Или же, но это хуже или же, ей слишком больно думать о нём.
Моих вот портретов тоже нет. Надеюсь, так и есть. Надеюсь, это не то, что она просто не хотела думать обо мне, ни помнить
Приняв ванну, я сложил все свои вещи, в которых прилетел с Кавказа в мешок и поставил к двери, и отправил Бориса в магазин, купить мне кое-какую одежду, эта мне полуполевая форма осточертела. Пока я сидел голым в махровом халате, открыл ноутбук и просмотрел ещё раз всё, что там собрал для меня Радюгин о местных авторитетах. Кое с кем из них я был знаком, имел дела уже много лет. Что ж, с них и начнём. Надо узнать у кого Таня и почему. Чего именно они от неё хотят, денег или секса. Или того и другого. Лучше бы денег, это намного проще уладить.
Уже через час люди, которые от моего имени были заряжены, как порохом заданием, узнали подробно, с кем и почему здесь в городе оказалась новая необычная девушка. Или у кого в плену имеется некая девушка. Узнать это несложно, когда ты внутри сообщества, как говорится.
Уже к ночи я знал о Паласёлове, заезжем карельском молодце, и что благодаря его очаровательной спутнице перед ним открылись если не все, то очень многие двери здесь, в Северной столице. Авансом, конечно, и ненадолго, пока не поймут, стоит ли иметь с ним дело всерьёз, но всё же К утру я уже выстроил некоторые планы и принял некоторые решения.
И отправился в «Вавельберг», чтобы, во-первых: по возможности увидеть Таню, её не держат взаперти, она выходит с этим карельским авторитетом в ресторане точно были, значит, она проходит по вестибюлю хотя бы раз в день, а во-вторых: сориентироваться, что называется, на местности, и понять, как говорить с этим самым Паласёловым. Очень важно не только знать факты о человеке, но и физиогномически оценить его. Мне, как художнику, это было особенно важно, я намного лучше читаю в лицах, чем в словах. И лучше бы первым было увидеть этого самого Паласёлова, а не Таню, потому что чувства могли ослепить меня и испортить игру.
Чтобы переиграть кого-то, надо быть хладнокровным и трезвым, во всех своих делах я и был таким. Но с Никитским сорвался в первый раз, потому что, несмотря на то, что дал себе выстояться почти год, не смог всё же сдержаться. И с Книжником, которого я вообще терпел несколько лет, пока не понял, что он отбирает Таню у меня
Но увидеть её и понять в каком она состоянии, я должен. Те, кто доложил, что она с удовольствием проводила с Паласёловым время в ресторане, могли ошибаться, я должен понимать, какую игру ведёт Таня, которая в отчаянии просила Вьюгина о помощи. Она не говорит слов на ветер, и я не думаю, что Вьюгин мог что-то неправильно понять, если уж они так давно и так хорошо знакомы.
Всё получается так, как задумывает Бог, а не так как планируем мы. Я приготовился просидеть в вестибюле «Вавельберга» не один час, даже ноутбук захватил для этой цели, заплатил мзду на ресепшене, чтобы моё пребывание здесь никого не взволновало. И едва я уселся в кресло напротив от главного входа, даже ноут на колени поставить не успел, не то, что открыть, как Борис поднялся напротив, а у нас был уговор, как только он увидит Таню или Паласёлова, а мы уже знали, как он выглядит, фото его и его подручных мне принесли ещё накануне вечером, или машину, которая принадлежала ему, он поднимется со своего места.
И вот не успел я, как следует пристроить зад, как Борис поднялся и выразительно смотрел на меня, глазами показывая на вход. Я не знал ещё, кого именно он видит, я весь стал моими глазами.
И Таня
Таня Таня Очень бледная, исхудавшая, от этого ещё более красивая, как это ни странно, как ни парадоксально, но ей этот дурацкий «героиновый шик» был очень к лицу, впрочем, ей к лицу вообще всё. Даже короткие волосы, сейчас, она сбросила капюшон с головки и встряхнула немного примятое каре, провела рукой по волосам, снимая статическое электричество, и повернула голову в мою сторону
Я невольно поднялся с места, мог ли я продолжать сидеть?
