После целого дня учебы и полной смены на работе мы делали домашнее задание и усаживались на диван перед теликом, словно щенки в клетке. Оглядываясь назад, с точки зрения пресыщенного взрослого, я нахожу примечательным тот факт, что без всякого надзора со стороны взрослых нам удалось создать это ядро стабильности. Нам нужна была семья, поэтому мы создали ее сами и сделали ее функциональной. Каждый играл необходимую роль, и моя роль была Скалой. Я хотела быть похожей на Дастина Хоффмана в «Марафонце», уметь стоически противостоять боли и страху. «Я скала!» я повторяла эту мантру, когда была совсем измучена и с трудом доживала до закрытия кафе, где работала. «Я скала. Я скала!»
Благодаря одной из программ «перекрестного опыления» работы со школой мне удалось получить место в процветающем агентстве недвижимости. Моя начальница была потрясающим бухгалтером и суперкрутой мамой, чей сын играл в группе Romantics, детройтской группе новой волны5, которая попала в сотню лучших композиций по версии Billboard со своим хитом What I Like About You. Как и сама песня, мама одного из Romantics была безжалостно прямолинейной, все успевала и везде бывала. Она превосходно вписывалась в толпу поклонниц в кожаных юбках, когда музыканты выступали в центре Детройта, и иногда, когда я проявляла особое старание на работе, она брала меня с собой.
На дворе был 1983 год, переломный момент, когда электрические пишущие машинки все еще были стандарт-ным офисным оборудованием, но компьютерам вот-вот суждено было стать частью нашей жизни. Офис мамы музыканта из Romantics располагался на самом переднем крае всего этого, потому что зверюга со множеством щупалец мультилистинг оказалась такой естественной точкой проникновения к нам компьютеров. Недвижимость элегантная бинарная бизнес-модель: вам нужен дом, у меня есть дом, вот и давайте делать бизнес. Риелторы стали идеальными ранними приверженцами культа компьютеров, высокомотивированным самостоятельным видом, людьми, которые каждое утро поднимаются с постели и уже готовы куда-то бежать. Работая в том офисе, я была захвачена их резонирующей энергией и многое узнала о бизнесе в сфере недвижимости.
Короче говоря, мы с той работой изменили друг друга. Разница между конторой по продаже недвижимости с пишущей машинкой и конторой по продаже недвижимости с компьютером это разница между мной, когда я только начала там работать, и мной, когда я пошла в колледж. Когда мне исполнилось 18 и отец продал дом нашей семьи в Мичигане, мне хватило смекалки сделать первый шаг по лестнице владельцев недвижимости, я приобрела собственное жилье в Нью-Йорке и была полностью увлечена движением по этой лестнице. Это давало мне силы. Как любой ребенок из неблагополучной семьи, я жаждала стабильности, но, родившись под знаком Стрельца, я также желала пустить свою стрелу подальше и исследовать новые горизонты. Недвижимость, инвестирование в целом, если делать это правильно, может стать восхитительным сочетанием того и другого.
В Гонконге из окон, размером от пола до потолка, рядом с моим до боли чистым письменным столом открывался панорамный вид на город. Я наблюдала, как в утренний час пик скапливается транспорт, и ждала какого-то знака; ноги подрагивали, готовые унести меня куда-то, пальцы постукивали, желая скорее начать ставить галочки в списке выполненных дел. Бумажная салфетка, электронная таблица, каменная табличка если мне удается занести какое-то дело в список, я смогу его выполнить. Первые списки я затвердила в катехизисе: семь смертных грехов, четырнадцать стояний крестного пути, десять заповедей. Я рано на собственном опыте выучила, что список лучший путь к ответственности. Позже, став протеже Джека Уэлча6 по обучению лидерству в General Electric, я познакомилась с его высокоуровневым брендом составления списков, как способа постановки целей и уточнения стратегии. Я помню, как изучала его почерк на бумаге, словно это Кумранские рукописи7.
