено навсегда, но стоило только поймать ее случайный взгляд и увидеть ее улыбку, адресованную мне, как все начиналось сначала. И каждый день был наполнен терзаниями, и каждый час я вспоминал о ней, это была пытка, одержимость, болезнь. В итоге только взрослая осознанность помогла мне выбраться из этой ямы, я смог убедить себя в том, что та девушка не была особенной, что особенных не бывает вовсе, что это было просто временное помешательство, и дело было не в ней, а во мне. Я убежден теперь, что это справедливо для любой влюбленности и не стоит воспринимать такие чувства всерьез, но я человек взрослый, а парень этот совсем еще щегол, да и осознанностью тут и не пахнет. В общем, не знаю, как он с этим справится, но, учитывая, что он уже натворил к этому моменту, этой Кате я не завидую.
Привет, у тебя что-то случилось? спросила она удивленно.
Н-н-нам нужно бежать, та-ам их всех убили! с паникой в голосе заговорил парень.
Кого убили, кто? еще более удивленно и недоверчиво продолжала девушка.
Та-ам был монстр в-в-в окне! Это ОН их у-убил! неожиданно вырвалось у него, и я почувствовал, что он даже сам в это поверил.
Что с тобой? Ты пьяный? Это у тебя кровь? строго спросила Катя, заметив пятна на его футболке.
Тут парень схватил ее, взвалил на плечо и побежал дальше вниз по лестнице. Он направился к ней домой, решив, что это хорошее укрытие в данный момент. Она жила на седьмом этаже этого же дома, и он уже не раз приходил к ней в гости и звал гулять, каждый раз получая отказ. По дороге Катя возмущалась и пыталась вырваться, но парень держал ее очень крепко и ни на что не реагировал.
Как же все-таки легко он превратился из безжалостного хищника сначала в испуганного кролика, а потом тут же в безнадежно влюбленного сопляка. В миллионный раз он вспомнил о том, как впервые встретил Катю, как неожиданно добра и нежна она была к нему без какой-либо причины. От этих воспоминаний он окончательно помешался рассудком. Он чувствовал ее тело, висящее у него на плече, и сходил с ума, ведь никогда ранее он к ней не прикасался, но это была не похоть, ему всего лишь хотелось валяться у нее в ногах и чтобы она гладила его как своего верного пса и говорила ему что-нибудь хорошее своим ангельским голоском.
Добежав до двери квартиры, парень просто хотел силой вырвать замок, но я каким-то образом все-таки смог до него донести мысль, что у Кати при себе должны быть ключи. Оказывается, он меня уже слышит, но, похоже, воспринимает мои слова как свои спонтанные идеи. Неловко ощупав карманы джинсов девушки, он достал ключи и почти бесшумно открыл дверь. Странно было то, что Катя все это время молчала, впрочем, наверное, тот факт, что он принес ее к ней же домой, придавал уверенности, что ей ничего не грозит.
Квартира была двухкомнатная, на кухне кто-то разговаривал. Вдруг один из голосов прозвучал чуть громче:
Кать, это ты?
Да, мам, неожиданно спокойно ответила Катя, продолжая беспомощно висеть на плече своего похитителя.
Парень сильно смутился и аккуратно поставил ее на ноги.
Дверь на кухню приоткрылась, и в проем выглянула женщина:
Кто это с тобой?
Да мы с Игорем немного посидим, непринужденно ответила Катя.
С Игорем? неуверенно переспросила мать, и в ее голосе чувствовалось разочарование.
Да, нам просто нужно кое-что обсудить, ничего особенного, оправдывалась девушка.
Женщина промолчала, а Катя взяла совсем остолбеневшего от стеснения Игоря за руку и завела в комнату. Внутри все было очень провинциально, старый шкаф-стенка, бледно-желтые обои с орнаментом, только ковра на стене не хватало, наверно, его сняли, когда шутки про этот предмет интерьера добрались и сюда. Лишь большой плоский и относительно дорогой телевизор вносил нотку современности, и парень даже задержал на нем взгляд.
Садись сюда, сказала девушка, указав на диван, и немного строго добавила: Что у тебя случилось?
Там был мо-онстр в окне, он у-убил их, обрывисто ответил парень.
Кого?
Соседей из 47-й.
Откуда ты это знаешь? продолжала Катя терпеливо в тоне воспитателя в детском саду.
Я там бы-ыл, я все ви-идел. Монстр за-алез в окно и всех у-убил, а я у-убежал.
Подожди, из 47-й? Там же Оля живет, сейчас я ей напишу, спрошу, девушка достала из кармана телефон и принялась что-то печатать.
