И что, сами так и подходят знакомиться?
Ну да.
Я окинула его взглядом. Свежая юная мордашка без следа недосыпа, чуточку торчащие ушки мило просвечивают на солнышке, короткие темные волосы влажные после душа, белоснежная футболка подчеркивает смуглую кожу и бархатные глаза картинка, да и только.
Мама Егора и Марины была азиатских кровей, и они пошли в нее линией скул и миндалевидными темными глазами. Маринка, не будучи классической красавицей, всегда привлекала мужчин своей чуточку экзотичной внешностью. Что касается Егора, то он был не из тех красавцев, что привлекают с первого взгляда, но если уж кинешь второй, не оторвешься.
Ну да, кто б сомневался. Будь я на их месте, я бы тоже, наверное, подошла.
А они кто?
Егор пожал плечами.
Туристки.
Удобно. Не знаю, как он, но я-то видела: каждая из этих девиц надеялась на продолжение. Обменяться контактами, увидеться после возвращения в Москву Интересно, он-то понимал это? Или правда думал, что девушкам все равно? Я хотела спросить, но передумала. И без того уже не в свое дело влезла. Кто я ему сестра, мать?.. Совершеннолетний, сам разберется.
Я забрала чашку с кофе, надела наушники и уткнулась в сериал.
С Мариной мы созванивались каждый день, и домой она покамест не собиралась. Мне все это начало надоедать. С Егором разговаривать нам было особенно не о чем, да мы почти и не виделись, разве что с утра. В доме я себя хозяйкой не чувствовала, несмотря на все Маринино гостеприимство все-таки сейчас ее здесь не было, и дом, можно сказать, принадлежал Егору. Если бы я изначально настраивалась на одинокий отпуск, наверное, чувствовала бы себя иначе но теперь одиночество было вынужденным, и мой взгляд волей-неволей останавливался на парочках, семьях, подружках, веселых компаниях. А вечером я возвращалась в пустой дом, чтобы ночью из своей одинокой постели слушать звуки чужой любви.
Я начала уже думать, что пребывание Марины в Турине вполне может затянуться на весь мой отпуск. А проводить этот месяц так, как сейчас, мне совсем не хотелось. Говорят: ничего нет более постоянного, чем временное. А то временное, что было у меня сейчас, еще как грозило стать постоянным.
Я решила, что Марина не обидится, если я на этот раз сменю планы. В конце концов, никто не виноват, а я не могу провести весь этот выстраданный отпуск в ожидании. Мне нужно придумать что-то еще новое жилье, новое направление и поскорее.
Самой заботиться о себе и своем досуге мне было не впервой.
Мне не исполнилось и тридцати, когда я уже знала, что проведу жизнь в одиночестве.
Глава 2
Тогда
Может ли быть так, что для каждого из нас в жизни предназначен лишь один человек: тот самый, единственный? До семнадцати лет я не была уверена, что знаю ответ. Я росла девочкой застенчивой и при этом влюбчивой: неудачное сочетание. В школе мне нравились многие мальчики, а вот я не нравилась почти никому. В каждом классе есть такая девочка: отличница, заучка, у которой охотно просят списать, но и только. Она может только завидовать одноклассницам, которые модно одеваются, умело наносят макияж и флиртуют с мальчиками; ее же удел подпирать стенку на вечеринках и находить утешение в книжках.
Такой я и была: замкнутой, робкой, невзрачной. Такой и поступила в институт и именно там я встретила его. И узнала две вещи. Первая: любовь с первого взгляда бывает. Вторая: с первого взгляда можно влюбиться раз и навсегда.
Этот типаж тоже знаком каждому: «золотой мальчик» красивый, остроумный, успешный, популярный. Он всегда лидер компании, хорошо одет, и за его внимание борются самые популярные девочки. Майк был именно таким кроме разве что красоты. Потом, когда мне случалось разглядывать его фотки, я поражалась тому, насколько впечатление от них разнится с тем, какое он производил в реальности. На фотографиях он выходил, прямо скажем, некрасивым но в жизни от него невозможно было отвести глаз. Такое обаяние, такая мощная энергия исходила от него, что он казался красивым и вы твердо пребывали в этом убеждении, и никакая неудачная фотка не смогла бы это впечатление изменить.
