Приветствую тебя, Гомер. Как обычно? Вина и козий сыр? спросила девушка, достав из накрахмаленного передника маленький блокнотик.
Да, Милли, кивнул ей Гомер.
А что будет твой друг?
У меня, милая, ни копейки нет, улыбнулся я. В качестве уплаты могу часик побыть твоим сексуальным рабом.
Он новенький, встрял поэт, бросая на столешницу мешочек с деньгами. Милли перестала буравить меня злым взглядом и, вздохнув, взяла плату. Ему тоже вина и сигарет, если есть. За мой счет.
Ты не подумай, что я тебе теперь вечность благодарен буду, прошептал я, когда официантка удалилась. Сам решил меня угостить. Я не просил.
Расслабься, Збышек, благодушно протянул Гомер. Зря ты Милли обидел. Она попала сюда за торговлю телом во времена Крестовых походов. Умерла под стенами Иерусалима от венерической болезни.
Хуево, честно ответил я. Ладно, как придет, я извинюсь. Слушай, а как тут время отсчитывается?
Время здесь плывет неспешно и тягуче. А к чему вопрос?
Да меня Герцог Элигос забрать обещал через пару местных дней. Вот и думаю, когда сие случится.
Увы, не могу тебе сказать, Збышек. Демоны сами решают, когда им и что делать. О, а вот и наша выпивка.
Милли вернулась и поставила на стол два кувшина с вином и глиняную тарелку с козьим сыром. Гомер тут же начал чавкать и давиться едой так, что слюни запачкали его серую тунику.
Прости, Милли. Я не хотел тебя обидеть, робко улыбнулся я девушке. Та вздохнула и улыбнулась в ответ.
Ничего. Все новенькие так себя ведут. Вот твои сигареты, она кинула мне пачку, на которой застыла дьявольская морда и надпись: «Курение не вредит. Вы уже умерли».
Спасибо, кивнул я и, не удержавшись, влепил Гомеру подзатыльник. Старый ты долбоеб. Хватит жрать так, что у нормального человека вся еда через рот обратно полезет. Никто твой сыр не забирает.
Гомер, внезапно раздался над моим ухом старый дребезжащий голос. Я повернулся на звук и увидел старика в такой же мантии, как у поэта. Только она была в больших жирных пятнах. У незнакомца отсутствовали зубы, благодаря чему его лицо было похоже на страшную маску из театра кошмаров, куда я как-то водил Зайку в надежде потискать, когда девушка прижмется ко мне от страха. Гомер скривился так, будто ему клизму с кипятком поставили, и ответил:
Диоген.
Опять жрешь и пьешь, сукин сын, прошамкал старик, присаживаясь на свободный стул и вперив в меня свои полоумные глаза. А ты кто такой?
Могу тебе задать тот же вопрос. Судя по виду, ты Фантомас, буркнул я, подвигая к себе кувшин с вином. Старик поперхнулся воздухом и стал разевать рот, как рыба, выброшенная на берег.
Я есть великий мыслитель, философ, ученый муж, визгливо ответил он, когда дар речи вернулся. Имя мне Диоген.
Знаем, знаем. Еще ты любитель мять вялого на публике и называть это эпатажем. Затхлый дед, спящий в бочке и преподносящий это как достоинство.
Гомер тихо захихикал и продолжил пожирать свой сыр, кося в сторону Диогена белым глазом.
Глуп тот, кто глупо себя ведет. Юнец неразумный над старцем просвещенным смеется и в итоге сам старцем станет, над кем другие смеяться будут, мудро изрек Диоген, выставив на обозрение мясистый язык.
Дед, блядь, тебе не надоело выебываться? Тут не Греция, и души разные бывают. А ну как пропишу тебе леща! лениво ответил я. Диоген побагровел, но язык спрятал. Хочешь в спор со мной вступить?
Не бывать такому, чтобы я терпел поражение от наглого мальчишки.
Опять тебя понесло. Ладно, сам напросился. Ты, зловонный балбес, орущий на паперти в надежде, что тебе кто-то милостыню даст.
Это не спор, потрясенно прошамкал Диоген. Ты просто обзываешься.
Я слышал, что ты даже на шлюх не желал тратиться, предпочитая бродячих собак. Это так?
Лишь тот мудрец, кто блага берет от природы.
Тогда разденься и вино из ладони пей, зевнув, ответил я. Старик напрягся.
Я собака. Кто бросит кусок тому виляю, кто не бросит облаиваю, кто злой человек кусаю.
