Веротрясающе, шёпотом протянул Давинти.
Ты и представить не можешь как, продолжила девушка, скользнув по изумленной гримасе рифмача. Я появилась на свет под гербами одной из достойных династий, почитаемой среди знати северных провинций Тилендаля по сию пору. С самого рождения мне не удавалось отыскать себе места ни в кругу сверстников, ни на роскошных балах, устраиваемых высшим обществом. Достигнув зрелости, я прекрасно научилась различать ложь и вычурное, неприкрытое лицемерие, насквозь пропитавшее умы придворных дам. Зависть, вечные сплетни, интриги всё ради того, чтобы отхватить себе какого-нибудь лорда-недоросля побогаче, а затем дни напролёт распивать вино на террасе собственного имения.
Линард презрительно скривила рот.
В придачу, мне слишком рано открылось, что женщина, в любые времена, вне зависимости от эпох и родовых регалий лишь товар, разменная монета в руках мужчин. Развязывание междоусобиц, заключение мирных соглашений Такие деяния всегда имеют одну и ту же цену. Никто из нас не смеет решать собственную судьбу, пока над ней довлеет власть отцов, мужей или правителей. Продать себя подороже вот единственный смысл жизни. Некоторым удаётся получить в обмен неподдельную любовь, преданность и заботу, но таких счастливиц на пальцах пересчитать. Иные, коих ещё меньше, назло незавидной участи, способны добиваться признания силы и мудрости среди тех, кто не терпит равенства. А я Я не стремилась обменивать свою шкуру на общепринятые блага. В моих жилах текла необычайная жажда охоты и приключений. Отец же видел будущее дочери много иначе. Потому, вопреки убеждениям родителей я отреклась от уготованного мне пути и сбежала. Промышляла наёмницей. Разбойничала по лесам с шайкой таких же молодых повес. Весёлое было время. Но годы странствий привели меня на тогда ещё только осваиваемые просторы Зарии. Тяжёлое эхо отгремевшей Войны Семи наложило смутный отпечаток на весь Тилрадан. И, несмотря на заключение пакта о мирном разделе территорий, кровавая смута утихала ещё долго. В ту пору я прильнула к одному из так называемых «Арьергардов Избавления» шайка амбициозных недотеп, лижущих сапоги новому порядку. Однако даже эти прохиндеи умудрились тепло устроиться у огарков усмирённой вражды, вовремя присягнув на верность Поборникам суда. Сейчас трудно представить мир без покровительства столь великого оплота благочестия и справедливости, но тогда
Прикрыв веки, лучница нервно коснулась лба пальцами и надолго приложилась к кружке с пахучим питьем.
Избавление, с насмешкой произнесла она. Кто только придумал столь лицемерное название для деяний, что входили в перечень приказов для проклятого Арьергарда?
И какие же приказы стояли перед тобой? поддержал я вовсе поникшую эльфийку.
Всё просто, мы должны были отыскивать и привлекать на свою сторону остатки разрозненных войск. Плевать, чьих государств они были гребли всех подряд. Дармовое мясо для пополнения армий молодой правящей машины всеобщего благоденствия. Вот только благие намерения всегда шествуют по дорогам жестокости и вероломства, спустя несколько мгновений задумчивости вновь заговорила Линард. Иногда мы действительно находили тех, кто не мыслил себя без военного причастия и с радостью примыкал к рядам новой мировой силы. Но в большинстве случаев всё выходило совсем не так. Не было никакого «избавления». Арьергард Тьфу!.. Под каждым благородным названием скрывалась очередная банда простых наёмников и мародеров, готовых на любую, даже самую грязную работу. Беспринципных, служащих чему угодно и присягающих на верность тому, кто больше заплатит. Говоря прямо, мы скитались по всему континенту в поисках свежей крови, грабили ради забавы, вторгались в уцелевшие поселения и уводили всех юных и способных держать оружие мужчин. А после переправляли их, словно скот, в тесных трюмах тилских кораблей до берегов Рундара. Там им обещали новую жизнь в обмен на вечную преданность. Всё, как полагается.