Конечно, он был никакой не Майк, а Михаил, на самом-то деле. Но он несколько лет прожил с родителями в Америке, там к нему и приклеилось это «Майк», а по возвращении в Россию не переименовываться же обратно? Он и не стал, и правильно, потому что мягкое и пушистое «Миша» шло ему как корове седло. Он был именно Майк высокий, как скандинав, с небрежно взлохмаченными прядями золотисто-русых волос, резкими чертами лица, стильной щетиной и умением одеваться с той небрежной элегантностью, которая для многих становится результатом многих лет упорной работы над собой, а для него была столь естественной, будто он с ней родился. Он любил говорить с людьми напрямую, остроумно шутил, и был не то чтобы высокомерен, нет но глядя на него, вы понимали, что он чуточку лучше других: ярче, умнее, увереннее в себе. И еще была в нем едва уловимая толика жесткости, будто он знал и пережил немного больше, чем большинство людей в семнадцать лет, и этот оттенок викингской безжалостности в светлых глазах и повадке сводил девиц с ума.
Едва увидев его, я поняла, что пропала а еще поняла, что ему не быть моим никогда. Я грезила о нем, любовалась им и наблюдала за его отношениями с другими девушками издали. У меня ни разу не возникало и мысли, что он на меня хотя бы посмотрит. Моя жизнь разделилась на две половины: светлая, когда я видела его, и темная когда нет.
Стоило Майку появиться в поле моего зрения, как я оживала. Не важно, что происходило вокруг, не имело значения, замечает ли он меня я просто впитывала каждый миг того времени, что мы дышали одним воздухом.
Когда его не было рядом все вокруг будто гасло. Мир мерк, покрываясь пылью, становясь безжизненным и серым. Я пребывала словно во сне: болтала с подружками, смеялась, ходила на дискотеки, училась, сдавала экзамены, но каждый миг был омрачен для меня тоской о том, что вот сейчас я не вижу его.
Он был так далек от меня, что я о нем даже мечтать не смела. За все время мы пообщались, может быть, несколько раз: то он обращался ко мне с каким-то вопросом, то просил дать переписать конспекты всякое вроде того. И каждый такой момент я хранила в сердце как величайшую драгоценность. То, как он смотрел на меня, как обращался ко мне неожиданно мягко, с легкой улыбкой, внимательным взглядом, будто я не серая мышь, а классный, привлекательный человек. О, как я завидовала его девушкам разве может быть большее счастье, чем встречаться с ним? Если бы я могла каждый день говорить с ним, прикасаться к нему, целовать его, да я больше ничего в жизни бы не желала! Но с меня было довольно и этого мне казалось, если он проявит ко мне хоть чуточку больше внимания, мое сердце просто не выдержит. Так что, может, оно и к лучшему, что Майк меня не замечал.
На меня обращали внимание мальчики да, выяснилось, что кому-то может понравиться и такая невзрачная девушка, как я. Это были хорошие, скромные ребята, во многом на меня похожие и считавшие, видимо, что мы можем друг другу подойти. Временами я отвечала на ухаживания, если молодой человек не был мне совсем уж противен: не сидеть же куковать, пока другие бегают на свидания. Майка мне все равно не получить, а мне все-таки хотелось узнать, что такое любовь, романтика, увлечение. Хотелось целоваться, ходить на свидания в конце концов, мне хотелось любви.
И они любили меня, порой сильнее, чем мне хотелось бы. Мало-помалу я выползла из своей скорлупы и попробовала флиртовать успешнее, чем сама ожидала. Оказалось, заполучить не особо популярного и уверенного в себе мальчика проще, чем подстрелить дохлую мышь. Пара улыбок, несколько вовремя брошенных фраз и он твой с потрохами. Я и не думала, что так легко попадусь в эту ловушку я же просто тренировалась на них, а они воспринимали все всерьез и донимали меня потом месяцами. Встреться с ними, сходи на свидания, да встреться еще раз Я шла на уступки, но мне было смертельно, смертельно скучно я заранее знала, что у нас ничего не выйдет ни с одним из них, просто потому, что ни один из них не был Майком.
