Что уж говорить об улицах. Фрэнки нередко задумывалась, сколько времени потребуется, чтобы запомнить их расположение, выучить наизусть бесконечные вереницы мостов и калле[16], которые, изгибаясь и сужаясь, со временем либо впадают в кампо, либо заводят в тупик, и гадала, случается ли местным жителям так же блуждать в их хитросплетениях и есть ли в городе места, которые остаются загадкой даже для самих венецианцев. Совсем жутко становилось ночью, когда опустевшие улицы заливала густая, беспросветная тьма. Едва садилось солнце, как дневная суета в одночасье замирала. Первые несколько ночей Фрэнки прислушивалась, не донесется ли снаружи кипучий разговор завсегдатаев бакаро, спешащих по домам, не заплачет ли в соседнем палаццо ребенок, не подаст ли голос вапоретто, но напрасно, тишины ничто не нарушало. Ночь в Венеции была укрыта непроницаемым безмолвием, способным, думалось Фрэнки, лишить иную впечатлительную натуру душевного равновесия.
Когда она вышла из дворца, туман, с самого утра грозивший окутать остров, уже неумолимо надвигался, и Фрэнки, шагая по улицам, потихоньку тонула в мутной дымке. Прежде она нигде не видела настолько густого тумана. Даже в Лондоне. Здесь он накатывал волнами, клубился на уровне лодыжек, и Фрэнки чувствовала, что с каждой минутой погружается все глубже. Ничто не могло устоять перед венецианским туманом, все рано или поздно растворялось, и в этой мягкой, обволакивающей пелене Фрэнки находила странный покой, будто на плечи набросили мантию-невидимку. Туман застил глаза, приглушал звуки. В воздухе со всех сторон парили неясные, оторванные от земли тени. Сбивали с толку. Казалось, будто плывешь в открытом море, без цели и направления, но, вместо того чтобы испугаться, Фрэнки ощущала непривычное умиротворение, начинала верить, что и впрямь сможет забыть о прошлом, перевернуть страницу, как без конца твердили ей все подряд.
В Лондоне казалось, что забыть невозможно, но Лондон слишком отчетлив, слишком неуступчив. Стоит опустить голову, и упрешься взглядом в непреклонную твердыню мостовой.
Здесь все нечетко, все туманно.
Поэтому она любила гулять в такие дни, порой часами бродила по городу, не зная толком, куда идет, идет ли куда-то, счастливая одной только возможностью плыть в этой влажной дымке, нырять в нее с головой, оставляя позади свои горести и тревоги.
В Венеции можно стать другим человеком. Стать той, думалось Фрэнки, кем она была давным-давно. Вроде бы где-то писали, что венецианский туман смывает реальность, и, хотя речь, несомненно, шла о том, что видно глазу, Фрэнки чувствовала, что это высказывание справедливо во всех смыслах.
В Венеции ее разум наконец вырвался из тупика, из трясины отчаяния.
В Венеции ее прошлое таяло, тоненьким ручейком утекало прочь.
Домой она добиралась на трагетто[17], стоя вместе с другими пассажирами, сплошь местные, в гондоле, неторопливо ползущей от одного берега к другому. Когда ей впервые довелось переправляться стоя, ее ногам это вовсе не понравилось, по спине от напряжения катился пот, а мышцы бедер протестующе ныли, с трудом удерживая равновесие, не позволяя ей вывалиться за борт, в бурую, мутную воду. Вторая поездка далась легче, а начиная с третьей она каждый раз не без самодовольства отмечала, что стоит без всяких усилий, точно настоящая венецианка, и не только налегке, но даже навьюченная покупками с рынка.
Но сегодня на ее плечах лежал совсем иной груз. Она сошла на одну остановку раньше, чем собиралась, не терпелось остаться одной, подальше от чужих боков и локтей. Казалось, тишина, которой она успела окружить себя, дала трещину, грозила вот-вот рассыпаться. Сперва эта странная девица, теперь еще Джек с Гарольдом. Скоро от ее уединения останется лишь груда никчемных осколков.
