Пройдя Каспийские ворота, Александр начинает поиски этой зеркальной системы. Для обозначения искомых географических объектов ему удобнее пользоваться привычными европейскими топонимами, но не в качестве имен собственных, а в качестве имен нарицательных в их изначальном общем смысловом содержании. Именно поэтому в древних описаниях пребывания Александра восточнее Каспийского моря мы видим повсеместное использование европейских топонимов. Река Яксарт (Сырдарья) гораздо чаще именуется Танаисом, чем собственным именем. Арал называется Меотидой. Разведывательная миссия на целый год отправляется к Боспору-горлу, которым выступает, скорее всего, не европейский Боспор, как это принято считать, а Каспийский/Гирканский пролив (Обская губа), лежащий строго на севере от местонахождения армии Александра. Вместо Гиндукуша и отрогов Тянь-Шаня используются топонимы Тавр и Кавказ. Так, у Арриана читаем: «Рассматривая положение Азии, мы видим, что Тавр и Кавказ перерезают ее с запада на восток, и Тавр делит ее на две очень большие части: одна лежит на полдень в ту сторону, откуда дует нот; другая обращена на север, в ту сторону, откуда дует борей Этот Кавказ простирается до Великого моря, лежащего к востоку. Реки Азии, заслуживающие упоминания, берут начало с Тавра или с Кавказа; одни из них текут, повернувшись на север, и впадают некоторые в Меотийское озеро, а некоторые в так называемое Гирканское море, а оно есть залив Великого моря[1]. Другие текут к югу: это Евфрат, Тигр, Инд и прочие реки, находящиеся между ними и Гангом, которые тоже впадают в море» [4]. Еще раз отметим, что это не описание земель, лежащих к западу от Каспийского моря, это описание земель, находящихся восточнее Каспия.
Понимание смысла, который Александр вкладывал в применявшиеся им топонимы, является очень важным моментом при изучении истории Александра. Игнорирование этого обстоятельства вызывает невероятную путаницу: древние историки считали, что участники Восточного похода путают европейские и азиатские географические объекты, а потому вносили свои исправления, последующие исследователи считали, что это древние историки что-то напутали и по-своему интерпретируют топонимы. В результате история Восточного похода выглядит абсолютно заплутавшей в пространстве-времени.
Покорив Дария III и его огромную могущественную державу Ахеменидов, Александр почти на два года задерживается в ее удаленных северных провинциях, Бактрии и Согдиане, расположенных на северо-востоке Каспия. Здесь он озвучивает свои планы, указывая, что пределом его державы будет край Ойкумены. Он не только воюет с сатрапом Бессом и местными племенами одновременно производится разведка северного «края земли». К скифам направляется посольство, целью которого было, как сообщают Арриан и Курций Руф, ознакомление с природой скифской земли и с народонаселением требовалось узнать, велико ли оно, каковы его обычаи, с каким вооружением оно выходит на войну. Этому посольству предшествовала встреча с абиями:
Арриан: « к Александру пришло посольство от скифов, именуемых абиями (Гомер воспел их в своей поэме, назвав справедливейшими людьми; они живут в Азии, независимы в значительной мере благодаря бедности и справедливости), и также от европейских скифов; это самое большое племя, живущее в Европе» [4].
Курций Руф: «Затем прибыли послы скифов-амбиев, сохранявших свободу со времени смерти Кира, теперь же желавших подчиниться Александру. Их признавали самым справедливым племенем варваров; они брались за оружие, только когда их задевали; пользуясь умеренной и справедливой свободой, они уравняли между собой простых людей и старейшин. Царь беседовал с ними милостиво и послал к европейским скифам одного из друзей, по имени Пенда, передать им, чтобы они не переходили без его разрешения границу своей области реку Танаис. Ему же было поручено ознакомиться с характером страны и посетить скифов, живущих на берегах Боспора» [5].