А я человек. Я тебе бросаю кусок ты виляешь, облаешь меня или укусишь яйца отрежу и усыплю. Это с Александром Македонским у тебя прокатило. С неформальной логикой ты не справишься.
Ты животное о двух ногах без перьев.
А ты долбоеб, впадающий в маразм.
Нет. Ты должен был ощипать петуха и сказать, что это человек, гневно воскликнул старик. В уголках старых губ белела пена, а ногти карябали столешницу.
Зачем мне петуха ощипывать? Ты лиха, конечно, дал, дед? удивился я, подмигнув Гомеру. Вокруг нас собралась внушительная толпа слушателей. Кто-то уже начинал принимать ставки и обсуждать вероятного победителя.
Так надо, верещал Диоген, подскакивая на стуле, как полоумный. Птица, что знает слова человечьи, хитро передразнит все мудрые речи.
Йагупоп.
Чего? оторопело спросил старик. Я снисходительно пояснил.
Попугай. Мы теперь в загадки играем? Или у тебя мода такая, хуйню нести, пока у оппонента крыша не поедет? Ладно, моя загадка. Старый, вонючий пидорас, что сидит вокруг нас. Палец сосет, губой трясет.
Знаю, обрадованно воскликнул мудрец. Знаю, знаю. Это философ Аристипп.
Какой, блядь, Аристипп? Правильный ответ философ Диоген.
Помещение потонуло в хохоте присутствующих. Смех усилился, когда старик попытался вцепиться мне в горло своими скрюченными пальцами, но Гомер восстановил статус кво, огрев Диогена пустым кувшином из-под вина. Я кивнул своему новому другу и попросил официантку унести вонючую кучу тряпья, бывшую некогда прославленным философом античности.
Как ты его, восхищенно заметил Гомер, когда народ вокруг нас немного рассосался, а Диоген отправился мучить немецких солдат. Один из них уже ласково поглаживал саперную лопатку и злобно смотрел на философа.
Брось. Просто дебил. На земле таких, как он, называют «тренер по личностному росту». Впаривают людям хуету, цитируют Ошо и слушают лютую попсу, отмахнулся я, делая изрядный глоток вина. Слушай, Гомер. А что это вино не пьянит совсем? Они его водой разбавляют?
Нет. Новые души не привыкнут к адским продуктам, пока не освоятся.
Понятно.
Диоген любит всех доставать. Кто-то ему заявил, что он величайший мыслитель, что когда-либо жил на свете, так этот олух принялся вступать со всеми в споры. Аристотеля до нервного срыва довел, Платон на Второй круг попросился, Сократ вынужден с собой плетку носить. Зато после спора с тобой на пару веков тихо станет. Нечасто к нам такие как ты попадают.
Выпьем за это. Ад очень странный, Гомер. Он невероятно сильно похож на реальность. Разве что жестокости побольше, да демоны в человеческом обличье щеголяют.
Ты прав, Збышек. Лимб это зеркальное отражение того, что наверху. В других Кругах гораздо хуже, тихо ответил Гомер, мусоля в руках кусочек сыра.
А что в других кругах? Сатанизм, демоны страшнее, блатняк заставляют слушать?
За всю историю Ада только одну душу перевели из Лимба на Седьмой Круг. И никто из нас не знает, что там, за высокими стенами.
Пепел везде, и дети некрещенные из-под земли вылезают. Меня Петр на Второй Круг определил. За излишнюю ебливость.
Жаль. Хороший ты парень, Збышек. Тебя будет не хватать, враз погрустнел поэт. Я улыбнулся и хлопнул его по спине.
Не грусти. Может, на обратном пути свидимся. Не фарт, как говорится, но не факт, что по жизни. Из тебя клевый бард бы вышел. В майку Цоя тебя обрядить и на бардовский вечер с гитарой. Ты бы все овации сорвал своей Одиссеей.
Да, Збышек, хохотнул поэт и спросил с тревогой: Куда ты уставился? Лицо такое, будто ты Аида увидел.
Почти, ошарашенно ответил я. К барной стойке, где Диоген продолжал о чем-то спорить с немцами, подошел темнокожий мужчина с прической в стиле «афро». Танцуя на месте, он что-то спросил у бармена. Я уставился на Гомера и буквально прошипел: Это же Джими Хендрикс. Я должен с ним поговорить.