Так прошли пять лет, в течение которых я обращалась вокруг Майка, будто Луна вокруг Земли молчаливая, бледная, не смеющая приблизиться ни на шаг. Наступило время защиты диплома и вот, получив заветные корочки, мы всем потоком отправились праздновать.
Может быть, для других это и был праздник, а для меня самый черный из всех дней. Ведь это был день нашего расставания я знала, что больше Майка никогда не увижу. Не смогу быть даже его тенью. Не смогу смотреть на него, слушать его голос. Не смогу, сидя рядом на лекции, случайно соприкоснуться рукавом. Не смогу почувствовать запах его туалетной воды, когда он проходит совсем рядом.
Сегодня я потеряю его. Навсегда.
***
Я помню каждое мгновение того вечера.
Я была в красивом платье белом, в нежных розовых цветах. Сделала укладку и тщательно накрасилась. Мне хотелось, чтобы Майк запомнил меня не такой, какой я была большую часть нашей совместной учебы тихой, невзрачной, одетой кое-как, а красивой. Пусть он и бросит на меня один лишь мимолетный взгляд, но даже этот миг для меня важен и драгоценен.
Отмечать поехали в парк. Сначала кутили одной большой компанией, а к тому времени, как стемнело, все напились и поразбредались по компаниям, перетекавшим одна в другую. Одни тепло вспоминали учебные времена сессии, экзамены, практику, другие пели под откуда-то взявшуюся гитару, третьи делились ужасами защиты диплома и впечатлениями от преподов, четвертые обсуждали планы на жизнь. Кто-то целовался, кто-то блевал в кустах.
Большинство клялись друг другу держать связь и не теряться.
Потеряв Майка из виду, я утратила интерес к вечеринке. Ноги болели от долгого хождения на каблуках. Я присела на скамейку поодаль от всех, дожидаясь Васи мальчика, который тогда за мной ухаживал. Немного неловкий, не особенно симпатичный, скромный упорный заучка, он был полной противоположностью Майку. Я оставалась к нему равнодушна, как и ко всем, кто проявлял ко мне интерес. Но к тому времени мне уже хватало ума понимать, что именно такие ребята часто достигают в жизни больших успехов да и к тому же, похоже, он всерьез влюбился в меня, поэтому имело смысл дать ему шанс. Что же касается Майка Как говорила Таис Афинская, героиня любимой книги моего отрочества: «Какой смысл рыдать под звездой, которую все равно не снять с неба? Она совершит начертанный ей путь. А ты совершай свой».
Кира. Кира, Кирочка. Кира
Только что я была одна, и вот уже передо мной на корточках сидит Майк и смотрит на меня снизу вверх.
Какая удача застать тебя одну.
Он слегка покачивался должно быть, изрядно выпил. Впрочем, я и сама была нетрезва. Трезвых среди нас вообще не было.
Майк проговорила я. Какое это удовольствие его имя на моих губах. Я не смогла отказать себе и повторила еще раз: Майк. Ты знаешь, как меня зовут?
Да, сказал он. Конечно.
С трудом поднялся, пошатываясь, и сел на скамью рядом со мной.
Я думал, это ты не знаешь, как меня зовут.
Тебя все знают.
Он ухмыльнулся, поднял глаза, и меня обдало жаром. Он разговаривает со мной. Я сижу с ним наедине. Как это возможно? Мне казалось, я лечу или, наоборот, умираю. А может, мне просто мерещится от отчаяния и потому, что я перепила?..
Кира, сказал он, наклоняясь ко мне. Мне понадобилось пять лет и две бутылки вина. Если я не скажу этого сейчас, все пропало.
Я смотрела ему в глаза, и голова у меня кружилась. Запах спиртного, сигарет, туалетной воды, тела и чистой одежды смешивался в дурманящий, только Майку присущий аромат.
Нет ни единого шанса, что такая девушка, как ты, посмотрит вот на это, он приложил руку к груди. Но можно я все же попрошу тебя взглянуть на меня?..