Не все скифы были кочевниками «Знай, нам, скифам, даны такие дары: упряжка быков, плуг, копье, стрела и чаша». Скифами Арриан называет самое большое европейское племя. Самым многочисленным европейским племенем является славянское племя, хотя уже во времена Александра оно было раздроблено. Но есть еще племя азиатских скифов племя абиев, граничащее с европейскими скифами и живущее на севере Азии. При этом абии имеют не этнические, а, скорее, нравственные характеристики (справедливейшие люди), позволившие грекам отличить их от европейских скифов и идентифицировать как абиев. Встреча с абиями, наверняка, вызвала интерес у Александра, ведь о них упоминается в его настольной книге, «Илиаде». Кто такие эти идеализированные абии никому не известно, версий по этому поводу во все времена выдвигалось множество. Мы же заметим созвучность слова «абии» с топонимом Абиссиния (Эфиопия) «abis», этимология которого рассмотрена выше и связана со словами «бездна» и «отец».
Из приведенного отрывка видно, что Александр установил границу между европейскими скифами и абиями. Эта граница соответствует границе между Азией и Европой, установленной древними греками. На юге она проходит по Танаису-Дону, а на севере выходит к Северному океану, смещаясь от района Белого моря к району Обской губы. В отрывке не сказано, куда царь отправил Пенду к южной части границы или к северной. Ведь есть «горло» на юге и есть «горло» на севере, есть Боспор Киммерийский и есть Обская губа, которая во времена Александра считалась проливом между Каспийским морем и Северным океаном, т. е. боспором. Однако, с учетом устремлений Александра к сакральным «краям земли», более вероятной представляется разведка северного направления.
На северо-востоке Каспия у Александра Македонского проявился растущий интерес к местной культуре и традициям. Плутарх отмечает: «он стал все больше приспосабливать свой образ жизни к местным обычаям, одновременно сближая их с македонскими, ибо полагал, что благодаря такому смешению и сближению он добром, а не силой укрепит свою власть на тот случай, если отправится в далекий поход. С этой же целью он отобрал тридцать тысяч мальчиков и поставил над ними многочисленных наставников, чтобы выучить их греческой грамоте и обращению с македонским оружием. И его брак с Роксаной[2], красивой и цветущей девушкой, в которую он однажды влюбился, увидев ее в хороводе на пиру, как всем казалось, вполне соответствовал его замыслу». Александр не только охотно носит местные наряды, но даже меняет устоявшиеся обрядовые традиции своей армии. Так, Арриан отмечает: «Наступил праздник в честь Диониса, который справляют македонцы; Александр ежегодно приносил на этом празднике жертву Дионису[3]. Рассказывают, что в этот раз он презрел Диониса и принес жертву Диоскурам, определив с этого времени приносить жертву Диоскурам[4]».
В уставшей от долгого похода армии действия царя вызвали резкое недовольство, они воспринимались как отдаление от «своих» и приближение к «варварам». Так и не дойдя до северного «края» земли, Александр назначил сатрапов земель, организовал там греческие колонии, разместил военные гарнизоны и весной 327 года до н. э. выдвинулся в южном направлении. Эта экспедиция получила название «Индийский поход», однако собственно территорию современной Индии она почти не захватывала, ограничиваясь спуском по течению реки Инд, лежащей на искомой оси «север-юг», к Эритрейскому (Аравийскому) морю. Здесь Александр надолго не задерживается, быстро исследует окружающее пространство: рассылает «самых быстроногих воинов. вглубь страны поймать кого-нибудь из индов», а также самолично в составе небольших команд осматривает побережье в пределах трех дней конного пути и выходит на суднах в открытое море. Результаты разведки раскрывают ее цели и описаны у Арриана: «Они установили, что у индов по крайней мере у тех, до которых дошел Александр с войском, а он дошел до многих, золота нет вовсе, и жизнь они ведут вовсе не роскошнуюони чернее прочих людей, кроме эфиопов». Очевидно, что Александр ищет богатый народ, проживающий в самой южной точке мировой оси. Соратники не понимают действительного смысла метаний царя: «Проехав через устье Инда, он выплыл в открытое море, по его словам, чтобы увидеть, нет ли где поблизости земли, а мне думается, еще больше затем, чтобы сказать, что он плавал по Великому Внешнему морю».
