Складываюсь в поясе и тут же ухожу в глубину, будто субмарина на рулях. Поверхностный шум посвист ветра в голых ветках, железный перестук далекого трудяги-локомотива, где-то тянущего длиннющий состав, гул далёкой автострады всё отсекается. На смену приходит глухой, как сквозь вату «тум-тум-тум» ещё работающий насос-поливалка. И тишина. Тут вам не море, ни тебе китов, ни дельфинов, ни судовых дизелей.
Ружьё выставлено вперед, наконечник гарпуна сопровождает взгляд, словно ствол шестиствольной АК-630 повороты ТВ-визира.
Какая-то тень на границе видимости Я замер, скользя лишь по инерции. Где-то в глубине сознания мелькнуло самодовольное: «Ну и кто сегодня первый с трофеем?» Ещё немного
Рыба, словно кот, и не приближалась, но и не разрывала дистанцию, держалась буквально в нескольких сантиметрах от зоны уверенного выстрела. Терпеть, терпеть Стрелять на «авось», не в моей привычке. Выстрелю спугну, потом всплывай, заряжайся, трать время на вентиляцию легких А за это время Михалыч или Серёга кого-нибудь да добудут. Нет, я как тот самый пожилой бык: «Не торопясь спустимся с холма, и отымеем всё стадо».
Лёгкие стало поджимать. Пока терпимо. В принципе, не рекомендуют терпеть дискомфорт, мы не спортсмены -фридайверы, нам не рекорды нужны, а рыба. Но тут же мелко пара движений ластами, и я на воздухе. Так что есть ещё время.
Наконец, любопытство толкнуло рыбёху подойти чуть ближе. Ого! Это ж сом! Хороший такой сомик, кило на пять-семь потянет. Не супер-пупер, но счёт надо размочить. Мой будешь! Давай, ещё чуть-чуть подойди
Желание вдохнуть становилось всё нестерпимее. Фигня, это психология, в лёгких ещё достаточно кислорода. Я шевельнул самыми кончиками ласт, подталкивая себя вперед и вниз. Ну, давай же!
Сом, видимо что-то заподозрив, вильнул хвостом. А, чёрт! Упуст Не-а, не упустил. Вон он, опять вернулся. Ну давай Ну
Ружье, толкнув руку отдачей, выкинуло гарпун. Есть! Рыба начала биться, но главное сделано гарпун пробил её и зацепился, теперь вытяну за леску. Можно всплывать.
Лёгкие давно уже дергались в позывах на вдох, когда я начал всплытие. И тут же уперся головой в какое-то нагромождение веток, палок, корней. Непроизвольно по сердцу резанула паника. Дышать! На воздух!
Отставить! Отставить панику, боец. Это просто плывун, нанесло течением. И меня в этой мути занесло под него в преследовании добычи. Был бы буй Ерунда, сейчас я под него поднырну.
Лёгкие разрывало, диафрагма дёргалась как сумасшедшая, когда я чуть заглубился и заработал ластами. Не форсировать! Сожжешь кислород, и скажи привет потере сознания, по нашему «блек» блекаут. На глубине, без возможности всплыть гарантированная смерть, в таких бебенях могут даже труп не отыскать, пока водохранилище не осушат.
Лицом почувствовал напор воды плыву. Не дёргаться, не паниковать, а лучше вообще не думать. Сейчас, сейчас, появиться свет, а там несколько гребков и воздух. Давай, боец, ты справишься, всегда справлялся
Сознание затухало. Когда пальцы выпустили ружье, с волочащейся на привязи добычей не заметил. Сейчас, сейчас, сейчас И перед тем, как мир отключился, почувствовал, что уперся головой в какую-то стенку. Всё.
***
Вот, значит, как. Я вздохнул, сел на циновке, обхватил колени. Попаданец ,значит. Там, значит, помер, а сознание мое тут оказалось. Ну-ну. Доплавался-донырялся. А ведь говорила Маринка: «Не доведут тебя Мантин твои нырялки до добра». Хмыкнул, получается не довели.
Вздохнул. Кстати, с твоей подачи, стерва моя драгоценная. Ты мне скандал перед выходными закатила, и, хлопнув дверью, умчалась на семейной тачке к маме. А идти на глубину в раздраенных чувствах запрещено категорически. Это и во всех наставлениях записано. А я вот пошёл, в надежде расслабиться-переключиться. С мыслями, что восемнадцать календарей ходил, когда Родина приказ давала. И как же глупо! Не под глубинками, и не от рук таких же, как мы подводных головорезов, а на каком-то захолустном водохранилище, на банальнейшей подводной охоте
Стоп!
