Что ж, Сава пробормотал он. Ты слышал, меня зовут Юрген. Я один из учеников Йовара.
Он его любимчик, бросила Бойя через плечо. О, не бойся, я не говорю так Хранко. Ах уж эти выросшие мальчишки, Сава, вечно соперничают!..
Юрген удивился и хотел было ответить, что делить им нечего, но промолчал. Подумал: неужели Хранко рассказал Бойе что-то, заставившее её подумать об их соперничестве?
Не слушай её. Мы живём дружно. Юрген почесал нос. По большей части. А теперь скажи, что ты уже знаешь?
Сава заёрзал на лавке.
Это изба лесного колдуна. Когда он вернётся, то возьмёт с меня клятву. Я буду служить ему восемь лет, а взамен он станет обучать меня всякому ведовству. И кормить меня будет, и держать в тепле. Но это если я ему понравлюсь. А если не понравлюсь, он меня сожрёт.
Бойя криво усмехнулась. Юрген закатил глаза.
Последнее кто сказал?
Сава раскинул руки:
Парень. Высокий такой. И широкий.
Это Якоб, произнесла Бойя, кружа над своим варевом. Ненадолго обернулась: Познакомитесь ещё. Ну, Юрген, перестань играть желваками, что с Якоба взять? Не первый год его знаешь. Нет, Савушка, никто тебя есть не будет. Разве что я сейчас в зелье закину, если слабоватое выйдет
Шутки Бойи не казались угрожающими, и Сава только фыркнул. Но Юргену всё равно стало за него обидно: ясно ведь, что мальчишка беспризорник и, как и многие другие, отправился в эту избу в надежде, что здесь ему дадут пропитание и приют. Нашёл Якоб кого запугивать.
Никто не сделает тебе дурного, сказал Юрген. Но ты должен понимать, что клятва есть клятва. Слово, данное колдуну, нельзя нарушить. Если надеешься обхитрить кого-то из нас, лучше сразу уходи, иначе добра не сыщешь. То, что прикажет Йовар, надо исполнять беспрекословно: скажет учить будешь учить. Скажет бежать или лететь через лес будешь бежать или лететь. Служба у него суровая, а лентяев он не терпит. Но если согласишься, то постигнешь чародейскую науку и станешь как мы. Тебе есть куда возвращаться, Сава?
Тот махнул головой.
Мамка недавно померла. Батя ушёл на заработки в Борович, только от него много лет ни слуху. Ковырнул столешницу грязным ногтем. Я с тёткой жил. У неё своих детей полно, она едва меня терпела. Прошлый год вышел совсем голодным, и тётка как с цепи сорвалась. Колотить принялась больнее, чем обычно, ну я и дал дёру.
Почти все ученики Йовара выросли из детей, которым некуда было податься, голод казался им страшнее неведомого колдовства. Только Ольжана родилась в богатой семье: её отец был зажиточным купцом из местечка под Боровичем. В год, когда она пришла, Йовару настолько не хватало учеников, что он заставил купца свернуть с дороги в лес а потом наигранно рассердился и потребовал плату ребёнком.
Эх, Ольжана-Ольжана.
Сава заглянул Юргену в лицо.
Я лениться не буду. Тётка говорила, что я ленивый, но это неправда. Помедлил, начал осторожно: Господин колдун, вот ты сказал: «Скажет лететь через лес». Меня научат летать?
Глаза восторженные и большие, как позеленевший от времени тяжёлый господарский медяк.
Юрген хмыкнул.
Господин колдун! повторил эхом. Не вздумай так назвать Йовара, озвереет. И к нам обращайся только по именам.
Он поднялся, докинул мальчишке ещё каши, а горшок предусмотрительно отставил подальше от печи Бойя бросала коренья в свой котелок, и брызги летели во все стороны.
Нас зовут перекидышами или перевёртышами. Юрген снова сел напротив. Иначе чародеями-оборотнями. Первое, чему учится каждый из нас, обращаться в животное. Это может быть зверь, рыба или птица, насекомое или пресмыкающееся словом, всё что угодно, но всегда одно и то же. Оборотничья форма способна многое рассказать о нраве чародея, но кто ты, узнаешь, только когда впервые перекинешься. И если обратишься в птицу, конечно, сможешь летать как Бойя-сорока.
Сава так и не донёс ложку до рта.
Превеликие Длани!
