18 октября. В 10 часов утра мы перешли экватор в долготе 22°19 западной 9 ».
Есть предположение, что традиционный праздник встречи с Нептуном при переходе экватора рождён как раз условиями плавания в тропиках. Почти обречённые мореплаватели связывали пересечение экватора с надеждой выжить и продолжить плавание. Хотя у всех этот самый переход из Северного в Южное полушарие или наоборот происходил по-разному, в зависимости от того, по какой долготе они проходили экватор. Вот, к примеру, какие строчки мы находим в книге Ф.Ф. Беллинсгаузена.
«Обыкновение особым образом торжествовать переходы экватора, хотя кажется маловажным и совершенно детской забавою, однако производит большое действие на мореплавателей. Скучный и единообразный путь между тропиками разделен экватором на две части; достигнув экватора, мореплаватель радуется, что совершил половину сего пути, празднует и начинает снова вести счёт дням, забывая прошедшие. Остальная часть плавания кажется ему не столь продолжительною, он не вспоминает о протекших томительных знойных днях, приятные чувствования удовольствия способствуют сохранению здоровья мореплавателей 10 ».
Однако Беллинсгаузен не пошёл вдоль африканского берега, где штили были особенно застойными и отчаявшиеся команды парусников, гонимые зноем, жаждой и голодом покидали свои деревянные гробы, на шлюпках пытались добраться до красноты выжженного палящим солнцем мёртвого побережья Африки, где и находили свой мучительный конец
Беллинсгаузен направил свои корабли гораздо западнее, с тем, чтобы пересечь экватор в центральной части Атлантики. Он не оставлял себе возможности броситься на шлюпках искать призрачное спасение на африканском берегу. Но зато он, многоопытный искусный командир не стремился пересечь экватор в «золотой точке», знал, что там, за гринвичским меридианом, то есть уже в Западном полушарии, хотя бы верхние паруса его шлюпов обязательно поймают почти незаметные дуновения ветра. Так и произошло. Поэтому «лошадиные широты» он прошёл относительно благополучно.
«В 10 часов утра перешли экватор в долготе 22° 19' Западной, по 29-дневном плавании от острова Тенерифе. Большая часть мореплавателей согласны с капитаном Ванкувером, что лучше перейти экватор около 28° Западной долготы, ибо в сей долготе нет штилей, господствующих поблизости Африканского берега11».
«На шлюпе «Востоке», писал далее Беллинсгаузен, был только я один проходивший экватор, и, следуя общему всех мореплавателей обыкновению, почерпнутою с Южного полушария, морской водой окропил всех офицеров и учёных, дабы, так сказать, познакомить их с водами Южного полушария». Затем сей обряд исполнен был «над командою, с тою только разностью, что вместо капель выливаема была полная кружка воды в лицо каждому В ознаменование перехода в Южное полушарие я велел раздать по стакану пунша, который пили при пушечных выстрелах, за здоровье ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА I-го 12 ».
Вот и у нас настал этот необычный день. Особенно для тех, кто пересекал экватор впервые. По корабельной трансляции было объявлено, что на флагмане кругосветной антарктической экспедиции «получена радиодепеша от владыки морей и океанов его величества Нептуна: всему личному составу экспедиции назначалось рандеву в точке с координатами 00° 00' широты, 00° 00' долготы».
Это сообщение было радостным ещё и потому, что немногим морякам удаётся перейти из одного полушария в другое именно в «золотой точке». В лабораториях, каютах обязательно за запертыми дверями, чтобы не подсмотрели или не подслушали соперники, шли последние репетиции и приготовления к представлению. Каждая команда должна состязаться в остроумии, музыкальности, артистичности своих выступлений, стремиться завоевать особое расположение Нептуна и его приз (как правило, это запасённое с Большой земли качественное спиртное, что в длительном плавании являлось чрезвычайным дефицитом). Поэтому свой выход все команды держали в совершенном секрете.
И праздник удался. Театрализованное, яркое представление по тщательно разработанному политработниками сценарию можно было сравнить с настоящим морским карнавалом. На верхней палубе звучали остроумные шутки и декламации, задорные частушки, весёлые инсценировки. Вовсю старался наш вокально-инструментальный ансамбль.
Но не только в этом было отличие праздника перехода экватора на шлюпе «Восток» и океанографическом исследовательском судне «Адмирал Владимирский». К примеру, офицеров и учёных не окропляли водой Южного полушария, а наряженные черти (крепкие моряки из боцкоманды судна) неожиданно подхватывали их по одному на руки и бросали в наполненный забортной водой бассейн. Зазевавшихся и вовсе заталкивали в нептуново чистилище и прогоняли по этому сделанному из прочного брезента пятиметровому коробу, частично заполненному машинным маслом.