Мой список (нет, Список с большой буквы!) был составлен в течение нескольких месяцев; я не просто нацарапала его, почесав макушку. Я действительно обдумала его, задавая себе трудные вопросы о намерениях и логистике. Я провела инвентаризацию своих внутренних и внешних активов. Легко определимые ресурсы включали мои сбережения, образование и давно не использовавшуюся лицензию специалиста в области эстетики. Более скользкие, скорее, даже эзотерические свойства включали в себя такие качества, как упорство, готовность учиться, интенсивная концентрация и терпение супруга, на равных взаимодействующего с партнером. Провести инвентаризацию такого рода было несложно: прояснить, чем я располагаю, подсчитать «синиц у себя в руке». Потом я начала соображать, что же мне нужно.
Когда стояла теплая погода, я гуляла и размышляла об этом. Когда дождь или уведомления о том, что на Гонконг надвигается тайфун, удерживали меня дома, я размышляла об этом на беговой дорожке. Думала, наблюдая, как Джонатан строит модель клипера на столешнице в кухне, вертя мачту между пальцев и тщательно подбирая детали. Я держала свои размышления при себе, пока не определилась с пятью конкретными пунктами, которым предстояло определить параметры моей новой цели. Я записала их, окончательно сформулировав и прояснив, на что потребовалось несколько порций текилы в Kee Club, и лишь после этого я почувствовала, что готова поделиться своим Списком с подругами.
Во-первых, нужна цель, заявила я. Четко сформулированная конечная цель.
Найди свою цель, дорогая, Стефани подняла стопку. Откопай ее.
Во-вторых, успех должен поддаваться измерению количественно. Нужно нечто, что я смогу воплотить и сказать: «Да! Я сделала это. На все 100 %».
Или, знаешь, на 92 %, подсказала Пиппа. За попытку тоже дают очки.
Ровно 100 %. Не меньше, огрызнулась я. И к черту эту мерзость о том, что «мы все особенные».
Мы выпили за то, что мы все особенные.
В-третьих: я хочу построить план на ближайшие 23 года. Хочу начать прямо сейчас. И сделать дело. Финансовый сектор вернется в прежнее русло к 2012 году. Я снова займусь своей карьерой и забуду о том, что было.
Слава Богу, что моя новая цель не имела никакого отношения к экономическим прогнозам, потому что я оказалась в корне не права.
В-четвертых, продолжила я, дело должно быть сложным, даже дерзким.
За дерзновение! Майя налила еще по одной.
В-пятых: последний пункт, но он тоже важен. Новое дело не должно иметь никакого отношения к финансовому сектору. Это очевидно. Никаких циклических ссылок.
Дорогая, ты вдохновила меня своим списком, призналась Пиппа. Честное слово. Нам всем нужна великая цель, и чтобы она жгла нас изнури, как язва желудка.
За жизнь со множеством целей! Стефани снова наполнила стопки.
Так к чему же все это сводится? уточнила Майя. Какой будет твоя новая цель?
Я работаю над этим, призналась я, подумала, может, мне попробовать найти лекарство от малярии.
Ох, Майя отвела глаза. Не то, чтобы я была пессимисткой
Это же прекрасно, Ви, сказала Пиппа, но серьезно, ты собираешься управиться за 23 года? Я бы предоставила это Фонду Гейтса. Почему бы тебе не придумать какой-нибудь лосьон или крем? У тебя это хорошо получается.
В таких занятиях нет четко сформулированной конечной цели. Такой проект просто повисает в воздухе, словно запах дуриана. Хотя Если задуматься обо всех этих антиоксидантах
Получи черный пояс, посоветовала Майя. Ты будешь потрясающе смотреться в белом кимоно для единоборств.
А как же фактор дерзновенности?
Хочешь ограбить банк?
Говорю вам, это не должно иметь отношения к финансовому сектору.
Поднимись на Эверест, предложила Стефани.