Восточный поход Александра Македонского можно сравнить с первым выходом в открытый космос. Всё здесь было скрыто туманом неизвестности: горы, реки, города, народы ничего не имело своих «цивилизованных» греческих названий и географических привязок. Данный факт представляет огромную проблему для современных историков, изучающих эпоху Великого полководца. К тому же, несмотря на большое количество описаний, сделанных участниками походов, эти первоисточники не сохранились. Каллисфен, придворный летописец похода Александра и племянник Аристотеля, попал в опалу и из похода назад не вернулся. Вся информация о походе черпается из греческих и латинских сочинений, составленных несколькими веками позднее, прежде всего это труды Страбона (6323 гг. до н. э.), Помпея Трога (1 век до н. э.), Плутарха (45120 г.), Арриана (86160 г.), Курция Руфа (1 век н. э.) и других. У них был доступ к первоисточникам, но они пропускали воспоминания очевидцев через своеобразную цензуру, отсеивая ту часть, которая не совпадала с их собственными представлениями. Тумана добавляет и широкое применение европейских топонимов к азиатским объектам. В результате общепринятая историография Александра Македонского строится путем сложных реконструкций, имеет много нестыковок и противоречий. Это порождает множество фантомов альтернативных версий.
На Рисунке 2 представлена карта Эратосфена, древнегреческого географа и ученого, возглавлявшего знаменитую Александрийскую библиотеку. Она датируется примерно 240 годом до н. э., т. е. составлена 100 лет спустя Восточного/Индийского похода с учетом полученных в его ходе сведений.
Бактрия и Согдиана на карте Эратосфена расположены в верхней части Азии. Однако при этом север Азии информационно не слишком отличается от севера Азии на более древних картах (Рисунок 1). Эратосфен не исправил серьезные ошибки, касающиеся этих территорий: Каспийское море через некое «горло» по-прежнему сообщается с океаном; в Каспийское море с востока впадают две огромных реки Яксарт и Окс, хотя в действительности здесь нет никаких больших водных артерий; не указан самый крупный в Азии Обь-Иртышский бассейн с такими большими реками, как Обь, Иртыш, Тобол; неточное расположение горных массивов. Меотида (Аральское море), куда впадает Танаис (Яксарт-Сырдарья) и которая столь часто упоминается сподвижниками Александра, вообще не отмечена на карте.
Возникает вопрос чем занимался в походе так тщательно подбираемый «ученый отряд»? Почему на карте не видно результатов их работы? Согласно современным представлениям Бактрия и Согдиана находились на территории сегодняшних Узбекистана и Таджикистана в восточном междуречье Амударьи и Сырдарьи (Рисунок 3), которые на карте Эратосфена называются Окс и Яксарт. Почему же за столь длительное время нахождения здесь ученые не обследовали этот район и не внесли хоть какие-то изменения в более ранние представления? Ведь не для прогулки их брал с собой Александр.
Возможно, причина кроется в том, что перед учеными ставилась первоочередная задача обследования не столько окрестностей Каспия и Арала, сколько «краев земли» севера Западной Сибири и юга Индии, все остальное было вторично. Ведь если внимательно исследовать верхнюю и нижнюю части карты Эратосфена, то можно заметить, что нет больше ни бессмертных гипербореев, ни купающихся в золоте эфиопов. Никаких следов! Эфиопам отказано в размещении даже в месте их дислокации на территории Африки, хотя в период своего правления Александр лично встречался с эфиопским посольством. Это не те эфиопы, которых он ищет. «Ученый отряд» отлично справился с главной задачей и теперь греки, точно знают, что ни один из проживающих там народов не может претендовать на звание любимчика богов обычные люди. Вместо легендарной Гипербореи на карту нанесен реальный Северный океан. Вместо блистательной мифической Эфиопии реальная Индия, правда ее расположение на карте является скорее восточным, чем южным.