А когда, наконец, наступил финальный аккорд этого экваториального шабаша, великий Нептун, роль которого замечательно исполнил исполинского роста и телосложения командир геофизического отряда капитан 2 ранга Геннадий Васильевич Михальчук, объявил победителей и вручил им свои заветные призы: кому бутылку коньяка, кому водку, а кому шампанское. Призёрами уникального карнавала оказались команды медиков, геофизиков и палубная команда обслуживания судна, в просторечии боцкоманда.
Среди наших напряжённых будней, когда каждый человек работает в своём замкнутом пространстве и большей частью отделён от всего коллектива несколькими металлическими переборками (перегородками), этот праздник сыграл особую роль. Сразу заметно потеплели взаимоотношения, прочнее стал контакт между членами экспедиции и экипажем судна.
На следующий день на очередном утреннем докладе начальник экспедиции искренне поблагодарил всех организаторов встречи с Нептуном. Особо тёплые слова нашёл и для политработников, что, честно говоря, нечасто можно было услышать из его уст. И тут же преподал им, а заодно и всем командирам судовых подразделений весьма наглядный урок как бы обратного, не творческого, не внимательного, а формально-равнодушного отношения к людям.
Обходя по своему обыкновению все корабельные посты в ночное время, преимущественно в период «собачьей вахты» с 00.00 до 04.00, когда всех вахтенных физиологически клонит в сон, адмирал обратил внимание на сплошной красный цвет оценок на графиках социалистического соревнования. Причём самый красный график оказался в ПЭЖе посту энергетики и живучести судовой электромеханической части. По условиям социалистического соревнования, каждому специалисту ежедневно выставлялась оценка за качество несения ходовой вахты: красным цветом пятёрки, синим четвёрки, зелёным тройки. По среднеарифметическому от их суммы выводились оценки за неделю, а потом и за месяц. Вроде бы всё соответствовало. От самого Севастополя к механикам не было ни одной претензии. В любую погоду и время суток их механизмы работали без единого сбоя.
Но у адмирала Акимова, от природы наделённого аналитическим умом, возник вопрос: по какому же принципу оценивается труд людей, если в соревновании все победители, а побеждённых нет?
Вот вчера было всё понятно, как бы размышлял Владимир Ильич на утреннем совещании, обращаясь в основном к политработникам. Победили те команды, кто был остроумнее, талантливее и смелее. Те, кто что-то там промурлыкал Нептуну и сбежал от чистилища, понятно, проиграли.
А теперь давайте посмотрим на наше социалистическое соревнование. Мы же его сами назвали «соревнованием». Значит, надо сравнивать какие-то результаты. В настоящем соревновании можно сравнивать только объективно оценённые результаты. И если мы приняли четырёхбалльную систему оценок, то тогда значение оценки должно соответствовать конкретному результату конкретного труда. А у нас все поголовно получают пятёрки только за то, что ходовую вахту несли без замечаний. Хотя такой результат заслуживает не выше тройки.
После этих слов в установившейся в конференц-зале тишине как бы повис один вопрос: почему? И от него адмирал не ушёл:
Почему?.. Да потому, что оценка «удовлетворительно» должна соответствовать такой работе, которая нас просто удовлетворяет. «Хорошо» выставляться за хорошую работу, которая обращает на себя внимание особым качеством, старанием, усердием. А «отлично» только тому, кто в чём-то отличился. Скажем, проявил какую-то инициативу, обнаружил не просто сбой в работе каких-то приборов, а системный сбой, с его анализом, сделал рационализаторское предложение или добровольно трудился в своё личное время. Если уж мы затеяли социалистическое соревнование, то оно должно звать людей от просто добросовестного труда к трудовому порыву, от пунктуального выполнения своих обязанностей к творчеству, какому-то реальному росту
Совещание зашушукалось. Вроде бы Коммунистическая партия в лице своих флотских политорганов так никогда не ставила и не ставит этот вопрос. А со слов адмирала Акимова он оказывается таким примитивно понятным всем и каждому, что даже удивительно: почему его никто не ставил раньше? Да и сам недавний начальник штаба Черноморского флота об этом заговорил здесь, в океане, на отдельно взятом океанографическом судне, а не на каком-нибудь общефлотском партийном активе. Почему? Хотя спросить об этом у адмирала никто из присутствующих не решился.
Потом мы увидели, что к предложению Акимова на судне отнеслись по-разному. К сожалению, нашлись и такие, кто не понял или не захотел понять, какие новые возможности использования социалистического соревнования открываются за предложением начальника экспедиции. Но те, кто видел в умной, тонкой, психологически выверенной работе с людьми главное условие результата в любом деле, сумели применить новые рекомендации. И от этого заметно выиграла творческая атмосфера в коллективе.