Девичьи губы скривились от плохо скрываемого презрения, а глаза застила мутная пелена.
Несогласных же казнили на месте, выжигая порой целые деревни. Особую ценность в этой поганой охоте имели выходцы из реликтовых народов. Сильные, выносливые, некоторые живущие тысячелетиями. К тому же никто не почитал их частью разумного бытия, как не почитают и сейчас. А значит, и поступать, как с равными, нужды не было. Не нужно платить, не требуется повышать по службе или даровать земли за выслугу. Удобнее некуда.
Совершенно чудовищно, вторгся в пересказ возмущенный голос Давинти. Сущее варварство!
Так ведь и жизнь тебе не бочка с медом. Любой плод прорастает куда быстрее, если его сдобрить хорошей кучей смердящего навоза, рассмеялась эльфийка. В общем, вздохнула она, нашему отряду «Избавления» было известно, что многие уцелевшие реликты стекаются в область непроходимых топей на границах Кинарта и Виридиса, под защиту усопших предков, и строят новые города в надежде, что разумным достанет разума не преследовать их здесь. Но мы отправились за ними и в Шепчущее прибежище. В первые же часы перехода сквозь незнакомые заросли и сплошные болота половина нашей группы погибла в чреве жидкой земли и хитрых ловушек, щедро расставленных на каждом шагу хозяевами топей. Не избежала такой участи и я. Моя нога угодила в капкан. Зубцы самолова перебили кости. Дальше я не могла идти. Командир счел, что мне не дотянуть до возвращения в лагерь, а пренебрегать маневренностью отряда дело рискованное. В конце концов, меня решили оставить. Бросить, истекающую кровью, неспособную двигаться, на съедение диким зверям или на потеху тем, кто так тщательно оберегал свои границы. Один из бывших товарищей по оружию даже задумал воспользоваться мной напоследок. Его они тоже не дождались.
И что? Что было дальше? вновь возбуждённо перебил рифмач.
А дальше Шепчущее Прибежище стало моим по-настоящему родным домом, а племя инфери семьёй.
Впервые на лице ловчей просеяла тёплая радостная улыбка.
Они подобрали меня. Златали раны, научили жить и выживать в этом непростом, но прекрасном месте и предложили остаться навсегда. Это и есть мой выбор серого цвета. Вынужденный и в то же время осознанный.
Ты не пробовала вернуться в исконные земли? не унимался с расспросами поэт.
Незачем, отмахнулась девушка. Мой род давно списал меня со счетов и отрекся от своего чада. В отчем краю меня ждёт только презрение или смерть. Здесь же я нашла то, что всегда искала покой. Здесь нет ни лжи, ни притворства. Здесь я та, кем создана быть. Я охотница, и я охочусь. Добываю пищу для деревни. Как и остальные, я вношу свой вклад в жизнь всех разом и каждого по отдельности. И мне платят тем же теплом и заботой. Может, мы и спим на коре, а не на мягких перинах, но не это ли настоящее благоденствие?
Любопытная история, пробасил я, не найдясь, что ответить эльфийке.
А если вам, чужеземцы, такая решимость до сих пор кажется престранной дурной блажью, то могу заверить, что знаю пару именитых особ, сбежавших из-под опеки семьи прямиком в племена грязных гоблинов, дабы сознательно стать женами вождей. Вот уж действительно диковинное безрассудство.
Округу заполонил мелодичный хохот.
Линард! послышался строгий голос со стороны главной деревенской улицы. Юкар, тара Энект! крикнул мужчина, стоявший поодаль и удерживающий в руке оружие, походившее на то, что пряталось за спиной нашей собеседницы.
Мне пора, встрепенулась она. Я благодарна вам, чужаки. Наконец-то мне выпала возможность показать цвета своей души кому-то, кто никогда меня не знал и впредь больше не вспомнит. Хотя, как посмотреть, возможно, вы тоже найдёте здесь свой покой. Прощайте!
