Я лежу на спине в сауне. Полки здесь едва ли больше поддона, на котором разместили Адама. Я заставляю руку расслабиться, поднимаю ее другой и представляю, как кто-то стягивает с моего трупа футболку. Но как бы я ни старалась, у меня не получается добиться «мертвого веса». Ощущения все равно другие. Рядом лежит и потеет еще одна живая женщина. Она рассказывает, что начала делать инъекции ботокса в стопу это притупляет боль настолько, что можно весь день стоять на пятках. Когда мы успели забыть, что боль это предупреждающий сигнал, призыв о помощи безголосых частей организма, просьба обратить на них внимание, исправить что-то? Прекрасный способ избавиться от того, что может тебе навредить, просто отключить уведомления. Я снова отпускаю обмякшую руку. Сегодня я впервые посмотрела на неприкрытую, неприукрашенную смерть, не выключив уведомления. Все было так, как должно быть. Появилось ощущение реальности и осмысленности, и если бы я в какой-то момент убрала звук, то мне не хватило бы чего-то невероятно важного. Я думаю об Адаме с увядшим нарциссом в руках и о том, что если съесть луковицу нарцисса, то она притупит нервную систему и парализует сердце.
Дар. Директор патологоанатомической службы
На металлическом столе в охлаждаемой комнате рядом с лабораторией лежит маленький женский труп. Его свежеостриженная голова прикрыта полотенцем. «Я умею делать всего одну прическу», признается Терри Ренье. Его собственные седые волосы аккуратно зачесаны назад, как у Элвиса. Баки и усы подходят по стилю такие могли быть и дальнобойщика, и у порноактера. «Волосы все равно никто не изучает, к тому же я ужасно боюсь, что кто-нибудь узнает человека, пожертвовавшего тело. С короткой стрижкой они меньше похожи на себя». По радио играет Electric Light Orchestra, отражаясь эхом от холодной стали. Терри тянется назад за каким-то инструментом, нажимает на кнопку и песня про женщину со сладким голосом обрывается.
После того как я одевала покойника в похоронном бюро, меня неделями преследовала мысль о том, что смерть это ужасное расточительство. Организм годами рос, сам себя ремонтировал, копил знания о вирусах и болезнях, совершенствовал иммунитет, а потом все это просто закапывают или сжигают. Конечно, у человека должно быть право решать, что с ним сделают после кончины, однако головы на подушках, мелькнувшие за дверцей холодильной камеры, вызвали у меня ощущение, что за смертью могло бы следовать нечто большее, чем простое исчезновение. Я не считаю, что смысл и ценность жизни или смерти сводятся исключительно к целесообразности, однако такие соображения тоже уместны, и в них всегда даже в эпоху трехмерной печати и виртуальных симуляций есть потребность. Мне захотелось увидеть, что происходит с теми, кто пожертвовал свое тело науке, кто не отправился сразу в могилу или крематорий, а получил «вторую жизнь» в таких местах, как это Клиника Мейо в Миннесоте. Мне было интересно и то, как море безымянных мертвых лиц влияет на работу тех, кто занимается этим делом. Начинаешь ли по-другому обращаться с трупом, когда тебе известно, как звали этого человека? И что вообще означает заботиться в такой ситуации? Рядом с демонстрационными трупами нет пакетов с намеками. Нет пакета и рядом с этой новоприбывшей.
Она подключена к аппарату для бальзамирования. По черной резиновой трубке, ведущей к накрытому другим полотенцем верхнему бедру, в сосудистую систему закачивают смесь спирта, глицерина для увлажнения, фенола для дезинфекции и консервирующего формалина. Из-за этой жидкости труп начинает весить на 30 % больше. Перед похоронами тело редко хранят дольше нескольких недель, однако в данном случае труп должен около года оставаться пригодным для работы, так что материалов здесь не жалеют. Сейчас женщина раздуется, а потом месяц за месяцем будет съеживаться, постепенно теряя влагу. Керамическая миска под головой наполняется кровью ее выталкивает из вен бальзамирующий раствор. Она темно-красная, почти до черноты, с редкими сгустками. Запаха крови и трупа я не чувствую: комната пахнет сталью и формалином. Тот же химический запах окутывает школьную биологическую лабораторию, если вам приходилось снимать крышку с банки с головастиком. Лицо и тело женщины прикрыты, но руки видно. Кожа у нее бледная, как на морозе, и покрыта старческими пятнами. Она скончалась сегодня утром и еще не успела пожелтеть, посереть, позеленеть. При жизни ей удалили только желчный пузырь, поэтому труп в хорошем состоянии и пойдет в дело.
Я обхожу стол и натыкаюсь на медицинскую пилу для костей. Ногти на выглянувшей из-под покрывала руке покрыты ярко-оранжевым лаком, а безымянный палец сияет золотом. Раньше Терри снимал лак, но перестал это делать, когда услышал, что на эту тему говорит одна студентка. С ее точки зрения, крашеные ногти придают неодушевленной, мертвой плоти что-то человеческое, как будто напоминают, что этот человек жил и принес свое тело в дар ради обучения других. С тех пор Терри не прикасается к флакону с жидкостью для снятия лака. «Некоторым моим клиентам ногти красили внуки. Это я тоже не трогаю».
