Никита Киров
Я палач
Глава 1
Мой предок гордится мной, прохрипел умирающий Влад Громов, лёжа рядом с моим алтарём. Он смотрит на меня прямо сейчас!
Что-то твой долбанный предок не торопится тебе помогать, один из убийц рассмеялся и ткнул Влада стволом старой винтовки.
Он передал тебе подарок, Влад что-то протянул в сжатом кулаке.
Один из убийц машинально вытянул руку, и Влад вложил туда два колечка. Убийца испуганно вздохнул и заорал:
Твою ж
Взрыв отбросил его в сторону горящей беседки. Второго убийцу швырнуло в пруд.
Мой алтарь устоял. Только каменная свеча, единственная, что горела на нём, чуть пошатнулась. В ней моя душа.
Я не твой предок, Влад, хотя ты и считал меня им. Я лишь душа проклятого палача, изгнанного в этот мир. Но знай, я тобой горжусь, как и всеми остальными.
Клан Горящего Леса, в котором мой дух прожил почти сотню лет, погибал на моих глазах. Все взрослые мужчины Громовых, одной из семей клана, лежали перед моим алтарём.
Это была последняя линия их обороны. Здесь стояло святилище клана, в котором поселился я. Здесь они умерли все до единого, не желая сдаваться.
Но бой продолжался. В двухэтажном доме, бревенчатом и массивном, то и дело слышались выстрелы. Наёмники хватали детей, женщин и стариков, убивая всех, кто сопротивлялся.
Ненавижу.
Они считали меня своим предком, хотя я им не был. И я слышал, как прямо сейчас умирающие молят меня о мести. Но я всего лишь дух, что живёт в алтаре.
Если бы я мог, я бы прикончил всех, кто пришёл сюда с оружием. Я умел это делать лучше, чем сам Влад, который сегодня на моих глазах прикончил не меньше десятка наёмников.
Я убил тысячи. Только тех, кого я считал. За это меня и прокляли.
К святилищу подходили ещё наёмники. Один, крепкий здоровяк, у которого так сильно блестела лысина, что в ней отражался пожар в одной из пристроек, удивлённо присвистнул.
Ого, а Громовы и правда крепкий орешек. Положили почти всю банду Тобиаса.
Зато все сдохли, похожий на крысёнка хлипкий мужик пнул тело Глеба Громова.
Ублюдок, парню было всего восемнадцать, а он даже раненый прикончил троих!
Лысый залепил крысёнку по затылку.
Прояви уважение! Они были в меньшинстве, но не сдались. Ладно, где их наследник? Найдите его тело!
Его здесь нет, крикнул другой, который осматривал тела. Он сбежал.
Лысый сплюнул.
Трус, позорит семью и предка, он показал на мой алтарь. Мы всё равно его выследим, предок Громовых, и убьём. Его дух никогда не найдёт дорогу домой. Всё, сворачиваемся! Кого захватили, увозим.
Лысый ушёл, поправляя ремень с автоматом. Эх, слишком они полагаются на громострелы. Если бы дрались на мечах и топорах Но времена меняются, даже я, древний проклятый дух, это признавал.
За лысым ушли и остальные, кроме крысёнка и ещё одного, который в сумерках обшаривал тела, светя на них фонарём. Один раз он посветил на крысёнка. Насколько же у него отвратная морда.
Суеверные ублюдки, крысёнок пнул ещё чьё-то тело. Он стал изображать голос лысого: Дух предка, они тебя не опозорили! Тьфу на тебя!
Он пнул изо всех сил мой алтарь, но только отбил ногу.
Чё эта свечка горит? спросил он.
Знаешь, сколько такие стоят? второй, со шрамом на щеке, показал на алтарь. Их не делают уже лет пятьсот, с самого Вторжения. Можно хорошо продать.
Кому? спросил крысёнок.
Скажу, но половина моя.
Ладно, кто?
Ворон, отозвался мужик со шрамом.
Который подбил нас на это дело?
Да, он собирает все эти деревенские святыни. Бери эту свечку и
Крысёнок потянул ко мне руку в драной перчатке без пальцев. Погаснет огонь, и мне конец. Я опять буду скитаться, но на этот раз вряд ли найду себе пристанище. Кому нужен предок, который допустил гибель семьи?
Мужик со шрамом захрипел и грузно упал на землю.
Напа он не договорил.
Крысёнок обернулся, выхватывая револьвер, но выстрелить не успел. Напавший ударил его ножом прямо в горло.