Я даже на ноги вскочил, в каком-то юношеском порыве. Это что получается? Это пенсия? Я словно боялся поверить, словно сейчас кто-то хлопнет в ладоши, рассмеется и скажет со смехом: «Что, повёлся?».
Не-е-ет, это она, желанная, порой обсуждаемая в кубриках. «А ты что будешь делать на пенсии?»
«Уеду к бате, на Орловщину», «в Пензу» или, как у меня в Хабаровский край вот самый частый ответ. Огород-картошка-дети. Рыбалка-охота предел мечтаний. Пашка «Угорь» всё мечтал осесть в Гурзуфе или ещё где под Ялтой, но после распада «нерушимого», когда Крым отошёл в сопредельное, ребятам с нашими допусками туда дорога стала заказанной.
И вот
Перед глазами вновь встала картинка, как на рекламном постере: чистейшая лагуна цвета аквамарин, окруженная рифами, и над некоторыми пальмы. Девчонки туземные, смугляночки крутобёдрые, топлес А одна прям чудо, как хороша, аж дыханье захватило! И я, не старпер какой-то: сорок плюс, с кучкой возрастных и профессиональных болячек, а юный пацан, и «вся жизнь впереди!»
Господи, если ты есть СПАСИБО! Это уже рай? Или его преддверие? Не важно, мне здесь уже нравится! И я здесь ОС-ТА-Ю-Ю-ЮСЬ!
Эй, женщина! Сын твой дома?
Я вздрогнул, взгляд невольно метнулся в сторону входа в хижину. Сквозь щели в плетёной стене было видно, как перед домом переминаются с ноги на ногу несколько человек. И голос того, кто говорил, не сулил ничего хорошего.
Я его с утра не видела, господин! испуганный голос мамы. А зачем он вам, он что-то натворил?
Чтоб ты знала, женщина: я правая рука отца войны, главы касты воинов, что защищают ваши жалкие жизни. А вот это, отец глубин. Проникнись всей важностью момента, и отвечай: где твой сын?
Я Я не знаю, господин! А что случилось?
Раздался явственный скрип зубов, и говоривший со злобой заорал, уже не сдерживаясь:
Твой безродный поднял руку на его сына! Он поднял руку на человека глубин!!! говорящий чуть не захлебнулся от вопля. Это не может остаться без наказания.
Хеху не мог такого сделать, господин, Хеху славный маленький мальчик. Он слабый и робкий.
Тем не менее, он ударил моего Кая! взорвался яростным криком другой. И это накануне испытаний! Если Кай их провалит, женщина что-то хрустнуло, твоему выкидышу не жить! Слышишь?!!
Я сам вырву его сердце, брат, и сожру на глазах этой толстухи! подключился первый. Этот червяк посмел ударить моего любимого племянника!
Вдруг страх сковал мое тело! Страх?
О духи леса! Меня нашли! Они знают, кто я! Я пропал, я погиб, мне нет спасенья!
Ну-ка шиза, заткнулась, и панику в «off». Сюда войдут?
Боги, это же человек из касты людей-рыб. И с ним его брат человек боя, воин! Конечно, они войдут куда захотят!
Та-а-ак Взгляд обшарил «комнату». Стены плетеные толстые прутья, не проломиться. Крыша? Толстый слой чего-то сушеного, похожего то ли на солому, то ли на тростник. Высоко, не допрыгнуть. Хорошо хоть проход из «комнаты» в «кухню» не проглядывается от входа.
Кто в доме? рыкнул первый.
Никого, господин! испуганный лепет мамы.
Ты врёшь, женщина! Я что-то слышу!
И в дом, отшвырнув с пути маму, вломился здоровенный кабан в одном подобии набедренной повязки со свисающим впереди узким, расшитым «передником». Зато весь, от ног до лица, в затейливых татушках и с ожерельем из сушёных ушей. Человеческих, уж я-то понимаю. Выпученные в ярости глаза, сверкая белка́ми обшарили комнату.
Он здесь, Си́ту! расплылось в улыбке растатуированное лицо.