После бальзамирования Терри дает трупу «отлежаться» два-три месяца, чтобы химикаты закрепили ткани, и только потом начинает использовать его на занятиях. Эта отсрочка вкупе с заморозкой убивает различные болезнетворные бактерии дополнительная мера предосторожности, так как люди с подозрением на ВИЧ, гепатит, птичий грипп и другие инфекции по правилам не могут завещать тело. Наша дама с золотыми и оранжевыми ногтями пока не будет встречаться со студентами. Когда этот момент настанет, ее будут размораживать по частям в зависимости от потребностей. Если на занятиях изучают верхние дыхательные пути, разморозят только голову и шею, а все остальное будет обложено сухим льдом. Конечности и головы оттаивают сутки, туловище около трех, зависит от размеров. «Мы стараемся сохранить все в исходном состоянии, но при этом достаточно оттаявшим для использования. В Миннесоте не жарко, знаете ли, так что смерзшиеся ткани тут ни к чему», шутит Терри.
Он открывает огромную серебристую дверь справа и передо мной предстает холодильная камера со множеством стеллажей в четыре полки высотой. Сверху стоит черный пластмассовый ящик для переноски туловищ, но сейчас он пуст. Есть пакет с жидкостью цвета куриного бульона, в которой плавают странные веретенообразные нити удаленной опухоли, что когда-то ползла по ветвям нервов. В ведре у моих ног пара красного цвета легких. Камера рассчитана на двадцать восемь трупов, но сейчас их тут всего девятнадцать. Они лежат на серебристых подносах, обернутые, как мумии, белыми полотенцами когда-то влажными, а теперь замерзшими. Ткань пропитана водой с добавками для увлажнения. Учитывая лабораторную вентиляцию и обилие химикатов в бальзамирующей жидкости, без них кожа меньше чем за неделю потеряла бы всю воду и задубела.
Трупы запечатывают в пластиковые мешки с идентификационными номерами на семигранных, как монета в пятьдесят пенсов, бирках. На шее другая бирка с тем же номером. Под некоторыми телами скопилась пара сантиметров янтарного раствора это вытекла из отверстий и мест инъекции бальзамирующая жидкость. Чем дольше тело используют для занятий, тем больше ее вытекает. В основном это вода, а тело человека не герметично. Я интересуюсь, насколько это грязная работа, и Терри смотрит на меня так, как будто хочет сказать: «Вы себе даже не представляете». Он показывает на сливные отверстия в полу и поясняет, что швов в покрытии нет неспроста.
«Когда идешь вечером домой, всем этим пахнешь».
Утром того дня я побывала на девятом этаже Стейбил-билдинг и вызвала переполох в офисе по работе с посетителями. Администратор по фамилии Дон предложила мне конфеты из миски на стойке и снова стала печатать уведомления, одновременно разговаривая по зажатому между плечом и щекой телефону. Спиной ко мне у компьютера сидел Шон в голубом форменном халате. Терри нигде не было видно. Я наполнила карманы розовыми, зелеными и желтыми ирисками и огляделась. Горы бумаг, коробки для входящих и исходящих документов, компьютеры, растение в горшке. Больше в кабинете смотреть было не на что, и я уже собиралась прочитать шутку на обратной стороне обертки, как вдруг появился Терри в том же синем халате. В девять утра он уже два с половиной часа был на месте. Вручив Шону стопку бумаг, он сообщил мне, что утро выдалось загруженное: скончались два жертвователя, и одного из них только что привезли на парковку. Шон высокий, худой, с пристальным взглядом и широкой ободряющей улыбкой встал и взялся за дело. Завещайте свое тело анатомическому отделению клиники Мейо и вашим трупом займутся именно эти ребята.
Сноски
1
Baldwin J. The Fire Next Time. Penguin, 2017. С. 79.
2
Moore A., Campbell E. From Hell. Top Shelf Productions. San Diego, 1989, 1999.
3
Всемирная организация здравоохранения. The Top 10 Causes of Death. 9 декабря 2020 года. URL: who.int/news-room/fact-sheets/detail/the-top-10-causes-of-death.
4
Becker E. The Denial of Death. New York: The Free Press, 1973.
5
DeLillo D. White Noise. New York: Penguin, 2009. С. 187.
Приведено с разрешения лицензиара Pan Macmillan, полученного посредством PLSclear (Великобритания), а также с разрешения Penguin Random House LLC (США).
6
Campbell H. This Guy Had Himself Dissected by His Friends and His Skeleton Put on Public Display // BuzzFeed. 2015. 8 июня. URL: buzzfeed.com/hayleycampbell/why-would-you-put-underpants-on-a-skeleton.
7
Канидром комплекс для проведения собачьих бегов.
8
Барбара Хепуорт (19031975) известный скульптор-абстракционист.
9
David Lynch: The Art Life / режиссер Дж. Нгуен, Duck Diver Films. 2016. DVD, Thunderbird Releasing.
10
Johnson D. Triumph Over the Grave // Johnson D. The Largesse of the Sea Maiden. London: Jonathan Cape, 2018. С. 121.
11
Wojnarowicz D. Close to the Knives. Edinburgh: Canongate, 2017. С. 119. © David Wojnarowicz, 1991. Фрагменты книги Close to the Knives: A Memoir of Disintegration приведены с разрешения Canongate Books Ltd. (Великобритания) и Vintage/Penguin Random House LLC (США).