По крайней мере, мне кажется, это была Стефани. Или Стефани сказала, что сама собирается забраться на Эверест? После третьей-четвертой порции текилы все как-то расплывается, но данное предложение ничуть не показалось мне нелепым. Я ведь по своей природе склонна забираться все выше. Я выбралась из-под руин полностью разрушенного семейного дома и создала свой собственный, идеальный и функциональный взгляд на ячейку общества, еще в 15 лет сформировав ее из друзей, состав которых постоянно менялся. Шаг за шагом я забиралась все выше, получая образование диплом об окончании четырехгодичного колледжа, расположенного по соседству, а потом я преодолела множество всяческих препятствий на пути к получению диплома MBA, сначала отраслевого, в General Electric, а затем и после очного обучения в Школе бизнеса Леонарда Штерна при Нью-Йоркском университете. Я забиралась все выше по карьерной лестнице в бизнесе с рейтингом ААА, который кое-что да значил на Уолл-стрит в эпоху, печально известную жесткостью условий в деловом мире. И я уже побывала на горе Килиманджаро.
В тот раз моя экспедиция в 2005 году начиналась почти так же, как сейчас: сначала была гипербола. Я всегда придумывала самые невероятные планы на отпуск, тогда как остальные говорили о том, чтобы вернуться домой на семейное сборище в духе Нормана Роквелла8. Отличие Килиманджаро и Эвереста и это одна из причин, почему мне так понравилась эта гора, заключается в том, что восхождение на Килиманджаро можно проделать вместе с теми, кто совсем не обязательно будет закоренелым альпинистом. Гора Килиманджаро спящий вулкан в Танзании, это главная вершина Африканского континента, ее высота достигает 5895 м. Восхождение не прогулка по парку, но все же это приятное двухнедельное путешествие, которое можно проделать в обычных походных ботинках. На Килиманджаро поднимались и 6-летний мальчик из Америки, и 88-летний ортодонт-пенсионер, и сотни тысяч других людей. Я была в хорошей форме для банкира, но я вовсе не спортсменка по натуре или по воспитанию. Я отметила 40-летие всего за несколько месяцев до того, только что вступив в десятилетие мудрости и зрелости, тот средний период жизни женщины, когда она осознает, что главным авторитетом в мире для нее является она сама. Джонатана не заинтересовала эта грандиозная авантюра, поэтому я привлекла к ней одного из немногих людей, на которых всегда и во всем могу рассчитывать.
Килиманджаро? переспросил Аспен. Черт возьми, да!
Вот именно поэтому номер Аспена я всегда заношу в меню быстрого набора, хотя иногда между моими звонками ему проходят годы. 9 декабря 2005 года мы вылетели из аэропорта Хитроу в Кению, переночевали в Найроби, а затем на местном самолете-тарахтелке отправились в Танзанию. Широкие и сухие холмистые луга простирались между деревнями и заснеженными горами на горизонте. В первый день мы 6 часов шли пешком по утоптанным тропам через густые леса и пышную растительность. Иногда на склоне холма попадались вырубленые ступени, укрепленные железнодорожными шпалами. Во второй день мы лезли вверх по валунам и каменистым тропинкам, усеянным кустарником и маленькими корявыми деревцами, они были покрыты мхом и напоминали мне дома с привидениями. На закате мы добрались до лагеря Шира на высоте 3749 м и вдалеке рассмотрели вершину, до которой было еще 4 дня ходу. Она выступала высоко в небе над облаками, словно остров в море. На третий день мы сменили шорты и футболки на свитера, толстовки и шерстяные шапочки с клапанами на ушах. Мы с трудом поднялись на острый гребень под названием Акулий зуб, и перевалили через него.
Все это время я была преисполнена энергии и бодрости, то и дело отбивалась от группы, чтобы взбежать трусцой на холм или свернуть в сторону, пофотографировать. Мерно и размеренно шагавшие проводники раздражали меня тем, что то и дело говорили мне: «Pole, pole», что на суахили означает «медленно, медленно».