Он вернулся. Трус, который бросил семью. Я не их предок, но осудил это. А ведь на этого высокого сильного парня были большие надежды. Он был наследником Влада Громова и должен был сам стать главой клана.
Но он сбежал перед боем.
Тогда у меня не было к нему ничего, кроме презрения.
Но он всё же вернулся, хотя и слишком поздно. Ему досталось, я это видел. Светлые волосы были залиты кровью, один глаз опух и покраснел. Вряд ли парень будет им видеть. Из простреленного бока тоже лилась кровь.
Э, парень, ты не жилец. Жаль, ведь ты всё же нашёл в себе силы вернуться. Но ты умрёшь вместе с остальными.
Тебя звали Павел Громов. Я запомню тебя, как и остальных. Если когда-нибудь встречу вашего настоящего предка, расскажу ему о вас всё.
Павел схватился за мой алтарь, чтобы не упасть, и всмотрелся в горящую свечу единственным зрячим глазом.
Дух предка, сказал он слабым срывающимся голосом. Я всех подвёл. Я их оставил и сбежал. Они все мертвы.
Павел закрыл глаз.
Но я знаю, как всё исправить.
Он вытер окровавленный лоб ладонью и занёс её над огнём свечи.
Дух Великого Предка, начал он. Я отдаю тебе свою душу. Я завещаю тебе своё тело. Отомсти тем, кто навлёк беду на нашу семью. Отомсти тем, кто предал наш клан. Найди и убей наших врагов, всех до одного. Пусть они узнают, что возмездие всегда приходит с севера.
Всё это время он держал руку над свечой и терпел боль. Но его время было на исходе. Он не удержался и упал, свернув свечу. Огонь, что горел почти сотню лет, погас.
Но меня не изгнало. Я всё ещё здесь, рядом с алтарём. Слова, что он произнёс, держали меня. А мою душу тянуло к телу.
Почти как тогда, в тот самый момент, когда меня прокляли в моём мире. Только тогда я чувствовал, как душа покидала умирающее тело. А сейчас было наоборот.
Сначала вернулась боль. Болел левый глаз, будто туда всадили ржавый раскалённый гвоздь. Болел бок, в котором засела пуля. Болела правая ладонь, обожжённая огнём свечи.
Боль, которую я так давно не чувствовал. И не только боль. Я чувствовал холодную землю и мокрую траву. Я чувствовал одежду, что прижималась к коже, я чувствовал обувь на своих ногах. Я чувствовал, как пряжка ремня впивается в моё тело.
Я чуял запах гари, и очень слабый аромат цветов на его фоне. Я слышал чьи-то стоны. В моём рту была кровь, я ощущал её стальной привкус.
У меня снова есть тело, хотя ведьма говорила, что я навсегда останусь проклятым духом.
Я вернулся, чтобы отомстить.
Павел Громов умер, и сильнее всего я чувствовал, как он ненавидел всех, кто напал на его род. Я и сам был бы рад отомстить, но теперь
Я разорву их голыми руками.
Нужно только подняться. Простреленный бок болел слабее, всё вокруг раны онемело. Из-за пожара поблизости мне должно быть жарко, но я чувствовал только холод.
Надолго меня не хватит, но, раз уж меня призвали, я убью всех, кого достану.
Громовы и их родственники Климовы из этого же клана думали, что я их общий предок. Почти сто лет я прожил в этом алтаре. Время отплатить за их доброту.
Тут кто-то ещё! раздался голос. Этих двух трупов не было! Обыщите тут всё!
Я медленно отошёл в кусты. Три наёмника, у одного дробовик, у другого револьвер, у третьего винтовка.
Ха, в моём мире не было такого громострела. Но семья, в которой я жил, умела разбираться в оружии своего мира, а я внимательно следил за ними.
Только сейчас мне оно не понадобится, да и стрелять я не умею. Нужно сделать всё тихо, чтобы никто меня не услышал. Так убью больше перед тем, как это тело умрёт.
Парень с револьвером подбирался всё ближе. В левой руке он держал фонарик, светя на кусты. Я медленно его обходил.
Повезло, что Павел Громов был в хорошей форме. Если бы вместо него меня призвал Андрей, парнишка весом больше ста килограмм, меня бы уже обнаружили.
Одна из черепах бултыхнулась в пруду. Наёмник повернулся на звук, а я взял его за голову и с хрустом повернул.