При этом Страбон отмечает, что Эратосфен опроверг многие из сведений спутников Александра [6], посчитав их основанными на ошибочных географических представлениях. Однако, представляется, что сведения сподвижников Александра были вполне точны, а ошибался как раз Эратосфен, не учтя применение Александром и его окружением нарицательной азиатской топонимики, зеркальной по отношению к европейской.
Можно только представить себе, каким разочарованием для Александра оказались итоги работы исследовательской группы это сравни разрушению Вселенной! Никакие завоевания земель, никакие военные победы не могли смягчить этого потрясения основ. Великое покорение мира лично для Александра обернулось великим мировоззренческим поражением. Все историки так или иначе отмечают наличие водораздела в жизни и личности Александра Македонского. После возвращения из азиатского похода удача, казалось, отвернулась от Александра. Он неохотно подчиняется тому, что зовется долгом или обязанностью. Стал сверх меры суеверен, подозрителен, подвержен перепадам настроения. Все больше уединяется, избегая общества, много читает, может со страстью предаться развлечениям, пирам и возлияниям.
Но несмотря ни на что, мощная, деятельная натура Александра не позволяет ему признать поражение. Если отсутствует мир, нарисованный на греческой религиозно-мифической картине мир гипербореев и эфиопов, то наверняка есть мир, открытый ему египетскими жрецами. Значит, в противовес греческой цивилизации, находящейся на юге европейской разделительной системы, должна существовать не менее развитая цивилизация на севере азиатской разделительной системы. И где-то далеко на азиатском севере, возможно в Океане, за пределами обитаемой Ойкумены, существует земля обетованная. Современники отмечают, что Александр стал одержим идеей дойти до «края земли». Он начинает строить новые планы, которые вновь воспринимаются сподвижниками как новые планы покорения мира. Им завладела идея периферических морских путей, проходящих по краю земли, и поиска речных судоходных выходов к ним.
Александр ставит перед подчиненными уже не столько военные, сколько исследовательские задачи. Его настойчиво продолжают манить северные пределы Азии, и он приказывает создать на Каспии флот для исследования акватории моря и выяснения вопроса является оно внутренним или все же имеет выход к Северному океану. Он во что бы то ни стало намерен найти разделительную водную систему, по который мировой Океан на севере вливается в Каспийский пролив (Обскую губу), а затем по речным протокам и водам восточной Меотиды (Аральское море) сообщается с Каспийским морем.
Помимо этого, как сообщает Диодор, рассматривается морская экспедиция вдоль берегов Аравии, вокруг Африки, к Геркулесовым столбам [6]. Александр начинает планировать новую точку выхода к южным и северным пределам земли, на этот раз сместив ее на запад. В качестве южного предела теперь рассматривается южная оконечность Африки, северным пределом продолжает оставаться территория от Белого моря до Обской губы. В ходе экспедиции предполагалось выяснить, можно ли, продвигаясь вдоль западного и северного европейского побережья, дойти до Каспийского моря, сама Европа не очень интересует Александра.
Это были последние грандиозные планы полководца, которым не суждено было осуществиться. В 323 г. до н. э. на 33-м году жизни Александр, молодой, сильный и Великий, неожиданно скончался от лихорадки. Плутарх, не соглашаясь с такой версией смерти царя, видел первопричину в другом отравление токсином из реки Стикс. Эта версия не так уж и невероятна, если принять во внимание настойчивое желание Александра найти водную систему, являющуюся разделителем миров.