Не успев ступить и нескольких шагов, она наткнулась на толпу, собравшуюся на берегу канала, поперек дороги. Сперва Фрэнки не поняла, что стряслось, но заметила, что все взгляды прикованы к темной воде. Но затем кто-то в толпе подвинулся, открыв ей вид на набережную и канал. Фрэнки невольно ахнула. Двое мужчин в гражданской одежде кажется, не карабинеры вытаскивали из воды тело. Бездыханное тело, судя по мрачной тишине, что царила среди наблюдавших.
Фрэнки с удивлением поняла, что тело принадлежало женщине. Чулки ее были порваны, не хватало одной туфли, насквозь промокшее платье потемнело, с него ручьями лилась вода. Жутко и странно было оказаться с ней рядом, стоять так близко, видеть постороннего человека в столь сокровенную минуту. Совсем молодая девушка. Слишком молодая, чтобы окончить свои дни в канале, Фрэнки не верилось, что это могло произойти случайно. В груди у нее вспыхнула ярость. Ужасная трагедия, едва не провозгласила она, едва не отвернулась, не зашагала прочь, не заботясь о том, что кого-то, быть может, оскорбит ее поспешность. Едва не ушла и все же осталась. Невысказанные слова пронеслись в голове, злой горечью осели на кончике языка да там и замерли, и она осознала, что сама им толком не верит.
В отчаянии она отвела взгляд, желая лишь одного прикоснуться к живому человеку, почувствовать ответное прикосновение. Уединение, которое она оплакивала всего мгновение назад, больше не казалось благом, она уже и не понимала, о чем так сокрушалась. Возвращаясь в палаццо, она чувствовала, как переворачивается что-то внутри, как разверзается в душе незнакомая, зияющая пустота.
Во дворе орудовала метлой Мария. Оказавшись у ворот, что смотрели на канал, Фрэнки невольно вспомнила рассказ Джек о предыдущих владельцах, о женщине, которая, возможно, утонула здесь, и поспешила пройти мимо.
И вдруг, когда она уже собиралась пожелать домработнице buona notte[18], где-то на верхних этажах раздались шаги. Она повернулась к Марии, и ровно на одно мгновение их взгляды встретились. Было ясно, что ей не померещилось, Мария тоже слышала. Теперь уж не отвертится.
Я ведь говорила, там кто-то есть, заявила Фрэнки куда резче, чем следовало бы, слишком сильно на нее подействовала сцена на берегу канала. Указывая на соседскую половину палаццо, с которой доносились шаги, она добавила: Сами ведь слышали, скажете, нет?
Но Мария остановила на ней пустой, лишенный выражения взгляд.
Я ничего не слышу, синьора.
Она обогнула Фрэнки, подошла к двери, ведущей из двора на улицу, и молча закрыла ее.
Глава 5
На следующий день в дверь позвонили.
Когда по палаццо разнеслась пронзительная трель, Фрэнки, сидевшая за столом над листом бумаги, резко вскинула голову. Эхо так долго перекатывалось по комнатам, словно во всем доме не было ни единого предмета, способного поглощать звук, ни мебели, ни ковров, ни бесчисленных декоративных безделушек. Она вдруг поняла, что еще ни разу не слышала здесь звонка в дверь и, вообще говоря, не знала никого, кто мог бы позвонить.
Да? неуверенно проговорила она в домофон.
Фрэнсис, это я.
Ясно, отозвалась Фрэнки, не давая себе труда ее поправить. Сейчас спущусь.
Можно было бы отослать гостью прочь, не так уж сложно сочинить отговорку. Но вчерашнее происшествие до сих пор преследовало Фрэнки, обдавая холодом, который никак не получалось прогнать, и она вдруг поняла, что прошлым вечером не лгала себе, что оставаться одной ей и впрямь больше не хотелось. Прежде она всегда находила в одиночестве покой и лишь в последний год начала замечать, насколько одинока. Если бы не подруга, если бы не редактор, дни напролет тянулись бы в звенящей пустоте некому излить душу, некому и слова сказать, и мысль об этом угнетала Фрэнки куда сильнее, чем она готова была признать.
Еще в Лондоне случались тяжелые периоды, когда она сидела дома совсем одна, бесконечно прокручивая в голове текст проклятой рецензии, и в голову лезли мрачные фантазии вроде тех, что, должно быть, толкнули ту несчастную девушку с моста в канал.