***
Сейчас
На четвертый день пребывания в Италии я возвращалась домой после очередной вылазки с решимостью первым же делом залезть в интернет и посмотреть отели и билеты. Перспективы возвращения Марины были смутные, становилось понятно, что планы наши полетели к чертям, меня изрядно достали еженощные шоу, и я твердо решила, что пора все переиграть. Вот, например, я только мельком проезжала Апулию не была даже в Альберобелло и не видела знаменитые трулли. Поеду туда, а по пути загляну в Рим, что-то я там давно не бывала. При мысли о знаменитом эспрессо из кафе на Сант Эустаккио (лучшем кофе в мире, я считаю), я моментально поняла, что надумала хорошо.
С этой мыслью я подошла к дому, одновременно соображая, что сделать сегодня на ужин и, уже доставая ключи, поняла, что что-то изменилось. Обычно, когда я возвращалась часов в семь, восемь дом стоял тихий и пустой. Сейчас же во всех окнах горел свет, а ступив на порог, я обнаружила в гостиной компанию человек на пятнадцать: девушки, парни, и среди них Егор. Стол был уставлен мисками салата, закусками, бокалами и бутылками. Одни пили и угощались, другие готовили еду, хлопоча у плиты. Двери на лужайку были распахнуты, часть народу с бокалами в руках курила на улице. Двое отщепенцев на диване резались в приставку. Битком набитые рюкзаки, сваленные в углу в кучу, намекнули мне, что дети путешествуют бэкпекерами.
Э-э-э привет, появляясь на пороге, сказала я.
Молодежь поздоровалась со мной вразнобой, но весело и с энтузиазмом. Откуда-то из гущи людей вынырнул Егор и принялся двигать меня к столу, крича всем, что это вот Кира, подруга Марины, и она (то есть я) сейчас здесь живет.
Привет, Кира! нестройно заорали все.
То есть вы вместе живете? уточнил кто-то, и в ответ раздался смех.
Я говорила, что неуютно чувствую себя в больших компаниях но, вероятно, это зависит от компании. С этими ребятами, пусть они и были моложе меня лет на пятнадцать семнадцать, мне было на удивление легко может, в каком-то отношении даже проще, чем иной раз с моими друзьями. В обществе ровесников, в том числе давних и близких друзей, я не всегда могла поддержать разговор у большинства моих подруг были дети, а у меня их не было, поэтому беседы о детских садах и школах, да кто где какой купил комбинезон, навевали на меня смертельную скуку. Здесь же речи ни о чем таком не шло, и пусть все они принадлежали к другому поколению, я, поразительным образом, не чувствовала себя чужой. Они разговаривали о работе, путешествиях, сериалах, фильмах, и мне было что сказать по каждой из этих тем. Они не уделяли мне пристального внимания (от чего мне было бы неловко) и не игнорировали меня (что заставило бы меня чувствовать себя одинокой). Если хотела, я могла вступить в разговор, и меня слушали и поддерживали, если хотела молчала, наслаждаясь вином и закусками, витая в своих мыслях и краем уха улавливая обрывки беседы.
Они мне понравились умные, хорошо воспитанные, интересные мальчики и милые девчонки, ничего общего не имевшие с теми холеными красотками, которых Егор до сих пор сюда приводил. Они напоминали мне меня в юности: просто, удобно одетые, почти без косметики, начитанные, с грамотной речью, живо интересующиеся миром вокруг. Они не кидали на меня враждебных взглядов, как те стервозы. Для них и их приятелей я была такой же полноправной частью компании, как Егор. Ко мне не следовало относиться по-особенному из-за того, что я старше, или по каким-то иным причинам. Мы довольно мило болтали со всей компанией, и мне понравилось, что обязанности они делили поровну: готовили и подавали на стол и девушки, и парни. Один из ребят, что стоял у плиты, еще и хвастался своим умением готовить.
Они сделали отличную пасту с морепродуктами и запеченную утку за день я проголодалась и со всей душой отдала им должное. Рядом со мной уселся юный (наверное, чуть за двадцать) рыжий конопатый Денис и весь вечер с энтузиазмом ухаживал за мной, что изрядно меня смешило. Подливал мне вина, менял тарелки, чуть ли не каждую секунду спрашивал, не хочу ли я чего-нибудь еще в общем, показал себя настоящим джентльменом.