О духи
На хер твоих духов! Мгновенно согнувшись, я схватил с земляного пола горсть пыли. Мама, конечно, всегда тщательно убирается, но это же просто земля. Хоть немного, хоть горсточку, но моя ладошка захватила. И тут же отправила пыль в пучеглазую рожу. А не надо так глазёнки топорщить, людоед хренов.
А-а-а! заорал мужик, промаргиваясь.
Я ужом проскользнул меж его бревнообразных рук, что пытались схватить мою тщедушную тушку, и плашмя бросился под внешнюю стену. Туда, где мгновенье назад увидел небольшую щель, меж плетеной стеной и землёй.
Где?! в дом ворвался другой, по голосу отец, что переживал за испытания сына.
Поздно! Я словно гусеница, обдирая кожу, протиснулся в щель.
Он убегает, ловите, болваны! орал изнутри татуированный.
Хер тебе! Я, что есть духу, ломанулся в джунгли.
Глава 2. Бегство
Я бежал, стараясь беречь дыхание, по привычке петляя меж стволами, перепрыгивая кусты, подныривая под разлапистые широколиственные растения, названий которым не знал. Позади пыхтела погоня.
Через несколько минут я, наконец-то, вырвался из сложнопроходимой, из-за густой растительности местности. Дальше, на сколько глаза хватало, шли довольно мрачные джунгли, словно колоннада толстенных и высоченных стволов. Где-то там, наверху, над головой, метрах в тридцати не меньше, кроны сплелись настолько тесно, что солнечный свет сюда проникал совсем плохо. Внизу лишь голые стволы, обломанные ветки, да серая земля безо всякой травы, один мох, да лишайник, да слабый запах гниения. Зато стали попадаться камни.
Местность, где бежал, вправо повышалась, переходя в довольно крутой склон. Наверх? Ведь туда бегут во всех фильмах? Хрена, в незнакомой локации, можно упереться в какой-нибудь обрыв, и что делать? Быстренько мутировать в птицу? Я продолжил бег по ровному.
И сразу же голос в голове вновь заканючил:
Нельзя сюда, нельзя! Не надо!
За что и был послан. Не до тебя, шиза, разберусь с тобой после, когда время будет. Если будет.
За мной бежали трое. Ну, чистые папуасы: загорелые и мускулистые в узеньких веревочных «стрингах» с фартуками впереди и плетёных сандалиях. И татушек намного меньше, чем у того «глазастого людоеда» что врывался ко мне домой.
У бежавшего первым даже ожерелья никакого не было. Не заслужил что-ль? Разве что на щеках узоры, типа спиральных, но небольшие. Да на плечах и руках. Зато у него была дубина и нож, заткнутый за импровизированный пояс. А ещё он тоже страшно вращал выпученными глазами и громко что-то орал. Идиот, так никакой дыхалки не хватит!
Впрочем, не знаю как преследователям, мне точно дыхалки стало не хватать. Да что ж за проклятье! Как в том анекдоте: «Мне или свистка не достанется, или акула глухая попадется!». Тело мне досталось какое-то хлипенькое: лёгкие уже вовсю свистели, и сердце бухало, как у загнанного, а мы ещё и пары километров не пробежали.
Надо менять тактику. Тупо убежать видимо не смогу, тем более местности не знаю.
На ходу подхватил камень, неплохой такой увесистый булыжник и с разворота послал в первого преследователя. Мимо! Да что ж такое, пацан, ты ведь дитя природы! Ты что, мартышек камнями не сбивал?
Повторил. На этот раз попал лидеру погони прямиков в грудь. Только, похоже, ему этот бросок, как мне попавшая в грудь муха если и заметил, то даже бровью не повел.
Меж тем, этот первый абориген вырвался довольно далеко от двух других своих коллег. Это ты парень зря, есть такой прием растягивание преследователей. Чтоб не с кучей справляться, а по одному. Ну-ка
Я чуть сбавил, приводя дыхание хоть в какой-то порядок и позволяя себя догнать. Подхватил камешек, по руке. И, когда радостное, от того, что догнал меня, сопение раздалось уже вплотную за спиной, я оглянулся через плечо, контролируя дистанцию до догоняющего и сжавшись в комок бросился дикарю под ноги.
Ага! Не ожидавший такой пакости чувак всплеснул руками и растянулся во весь рост на корнях. Тебя падать что ль не учили, военный? А я тут же подлетел и огрел аборигена камнем по голове.И контрольный Хрясь! Если знать, куда бить вырубает на раз! А меня, славу богу учили на совесть, вбили рефлексы так глубоко в подкорку, что помирать буду, не забуду, и даже чужое тело не помеха.