Я в порядке, отвечала я им каждый раз. Со мной все нормально!
Pole, pole, мисс. Надо акклиматизироваться.
Аспен мудро последовал их совету, но я продолжала метаться туда-сюда, пока вдруг Невозможно по-настоящему понять, что такое акклиматизация, пока не почувствуешь, как все тело превращается в мокрый цемент. Я вдруг поняла, что больше не могу бежать. Я едва поспевала за остальными и с трудом переводила дыхание. Нахальный проводник засмеялся и сказал: «Вот это, по-друга, и есть акклиматизация».
Люди говорят «разреженный воздух», но воздух на уровне моря точно такой же, как и на вершине Эвереста: 21 % кислорода, 78 % азота и целый набор прочих газов вроде аргона, углекислого газа и случайных молекул, заставляющих нас интересоваться: «А чем это тут пахнет?» А вот атмосферное давление с высотой меняется. Когда давление падает, молекулы кислорода отдаляются друг от друга. На уровне моря, в непосредственной близости от лица человека, всегда есть нужное количество молекул кислорода. Выше облаков их не так уж и много. Именно поэтому, если летящий самолет разгерметизируется, давление в нем падает, а системы жизнеобеспечения пассажиров выбрасывают для них кислородные маски. Потому же и альпинисты медленно движутся на высоте.
Мне еще многому предстояло научиться, но Килиманджаро помог мне впервые ощутить, что такое акклиматизация, так что, если уж на то пошло, я усвоила мантру «Поднимайся повыше, устраивайся на ночлег пониже». Два шага вперед, один назад. Вверх, к стене нависающих скал, и вниз, к лагерю на высоте 3962 м. Вверх до края кратера и вниз, к лагерю на отметке 4572 м. Идешь и понемногу уговариваешь организм вырабатывать побольше богатых кислородом красных кровяных телец.
Мы выступили в одиннадцать часов вечера и шли, то поднимаясь, то спускаясь бессчетное число раз, шагая под полной луной с густым облачным покровом внизу. Было холодно, и мы кутались в зимние одежды, ориентировались при свете фонарей-налобников, которые подсвечивали рельеф вокруг нас, придавая ему зловещий вид. Сначала мы добрались до точки Стелла-Пойнт, сделали там небольшой привал и через 45 минут добрались до пика Ухуру9, где впервые увидели ледники. Восходящее солнце озарило лысую вершину и скалистые пепельные ямы и осветило наши измученные, ликующие лица.
Не так давно я спросила у Аспена, что ему больше всего запомнилось на Килиманджаро.
Помнится, ты жаловалась на то, что надо экономнее расходовать туалетную бумагу, у тебя она заканчивалась, и тебе пришлось одолжить рулон у меня, ответил Аспен. Во время последнего ночного восхождения я переволновался, когда у меня отключился подогрев одной перчатки, и я уж было решил, что отморожу руку. Всей группе пришлось сделать остановку, чтобы я сумел запихнуть в перчатку новую грелку. А еще я заработал солнечный ожог на лбу к тому времени, как мы, наконец, добрались до вершины. Меня предупреждали, что нельзя снимать шапку, а я ее снял. У меня потом два дня весь лоб был багровый. А еще от нас всех воняло потом и газами.
О, да. Никто не скажет вам, что газоиспускание способ, которым организм сигнализирует об акклиматизации. Акклиматизируетесь вы, акклиматизируются все остальные. Восхождение на гору надо попробовать с тем, кого вы знаете очень хорошо, или же с тем, кого вы вообще не знаете, и дело тут в том, что тело выдает множество самых непредсказуемых реакций на большую высоту. Я тоже запомнила, как Аспен тащился рядом, пыхтя через обе ноздри: он не сдавался, несмотря на серию сильнейших кровотечений из носа. Понятно, что вывод можно сделать только один. Бери с собой побольше туалетной бумаги. Альпинисты называют ее «горной валютой».