Тут я опять заметил резкие перемены в восприятии реальности у парня, из влюбленного спасителя он превратился в провинившегося ребенка, который пытался враньем избавиться от наказания. При этом он как будто даже не понимал значения всего произошедшего, будто сразу забывал все, что случалось с ним. А когда возникала новая ситуация, действовал импульсивно, максимально подстраиваясь под хаотичные обстоятельства. Он забыл, что он больше не человек, забыл, как страшен был монстр, забыл, что сожрал меня, а помнил лишь про то, что виноват перед Катей, и всеми силами пытался соврать так, чтобы она об этом не догадалась.
В этот момент я почувствовал, что уже способен самостоятельно рассуждать, а мое сознание вполне сформировано и независимо от сознания Игоря. Обдумав это странное поведение моего носителя, я наконец пришел к отрезвляющему своей простотой выводу, который расставил все на свои места. Игорь катастрофически глуп. Он глуп до такой степени, когда это уже выходит за рамки нормальности, и ему невозможно избежать снисходительного отношения со стороны всех вокруг. Глупость спасает его от осознания собственной убогости, но это как невидимая стена, смотришь, и вроде все нормально, а лбом все равно ударишься, и парень, очевидно, набил много шишек.
Тем временем Катя продолжала допрос:
Так, Оля пока не отвечает. Объясни, а что ты вообще там делал у нее в квартире? Вы разве знакомы?
Я при-ишел соли по-опросить, немного помедлив, стыдливо ответил парень.
Игорь, скажи честно, ты все это выдумал, чтобы со мной поговорить? вдруг нежно и вкрадчиво спросила девушка.
Когда Катя это произнесла, парень так отреагировал на ее тон, будто под гипноз попал:
Да, послушно ответил он.
Девушка тяжело вздохнула и грустно добавила:
Игорь, ты хороший, мы могли бы дружить, но ничего больше, хорошо?
Хо-орошо, смущенно и угрюмо сказал Игорь.
И вот тут возникает вопрос: а можно ли вообще винить его в чем-либо? Парень же ничего не понимает и редко что-то действительно контролирует. Ну, то есть да, он виноват в том, что совершил, но какое наказание он заслужил за это? Например, в судебной системе существует такая штука, как «состояние аффекта», которая приводит к смягчению наказания, так вот, насколько я могу судить, почти все, что делал Игорь, он делал в состоянии аффекта. Впрочем, оправдать то, что он сотворил с бедной девочкой, довольно сложно, там он просто повел себя как животное.
Пока я размышлял, Катя предложила попить чаю и вышла из комнаты. Игорь сидел с опущенной головой и, как всегда, ничего особо не понимал, а только догадывался, что «дружить» это не совсем то, чего он хочет от нее. Тем не менее ему казалось, что все прошло хорошо, ведь она на него не рассердилась и не выгнала.
Суть в том, что у меня, как ни странно, нет желания наказывать парня, ведь он слишком глупый. К тому же я до сих пор не могу определить, в какой степени его новые способности стали причиной всех тех поступков. Вспоминая его состояние, тот голод, который он чувствовал, когда убивал меня, мне сложно сказать, что он тогда все контролировал, что это был его осознанный выбор. Сейчас голод уже не такой сильный, и реагирует он на все более адекватно.
Помню, в детстве меня сильно напугал фильм Blade, при том что это вовсе не фильм ужасов. Причиной моих страхов были вампиры, а именно то, как они были показаны в этом прямолинейном боевике. Там кровопийцы были плохие по определению без каких-либо нюансов, хотя когда-то они все были обычными и в большинстве своем хорошими людьми. И вот эта неминуемая моральная трансформация меня пугала гораздо больше, чем клыки и жажда крови. Позже я посмотрел более продуманный фильм «Интервью с вампиром», где был показан длительный переход от добра ко злу с сопутствующими терзаниями и принципиальным нежеланием поддаваться жажде крови. И хоть итог был тот же и герой осознавал, что он должен пить кровь и охотиться на людей, потому что он больше не один из них, этот путь, этот мысленный процесс вызвал у меня сочувствие и понимание, и я больше не боялся.
Если бы мне, когда я еще был живым, рассказали о том, что совершил Игорь, то я бы подумал, что этот парень чудовище и заслуживает строжайшей меры наказания, но, оказавшись тут, в сознании Игоря, прочувствовав каждый выбор, я теперь могу лишь пожалеть его. Хотя дело тут, наверное, еще и в том, что есть разница между наказанием как примером для других и наказанием как торжеством высшей справедливости. В качестве примера Игорь, конечно, должен быть изолирован от общества навсегда или даже казнен, но я не чувствую в этом торжества высшей справедливости, а только лишь системную необходимость. Это как пристрелить бешеного пса.