Вырубил-нет, не знаю, но из погони точно выключил. Заодно, затрофеил ножик. Тебе он теперь ни к чему, а мне, как раз, пригодится. На дубинку даже не взглянул не махаться ж мне с преследователями? Эти лбы здоровые моего дрища и без дубин уделают. Даже мои навыки не помогут, ибо навыки навыками, а без физухи и думать нечего лезть в противоборство. Это только в фильмах, девчонки «сорок килограмм ярости» уделывают стокилограммовых мужиков пачками. А в реале мне даже их мышечный корсет не пробить своими кулачонками.
Двое отставших, увидев такой поворот событий заорали ещё громче, ещё сильнее завращали глазами и скорчили ещё более страшные рожи. Блин, вот ведь фактор страшная рожа! И что нас этому не учили? Представляю встречает тебя «коллега» из «Спешал бот», или «Шайет-тринадцать»2, а ты ему морду пострашнее скорчил, и готово «оппонент» с сердечным приступом отправляется в страну вечной охоты
Тут до слуха донёсся слабый, но такой узнаваемый рокот. Прибой! Значит где-то там море. Туда!
Если б не был готов, мог и ухнуть. Сначала появился подлесок я словно в зеленую изгородь вломился. Так всегда бывает на краю леса тут света больше, и низкая растительность имеет шансы вырасти. Подлесок я пробил телом и тут же затормозил.
Сначала взгляд выхватил умопомрачительную панораму: яркое солнце и безбрежный голубой океан ни паруса, ни островка, где-то там вдали сливающийся с не менее безбрежным и таким же голубым небом.
«Внутренний голос» что-то охнул, заскулил жалостно.
Да-а-а Дух перехватило, когда взгляд опустился под ноги, туда, откуда неслись такие узнаваемые звуки. Ух-ты! Метров пятнадцать вниз, если не больше! Обрыв, на который я выбежал, нависал карнизом, и где-то там волны разбивались о нагромождение здоровенных валунов.
Панорама загляденье! Но любоваться райским местечком буду потом, ибо вот-вот на карниз, как чёртики из коробочки должны были появиться мои преследователи. Я на всякий пробежал чуть дальше.
Вот они, голубчики! Словно два кабана сквозь малинник, вылетели на свет божий. Один чуть было не испробовал чувства полёта, еле-еле успев схватиться за ветки, да приятель помог, придержал.
Нас разделяло метров тридцать.
Аборигены, кстати, не выглядели сильно запыхавшимися. В отличие от меня я уперся руками в колени и пытался хоть чуть-чуть восстановить дыхание.
Иди сюда, червь! увидев, что я уже не убегаю властно выкинул в мою сторону руку один папуасина.
А у этого на шее ожерелье присутствует, с тремя сушёными ушными раковинами. Ты, видать, крут чувак! Три уха, три трупа что ль? Хм Не три уха как три лычки! Первостатейным будешь! Вот только с чего ты решил, что столько времени убегавший от тебя человек после таких слов хлопнет себя по лбу, и скажет: «А, ну точно, чё это я? Побегал-побегал, может уже хватит»?
Затем взгляд аборигена опустился, наткнулся на так и невыпущенный из моей руки деревянный кинжал коллеги. Новая «страшная» гримаса:
Как ты посмел прикоснуться к оружию человека битвы, земляной?! Тебя ждет суровое наказание!
То «иди сюда», то «наказание». Ты уж определись. Или «подходить за наказанием»? Вот уж дудки!
Внутри башки опять испуганно завизжала «шиза», что-то про «Это не я!» Появилось страстное желание отбросить нож в сторону. Ну, уж нет! И, вообще, задолбал, мешаешь!
Не заставляй за тобой бегать, земляная крыса, подтвердил второй. У этого только два уха на ожерелье. Не вопрос, будешь «второстатейным3». Тебе отсюда некуда бежать!
Да что они всё время «земляной крысой» дразнятся? Разнообразили бы что ль свой сленг.
Наконец «второй» сделал шаг вперед:
Ты плохо слышишь, червь? Тебе сказали, подойди! Или мы скинем тебя с обрыва, а потом скажем, что ты прыгнул сам!
И оба они заржали, довольные шуткой. Шиза в голове забилась в панике.