И Таня увидела меня. И, увидев, прошептала моё имя, шагнув ко мне. Всего лишь перемахнуть через барьер каких-то искусственных цветов, и я оказался бы возле неё, чтобы погас ужас в её взгляде, и исчезло ошеломление, но появилась радость. Почему-то я не сомневался, что она будет счастлива моему возвращению. Обнять её и унести отсюда
Но она была не одна. И тот, сопровождающий, не похожий на обычных братков, тощий и нескладный, но конечно, из их числа, судя по одежде и выражению лица, они как пластмассовые солдатики из наборов из «Детского мира», все одинаковые, обернулся, заметив выражение её лица, и не дал ей ступить и шагу в мою сторону. Откуда ни возьмись, появились ещё парочка, не иначе дежурили здесь же в вестибюле и уже полностью заслонили Таню от меня.
Проблемы, мужчина?
Говорить с ними я не собирался. Подоспел Борис.
Молодые люди, вы хотите что-то сказать нам? улыбнулся Борис самой широчайшей из своих улыбок.
Они развернулись к нему, открывая мне обзор, но Тани уже не было ни в проходе, ни вообще в вестибюле, куда она делась, прошла к лифтам или, наоборот, вышла на улицу, я не знал в эти мгновения. Мне захотелось расшвырять обоих этих чёртовых держиморд, которые не позволил мне подойти к моей жене. К моей жене! Какого чёрта кто-то вообще смеет мне мешать?!
Мы? изображая идиотов, проговорили бандиты. Это вы пялитесь на чужих девушек.
Не заводите красивых девушек, не придётся видеть, как на них смотрят другие мужчины, ответил за меня Борис. Мой друг иностранец, он в России третий день и не перестаёт удивляться, какие у нас красивые женщины.
И страшные мужчины, сказал один из братков без улыбки.
Отчаливайте парни, глазеть тут больше не на что, добавил второй.
Борис кивнул, соглашаясь, и посмотрел на меня. Он прав, надо уходить, попались мы тут, не удалось сохранить инкогнито. Когда-нибудь можно будет следить за людьми, оставаясь незамеченным. Как только все обзаведутся сотовыми телефонами и компьютерами, это станет самым обычным делом.
Мы с Борисом вышли на улицу, я достал сигареты, закурить, со всеми моими военными приключениями я не стал курить больше, а вот сейчас мне хотелось.
Куда увели её, ты видел? спросил я Бориса, выдыхая дым в морозный воздух, казалось, он кристаллизовался сразу.
То-то, что увели. У неё, кажется, что-то вроде обморока сделалось.
Она упала?
Нет, но я не знаю, Марк Борисыч, как это называется, но до лифта этот дохляк её вёл едва держа.
С-спади я сплюнул и отбросил окурок, почти целую сигарету.
На улице мороз, сразу стал хватать кожу, пальцы тут же замёрзли. Как неудачно, что я не увидел Паласёлова и теперь незаметно к нему не подберёшься. Значит, придётся поступить иначе
Глава 2. Злоба и злодейство на скате ночи
Я очнулась вполне уже в номере, лежащей на диване в гостиной как была в шубе. Выдохнув, я села, стягивая шубу с плеч, Фомка подоспел.
Что ж ты, Фом шубу бы хоть снял взопрела совсем сказала я, с упрёком посмотрев на него.
Но у него было такое испуганное лицо, что я смягчилась, тем более что взопрела я от температуры, замёрзли ноги и даже руки, а в горле и во лбу было жарко.
Ладно, не обижайся я просто ослабела как-то, дай попить, что ли и знаешь что, аспирину принеси, а?
Он налил мне воды в стакан и, выглянув в коридор, и взял трубку телефона, связь с портье, попросил лекарства.
Выйти боишься? усмехнулась я, разуваясь.
Конечно, серьёзно кивнул Фомка. Я выйду, а вас и след простыл. Макс мне тогда башку открутит.
Не открутит.
Открутит, не посмотрит, что мы с ним в одном классе учились.
Ну, тогда точно не станет. Никто не обижает одноклассников.
Фомка усмехнулся.
Ох, Татьяна Андреевна, вы прям как при советской власти: не обижать одноклассников, драка до первой крови, и тому подобное.
А что изменилось? удивилась я, на самом деле этот разговор был мне крайне полезен, ведь я понятия не имею, как воспринимают Макса его люди. И разве Макс не большую часть жизни прожил при той самой советской власти?
Все мы большую часть там прожили. А только совсем другие сейчас времена.
Я покачала головой.