Бойя засмеялась и сказала ласково, с жалящей хитрецой:
Оставь своих Дланей за порогом, Савушка. Мы тут чтим духов и Тайных Людей.
Обыкновенно, продолжал Юрген, чародей впервые перекидывается через год учёбы.
Ольжана перекинулась только спустя три, напомнила Бойя, помешивая зелье веточкой шиповника. Йовар ей за этот срок чуть всю душу не вытравил. Но Ольжана была старше не помню, чтобы сюда ещё приходили подростки А ты, Юрген?
Помню, отозвался неохотно.
Понимаешь, начала Бойя, Юрген застал больше учеников, чем я. Когда заканчивается срок службы, не все покидают Йовара. Если чародей преуспел в волшбе, отчего бы ему не остаться? Мы продолжаем постигать колдовство, уже не связанные никакими клятвами, как свободные люди. Я при Йоваре тринадцать лет. Хранко сердце моё семнадцать. Юрген младше нас, но живёт здесь дольше всех.
Сколько? спросил Сава с набитым ртом.
Юрген догадывался, что считать он не умеет, но покорно ответил:
Двадцать.
Сава нахмурил жиденькие рыжие брови.
А лет тебе сколько?
Двадцать, повторил Юрген, чувствуя себя бараном. Это ничего не значит.
Не скромничай, усмехнулась Бойя. Колдуны не любят брать себе в обучение младенцев, кому охота с ними нянчиться? Поэтому Юрген исключителен. Он говорит: «Чародей впервые перекидывается через год», но попробуй спросить его, когда он впервые перекинулся сам, не вспомнит так был мал.
Ну хватит. Юргену это не нравилось. Будто Хранко поддразнивал его через Бойю.
Сава подпёр щёку ладонью.
В кого ты обращаешься?
В собаку. Вздохнул с облегчением: сменили тему. В большого чёрного пса. Якоб, которого ты видел, в вепря. Хранко, жених Бойи, перекидывается в ворона, а Йовар, как хозяин леса, конечно же, в медведя. Тоже чёрного да, многие из нас превращаются в чёрных животных.
Сава поскрёб ложкой о дно тарелки:
А Ольжана, про которую вы говорили?
Во рту у Юргена стало горько.
В малиновку, ответила Бойя вместо него. Перистый шарик с оранжевой грудкой. Мы должны были заметить, как сильно она отличается от чародеев нашего двора, но отчего-то не заметили.
Лгунья. Бойя была подругой Ольжаны, и уж кто-кто, а она наверняка многое знала и подмечала.
Что с ней стало? нахмурился Сава. Её убили?
Нет, быстро произнёс Юрген. Срок её клятвы истёк, и она ушла. Вот и всё.
Конечно, никакое не «вот и всё» то, куда Ольжана ушла, поразило их всех, и Юргена едва ли не больше остальных. Ольжана была ему как родная сестра.
Бойя переставила котелок в печь и, поймав взгляд Юргена, сверкнула белыми зубами.
Расскажи ему, предложила она. Пусть знает.
Ладно уж. Пусть.
Юрген встал и пошарил по столам вдоль стен на кухне валялась тьма чужих безделиц. Наконец он нашёл среди вещей Бойи узловатую веточку и огарок свечи и выложил их перед Савой вместе с камешком и затёртой пуговицей. Для наглядности.
В Вольных господарствах, сказал он, есть четыре чародейских двора. Раньше был пятый, но теперь он уничтожен. Дворы как мастерские, и у каждой из них свой подход к волшбе. Во главе дворов стоят искуснейшие чародеи, объединившиеся друг с другом в совет, названный Драга Ложа.
Совет. Бойя закатила глаза. Чародеи Драга Ложи давно друг с другом не советуются. Йовар вообще с ними в великой ссоре они запретили ему выходить за границы его владений.
Так вот, продолжал Юрген, указывая на ветку; Сава следил за его пальцем и не дышал. Это мы, Дикий двор. Не знаю, кто придумал название может, сам Йовар, чтобы посмеяться над тем, что нас считают дикарями. Мы живём в Чернолесье и черпаем силы из природы. Подчиняем себе реки, и деревья, и землю, и свет солнца и звёзд.
Юрген постучал по камешку.