А вот это я не ожидал. Моя прежняя сила осталась со мной, потому что голова наёмника провернулась ровно в противоположную сторону. Это радовало.
Я оставил труп и медленно пошёл вдоль живой изгороди. Уже темно, эти люди плохо видят в темноте. А я вижу.
Правым глазом я вижу, как и когда-то давно, когда был человеком. А через ослепший левый я вижу также, как из огня свечи на алтаре. Моё зрение духа, оно поможет мне в темноте.
Ты что там делаешь? спросил наёмник с дробовиком.
Я быстрым шагом прошёл сквозь кусты и так залепил ему в морду, что нос ушёл глубоко в череп.
Неплохо, но остался последний.
Я побежал к нему. Раненый бок завопил от боли, но меня это не останавливало. Последний наёмник вскрикнул и вскинул винтовку с перемотанным проволокой стволом.
Плохо он следит за оружием. Я выбил его одним пинком и схватил наёмника за тёплое горло.
Кто ты? прохрипел он.
Я горло саднило, а голос хрипел.
Но это мой собственный голос, а не голос Павла. Мой, привычный и хриплый, который так нравился Ханне.
Я палач.
Я сжал пальцы до хруста и отбросил обмякшее тело.
Что теперь?
Повсюду лежали тела. В основном враги, но и Громовых погибло немало. Среди них женщины, кто не оставил своих мужей на верную смерть одних.
Я знал несколько поколений этой семьи. И с каждым увиденным телом я всё сильнее хотел уничтожить всех, кто пришёл сегодня сюда с оружием.
Дух великого предка, в день своего совершеннолетия клянусь перед тобой
Клянусь перед великим предком, что буду любить своего мужа и хранить
Занимайся лучше, Влад. Ведь дух предка смотрит на тебя!
Он будет гордиться мной, папа, обещаю!
Я знал их всех лучше, чем какой-либо предок, которого здесь никогда не было. Но мой глаз духа показывал, что ещё ничего не кончено. Врагов много, а они уводят пленных.
Раненых, женщин, детей, стариков. Э, нет. Я здесь не только для мести. Выживших я тоже не брошу.
Я шёл к дому. Там трое, что склонились над деревянными обломками. Один глупо хихикал, а другой возмущался:
Сказано же было спустить старика вниз!
Так я и спустил! ржущий придурок показал на выбитое окно второго этажа. Вместе с его креслом на колёсиках. Как тебе полеталось, старик?
На земле лежал дед Матвей, патриарх рода, ему больше сотни лет. А они выбросили его из окна вместе с креслом-каталкой. Я огляделся и взял воткнутый в стену сарая топор для рубки дров.
Подойдёт! Тем более, когда-то я начинал свой путь палача с похожего. А скоро придёт время более подходящего оружия.
Нам нужно было привести его живым!
До похрену, кому нужен этот старый пердун? Да он ещё вроде живой, потащили его!
Он взял старика за ногу, а дед Матвей тихо застонал.
Я уже был близко.
Первым ударом топора я снёс хихикающему ублюдку голову. Второй удар оказался слишком сильным. Угрюмый усатый мужик скосил глаза, глядя на застрявший топор в своей переносице.
Но топорище лопнуло. Последний, рыжий тип с веснушками, полез за револьвером, но курок зацепился за ремень.
Стой или буду стрелять! крикнул он.
Я ударил кулаком. Да, как и раньше, всё как в старые времена. Кулак пробил ему грудь, и я почувствовал, как под моими пальцами билось упругое сердце.
Наёмник выпучил на меня глаза, а я сжал пальцы в кулак, а потом выпустил обмякшее тело.
Дед Матвей застонал ещё раз. Он не жилец. В сто лет нельзя выпадать из окон. Я склонился над стариком и привстал на одно колено. Простреленный бок кольнуло ещё сильнее.
Ты вернулся, Павлик, прошептал он, щуря свои подслеповатые глаза. Мы думали, что ты нас бросил. Лишь бы дух предка увидел, что ты нашёл в себе силы
Я уже здесь, старик, прохрипел я. Он вызвал меня, а я пришёл мстить. Я убью всех, кого найду.
Так это ты? Матвей взял меня за руку своими скрюченными артритом пальцами. Защити тех, кто выжил. Отправляйся к Климовым, они же тоже твои потомки. Не дай роду исчезнуть!
Клянусь тебе в этом, сказал я.