Ловчая подала знак соплеменнику, быстро заправила волосы в конский хвост, перетянув их веревкой, поднялась из-за стола и зашагала прочь. Затем вдруг замедлилась, встала вполоборота и согнулась в коротком поклоне.
А ведь могла бы вернуться на родину и начать всё с начала, бормотал Дави ей в след. Мир не так жесток, как она думает. М-м-м, Варанта?
Для неё это именно так. Мир, к которому привыкла Линард, не может навредить ей лишь потому, что остаётся далеко в прошлом. Вернувшись, она рискует снова потерять себя. И наверняка боится, что на сей раз окончательно.
Пожалуй, не стал спорить тил. Все мы чего-то страшимся. Порой так сильно, что не решаемся открыть глаза. Метафора, поспешил объяснить он.
Да понял.
Тоскливая ухмылка наползла на лицо, а локоть шуточно ткнул друга, подтверждая, что хохма таки угодила туда, куда следовало. Продолжать трепаться совсем не хотелось. Я отвернулся и принялся разглядывать угловатые конусы крыш, размышляя над услышанным. Эльф мгновенно уловил нарастающую внутри меня тоску и тоже замолк, переключив интерес на кружку с брагой. Про Давинти можно было говорить всё что угодно непоседливый, странный, неуёмно болтливый, иногда даже заносчивый и снова странный но молчать, когда это действительно было необходимо, поэт всё же умел.
Откровенная беседа с тилской лучницей, вынуждено обретшей дом на чужбине, выдалась отнюдь непростой. Ещё долго мутная серая хмарь навязчивых дум клубилась вокруг сознания, пытаясь процарапать себе путь поглубже к нутру, чтобы доверху наполнить его беспокойством и тяжестью. И коварство это удавалось с лихвой почему-то мрачная история незнакомой доселе эльфийки основательно выбивала меня из колеи. Возможно, усталость, скопившаяся за долгие дни путешествия, да к тому же нелегкие события минувшей ночи заставляли дать слабину, однако, мне назойливо чудилось, что причины кроются совершенно не в этом.
Было в её участи нечто болезненное, уродливое, мерзкое до тошноты. Казалось, будто всё, о чём рассказывала девушка, уже случилось с другими не раз. Вот только заканчивалось куда хуже. Прислуга, разменная монета, товар, вещь. В своей прежней жизни я слишком часто встречал подобное невежество по отношению к изящной половине мира, чтобы хоть на миг усомниться в правдивости слов Линард. От одной мысли, что кто-то считает верным разделять разумных на первый и второй сорт лишь по особенностям рождения, меня передёргивало всем телом, а в груди закипали несогласие и бешеная ярость. Меж тем порочное желание обладать, подчинить, унизить, а затем пользоваться всегда бурлило в головах несостоявшихся малодушных мужей в независимости от века и уж тем более устройства той или иной яви.
Нет, черноволосая эльфийка не стремилась жаловаться на нелёгкие перемены или суровый удел и не роняла слез. Видно, она просто так же, как и я, изо всех сил ненавидела ту прогнившую часть мира, где правит засилье зашоренных разумений, а жизнь порой зачинает непредсказуемые, опасные игры, после которых уже никогда не становится прежней.
***
Следующие несколько дней прошли в относительном спокойствии. Раздражала лишь непривычная вездесущая сырость, от чего кожа покрывалась надоедливым зудом, а одежды казались всегда влажными. Впрочем, время тянулось долгой однообразной чередой, и потому ежедневная сушка рубах и панталон становилась вполне занимательным событием. Мы спали, ели, пили, говорили ради хоть какого-то развлечения с обитателями деревни и снова ели, спали и пили. Мне даже начало казаться, будто моё тело обрюзгло, а жажда приключений начала медленно угасать. Давинти пытался как можно глубже проникнуть в обиход инфери, назойливо интересуясь любыми подробностями их обычаев и житейского уклада, объясняя удивленным селянам своё любопытство тем, что когда-нибудь он непременно воспоёт сей удивительный и малоизвестный народ в будущих творениях.