Ты ошибаешься. И времена всегда одинаковые, и люди не меняются, и даже события, происходящие в мире всё те же, сказала я, внимательно наблюдая за ним.
Ну, может быть А люди озверели, Татьяна Андреевна. Когда стреляют в лицо своим любовницам, и будто не замечают этого Нет, я тоже думал так, что ничто не меняется, и думал, что Макса знаю хорошо, потому что мы ещё в яслях с ним на одном горшке сидели. А выясняется выясняется, что мы и сами себя-то не знаем, что там другие
Вот так да. Сам того не желая и не задумываясь, конечно, Фомка выдал мне, похоже, секрет Макса. И приоткрыл мне немного суть этого самого Паласёлова.
Я это к тому, Татьяна Андревна, что вы с Максом-то не играйте, поберегитесь, он сделал мне «глаза». Щас же ему наши гаврики непременно доложат, что вы на другого мужика глядели.
Что?! изумилась я.
А вы как думали? Тут глаза за вами всюду. Сначала вы у Крестов с каким-то говорили страстно, теперь сегодня какой-то кент Так что вы это поосторожней. Мы тоже думали, что уж
В дверь постучали, и вошёл портье с аптечкой.
Может быть, врача вызвать? спросил он, любопытствуя, посмотрел на меня.
А я думала между тем, что получается, никакой не призрак я увидела в своём болезненном тумане. Значит, был человек, значит, я видела Марка или кого-то до неправдоподобия похожего на него. Потому что Марк Марк
Мне захотелось плакать. Марк Марк был мой верный друг, настоящий друг, за свою преданность просил только капли любви. Но я скупилась и на это И умер он тоже из-за меня, потому что пытался от меня отвести руки обезумевшего маньяка Марк Марик, ты мог бы спасти меня, легко и непринуждённо. Ты всегда был каким-то почти всемогущим. И какая ты большая потеря, оказывается, я только сейчас отчётливо осознала это.
Слушай, я замёрзла, сказала я, выпив сразу горсть анальгина и аспирина, по две каждого, и поднялась. Согреюсь пойду в ванне.
Водки выпейте, куда лучше, чем какая-то ванная.
Да не пью я, ты же знаешь.
Вы и не курите, как бы.
Я приехал в Питер, и первое, что сделал, это купил цветов в самом лучшем, как мне показалось цветочном магазине, по дороге в отель. Надеюсь, Тане лучше. Шлемофон, что ездил со мной, только усмехнулся скрытно, не говоря ни слова.
Но ей определённо лучше. Едва я поднялся на этаж, почти полностью наш с пацанами, как Гоги встретил меня и Шлемофона у лифта. Заметив у меня букет, он посмотрел на Шлемофона, тот обогнал меня.
Давай, Макс, я отнесу, поговорите.
Что тут? хмурясь, спросил я. Случилось что-то?
Так мелкий инцидент, сказал Гоги. Не знаю вообще, стоит говорить или нет, мы тут спорили. В общем, ерунда, но я всё-таки считаю, что тебе надо знать.
Да что узнать-то? Ты говори толково, а то мямлишь Разве я не учил чётко и по делу говорить? разозлился я.
Признаться, я подумал, что нарисовались какие-нибудь братки, из тех, кого мы не успели умаслить, пообещав барыши и всевозможные связи в Карелии, которые они давно искали и отлаживали, но они рушились, потому что авторитеты менялись, падая в конкурентных битвах по нескольку раз в год. Но оказалось, что ветер подул совсем с другой стороны.
То-то, что дело, Макс, какое-то не знаю В общем, Таня сегодня вышла гулять, и ну когда вернулась, какой-то хмырь в вестибюле так на неё вылупился, что с кресла подскочил.
Ну и что? хмыкнул я с облегчением, тоже мне сообщил новость. На неё пялятся все. Для меня это дополнительный кайф, Гоги, все хотят, а я имею.
Так-то оно так, но только и она на него вытаращила глаза. Как будто знает. Или
Я посмотрел на Гоги, не понимая его замешательства и даже смущения.
Ну и что, Гоги?! Она живёт в этом городе, она и раньше бывала здесь, почему ей кого-то не знать? Ты говорил, у Крестов с каким-то говорила тоже.
Ну да там тоже, конечно, непорядок пацаны допустили, но на улице, да ещё у тюрьмы, насильно тёлку в машину запихивать Но, понимаешь, там она в обморок не падала.