Да, это был Джими Хендрикс собственной персоной. Чернокожий гитарист, признанный многими музыкантами лучшим в своем деле. И сейчас он стоял возле бармена, потягивая коктейль из хрустального бокала. Я в состоянии полнейшего онемения уставился на икону многих металлистов и неформалов. Музыкант смерил меня удивленным взглядом и спросил:
Чё как, снежок?
Блядь, я не могу поверить. Джими Хендрикс?
Ага, братишка. Он самый. А ты кто такой? спросил он, козырнув фирменной ухмылкой.
Я твой фанат. От музыки твоей фанатею. У меня даже гитара, как у тебя. Фендер Стратокастер. Была, по крайней мере, когда-то, восторженно ответил я, уважительно трогая руку музыканта. Тот усмехнулся и достал из кармана свернутую папироску.
Пыхнем, друг?
Не вопрос. А ты мне дашь автограф? Я, конечно, не знаю, на кой он ляд в Аду, но обязан взять. Ты же так крут, как и твои соло. Пойдем за столик, я тебя с Гомером познакомлю. Он в античности, как ты, отжигал, только пастушек ебать любил, я отпихнул с пути Диогена, который попытался вновь развязать очередной спор, и направился в сторону столика, где меня ждал поэт.
Нет, чувак. Я не кончал с собой. Это та тупая пизда виновата, скривился музыкант, делая глоток из своего стакана. Я с улыбкой самого преданного фаната слушал его, не перебивая, добрых полчаса. Моника, блядь. Вместо кислоты дала мне снотворного. Я запил вином и отъехал. Стою возле тела и смотрю, как вокруг суетятся врачи и прочая шушера. А я, можно сказать, только во вкус входить начал.
И тебя определили в Лимб? спросил Гомер, все еще смутно понимающий, какого беса я смотрю на чернокожего мужчину с таким обожанием.
Ага. За музыкальные заслуги. Да и на убийство вроде тянуло. Я все ждал Монику здесь, чтобы высказать этой овце все, что думаю, но ее отправили в Дит. Зато тут я могу упарываться, сколько душе моей угодно. В этом настоящий рок, брат.
Охуеть. А много вообще музыкантов здесь живут? спросил я, рассматривая автограф Джими на салфетке.
Да. Знаменитых сюда и отправляют. Многие же творили всякую хуйню при жизни, да закончили, как я. За вклад в историю их поселили тут. Сейчас тебя со своим другом познакомлю, музыкант поднял руку и позвал упитанного мужчину в забавных очках к нашему столику.
Ебушки-воробушки. Это же Боно из U2, хихикнул я, наклонившись к Гомеру. Поэт поднял бровь и вопросительно на меня уставился в ожидании пояснения. Тоже музыкант. Я думал, он жив еще.
Давно уже помер, благодушно улыбнулся Боно, присаживаясь на свободный стул. Привет, Джими. Как оно?
Нормально, брат. Репетиция завтра, ты пойдешь?
Конечно. Сегодня в ночь на работу, а завтра, как огурец, у вас. Что за пацан? спросил он, уставившись на меня.
Фанат мой. Клевый чувак, улыбнулся Джими. Я пожал протянутую руку Боно и спросил:
А ты как помер-то? Я думал, что ты жив и детям Африки помогаешь.
Лет пять назад на своем Порше влетел в дерево. Удалось договориться с Главным, чтобы меня заменили на какое-то время. Я передал двойнику записку, где велел ему заботиться о ближних. Может, это поможет мне попасть на Райские луга, задумчиво протянул музыкант, принимая папироску от Хендрикса. Тебе тоже автограф дать?
Прости Боно, но музыка у тебя хуевая, покачал я головой. Джими прыснул в кулак, наблюдая за тем, как медленно краснеет звезда поп-рока. Я больше по тяжелому металу угораю. Darkthrone, Каннибалы, Vader, Hate. Хендрикс икона, а ты просто пафосный чувак.
Бля, пацан прав, Боно внезапно всхлипнул и обхватил ладонями лицо. Я же в коммерции погряз, как торгаш долбанный.
Ага. И музыка у тебя примитивная, поддакнул я, заставив музыканта разреветься. Ну ёбана, Боно. Уж и пошутить нельзя.
Я ничтожен. Надо мной даже местные музыканты стебутся.
Это точно, чувак. Дэд, когда был тут проездом, сказал, что Боно червивый сосок на пузе дойного порося, которого надо зарезать во славу Вельзевула, хмыкнул Джими.