Так миновало четверо суток, а на пятую ночь Тамиор пришёл в чувства и тут же потребовал встречи с соратниками. Вождь, ничуть не возражая, немедленно отправил за нами ушлую внучку и уже через четверть часа воитель заключал меня с поэтом в крепкие дружеские объятья. На этот раз рыцарь и не думал скрывать радость того, что остальная часть отряда пребывает в целости и крепости духа. Чудилось, он счастлив видеть даже Давинти, хотя прежде нередко и, не оглядываясь на приличия, вовсю недолюбливал взбалмошного рифмача. Ну а спустя ещё пару дней белобородый полностью оправился и взялся настаивать на немедленном продолжении похода.
Не слишком ли мы засиделись в гостях, Варанта? по-стариковски не прекращал ворчать он. Корабли Кинарта поди уже заждались капитанов.
Возле моря своих капитанов хватает, шутливо отнекивался я, всё ещё беспокоясь за полноту здоровья приятеля.
Однако надолго моих неумелых отговорок хватить не могло. Сказать по правде, за прошедшее время мы успели хорошо отдохнуть и набраться сил, потому особых возражений против рвения поскорее взяться за дело не последовало. И когда мешки с остатками припасов были собраны, ремни, шнуры и пряжки на броне затянуты, а оружие вновь покоилось за спиной, настала пора покинуть это странное, но приветливое и по-своему спокойное убежище.
Прежде чем уйти, было решено наведаться к главе племени, дабы попрощаться и ещё раз отдать низкий поклон вождю в знак благодарности за помощь и добрый приём. Тэхтат уже ведал о грядущем визите и, щурясь на свет раннего утра, встречал нас на пороге своей хижины. Приветственно опустив голову, он указал на входной проём, приглашая путников к очагу.
Уделите старику ещё немного времени, с улыбкой произнёс вождь. Я не задержу вас надолго.
Мы согласно кивнули и проследовали внутрь. Не суетясь и словно заранее подготовившись к проводам гостей, старший племени предложил разместиться возле огня и сам уселся напротив.
Мы пришли прощаться, уважаемый Тэхтат, начал Тамиор.
Знаю-знаю, участливо прошелестел старец. Только болван мог бы не догадаться о таком. Хотя и у глупца вряд ли бы возникли сомнения на столь очевидный счёт, сипло хихикнул он. Охотник пребывает в полном облачении лишь тогда, когда собирается на охоту, ну или когда возвращается.
Вождь, позволь
Тамиор решительно привстал, но тут же осекся, увидев перед собой поднятую ладонь Тэхтата.
Сядь, воин. И позволь прежде сказать старшему.
Белобородый покорно занял своё место и приготовился слушать.
Наше племя никогда не было богато пищей, продолжил инфери. Ртов много, а добытчиков по пальцам пересчитать. К моей скорби я не вправе снабдить вас дополнительной провизией в дорогу.
О чём ты говоришь, уважаемый Тэхтат? растревожился я. Вы и так сделали для нас намного больше, чем мы вообще могли представить. Уж если перед кем и лежит долг, то только перед нами. Мы благодарны и готовы платить тем же.
Остынь, благородный броктар, возразил старец. Мы сделали только то, что должны были сделать. Принимай других так, как хочешь, чтобы другие принимали тебя, прежде чем судить, кто стоит у твоего дома. Но я не закончил.
Вождь перевёл дух и сухо откашлялся.
Пищей мы поделиться не в праве, а вот знающего проводника я вам дам. Уже за полдень Еглу выведет вас к песчаным берегам канри.
Сказав так, он выждал недолгое молчание, затем медленно поднялся и направился к выходу. Мы же, не намереваясь больше злоупотреблять радушием, встали на ноги и двинулись следом.
А теперь прощайте, проговорил Тэхтат, когда наш отряд миновал порог хижины. Пусть удача не отворачивается от вас, а боги всегда встают на защиту.