Обморок? удивился я.
Даже для какого-нибудь девятнадцатого века в обмороки при виде мужчин падать, это чересчур, а уж теперь И, тем более, Таня не из этих истеричных куколок, изображающих Бог знает что, что в кино видели. Если это и правда был обморок, то
Она нездорова, Гоги, вот и не выходила на улицу неделю, что ты хочешь? сказал я и обошел его, направляясь к номеру.
Да-да, Макс, всё так, а только Разводит тебя эта тёлка на что-то. А сама хвост по ветру держит. Мы пошли за тем, что тут глаза пялил, что с ним был, сказал, иностранец, а только в «Англетере», где он живёт, нам вполне русское имя назвали. Марков Александр. И кто он и что, пока мы не выяснили. Ну, правда времени мало было. Но ищем. Подозрительно. Чего врать, что иностранец, если он русский? Что скрывают?
Я обернулся к нему.
Кто этот Марков выяснить к утру, сказал я.
А потом помолчал и добавил:
А вот обсуждать мою тёлку забудь, ни при мне, ни тем более без меня. Понял? я приблизился к самому его носу. Это всё равно, что ты ко мне в штаны залез, яйца мои взвесить. Хочешь мои яйца взвесить?!
Я говорил очень тихо, но я знаю, что он всё слышал.
Гоги в ужасе отшатнулся, поняв, что вторгся в запретную зону, а за это может быть страшное наказание.
Нет, Макс что ты
Я кивнул и продолжил:
К девяти, всё, что нароете об этом Маркове и о том, что был у Крестов доложить. Понял?
Да Да-да, конечно конечно
Вот и хорошо. Вот и славно, сказал я, входя в свой номер.
Увидев Фомку, я сделал ему знак убраться.
Таня где?
Фомка кивнул на закрытую дверь спальни.
Я Макс, я только сказать хотел он замешкался у двери.
Сказали уж, иди.
Да я не то
Иди, говорю, нетерпеливо повторил я.
Макс
Завтра, Фом. Утром увидимся, сказал я, снимая пальто.
Хорошо бы в душ, конечно, но злость и нетерпение владели мной. Я открыл дверь в спальню, настольная лампа включена на одной из прикроватных тумбочек, так что хорошо видно и Таню, и всю кровать. Похоже, Таня заснула в своём пеньюаре после ванны, я не видел её в нём, она не ходила при мне, а вот на крючке в ванной видел, прикасался даже тончайшего атласного шёлка с кружевом. Ну и отлично
Больше ждать я не стану. Напряжение, подогреваемое со всех сторон, рассеялось бы без следа, тем более что Таня разболелась, и всё отступило, и моя злость и решимость. Но одно дело деньги, я могу понять, она девочка, привыкшая к настоящему люксу, настоящему, который мне и не снился до сих пор, я понимаю, что уровень её обычных трат в принципе несоизмерим с моими хотя бы, потому что я провинциал. Поэтому я быстро перестал злиться из-за денег, тем более, как бы то ни было, я понимал, что придётся раскошеливаться. И идея, что Таня нарочно хочет разорить меня, отступила, особенно после того, как она легко и играючи, устроила мне протекцию перед местными авторитетами, в результате открылась перспектива заработать, сколько мне и не снилось.
Но вот другие мужчины, это уже совсем иное, как говорится. И этого, особенно, учитывая, что я до сих пор не удостоился не то что поцелуя, но даже объятия, я стерпеть уже не мог, поэтому позволения я ждать уже не стал. Так что я разделся до пояса и подошёл к постели с Таниной стороны, хотя лежала она почти посередине, оно понятно, я ведь в эту постель ни разу не ложился.
Я не хотел быть грубым, и не хотел быть злым, хотя я и злился, но сдерживал себя, именно поэтому я и не выдернул её за ноги из-под одеяла и не навалился тут же, пока не прочухалась со сна. Но нет, я сел на ковёр возле кровати и просунул руки к её ногам. Я даже брюк не снял, решив не спешить, но от одного прикосновения к её нежным лодыжкам, а они оказались именно нежными, тонкими, с маленькими косточками мыщелков, и с такой нежной кожей, я не думал, что у людей на ногах может быть такая атласная кожа, одного прикосновения хватило, чтобы у меня встал, и швы на брюках впились мне в чресла. Впрочем, у меня вставал и от одного её вида, даже голоса