Дед умер. А я помню, как впервые увидел его ещё шестилетним мальчишкой.
Папа! громко кричал он. Смотри! Дух предка нашёл дорогу домой.
Зачем ты зажёг свечу! закричал Федот Громов, который тогда был главой клана. Ты знаешь, что это святотатство!
Она сама загорелась! оправдывался маленький Матвей. Это дух предка! Он вернулся к нам!
Суровый Федот подошёл к алтарю и всмотрелся в огонь каменной свечи, который загорелся, когда я вселился в неё.
Мать! крикнул Федот радостным голосом. Собирай весь клан! У нас сегодня праздник!
Что случилось?
Дух предка нашёл дорогу домой! Он теперь с нами!
Это было давно. Алтарь ждал предка, который никак не мог найти дорогу. А пустое место занял мой блуждающий проклятый дух.
Я шёл дальше. Ещё много врагов, и так много предстоит сделать. Я видел их впереди, за домом и за деревьями. Они вели пленных и сажали их в странные железные повозки без лошадей.
У Громовых таких не было. На них прибыли наёмники.
Врагов ещё много, десяток против меня одного. Надеюсь, хоронить их буду не я. Я палач, а не гробовщик.
Я перехватил одного из них, хлюпика с насморком, возле кустов и сломал ему спину коленом. Он только тихо хрюкнул и сдох.
Ещё два у меня на пути, тащили связанного Варга. Это прозвище, вообще-то, его зовут Юрий, и он из семьи Климовых, родственников Громовых. Чуть младше Павла, и они вроде даже были друзьями.
Его я тоже не брошу.
Первому я сломал шею, выхватил из ножен на поясе кинжал и всадил в грудь второго. На всё ушло меньше секунды.
Ты вернулся? спросил Варг, глядя на меня удивлёнными глазами. Мы думали, что ты
Помалкивай, потребовал я. Возьми громострел и засядь в кустах. Стреляй, когда потребуется.
Громострел?
Молчи.
Я разрезал ему верёвки и пошёл к следующей цели. Наёмников всё меньше и меньше. А моя охота ещё продолжается.
Где вы там?
Хромающий мужик уставился на тела. Я схватил его сзади, зажимая рот, чтобы не орал, и всадил ему нож под затылок.
Ещё шестеро, включая главаря.
Пятеро. Этого здоровяка я повалил и прикончил ударом ноги в голову. Но она лопнула со слишком громким хрустом. Меня заметили.
Кто там? крикнул главарь наёмников. Выходи!
Я его уже видел сегодня. Тот самый лысый, который был возле алтаря. Сейчас он наблюдал за погрузкой пленных, не сразу заметив, что его отряд сильно уменьшился. Выжившие наёмники наставили на меня оружие.
А семья не верила своим глазам.
Это трус, проговорил кто-то и осёкся. Это Павлик! Он вернулся!
Дух предка увидит твою храбрость!
Он вернулся!
А ты хорош, сказал лысый, присматриваясь ко мне повнимательнее. Я думал, ты трус, но ладно, какая разница, что я думал? Насчёт тебя особые условия.
Он достал револьвер и взвёл курок.
Я медленно выпрямился, будто собирался встретить смерть.
Но я был палачом. А палач в моём мире называли не того, кто вешал приговорённых, кто рубил им головы или пытал на потеху толпе.
Палачом у нас был тот, кто сам искал преступников и выносил им приговор.
Нас долго этому учили. И силы, что мы постигали, привязывали к нашей душе, чтобы даже после смерти мы не забыли нашу работу.
Даже проклятье не в силах разрушить связь с моим оружием.
Я вытянул правую руку в сторону. Давай же, дружище, возвращайся ко мне.
Ты не будешь мучиться, продолжал лысый. Ценю твою храбрость, так что убью одной пулей. Только какого хрена?
Кто-то из наёмников, кто был близко, отшатнулся так резко, что споткнулся и растянулся на земле. Другой громко икнул.
Оружие вернулось ко мне. Мою правую руку оттягивал верный Карнифекс, топор, что когда-то привязали к моей душе. Он тоже принял проклятье и откликнулся, стоило его позвать.
Здоровенная секира с красным, немного прозрачным лезвием, которое было острее бритвы, гудела в нетерпении, ожидая снова пролить кровь.
Хотя я собирался рвать всех голыми руками, топор подойдёт лучше.
Что это за хрень? спросил седой наёмник, целясь в меня из револьвера.