Кто такой Дэд? завертел головой античный поэт, совершенно потерявшийся в незнакомых именах и терминах.
Вокалист Mayhem, пояснил я. Мозги себе вышиб, мизантроп олдскульный.
Так вот, Дэд был одним из многих, кто высказал свое мнение насчет меня, закончил Боно, шумно сморкаясь в платок. Простите. Депрессия совсем заела.
Выпей, полегчает, усмехнулся я, но мои спутники шутки не оценили и вообще сделали вид, что меня не существует. Через пару секунд я понял, что стало причиной. У входа в бар стоял Герцог Элигос собственной персоной и ехидно улыбался мне. Рядом с ним замерла рыжая девушка, судя по виду, моя ровесница.
Пошли, Збышек. Нам пора, демон даже не удостоил известных людей внимания, лишь коротко кивнув Гомеру.
Разве два дня прошло? удивился я, вставая из-за стола. Герцог рассмеялся.
Прошла неделя, как ты тут сидишь. Время в Аду странно движется. Я предупреждал.
Ну надо же. Я даже не устал. Ладно, пока, парни. Гомер, Джими рад знакомству. Может, увидимся еще. Боно, мой тебе совет. Заканчивай ныть и пиздуй играть метал, ибо в метале обретешь ты душу.
Прощай, Збышек, тихо ответили мои венценосные знакомые, не рискуя смотреть на демона. Я повернулся к Элигосу.
Куда летим, босс?
Второй Круг. К Миносу.
Глава четвертая. Второй Круг.
Когда я вышел из питейного заведения Харона, то первым делом закурил сигарету. Элигос молча стоял рядом, как и странная девушка. Она изредка сдувала рыжую челку, когда та закрывала один глаз. Но я вовсю глазел на нее.
Крепкая фигурка, ладные бедра, чувственные губы, пронзительные зеленые глаза и целая россыпь веснушек. Девушка была одета в потертые джинсы и футболку с мертвым смайликом группы Nirvana. На ногах были стоптанные Конверсы, собравшие пыль тысячи дорог. Я хмыкнул и отвернулся.
Долго будешь сосать свою зубочистку? гневно спросила девушка, когда ей надоело просто стоять. Герцог вообще делал вид, что он тут лишний и просто вышел подышать свежим воздухом.
Запомни, женщина, весомо рек я. Нельзя отвлекать мужчину от трех вещей. От еды, от выкуривания сигареты и от старого доброго онанизма. Иначе ты получишь себе нехилую горку минусов в карму.
Девушка в ответ зарядила мне смачную оплеуху, вызвав одобрительное ворчание Элигоса. Я почесал ушибленную голову и стрельнул окурком в сторону задиры.
Герцог, это, случаем, не твоя дочурка? Больно вы похожи, когда лупите невиновных.
Нет. Но познакомиться вам не помешает, сверкнул глазами демон. Девушка вздохнула и подошла ко мне.
Извини. Нервы ни к черту. Меня зовут Астра, хмуро процедила она, чертя на земле круги носком.
Понимаю, милая, но это не повод лупить незнакомого тебе мужика по голове. Может, он тоже нервничает, а сигаретка позволяет ему более стойко переносить тяготы и невзгоды. Меня Збышек зовут, ответил я, ослепительно улыбнувшись.
Ебанутое имя, усмехнулась девушка.
Герцог, вот она первая начинает. Если я ей жопку нарумяню, ты на меня сильно обидишься?
Мне плевать, главное, чтобы полет прошел в нормальной атмосфере, пока я не сдам вас Миносу.
Ты такой заботливый, прямо как папка мой. Тот тоже свалил после моего рождения и даже открыточки не оставил, нехристь хуев, елейно улыбнулся я Элигосу и вновь повернулся к девушке. Збышек это не имя, а прозвище, данное мне собратьями по металу. По паспорту я Степка.
Почему тогда Збышек? спросила Астра, тоже прикуривая сигарету.
Польские корни. Да и с детства так звали, привык уже.
Девушка кивнула и повернулась к демону, который хитро щурился, разглядывая нас.
Я так поняла, что он со мной летит во Второй Круг?
А, вот оно что, я радостно потер ладошки. Ты значит, любительница попрыгать на мужской гордости, пока мохнаткой своей не откусишь мужику залупу?
Угадал. А еще могу заставить мужика своими зубами откусить свою же залупу, ощерилась Астра. Еще раз ляпнешь подобное, и я на тебе покажу, как это может случиться.