Это Горный двор. Его ещё зовут Горестным, потому что у них вечно кто-то о чём-нибудь да скорбит. Им правит господин Грацек кажется, единственный из чародеев Драга Ложи, которого Йовар хоть сколько-нибудь выносит. Колдуны Горного двора обитают в замке, высеченном прямо в скале, и ворожат над драгоценными камнями, металлами и огнём.
Вряд ли Сава считал, что он всерьёз. Может, принимал за красивую сказку, но не перебивал.
Юрген приподнял свечной огарок и царапнул ногтем по воску.
Во главе Двора Лиц стоит пан Авро, хитрый, как тысяча лисиц. Он и его ученики не только перекидываются в животных они знают, как сменить одно человеческое тело на другое. Я слышал, они способны вылепить себе любое обличье. Ну а это, Юрген пододвинул к Саве пуговицу, пусть будет Звенящий двор. Двор госпожи Кажимеры и её учениц она берёт к себе только девушек, перевёртывающихся в птиц. Госпожа Кажимера злейший враг Йовара и могущественная колдунья, способная управлять человеческими чувствами и волей. Как и пан Авро, она не прячет свой двор от обычных людей.
Юрген вздохнул.
Госпожа Кажимера обитает в Стоегосте, и я знаю, что юный стоегостский господарь считает её своей главной советчицей. И это к ней ушла Ольжана, когда закончился срок её службы Йовару.
Сава поморщился.
Так можно?
Нет, конечно. Лицо Юргена стало непроницаемым. Нельзя менять один двор на другой. Вернее Я не знаю, чтобы кто-то так делал. Йовар не всегда жаловал Ольжану, но в конце концов признал, что она хорошая колдунья. И предложил ей остаться у нас, ведь куда она могла пойти? Семья, может, и приняла бы её, а остальные? Если человек преуспел в чародейском ремесле, он уже не сможет жить так, как раньше. Тем более что все знания и силы при чародейских дворах Юрген помотал головой. Не знаю Полгода прошло, а я до сих пор не верю, что так вышло.
Он уже говорил не с Савой, а сам с собой многое ли может понять ребёнок, если дело касается таких важных для колдунов вещей?
Так что, Савушка, произнесла Бойя назидательно, ты сбегать не думай. Йовар Ольжану упустил, а других уже не упустит. Ты наелся, солнце?
Сава послушно закивал.
Вот и славно. Устал, наверное? Ещё бы, столько случилось за день Хватит с тебя. Юрген, отведи его отдохнуть.
Юрген дождался, пока Сава спрыгнет с лавки и возьмёт куль с одеждой, и провёл его по коридорам к одной из комнат, где жили младшие. Сейчас там было пусто. Юрген с Савой быстро приготовили тому место для сна. Разморённый и наевшийся, наслушавшийся разных историй, неизвестно сколько блуждавший по лесу, мальчишка уже дремал на ходу.
А если хозяин воротится, спросил Сава, зевая, разбудишь?
Разбужу, пообещал Юрген. Но ты его пока не жди. Йовар ушёл далеко в лес вернётся через несколько дней.
Сава кивнул, шлёпнулся на кровать и зарылся носом в подушку. Юрген прикрыл ставни, через которые в комнатку бился вечерний свет.
А он точно меня не покалечит?
Ну что ты. Юрген развернулся. Йовар не калечит тех, кто пришёл у него учиться.
Нет, было однажды помнишь?
Ещё бы. Кому помнить, как не ему?
Юрген посмотрел на закрытые ставни. Перевёл взгляд на ребёнка.
С тобой-то уж точно ничего не случится, произнёс он уверенно. Не беспокойся.
* * *
Весна в этом году пришла поздно, хотя будь на то воля Юргена, она вообще бы не приходила.
В Борожском господарстве, а уж особенно в Чернолесье, зимы были долгими и суровыми, но Юрген всё равно их любил. Зима время, когда люди объединялись, чтобы совладать с природой. Господари не начинали войн, а соседи-крестьяне старались не ссориться друг с другом. Ученики Йовара держались вместе тишь да гладь, будто весь свет впадал в затяжную спячку, и не было никаких дел, кроме мирного хозяйства и колдовства.