Походные будни шли своим чередом. И даже сознание того, что впереди ещё месяцы плавания, не оставляло возможности расслабиться хоть на денёк. Все лаборатории и посты работали беспрерывно, ходовая вахта неслась, понятно, круглосуточно. Воскресенье от всех прочих дней отличалось только тем, что утром не было доклада начальнику экспедиции в конференц-зале полным составом походного штаба, а по необходимости в это утро Акимову докладывали отдельные должностные лица в его адмиральском салоне. А ещё в воскресенье можно было перед обедом позагорать и искупаться в бассейне, который заполнялся забортной водой всего на два часа.
Самый же ожидаемый день в длительном плавании банный. Он был днём отсчёта времени, проведённого в море и оставшегося до возвращения домой. И в дневники записывали, и между собой делились, особенно во второй половине похода: «До Севастополя осталось надцать бань». И действительно, несколько минут горячего душа приносили желанный отдых, хороший заряд бодрости и попросту возвращали к нормальной цивилизованной жизни. К сожалению, случалось это только один раз в десять дней.
Многие неудобства корабельной жизни в дальнем походе связаны с ограниченностью запасов пресной воды. Чистая питьевая, которая закупается в очередном иностранном порту за «золотые рубли», используется только для приготовления пищи. На различные технические нужды идёт вода, которую «варят» корабельные опреснители. Но пользоваться такой водой тоже дорогое удовольствие: опреснители пожирают большое количество топлива, запас которого тоже лимитирован.
А что такое опреснённая вода? Известно примерно тридцать способов опреснения морской воды. В частности, пресную воду из солёной можно получать путём испарения или дистилляции, вымораживания, использования ионных процессов, экстракции и много ещё как. Однако все способы требуют одинаково больших энергозатрат. К примеру, производство одной тонны пресной воды на мощных береговых опреснителях способом дистилляции стоит примерно один доллар. С уменьшением же габаритов опреснителей для возможности их размещения на судне (а значит, и их мощности) стоимость опреснённой воды очень быстро растёт в обратной пропорции.
Быт в плавании вещь далеко не второстепенная. Если о нём сказать, что от него зависит многое, значит ничего не сказать. От него зависит главным образом моральная атмосфера в коллективе, которая почти полностью решает успех или неуспех дела, а иногда и судьбы замкнутых в ограниченном пространстве моряков.
Конечно, возможности современных судов несравнимы с теми, которыми располагали моряки на шлюпах, бригах, клиперах. И всё же Ну вот, скажем, у тебя есть возможность встать под горячий душ один раз в десять дней. А как поддерживать гигиену своего тела в течение этих десяти дней? А как держать в чистоте своё нижнее бельё? А как офицерам держать чистыми форменные кремовые рубашки, которые стираются намного труднее, чем белые? Попробуй появись в кают-компании в несвежей кремовой рубашке. Будешь изгнан с позором такова вековая офицерская традиция корабельной службы.
Рядовой состав, у которого нет кремовых рубашек, а в качестве рабочей формы на корабле он носит так называемую робу штаны и рубаху навыпуск из плотной кондовой ткани, давно изобрёл для себя уникальную «стиральную машину». Когда корабль на ходу, моряк привязывает свою грязную робу к шкерту (конец тонкого троса или просто прочная верёвка. Авт.) и выбрасывает её с кормы за борт в бурлящую кильватерную струю. Работающие винты корабля добросовестно исполняют роль барабана стиральной машины, и через пять минут роба, даже если она была испачкана машинным маслом, абсолютно чистая. Остаётся только прополоскать в пресной воде. Но иногда бывает, что вытаскивать, кроме шкерта, нечего. Чуть зазевался, и роба досталась акуле.
А для кремовых рубашек офицеров тоже «изобрели» походную «стиральную машину». Она ещё проще, чем для матросской робы. Берём всего три компонента: обычное цинковое ведро, наполняем его наполовину пресной водой и насыпаем туда много-много стирального порошка. В этот суперконцентрированный раствор помещаем кремовую рубашку. Лучше сразу три, потому что ведро, как правило, в дефиците, за ним выстраивается очередь. Иногда его даже приходится «выкупать», понятно, за какую «валюту».
Рубашки помещаются в ведро не для того, чтобы их стирать. Этот удивительно не отстирываемый кремовый материал кто-то когда-то придумал специально для изощрённой пытки офицерского состава в длительном плавании. Три его руками, не три, отжимай, не отжимай всё равно до полной чистоты не отстираешь. Поэтому рубашки оставляем в этом суперконцентрированном растворе ровно на трое суток. А на четвёртые ты достаёшь их уже из какого-то киселя, в который за эти трое суток превратился твой стиральный раствор. Достаёшь очень скользкими, но чистыми. Остаётся только прополоскать. И будет тебе счастье, когда высушишь и погладишь. И из кают-компании тебя никто не шуганёт, и на командирский мостик можно подниматься уверенно (к примеру, я имел разрешение находиться на командирском мостике в любое время суток), и самому приятно