Возвращаться к ним Фрэнки вовсе не собиралась.
Гилли ждала на улице, у двери. Хотя этим утром было прохладно и булыжники мостовой влажно блестели, юбка на ней была, кажется, еще короче, чем в прошлый раз, край едва выглядывал из-под пальто. Фрэнки нахмурилась:
Что вы здесь делаете?
Та робко улыбнулась в ответ:
Надеюсь, вы на меня не слишком рассердились.
Фрэнки на мгновение задумалась, разглядывая девушку.
Куда больше, чем на вас, я рассердилась на кафе за возмутительный счет.
Значит, в следующий раз я угощаю.
Ловлю на слове, отозвалась Фрэнки. Следующего раза у нее в планах не было, но все равно приятно.
Гилли смотрела на нее с надеждой.
Вы меня не пригласите войти? спросила она, бросив взгляд через плечо Фрэнки, во двор.
Надо бы, подумала Фрэнки, отказать, шугануть ее, как и полагается поступать с надоедливыми сопляками, но вместо этого, не успев толком обдумать свое решение, кивнула и зашагала по двору к лестнице, а Гилли охотно последовала за ней. Вернувшись в квартиру, Фрэнки с досадой вспомнила, что еще не одета, и плотнее запахнула кимоно.
Рановато для светских визитов, не находите? спросила она и, едва договорив, возненавидела себя за чопорность, которую всякий раз будто подчеркивало присутствие этой девушки. Говорю как старуха, подумала она с ужасом.
Так ведь уже почти полдень, сказала Гилли, и Фрэнки не поверила своим ушам оставалось лишь предположить, что, засидевшись за работой, она потеряла счет времени. Девушка между тем осматривала гостиную, с такой жадностью вбирая взглядом детали обстановки, что становилось не по себе.
Подойдя к окну пиано нобиле, она прижала ладони к стеклу и выглянула наружу. Фрэнки насилу сдержалась, чтобы ее не отчитать заляпает же непременно.
Вот это вид. Отсюда, наверное, наблюдали за всем, что творилось в городе.
Восторг в ее голосе позабавил Фрэнки, но она постаралась не подать виду. И немедленно вспомнила свои ощущения в самый первый день, когда сошла с вапоретто и поднялась на один из городских мостов. На мгновение Венеция ошеломила ее: мешанина цветов, тоскливая пелена затяжного дождя и этот запах старины, плесени, тайны, запах, суливший исполнение сокровенного желания. Она отвернулась.
Ждите здесь, распорядилась она. Я пойду оденусь.
В спальне Фрэнки торопливо скинула ночную рубашку, не желая слишком уж надолго оставлять Гилли одну. Что-то в ней настораживало, смущал ее странный, чрезмерный интерес, вспомнить только алчное любопытство, с каким она разглядывала гостиную. К тому же Фрэнки до сих пор терзали подозрения, что при первой встрече девушка солгала, что никакая она Диане не дочь, а представилась так лишь с подачи самой Фрэнки. Которая теперь никак не могла разобраться, зачем впустила ее и тем более зачем оставила одну на втором этаже. Спешно застегивая рубашку, Фрэнки попала пуговицами не в те петли, пришлось выдохнуть и начать заново.
Красивая у вас комната.
Она испуганно вскинула голову.
Гилли стояла на пороге, осматривая спальню.
А вы как сюда попали? Фрэнки возмущенно повернулась к ней спиной. Пуговица никак не желала пролезать в петлю. Черт, пробормотала она и, взглянув на Гилли, добавила: Я же вам сказала ждать внизу.
Та, не обратив ни малейшего внимания на ее слова, подошла к усыпанному бумагами столу:
Работаете над новым романом? Не дождавшись ответа, Гилли издала короткий смешок. При мне можете не стесняться. Я никому не скажу, честно.
Фрэнки застыла.
Не имею привычки обсуждать свою работу с посторонними.
Гилли склонила голову набок, прижалась виском к дверному косяку, не переступая порога.
А вы не очень-то дружелюбны, Фрэнсис. Никто вам об этом раньше не говорил?
Фрэнки удивилась ее нахальству.
Разве что мои друзья.