Зима-зима Снега выпадало по пояс, и весь лес был бел и пушист. Вот вернёшься в терем, сам похожий на исполинский сугроб, скинешь шубу и пойдёшь в кухню а там уже битком народа. Все тянутся к обычному человеческому огню: можно было, конечно, разводить чародейские костры, но Йовар считал колдовство тончайшим из ремёсел и редко позволял прибегать к нему в быту. У колдовства всегда есть цена, говорил он. И повторял с ворчанием старика, что чары не берутся из ниоткуда это силы, ум и здоровье чаротворца. «Если спросить у художника, как пройти в лавку, разве он начнёт писать картину в ответ? А станет ли танцовщица прыгать и кружиться вместо того, чтобы просто пересечь комнату и взять чашу с водой?..»
Чем старше и сильнее становились ученики, тем больше Йовар им позволял уже не так боялся, что чары выпьют их досуха. Однако множество хозяйственных дел Юрген делал руками, а не колдовством. Поэтому зимними вечерами он возвращался как услужливо поясняла Ольжана усталым как собака. Сколько раз он так садился у печи среди других учеников Йовара, ставших ему родными? Помнил как сейчас: кухонные окна в морозных узорах, через которые пробивался лунный свет. Ольжана беседовала с младшими, собравшимися вокруг неё, и ткала новое заклинание в эти моменты она выглядела как обыкновенная деревенская девушка за шитьём. Бойя грелась между котлов с зельями, лениво перелистывая страницы книг. Якоб врывался в кухню с разудалым грохотом, всегда забывая закрывать за собой дверь, за ним тянулся холод, а с его одежды сыпался снег. Иногда он наступал на Чарну, свернувшуюся под скамьёй чёрной кошкой, и та свирепо шипела на него в ответ. В те зимы, о которых думал Юрген, Чарна только перешла из младших учеников в старшие и ещё свыкалась со своей оборотничьей формой. Вот и проводила в ней много времени.
Порой к ним заглядывал Хранко. Это было невиданное событие: обычно он коротал дни в своей деревянной, пристроенной к терему башне в окружении рукописей и ручных воронов. Он выглядел чужеродно в шуме и жаре кухни. Морщил горбатый нос, устраивался рядом с Якобом, который чуть не сбивал его кувшином с сидром, и косился на хохочущих Бойю, Юргена и Ольжану Юрген догадывался, что Хранко и приходил-то к ним только ради Бойи. Как бы там ни было, он не ворчал и не цедил яд, а степенно выдерживал их трескотню.
Да уж, зима славное время.
А вот весной начинались раздоры.
О чём задумался, господин колдун?
Юрген поднял глаза. Сава ковырял землю длинной веткой.
Поднатужься вспомнить моё имя, посоветовал он.
Юрген. Сава улыбнулся хитроватой улыбкой. К новому дому он привыкал быстро. Звучит странно.
Это из древней льёттской песни. Чернолесье находилось на самой границе Вольных господарств. Севернее только морской пролив и каменистые острова льёттов. О конунге Юргене, которого в младенчестве нашла семья простого рыбака.
Тут же подумал, что это прозвучало вычурно, и смутился. Но Сава только задумчиво наморщил нос.
Кто же тебя так назвал? Главный колдун?
Нет. Юрген улыбнулся уголком губ. Едва ли Йовара можно назвать ценителем песен. Давным-давно у Йовара был ученик, Чеслав. Очень одарённый.
Он сейчас здесь?
Ну сказал же был. Юрген обвёл двор страдальческим взглядом. Небо подёрнули первые тени сумерек, а с востока тянулись тучи. Он уже много лет как не здесь.
Если Саве и было дело до бывших учеников Йовара, то только по одной причине.
А в кого он обращался? спросил будто бы ненароком, поддевая носком ком земли.
Младшие всегда с жаром вызнавали об оборотничьих формах не успевали попасть к Йовару, как уже размышляли, в кого могли бы перекинуться.
В волка. Серого. Юрген перехватил тяжёлую палку. Посмеиваясь, он уселся на заднее крыльцо и достал из-за пазухи нож. Что, впечатлился?
Глаза Савы блеснули он подался вперёд и плюхнулся на крыльцо рядом с Юргеном.
О. Выдохнул. Я тоже хочу превращаться в волка!
Ещё бы. Никто не хотел становиться щукой или жуком-оленем, и Юрген не мог их за это винить.
Всякое может случиться, сказал он осторожно, принимаясь вытёсывать кол. Но знай, что обычно так не бывает. Не припомню, чтобы в Вольных господарствах, а уж тем более при одном дворе, появлялись чародеи, которые превращались бы в одних и тех же животных.
А я другим волком буду. Сава хмыкнул. Чёрным как ночь.