Девушка в ответ улыбнулась и, заметив на столе среди бумаг книгу, протянула руку:
Обожаю этот роман. Она открыла последнюю страницу, переплет протестующе хрустнул. «Память о ней твоя любовь. Другой тебе не нужно»[19], прочла она вслух.
Фрэнки сощурилась.
Терпеть не могу эту строчку.
Но звучит до ужаса романтично. Гилли вернула книгу на место и, выйдя из спальни, направилась к лестнице. Как вы нашли эту квартиру?
Через подругу, ответила Фрэнки, выходя за ней следом. А что?
Со спины было видно, как Гилли коротко пожала плечами. Кованая лестница скрипела под их весом, опасно покачиваясь. Фрэнки схватилась за перила, вдруг испугавшись, что потеряет равновесие.
Завидую, если честно, созналась Гилли и, замерев посреди лестницы, оглянулась. Сама я не слишком хорошо устроилась.
Правда? Фрэнки, чуть дыша, ждала, когда она наконец тронется с места. И, едва дождавшись, поспешно зашагала следом, не терпелось почувствовать под ногами надежный пол.
Да, ответила Гилли, возвращаясь в гостиную. Она мельком выглянула в окно, выходившее на канал, затем повернулась к камину. Склонившись над очагом, легонько пнула прогоревшее бревно. Там влажно, весь потолок отсырел, а камина нет, так что ничего не поделаешь. И обаяния ноль никакого сравнения с вашим домом. Запрокинув голову, она всмотрелась в высоченные потолки. А вам не страшно в такой громадине совсем одной? Я бы, наверное, глаз не сомкнула, зная, что кроме меня тут никого нет. Она оглянулась по сторонам. Лежала бы, укрывшись с головой одеялом, и боялась каждого скрипа.
А я не одна. Соседи есть, сообщила Фрэнки, указывая на противоположную половину.
Местные? спросила Гилли.
Я с ними пока не знакома, неохотно признала Фрэнки.
Гилли вздернула брови:
Таинственные соседи? Так еще страшнее.
Вспомнив темный силуэт в окне, Фрэнки невольно поежилась.
Вы просто слишком молоды. Вот повзрослеете и поймете, что какие-то жалкие скрипы в ночи не стоят ваших нервов, ответила она с напускной храбростью, стараясь не показать виду, что ей самой в голову приходили да и теперь приходят похожие мысли. Кстати, как вы меня вообще нашли?
Гилли бросила на нее короткий взгляд:
В смысле?
Это игра воображения или на ее лице действительно мелькнула тревога? Фрэнки сощурилась.
В смысле, как вы нашли палаццо?
Вы мне сами рассказали, где остановились, ответила Гилли. Лицо ее уже решительно ничего не выражало.
Фрэнки попыталась припомнить их разговор.
Разве?
Ну да. «Недалеко от Кампо Санта-Мария Формоза». Угадав в направленном на нее взгляде тревогу, Гилли тихонько рассмеялась. Венеция маленький город, Фрэнсис. Не так уж здесь много англичанок без сопровождающих. Вас легко отыскать.
Ее ответ неприятно поразил Фрэнки, она тут же задумалась, кто еще в городе успел приметить англичанку, которая остановилась одна в пустом палаццо. Неужели она настолько на виду, что ее можно в два счета найти, даже не зная ничего, кроме названия кампо неподалеку? Прежде чем она успела углубиться в эти размышления, Гилли снова заговорила:
Я вам очень советую съездить на денек в Рим. Вы бывали в Риме?
Нет, отозвалась Фрэнки, сбитая с толку внезапной сменой темы. По правде сказать, она и в Венеции-то почти сразу бросила осматривать достопримечательности, разве что наведывалась время от времени на Мост Вздохов, а привезенный с собой синий путеводитель отложила уже через пару дней после приезда, пресытившись рассказами о бесконечных мозаиках в соборе Святого Марка и архитектурных совершенствах Дворца дожей. Добравшись в исторической справке до восемнадцатого века, к которому, если верить автору, Венеция жила за счет былого величия, и путешественники приезжали на острова уже не ради современного им города, а за наследием грандиозного прошлого, Фрэнки решила, что с нее хватит.